Виктория Горнина
Мойры
Чудесный аромат юности наполнил пыльную комнату, свитки, смешавшись, упали на пол, шторы распахнулись, пропуская потоки света – все радовалось его приходу. Гермес высыпал содержимое мешка, наполнив барабан до отказа удачей и счастьем. Появись он на пять минут раньше – у Эдипа, возможно, была бы иная судьба.
***
– Ничего не понимаю… Что там наплела эта старая уродина?
Гера задумчиво сидела в удобном кресле. Вставать неохота, а придется. Бедный мальчик. Впрочем, надо проверить самой. Эта пифия, должно быть, совсем выжила из ума. Трудно иметь дело с такими людьми. Гера силилась припомнить кого-нибудь с более ужасной судьбой – и не могла. Где он возьмет сил жить дальше, зная все это? Нужно непременно заглянуть в свиток мойр – может, там ничего и в помине нет. А если есть, что тогда? Сказать по правде, Геру слегка мучила совесть. Стремясь наказать Лая, она мало прежде задумывалась о судьбе Эдипа. Однажды выбрав его орудием мести, богиня совсем упустила из виду, что это живой человек. Он ведь никуда не исчезнет, не растворится бесследно после убийства. Эдип превратится в изгоя, существо презренное, ненавидимое всеми.
– Это не я, это Пелоп поставил такое условие. – оправдывала себя Гера. – В тот момент это было справедливо. Я лишь приняла проклятье.
Однако легче не становилось. Гера поднялась и подошла к окну. Вот что. Поступим так. Пусть сбудется это проклятье, должен же Лай быть наказан, в конце концов. Но пусть никто не узнает, кто именно его убил. Я сама проведу обряд очищения – правда, это и противоречит закону, но можно хотя бы раз его нарушить. Таким образом, все останется в тайне: Эдип избежит презренья, у него появится шанс прожить жизнь достойно, если только какая-нибудь случайность не выдаст его, а уж я об этом позабочусь. Только бы сказанное пифией оказалось бредом. Гера накинула плащ – на Олимпе и летом довольно прохладно, что тут говорить об осени – Гера быстрым шагом направилась к дому мойр.
***
– Девочки, найдите мне свиток Эдипа. – после обычных приветствий попросила Гера.
Командный тон здесь был не уместен – хозяйка Олимпа хорошо знала это. Свиток с ее судьбой также хранился в этом доме.
– А кто это?
– Один молодой человек… Ему сейчас шестнадцать… или чуть больше.
Атропос повела ее в архив. В огромной комнате до потолка возвышались стеллажи. С полок топорщились во все стороны свитки, покрытые толстым слоем пыли, слабый свет с трудом пробивал себе дорогу в этом унылом царстве. Масляный светильник рисовал причудливые тени. Путь то и дело преграждали стремянки. Сколько не ройся – ничего тут не найдешь – тоскливо подумала Гера.
– Где он родился?
– А? Ах, да. В Фивах.
– Это Беотия. Сейчас отыщем.
К удивлению Геры, Атропос довольно быстро нашла нужную рукопись. Неразбериха была лишь кажущейся – на самом деле все лежало строго: сначала по годам, затем по областям, а внутри них – по алфавиту. Атропос убедилась на горьком опыте – стоит только куда попало засунуть свиток – потом не отыщешь ни за что. Мойра осторожно стряхнула пыль. Гера с трудом сдерживала себя, ей не терпелось поскорее прочитать, что там? Они покинули архив, и Гера, с замиранием сердца принялась раскручивать свиток. Такое волнение стало неожиданностью для самой богини пожалуй не меньше, чем для сестер, молча наблюдавшим за нею. Буквы прыгали у нее перед глазами. Гера никак не могла сообразить, что все это значит, смысл ускользал от нее, она верила и не верила своим глазам, читала и перечитывала снова. Лицо ее бледнело все больше. Эта старуха пифия ничего не придумала – все так и есть. И никакой обряд тут не поможет. Какой ужас. Наконец, Гера подняла глаза.
– Кто это придумал?
– А что такое? – дружно удивились мойры.
– Я спрашиваю, кому пришла в голову такая дикая идея? Даже Гадес там, у себя в преисподней, не смог бы придумать ничего ужаснее, сколько бы ни ломал голову.
– Но, ты же знаешь наш порядок… Не стоит так нервничать, Гера. Что там хоть написано?
Пришла очередь Геры удивляться.
– А вы разве не знаете?
– Нет, конечно. Как можно всех упомнить. Смотри, сколько их. Никакой памяти не хватит.