Виктория Балашова
Женщина из морга
В клуб Олег входил полностью подготовленный к исповеди. Его ждали сочувствующие товарищи по несчастью: выберешь ли ты умную или дуру, блондинку или брюнетку, красотку или страшненькую – все равно раскаешься…
***
К вечеру домой Оля вернулась расстроенная: ее преподаватель-художник уезжал в Италию оформлять дом очередному богатею. Художник дал Оле телефон своего друга, который мог продолжать ее обучение. Но Оле менять преподавателя не хотелось. Она вошла в темный холл, положила большую холщовую сумку на диванчик и, вздохнув, села рядышком.
– Оля, что вы тут сидите в темноте? – Нина Григорьевна материализовалась в дверном проеме и щелкнула выключателем.
– Спасибо, – Оле захотелось стукнуть «домоправительницу» чем-нибудь тяжелым.
– Вот «Рублевку» принесли. Хотите посмотреть? – Нина Григорьевна протянула Оле местную газету с объявлениями.
– Спасибо, – опять повторила Оля, послушно протянув руку за ненужным куском макулатуры.
На первой же странице красивым шрифтом было выведено: «Кулинарные курсы». «О! – подумала Оля. – Будут учить этих местных дамочек яичницу жарить. Уж если учиться, то готовить что-нибудь эдакое. Красивое. Изысканное». Оля скользнула глазами по объявлению. «Если вы хотите поразить мужа чем-то невероятным – научим и этому! Фуа-гра, ризотто, торт Эстерхази – вам будет подвластно все!» Оля сунула ноги в тапки и решительно протопала мимо Нины Григорьевны, которая по-прежнему стояла в холле. «Пойду учиться готовить! Вот так!» – Оле захотелось показать домоправительнице язык, но она сдержалась.
Нина Григорьевна с удивлением проследила взглядом за Олей, скакавшей через две ступеньки к себе наверх…
Москва, осень Часть 2
У Лёни наследственность была хоть куда: в свое время оба его родителя дружно окончили институт международных отношений. Позже папу пару раз посылали служить за границу в не очень развитые африканские страны. Потом вследствие каких-то закулисных игр посылать перестали, но и на Родине он устроился неплохо. И даже во время кризиса сидел консультантом в представительстве крупной американской фирмы, получая за свою работу щедрую зарплату и бонусы по окончании года. Мама сначала ездила с папой в Африку, параллельно воспитывая маленького Лёню. Затем мама закончила бухгалтерские курсы, устроившись на работу по папиной протекции к знакомым еще по Африке бывшим дипломатам. Дипломаты покупали все в тех же африканских странах драгоценные камни и перепродавали их в Москве ювелирам. В последние годы мама, устав считать чужие деньги, стала коучем. Толком понять, что это за профессия такая, Лёня не мог, да и, наверное, не хотел. В общих чертах он знал, что мама ездит по разным фирмам, большим и маленьким, и учит сотрудников уму-разуму.
Темы маминых семинаров были разнообразны: как наладить отношения в коллективе, как избегать конфликтов на рабочем месте, как правильно угодить шефу, как избежать сексуальных домогательств на рабочем месте, как правильно вести переговоры, как женщине сексуально одеваться, но так, чтобы избежать сексуальных домогательств, как организовать мероприятия «Тим билдинг активити», как отмечать праздники на рабочем месте, и так далее, и тому подобное. Мамин список занимал несколько страниц, подшитых в тоненькую папочку и бесплатно размноженных на работе папой. Мамина деятельность пользовалась безумным спросом – график ее семинаров был расписан на несколько месяцев вперед, и никакой экономический кризис не мог остановить менеджеров в их порыве поднатореть в различных психологических тактиках и приемах.
В кого Лёня уродился альтруистом, оставалось загадкой для всей семьи. Конечно, можно было бы покопаться в предыдущих поколениях, но копайся не копайся, а ни милиционеров, ни сыщиков, ни полицейских, ни сотрудников госбезопасности среди Лёниных предков не найдешь. Мама грешила на папиной двоюродной сестры дедушку, который вроде, по слухам, работал у царя на тайной и очень секретной службе.
– Нет, нет, – мама решительно мотала головой, – я знаю, что говорю! В органы ты попал случайно. А подобные случайности нужно устранять. Нужно уметь поменять все в своей жизни. Раз и поменять. Нельзя стоять на месте.
