Виктория Балашова
Вино с нотками смерти
Затмение солнечных часов
Женщина спокойно лежала на топчане. Если близко не подходить, то совсем не подумаешь, что труп: так, лежит себе в белом махровом халате, отдыхает. Однако при ближайшем рассмотрении отдыхающая выглядела куда хуже. Бледное лицо отдавало синевой, щеки неестественно впали, нос заострился явно не от последствий пластической операции. Только что пятен крови не наблюдалось.
– Что тут? – спросил Герман, встав рядом с молоденькой девушкой, недавно начавшей работать в отделении судмедэкспертом. – Привет, – вспомнив про этикет, поздоровался он, не поворачивая головы.
– Странно, – промямлила Оля, – привет.
– Что странно? – Герман разглядывал труп. – Если бы не большое количество мертвых тел, которые я повидал, вообще бы не обратил на нее внимание.
– А на нее и не обратили, – тихо промолвила девушка. – Она тут лежит мертвая часа три, а обнаружили ее меньше часа назад, потому что закрывались.
Герман вздохнул. В маленьком курортном городке убивали не часто, точнее, крайне редко убивали. На его германовой памяти последний раз убили мужика в пьяной драке год назад, а до того убили женщину, пырнув ножом, во время межсемейного конфликта, который по сути тоже сводился к пьяной драке. Но так чтобы просто брать и убивать, да еще в спа-центре? Тут же вам не кино какое-то, не детективный сериал… Герман почесал в затылке.
– Так что в ней странного? – повторил он вопрос, очнувшись.
– Крови много потеряла, а видимых ран нет, – ответила Оля. – Но я труп не двигала, пока вы не приехали. Мало ли чего.
– Правильно, – ободрил Герман малоопытного эксперта. – Сначала все запротоколируем, как оно есть. Потом двигай на здоровье, – он уселся на соседний топчан, который оказался с подогревом и приятно отдавал теплом в задницу.
Достав ручку и листок бумаги, Герман записал дату, потом глянул на часы и пометил время начала осмотра места происшествия.
– Двадцать один шестнадцать, – произнес он. – Когда, значит, говоришь, ее нашли?
– Труп обнаружили в двадцать тридцать. Примерно, – Оля пожала плечами. – Уборщица не смотрела на часы, сразу побежала звонить в полицию. Закрываются они для посетителей в двадцать ноль-ноль, обычно здесь женщина прибирает в половине девятого. Плюс-минус…
Герман кивнул и продолжил писать.
– Кто у нас тут понятые?
Понятые топтались в сторонке: девушка со стойки администратора и вторая уборщица. Они послушно продиктовали Герману свои данные, и он приступил к описанию трупа.
– Так что у нас на данный момент с причиной смерти? – Герман отложил ручку, встал с лежака и наклонился над женщиной. – Почему ты решила, что ее убили?
– Выглядит она, словно ее душили, – медленно произнесла Оля, тоже наклонившись поближе к трупу. – Но ее не душили. Большая кровопотеря, и тут вот, – она осторожно показала пальцем на шею женщины, – какие-то будто следы от уколов. Словно выкачали из нее кровь шприцем.
На шее и правда слева и справа виднелись едва заметные следы, действительно как от укола. Герман вздохнул и откинул на трупе полы махрового халата.
– И поза странная, – прокомментировал он, – лежит на боку, но как будто ее позвали, и она обернулась.
– Но не испугалась, – продолжила Оля.
– Точно, – Герман кивнул и плюхнулся обратно на лежак.
Вскоре протокол был дописан.
– Забирай тело к себе, – скомандовал он девушке. – Как только будут новости, сразу звони. А я тут пока допрос проведу. – Герман повернулся к работницам спа-салона. – Где у вас поговорить можно?
Встрял стоявший поодаль накачанный мужчина средних лет:
– В моем кабинете можно. Я администратор.
– Пошли! – скомандовал Герман. – Все, кто тут находился в момент убийства и после него, пройдемте к кабинету.