– Мама, ты не на своем тренинге, – пытался остановить мамин запал Лёня, – угомонись. Меня все устраивает.
– Устраивает! – ухмылялся папа. – Ты же дальше собственного носа в жизни ничего не видел. Даже за границей не был!
– Лёнечка был, – возражала мама.
– Был! Он был в младенчестве в Африке! Благодаря мне, между прочим, – папа тыкал себе в грудь указательным пальцем, – сие не его заслуга. Да и назвать это заграницей можно с большой натяжкой.
***
Милиционером Лёня хотел быть с детства. Но в определенном возрасте родители обычно не обращают серьезного внимания на желания детей стать космонавтами, пожарниками, милиционерами или, положим, дворниками. Так и Лёнины родители смотрели на его мечты сквозь пальцы. Тем более, что рос он мальчиком пухленьким, не спортивным, домашним таким ребенком. Когда Лёне стукнуло лет шестнадцать, родители поняли, что попахивает серьезной разборкой. Лёня продолжал стремиться в милиционеры, а точнее, в полицейские. Он собирал документы в полицейскую школу, качал мышцы и учил необходимые для поступления предметы.
Дело кончилось тем, что родители подняли на ноги всех знакомых и родственников, и после окончания специального полицейского учебного заведения Лёня попал … в оркестр.
– Не даром я заставляла Лёнечку ходить в музыкальную школу, – радовалась мама. – Пригодилось!
Лёня о происках родителей не догадывался. Он покорно пошел в полицейский оркестр и несколько лет играл в нем на флейте. Беда подкралась незаметно – финансирование оркестра решено было прекратить по причине полной нерентабельности. Всех служивших в нем полицейских раскидали по московским отделениям, определив на самые простые участки работы. Лёня такому раскладу только обрадовался, наивно полагая, что наконец-то сможет начать активно ловить преступников и распутывать сложные уголовные дела.
В свободное время Лёня любил складывать оригами. Когда-то на презентации японской фирмы ему подарили шикарную книжку про этот вид искусства страны восходящего солнца. Лёня увлекся, купил самоучитель и в итоге стал дарить всем на праздники свои произведения. А по утрам в субботу он умудрялся даже вести кружок оригами в клубе детского творчества. Иногда, когда дежурства мешали проведению занятия, пожилая женщина, занимавшая при кружках никому непонятную должность инструктора, обзванивала ребят и отменяла оригами.
– Лёнечка, – говорила мама Лёне, – пошел бы ты, например, в частное сыскное агентство. С твоими-то способностями!
– Во-первых, меня не очень туда зовут, – терпеливо объяснял Лёня маме, – во-вторых, надо и в государственных органах кому-то работать.
– Скоро в государственных органах останется один человек – это ты, – ехидно встревал в разговор папа, – может и хорошо, мать, что он не женится и детей не рожает. Наследственность плохая. Ребеночек тоже может потом захотеть работать в этой сфере.
– Не говори так, – печально качала головой мама. – У Лёни отличная наследственность, а вот ведь понесло невесть куда, – мама разводила руками и уходила из комнаты на кухню, чтобы не слышать ответные реплики сына.
В свои тридцать восемь Лёня действительно по-прежнему оставался холостяком. Он жил в комнате в коммунальной квартире, доставшейся ему от бабушки, которая в следствии преклонного возраста, а также вредности соседей переехала к Лёниным родителям. Лёня по умолчанию переехал на место бабушки. Соседи поутихли.
В комнату он перетащил свои немногочисленные пожитки, а также подаренный по поводу тридцатилетия рабочим коллективом холодильник, подаренную Лёниными родителями стиральную машину, а также кота, который все тот же заботливый коллектив подарил на новоселье. Кот, надо сказать, оказался неприхотливым, ходил строго в свой лоток в туалет, беспрекословно ел кошачью баночную еду, которую ему сыпал, кто попало и когда попало, навострился открывать лапой кран на кухне, чтобы попить, если не было воды в его плошке. Короче, носил гордое звание образцово-показательного кота, живущего в непростых условиях того, чья служба называется «опасной и трудной».
Сам Лёня, понятное дело, ходил в туалет тоже куда положено. Ел, что придется и пил порой из-под того же самого крана, что и его кот. Ел он в основном бутерброды с колбасой, сосиски, быстроприготавливаемую лапшу и пельмени. Кот во время ужина урчал и терся о ноги хозяина. Тут ему могла перепасть сосиска, колбаса или пельмень. Кот в подобных деликатесах знал толк и с удовольствием на бис открывал и закрывал кран, дабы потрафить любимому хозяину.
На батарее у Лёни сушились пакетики из-под чая. Он знал, что дешевле покупать чай заварной, а не в пакетиках, но жизнь показала, что пакетики все-таки куда экономичнее. Заваренный в чайнике чай иногда из-за отсутствия дома хозяина в течение нескольких дней подряд, покрывался плесенью. Его приходилось выливать в унитаз, использовав по сути всего один раз. А пакетики можно было, положив на батарею, спокойно использовать тогда, когда возникала в них необходимость. Правда, такой номер проходил только с пакетиками черного чая, зеленый и ягодный чаи прилично заваривались второй раз, на третий цвет становился блеклым, а вкус куда-то пропадал. Но Лёня спокойно обходился черным. А если уж родители или кто-то из более зажиточных друзей привозили чай другого цвета, то, как известно, дареному коню в зубы не смотрят: халявный чай использовался два раза и потом безжалостно выбрасывался. Вначале, будучи котенком, кот проявлял нездоровый интерес к пакетикам с ниточкой, так завлекательно лежащим на батарее. Он подпрыгивал и лапой сдергивал пакетики, а потом играл с ними, мотая их по полу и приводя в совершенно негодный для дальнейшего использования вид. Кота пришлось приучить к мысли о том, что пакетики – это тебе не игрушка, кот полицию уважал и на рожон лесть не стал, переключившись на другие развлечения…
Проработал в полиции Лёня недолго. Сердобольные родители не могли смотреть на то, как их сын прозябает в отделении, принимая жалобы от местного населения. Они во второй раз подняли все свои знакомства и с помощью дальней родственницы, проживавшей на Рублевке, пристроили Лёню в частное детективное агентство. Родственница клятвенно их заверила, что на опасные задания Лёню посылать не будут. Работенку дадут не опасную, но относительно высокооплачиваемую…
***
На двери висела табличка «Оперативный отдел». В отделе сидел Лёня и еще один сотрудник, Василий, сын мэра расположенного неподалеку подмосковного города. Целыми днями Лёня крапал отчеты. Сначала было интересно, потом осточертело страшно. В его задачу входило подробное описание материала, записанного камерой слежения. На Лёню свалили то, что делать не хотел никто – отчеты по слежке за мужьями, женами или любовниками. Все знали, что живость работе придавали интимные сцены, которые приходилось просматривать в огромных количествах. Но все также знали и другое – если чуть ли не поминутно описывать в отчетах перемещения «главных героев», включая, естественно, их перемещения по кровати, то спустя некоторое время, в душе гарантированно появлялось отвращение к любым сексуальным упражнениям, даже своим собственным.
Василий вел прием редких, приходящих «с улицы» клиентов. Его работа могла бы быть чуть живее, чем Лёнина. Но в детективное агентство случайные люди приходили редко. В рекламе оно не нуждалось – владелец агентства обладал такими знакомствами, что мог быть обеспечен клиентурой до конца своих дней. Тем более, что поручения давались пикантные, опасные, а то и не очень законные. И клиенты, и сотрудники агентства предпочитали иметь дело с людьми проверенными. Так что у Василия работы бывало обычно немного – мог зайти кто-то случайно, прочитав вывеску на двери, или выудив телефон из базы данных, в которой детективное агентство обязано было быть зарегистрировано. От нечего делать Василий иногда смотрел особенно пикантные сценки, скрупулезно описываемые соседом по комнате, иногда слушал в наушниках музыку. Но чаще он сидел на сайтах знакомств и чатился с очередной девушкой. Годков ему было двадцать пять. В детективном агентстве он сидел временно – ждал, когда папа подберет ему более достойную работу за границей.
На работе Лёня появлялся всегда вовремя – в девять ноль-ноль, четко по-полицейски. Василий приходил в разное время – в зависимости от того, во сколько лег накануне. Иногда, Василий не появлялся вовсе. Сказывался больным. Лёнина жизнь перевернулась именно в один из таких дней. Василий типа заболел, а в контору пришла женщина «с улицы».