Картина в итоге нарисовалась довольно ясная, и даже нашлись подозреваемые, а может, понадеялся Герман, сами убийцы. Ему пока не было понятно, как женщину убили и зачем, но по крайней мере составился план действий. На ночь глядя куда-то идти ему не хотелось, однако, откладывать до утра пансионат не представлялось возможным. Топая по узким, извилистым улочкам в гору, Герман набрал номер судмедэксперта.
– Как дела? – пропыхтел он в трубку.
– Ничего нового, – ответила девушка. – Она умерла не своей смертью. От кровопотери, как мы и полагали. Отметины на шее похожи на уколы шприцем, точнее не скажешь. Ее не били и не душили, – Оля вздохнула. – А у вас чего?
– У нас есть след, – Герману хотелось выговориться, а заодно и еще раз обмозговать информацию. – Женщина ходила в спа три раза. Девушка, которая полотенца выдает, ключи от шкафчиков, как раз в эти разы и работала. Наша потерпевшая проводила в спа целый день: у них там сейчас вне сезона классные условия – фиксированная сумма на весь день.
– Сколько? – поинтересовалась Оля.
– Не уточнял, – Герман чертыхнулся: стояла кромешная тьма, разглядеть что-то под ногами было невозможно, и он споткнулся. Хорошо не грохнулся. – Короче, погода не ахти, воду горячую в номере дают нерегулярно, она и ходила к ним в спа, план делала, – он усмехнулся. – Девица про наш труп все это рассказала, потому что та ей жаловалась на пансионат. А какой у нас тут с тобой пансионат с нерегулярной подачей воды и стоит на возвышенности? Правильно, старый, допотопный имени Свердлова. Даже, идиоты, переименовать не удосужились.
– Зачем она туда приехала в несезон? – задала резонный вопрос Оля.
– А кто ж ее знает? Приперлась на нашу голову, прости Господи, – Герман постарался по-христиански не сильно сердиться на убитую. – Короче, два раза она вроде одна приходила. А в третий к ней присоединилась парочка. Пришли они отдельно, но встретились там. Уборщица показала. Она там трет пол постоянно. Короче, пришли мужчина и женщина. Судя по всему, они жили в том же пансионате, что и наш труп. По словам уборщицы, вряд ли они были близко знакомы.
– Думаете, они ее и убили? – оживилась Оля.
– Трудно сказать. Вроде, они не ссорились. – Герман продолжал, пыхтя, тащиться в гору. – Беседовали вполне себе мирно. Когда точно ушли те двое, уборщица не заметила. Короче, иду в пансионат. Надо их проверить на предмет алиби. Хотя оно у них вряд ли есть: сидели скорее всего в это время в спа или шли оттуда. И вообще, если они ее не убили, то может видели кого подозрительного.
– Наверное, они уже спят, если не виноваты ни в чем, – предположила Оля.
– Может и спят, а вдруг бежали? Я обязан идти туда. А то потом шею намылят. Почти пришел. Давай, пока, до завтра. – Герман дал отбой и остановился перед корпусом пансионата.
На самом деле, корпусов в пансионате насчитывалось три штуки. Но в несезон работал только один. В полночь в большинстве окон свет уже не горел, а холл освещался тусклыми лампочками, экономящими пансионату электроэнергию. Герман толкнул пластиковую входную дверь и вошел внутрь. За стойкой регистрации женщина с неописуемым сооружением из иссиня-черных волос на голове смотрела телевизор.
– Здравствуйте. – Герман махнул перед ее носом удостоверением. – Придется отвлечься.
Женщина вздохнула:
– Случилось чего?
– Ну типа того. Труп случился. Ваша гостья.
– Вот те на! – женщина выключила телевизор.
Герман достал из кармана телефон и показал фотографию жертвы:
– Узнаете?
– Конечно! – воскликнула женщина, чье имя, судя по бирке, прицепленной на прозрачную кремовую блузку, было также замысловато, как и прическа – Анжелика, – Сейчас я вам распечатаю ее данные.
Она поклацала пальцами по клавиатуре, и из чрева принтера выползли листки с копией первой страницы паспорта и пропиской. Герман оторвал взгляд от просвечивающей сквозь ткань обширной груди Анжелики и просмотрел бумажки. Итак, потерпевшая жила в Москве, была одинока, точнее не замужем, что, впрочем, по мнению Германа являлось одним и тем же.