– Лёнь, – позвала секретарша, – подойди ко мне на минуточку.
Лёня с готовностью бросил писать очередной надоевший донельзя отчет и пошел в приемную.
– Тут, понимаешь, женщина пришла, – прошептала ему девушка на ухо, – Василия сегодня нет. Прими ее, а? Запиши там основное и пообещай перезвонить. Все равно ею никто особенно заниматься не будет.
Делами таких клиентов и в самом деле сотрудники агентства себя не утруждали: с них брали предоплату и обещали перезвонить. На этом работа заканчивалась – основные силы уходили на клиентов, которые приходили по знакомству. Впрочем, Василия никто не ограничивал. Хочешь, ищи, расследуй, следи. Василий не хотел…
– Конечно, конечно, – Лёня посмотрел вокруг, идентифицировал пострадавшую и гостеприимно махнул ей рукой, приглашая пройти в его кабинет.
Пожилая женщина с уважением прочла надпись «Оперативный отдел» и с еще большим уважением посмотрела на подтянутого Лёню. За годы службы в полиции он не набрал ни грамма лишнего веса, чему способствовала маленькая зарплата и регулярное посещение тренажерного зала. В Лёне было сто восемьдесят пять сантиметров роста, он обладал прекрасной густой шевелюрой, которую безжалостно превращал в парикмахерской в короткий ежик. Из-под длинных ресниц на женщину смотрели зеленые глаза, одновременно придававшие Лёне загадочности и вызывавшие доверие.
– Что у вас стряслось? – учтиво спросил Лёня, доставая диктофон из ящика стола. – Мы приложим максимум усилий, чтобы вам помочь.
– Понимаете, у меня пропала дочь, – женщина запнулась и промокнула глаза салфеткой, которую все это время сжимала в руке.
– Воды? – предложил Лёня.
– Нет, спасибо. Я постараюсь взять себя в руки, – женщина всхлипнула, глубоко вздохнула и продолжила говорить. – Болею я давно. Уже около года. Все это время мы с дочкой копили на операцию. Вроде и не самая сложная операция, и не самая дорогая, но, если ее не сделать, последствия бы были не очень-то радужные. Вплоть до летального исхода, – женщина снова вытерла набежавшие слезы. – Зарабатываю я мало – воспитательницей работаю в детском саду. А дочка поступила в Москве в институт. Подрабатывала, конечно, где могла: в кафе, ресторанах, ночных клубах. Примерно месяц назад получаю я от нее письмо по электронной почте – мол, мама, не волнуйся. Я нашла хорошую работу за границей. Дальше она пишет, что ее исследования так заинтересовали иностранцев, что они предоставляют ей возможность учиться и работать. Да еще платят щедрый аванс.
– Повезло, – пробормотал Лёня.
– Я тоже вначале так подумала, – закивала женщина. – Вскоре на мой счет пришла большая сумма. Дочь писала, что это мне на операцию. Я воспользовалась деньгами. Операция прошла успешнее, чем ожидалось. Часть денег даже осталась. Их-то я вам и собираюсь заплатить за работу.
– А что случилось-то?
– Дочь пропала, – женщина закрыла лицо руками, – исчезла!
– Уехала за границу? – предположил Лёня.
– Но ведь и из-за границы можно писать письма! Я-то сразу не сообразила, что произошло. В больнице освободилось место. Меня могли взять на операцию без очереди. А когда я вернулась домой, от Алечки ничего не было, никаких вестей. Я поехала в Москву. Ее подруги по общежитию, одногрупники, все сказали, что она просто исчезла около месяца назад, ничего никому не сказав. Она не оставила ни телефона, ни адреса.
– Вы заявили в полицию?
– Заявила. Но они не очень вежливо со мной поговорили, и я поняла, что лучше попытаться действовать самой. Деньги, которые у меня остались – ее. Я обязана потратить их на поиски дочери. Пожалуйста, помогите, – последние слова женщина произнесла еле слышно, снова начав плакать.