– Не знаете, чего она сюда приехала? – спросил он Анжелику. – Несезон, а она не бабуля, чтобы в несезон к вам ездить.
– На тренинг ее принесло, – хмыкнула женщина. – А после задержалась на свою голову. Говорила, лететь не имеет смысла так на мало, вот и решила чуть дольше задержаться. А не надо было, – припечатала Анжелика.
– Что за тренинг? – Герман обычно бывал в курсе всех мероприятий, которые проводились в городе.
Анжелика пошуровала у себя в столе и вытащила рекламную листовку.
– Вот! Приносили нам. Тоже предлагали прийти. Но я не дура платить такие бабки за какое-то там дыхание.
В листовке говорилось о некоем волшебном способе дыхания, после которого будешь здоров и счастлив. Еще обещалось полное очищение организма от всякой скверны и общение с иными мирами.
– Да, оздоровилась, – процедил Герман. – Надо бы с организаторами встретиться на всякий случай.
– Слиняли они уже, – махнула рукой в неопределенном направлении Анжелика. – У них же чес. Можно на их сайте посмотреть, куда двинули. Куда-то рядом.
«Значит, у этих было алиби, раз они уехали несколько дней назад», – подумал Герман и вспомнил про своих подозреваемых.
– У вас тут пара живет. Описание такое: оба высокие, у него темные волосы, у нее длинные рыжие… – договорить не успел: Анжелика закивала.
– Да, да, живут рядом с той несчастной, что умерла здоровенькой. Прости Господи! – она хмыкнула. – Спят поди. Они тоже на тренинг ходили.
Выяснилось, что парочка явилась в пансионат около восьми вечера. Рыжая несла пакет с мокрыми купальными принадлежностями, а ее парень тащил кульки с едой.
– Горничная говорит, жрут они – Боже мой!!! – воскликнула Анжелика. – Таисия просто в ужасе! Когда убирается, выносит страшное количество еды и бутылок! А так, обаятельные: всегда остановятся, поздороваются, скажут пару слов. Сегодня были в спа, потом ходили поесть в ресторан, потом на рынок и сюда. Столько, скажу вам жрать, а по ним не скажешь – жилистые оба, – с ноткой зависти сказала плотненькая Анжелика.
Смысла ломиться в первом часу ночи к обжористой паре не было. Герман вздохнул: до дома далеко, а назавтра с утра следовало бы вернуться в пансионат. Анжелика словно прочитала его мысли:
– Хотите, оставайтесь. Если они пойдут куда-то рано, я вас разбужу. Но вряд ли: они рано не встают. Можете спать сколько угодно.
***
Он шел по пустыне. Пить хотелось неимоверно. Вдали виднелась дверь, вход в портал, а там и до людей рукой подать. Но предчувствие обычно его не подводило: вход будет опять перегорожен. И правда, в мареве начала проявляться фигура Волка. Жара давила на плечи. Он облизнул потрескавшиеся губы и остановился. Кожа горела, на ней появились волдыри, которые, лопаясь, обнажали кровоточащие, неприятно пахнувшие раны. Сам себя он видел плохо. Ему бывало страшно интересно увидеть себя в пустыне, но там у него оставались лишь ощущения: жара, жажда, боль, страх, ненависть – какой-то такой набор. Как его нарекли, он не помнил. Однако знал, что на самом деле здесь он беспол, и имя никакого отношения не имеет к половой принадлежности. С подобным успехом его могли назвать и Ларисой, и Жучкой, и Муркой.
Волк не исчезал, а что делало ситуацию еще более паршивой, возле него нарисовалась фигура Львицы. Львица появилась рядом с Волком недавно. Откуда взялась на его голову, непонятно. Позади этих двоих, как обычно, возникли другие волки. Они полукругом встали за вожаком и Львицей, полностью закрыв дверь в портал. Нет, он никогда двери не видел, он ее чуял. Проход постоянно менял свое месторасположение, и самое ужасное происходило тогда, когда он натыкался на мираж. Его частенько водили за нос, и чуйка подводила. Сейчас он даже не сомневался – портал там, потому что там Волк и его подружка. Раньше Волк был одинок: лишь он и его собратья. Зачем она ему понадобилась?
– Силу дает, – еле слышно сказал он, с трудом пошевелив запекшимися губами, а эхо повторило последнее слово: «Дает, дает, дает…». Эхо он ненавидел пуще жажды, жары и прочих неудобств. Как бы тихо ты ни говорил, оно повторяло за тобой последнее слово.
Идти в сторону Волка представлялось бесполезным. Он помнил, конечно, что Волка можно обмануть. Нужно пойти в сторону, зайти в мираж, и, порой, совершенно случайно, бессистемно, он там натыкался на другую дверь. Происходило это крайне неожиданно – раз, и ты уже в мире людей. Голый? Отчего ж, нет, не голый и вполне себе полый и одетый. Сколько он бывал мужчиной, сколько женщиной он не помнил. Но в мир он выходил готовой сущностью. О, ощущения от перехода всегда были прекрасные! Он в первую очередь смотрелся в зеркало: какой он нынче. Всякое разное отражалось, впрочем, все образы ему сразу нравились, словно таким на свет родился. И ощущения пропадали – ничего не болело, отступала жара, только пить хотелось по-прежнему. И он пускался на поиски. Быстрее, быстрее, чем быстрее – тем лучше, иначе опять – сюда, обратно, так, что и моргнуть не успеешь.
Он повернул направо. Главное, прочь от Волка, чьи очертания становились все более четкими. На морде Львицы он даже смог разглядеть улыбку. Она почти всегда улыбалась, нагло так, развязано-сексуально, беспардонно, и не смущаясь, касалась лапой Волка, поглаживая его серый бок. Иначе говоря – большая, рыжая, наглая кошка. Ему хотелось ее пощупать, прикоснуться к ее шкуре, которая выглядела плюшевой, как у игрушек в том людском мире… Он очнулся и заставил себя прекратить думать о Львице, иначе желание идти в их сторону становилось вовсе нестерпимым.
Он прошел к Дворцу. Дворец возвышался по правую руку, то расширяясь, то вырастая на несколько этажей, то становясь темно-бардовым, то резко светлея. «Мираж», – он не сомневался и брел к зданию. Уже стали заметны цветные фонтаны. Они издавали странные звуки:
– Ммммм, рррррр, – на кошачий манер тянули они, а эхо им вторило: «рррррр».
Мелькнул павлин и исчез, а вместо него показались здоровые, тучные гуси, рядком шагавшие через зеленый газон. Он облизнулся. Он вспомнил, каковы они на вкус, гуси. Там, где бывал у него за порталом желудок, заурчало и неприятно свело мышцы. Он обернулся. Волк с Львицей постепенно растворялись в мареве. Уходят, значит, он удалился от входа в портал. Сил практически не осталось, и вся надежда была на мираж. Если он там случайно не выйдет в мир, то скорее всего на этот раз помрет, хоть данное слово к нему неприменимо. Он вечен, как Волк. Про Львицу он пока не знал – она появилась недавно, – но что-то ему подсказывало, она тоже вечна, кошка чертова.
Впереди, за Дворцом вечерело. На звездном небе вспыхнули фейерверки. Раздался звон бокалов, засмеялись люди. Но над ним, как и раньше, сияло раскаленное солнце. Тем не менее, его влекло вперед, ближе, ближе к великолепному зданию, которое сейчас стало отливать золотом, аж в глазах слепило. Гуси исчезли, зато появилась корова. Вымя, полное молока, чуть не касалось земли. Он вспомнил вкус свежего хлеба, и захотелось взять кружку молока, дунуть на пенку, отломить горбушку, громко отхлебнуть, быстро засунуть в рот хлеб, давясь, жевать. Он вздрогнул от боли: с треском лопнул очередной волдырь. Корова тоже исчезла. В небе издевательски захохотали чайки. Больше портала он не чуял. Волк и Львица совсем исчезли. Оставалось надеяться на случайность, на чудо. Он пошел быстрее. От крика чаек и повторяющего эти звуки эха закладывало уши, или чем он там слышал. Резко приблизились двери Дворца. Они распахнулись, пропуская его внутрь.