– Не волнуйтесь, – Лёня все-таки пошел за стаканом воды, – расскажите мне, где она училась, дайте мне ее телефонный номер, координаты друзей…
Еще какое-то время Лёня потратил на скрупулезное фиксирование информации. Он понимал, что его час пробил. Василий бы кинул дело в стол, не став и пальцем шевелить. Лёня же решил взяться за дело всерьез. Впервые за многие годы он мог не только проявить себя, но и реально помочь страдающему человеку. То есть сделать то, о чем мечтал в детстве…
***
Первый шаг не принес никакого толку – Алькин телефон был уже месяц как заблокирован. Второй шаг вел в общежитие. Лёня позвонил двум ближайшим подругам пропавшей девушки и договорился с ними о встрече.
Вечером в общежитии туда-сюда сновала уйма народу. Молодые люди громко разговаривали, шутили, смеялись. Лёня присел на уголок дивана, стоявшего недалеко от охранника. Вскоре к нему подошли Алины подруги.
– Аля постоянно искала подработку, – начала рассказывать одна из них. – Перед своим исчезновением она устроилась работать в ночной клуб. Денег там платили много. Единственное, работа была ночная. Тяжело потом на лекциях сидеть. Но Алька старалась, как могла. Хозяин ей чего-то наобещал. Типа про перспективы. Она и пахала.
– А откуда у нее все-таки взялась большая сумма маме на операцию? И что это за информация про работу и учебу за границей? – уточнил Лёня у девушек.
– Про деньги мы и не знали ничего, пока мама не приехала и не начала всех тут расспрашивать. Про работу и учебу, тем более. Но мы учимся на продвинутом факультете. Теоретически, конечно, всякое могло быть. Алька, правда, в науке не блистала… Вряд ли ее кто-нибудь всерьез звал за границу.
– В тот день, когда она пропала, что происходило?
– Утром Аля сказала, что плохо себя чувствует и осталась в общаге. А после занятий ни ее самой, ни ее вещей в комнате не оказалось. Но она написала записку, что с ней все в порядке, чтобы мы не беспокоились.
– И вы не беспокоились? – удивился Лёня.
– Да нет, – девчонки пожали плечами, – у каждого своя жизнь. Могла, например, к парню свалить. Или к матери поехать. Мало ли что.
– Но ее не было почти месяц! – гнул свою линию Лёня.
– Так тут бывает. Мы не лезем. Конечно, когда мама ее приехала, мы поняли, что-то не так. Но не удивимся, если Алька объявится и расскажет какую-нибудь банальную любовную историю. Она же просила мать не волноваться. Наверное, думала та сделает операцию, будет дальше лечиться. Короче, так сразу в Москву не поедет ее искать.
– Понятно, – вздохнул Лёня. «Современные нравы», – подумал он, – хорошо, давайте я попробую еще с кем-нибудь поговорить, – сказал он вслух.
Он топтался еще некоторое время в коридоре общежития, пытаясь вызвонить ребят из того небольшого списка, который дала ему мама Али. Но кто-то не отвечал на звонки, а кто-то сразу говорил, что ничего интересного по этому вопросу рассказать ему не может…
– Вы разыскиваете Алевтину? – голос прозвучал неожиданно над самым ухом.
Лёня вздрогнул и увидел рядом с собой невысокого, худощавого парня в очках и с серьгой в ухе.
– Да. Вы ее друг? Вы что-то можете мне рассказать?
– Могу. Есть мыслишки. Пойдемте, посидим в кафе. Вы мне пивка купите, а я вам расскажу, что по этому поводу думаю.
***
Вечером в кафе было многолюдно. Лёня нашел свободный столик, заказал два пива и приготовился слушать.
– Итак, вы ищите Альку, – начал очкарик, – что, мамаша спохватилась? Она тоже в общагу приходила.
– Хорошо, хоть мама спохватилась. А то смотрю, ее друзья-то не сильно напряглись. Девушки нет целый месяц, а вам всем по барабану, – ехидно заметил Лёня.
– Нам не то чтобы по барабану. Просто, каждый в наше время живет своей жизнью. К сессии точно спохватились бы – деканат начал бы проверять списки, тут бы все и всплыло. У нас так бывает – пропадают люди до сессии, а к экзаменам снова материализуются. Жить ведь надо на что-то. В основном на заработках все. А лекции можно и онлайн слушать. И домашние задания препы по почте принимают без проблем.