***
Утром Герман не сразу сообразил, где находится. В глаза непривычно брызнул яркий солнечный свет, матрас бодро заскрипел пружинами, уши уловили звук работающего пылесоса. Герман глянул на простиравшееся вдали море, вздохнул, вспомнив свою квартирку без вида на море и вообще без всякого вида, и пошел в душ.
– Ну как тут? – спросил он Анжелику, спустившись вниз после гигиенических процедур.
– Порядок! Ваша парочка не выходила. Жрут, поди, – она усмехнулась.
– Отлично. Пойду допрашивать. Номер у них какой?
Анжелика сверилась с компьютером.
– На всякий случай проверила. Точно. Номер шестьсот десять. Жертва ваша жила в шестьсот шестом. Но там шутники к нулю пририсовали сверху хвостик – получилось шестьсот шестьдесят шесть. Потом, не обращайте внимания, напутали прикручивая номера, будет сразу шестьсот десять. Вам туда.
Герман осознал полученную информацию и направился к лифту.
– Лифт часто застревает, – понеслось ему вслед, – вчера вам сказать забыла, но вы на втором этаже спали и все равно пешком пошли. Сейчас решайте сами.
Идти пешком на шестой этаж было неохота, и Герман смело вызвал лифт. Тот с шумом открыл двери, не слишком гостеприимно приглашая в свое чрево. Герман зашел и нажал на кнопку.
– Сильнее жмите! – донеслось до него. – Кнопки западают!
На шестом этаже все оказалось, как и описывала Анжелика: номер шестьсот «шестьдесят» шесть был уже опечатан, следующим следовал, вопреки логике, шестьсот десятый. Герман постучал. Изнутри не доносилось ни звука. Он постучал еще.
– Ой, они думают, это я! – Герман вздрогнул: рядом с ним стояла невысокая, толстенькая горничная с тряпкой в руках. – Я им барабаню, а они делают вид, что не слышат. Иногда их и в самом деле нет. Я ключом поворочаю: если они дома, то ключ с той стороны, и мне не открыть. Если нету, захожу.
Герман переварил информацию.
– Если не трудно, поворочайте ключом, – вежливо попросил он. – Вдруг их там нет.
– Есть! – уверенно заявила горничная, но тем не менее ключ попыталась засунуть. – Видите, там они! – радостно воскликнула она. – Не засовывается.
С куда большим воодушевлением, чем доселе, Герман забарабанил в дверь. Изнутри послышался женский голос:
– Спасибо, убираться не надо.
– Я из полиции, – проорал Герман, отдавая должное звукоизоляции, которая начисто отсутствовала в современных постройках, но очень даже присутствовала в старых зданиях, и опять застучал. Через минуту изнутри послышался мужской голос:
– А что случилось?
Герман, осознавая, насколько он тут нелепо выглядит и как низко падает престиж полицейского, собрался с духом и прокричал:
– Убили вашу соседку! У меня к вам вопросы! Вы ее видели последними!
Горничная продолжала стоять рядом в предвкушении продолжения «спектакля».
– Сейчас! – прокричал мужчина из нутра номера. – Оденемся! А то мы неодеты!
Набравшись терпения, Герман приготовился ждать. Бежать парочке было с шестого этажа некуда. Он сильно надеялся, что они не будут прыгать с балкона или делать что-то такое же нелепое.
– Мне сказали, они много едят, – обратился Герман к горничной от нечего делать. – Что вы имели в виду?
– Ой! – женщина явно обрадовалась возможности поболтать. – У них каждый день весь коридор в пакетах с помойкой. Так есть нельзя при любом аппетите, скажу я вам. Да вы сейчас сами увидите. Они меня не пускают, а потом, как уйдут, просят прибрать, и мусор забрать. Мрак! А сами поджарые такие, не тощие, но такие, знаете, крепкие. Жилистые такие. Кровь с молоком!
Герману уже стало любопытно посмотреть на обладавшую зверским аппетитом парочку. Кроме обжор Гаргантюа и