– Понятно, – Лёня отхлебнул пива, – так что с Алей?
– Вы слышали, на западе есть такая вещь, как альтеры? Альтербионы.
– Что-то читал. Даже, по-моему, передачу про них смотрел, – пробормотал Лёня, наморщив лоб, – роботы. Их в Японии впервые создали. Точные копии реальных людей.
– Точно. Стоят заоблачно. Их в основном покупают актеры, певцы, политические деятели. Те вместо них снимаются в кино, вещают по телеку. Такие вечно молодые копии своих хозяев. Хозяева видят все, что делает их альтер. Некоторые стареющие богатеи с помощью альтеров знакомятся с молоденькими девушками. А стареющие актриски продолжают сниматься и зашибать деньги. В России их использование запрещено.
– Понятное дело! – Лёня вспомнил несколько громких дел, связанных с альтерами. – Роботов заставляли воровать, убивать. Что-то в этом духе. Они же с пульта управляются хозяевами. Выглядят точно как люди. Короче, как только все это началось, так сразу их и запретили. Хотя, говорят, нелегально их все же ввозят… Но как альтеры связаны с Алей?
– Подождите! – студент махнул рукой в сторону Лёни. – Дойдем до Альки. Так вот, на Западе эксперименты сейчас ведутся над людьми. Альтербионы стали неактуальны. То есть их используют, но уже это не модно. Поэтому пытаются в разных научных центрах работать с мозгом человека. Точнее, центров, работающих с людьми всего два – в Штатах и в Швейцарии. Все происходит тоже на грани нарушения закона. Но они выкручиваются, находят лазейки. Цель экспериментов – стереть из мозга человека информацию, которая там у него находится, и записать новую. Ту, что потребует заказчик.
– Зачем? – не понял Лёня.
– Во-первых, с помощью подобных экспериментов резко продвигаются вперед исследования, связанные с мозгом человека. Британцы, например, как и мы, по-прежнему работают с мышами. Толку – чуть. Во-вторых, популярность инквилинов возросла в разы!
– Кто такие инквилины? – Лёня еле успевал за потоком информации, который на него обрушивал студент.
– Инквилины – это существа, получаемые в результате полного стирания информации из мозга человека и записи на это место информации заказчика. Инквилины, как говорится в рекламе, это идеальные сожители. Вот, например, вы хотите, чтобы у вас была идеальная жена? – студент поправил очки и уставился на Лёню. Лёня задумался.
– Не уверен. Так не бывает.
– Но если представить себе, что бывает. Захотите! Тут же захотите! И вот все ваши пожелания записывают на носитель. Жена готовит, убирает, занимается с вами сексом. При этом не ворчит, не нудит, не просит купить ей шубу!
– Скучно, – произнес задумчиво Лёня.
– Вы женаты?
– Нет.
– Почему? – не унимался студент.
– Потому что не встретил еще любовь свою, – высокопарно сказал Лёня.
– А тут – пожалуйста! Закажите, и вот она – ваша любовь!
– Любовь не закажешь, сердцу не прикажешь, – не сдавался Лёня.
– Короче, вам не надо, а некоторым надо. Спрос большой. Инквилины теперь бодры, веселы и энергичны. А также жутко, говорят, сексуальны. Воздействуют им там на соответствующие отделы мозга. Но такие эксперименты требуют большего размаха. В России есть нелегальная, подпольная лаборатория, которая занимается этим же вопросом. Расположена она в Москве.
– А ты откуда знаешь? Они что тебе лично все рассказали и показали? – Лёня недоверчиво покосился на студента.
– Нет. К сожалению, не рассказали и не показали, – вздохнул очкарик, – но сами понимаете, мир слухами полнится. У меня мать работает в больнице. Так вот, там явно творятся темные дела. А профессура тамошняя постоянно ездит в Лондон на конференции по борьбе со старением и делает странные доклады. Без экспериментальной базы они подобных результатов не достигли бы. Я сам учусь на биохимическом факультете и разбираюсь кое в чем. А также слежу за инфой в Интернете и в журналах.
– Угу, – кивнул Лёня, – так что с девушкой?
– Аля… Аля мне говорила, что ей страшно нужны деньги на лечение матери. Она отправляла маме все, что зарабатывала. Сама практически голодала. Да мы все тут не жируем. У меня мать – нянечка. Получает гроши. Я тоже не ем бутерброды с икрой на завтрак. В последнее время Алька работала в ночном клубе. Официанткой. Так вот перед своим исчезновением, она говорила, что хозяин клуба ей предлагал за большие деньги какую-то работенку. Аля отказалась, потому что работенка была не очень чистая, как я понял. Но позже, к одной из ее знакомых в общежитии подкатил странный чувак и тоже предложил за большие бабки подработать. Та отказалась. А Алька мне как-то и говорит: «Я попросила тот телефон. Позвонила и спросила, не подойду ли на ту работу я. Чувак говорит, подойдешь. Я спрашиваю, чего делать-то надо. А он мне говорит то же, что и хозяин клуба. Я подумала – это судьба, такое совпадение. Надо идти. Денег маме должно хватить».
– Она сказала, что за работа? – Лёня аж перегнулся к студенту через стол, чтобы слышать каждое слово – в кафе становилось все более шумно.
– Сказала. Сказала, что разрешит проводить над собой научные эксперименты. Сказала, контракт заключается на полгода. Если выживет – вернется.
– И ты нормально это выслушал? Не остановил?
– Нет, не нормально выслушал. Я ей сказал, что эксперименты над людьми у нас запрещены. Что дело тут не чисто. Алька со мной согласилась. А потом пропала.
– Ты не пошел в полицию? Не рассказал ничего ее матери? – Лёня продолжал возмущаться.
– Я уезжал на конференцию. Когда приехал и узнал о том, что случилось, решил действовать сам. А тут и вы появились. Вы из частного агентства. Предлагаю действовать вдвоем. В полиции у них наверняка все схвачено. Я уже кое-что предпринял.
– Что? – Лёня опять нахмурил лоб.
– Узнал у той девчонки телефон чувака. Сказал, мне тоже срочно нужны деньги. Она ответила, что он только женщинам работу предлагает. Но телефон дала – мало ли что. Вдруг и мужской мозг пригодится для экспериментов.
– А фактец интересный, – произнес задумчиво Лёня, – почему именно женщинам? Только ли здесь дело в научных экспериментах?
– Наверное, не только. Я уже позвонил по тому номеру. Чувак грубо так ответил – работа только для девушек. Почему, спрашиваю. А тот – по кочану, говорит, и по кочерыжке! И повесил трубку. Я попросил знакомую перезвонить. А телефончик-то все!
– Что все? – не понял Лёня.
– Отключен!
– Не проблема. Все равно номер пробьем. Узнаем, чей был. Больше нам и не надо. Кстати, как тебя зовут?
– Да, забыл совсем представиться – Изя.
– Очень приятно. Лёня, – они чокнулись пивными бокалами. – Изя, а в каком клубе работала Аля? Туда бы тоже наведаться.
– Уже.
– Уже?
– Я ж время не терял. Да и не знал, что с вами так удачно познакомлюсь. Пытался действовать самостоятельно. Клуб – жутко закрытый. Туда так просто не пролезть. К нему подъезжают крутые машины с крутыми дядьками. Находится в самом центре, возле Старого Арбата. Я подошел к охраннику, сказал, что ищу работу. Тот меня отшил.
– А как туда попала Аля?
– Не знаю. Те девчонки, с которыми я разговаривал, тоже не в курсе. Может, с прежней работы порекомендовали. Алька ведь, как приехала в Москву, сразу начала подрабатывать именно в подобных заведениях. То есть начинала она с Макдоналдса, а потом пошло-поехало: кафе подороже, рестораны покруче.
– Ладно. Понял. Начнем с чувака. Пробью его номер. И ты посмотри – может он все-таки появится у вас в общаге снова. И маму пораспрашивай про темные дела в больнице. На всякий случай. Что конкретно она имела в виду.
***
На следующий день Лёня прямо с утра попросил своего друга из полицейского отделения пробить интересовавший его номер. Затем он сел за отчеты. Забивая в файлы часы, минуты и секунды, происходившие на экране события, адреса, Лёня, не переставая, думал о пропавшей девушке, экспериментах над людьми и о таинственном, мужском, закрытом клубе. Во время обеденного перерыва в поисковике он набил: «инквилины»…
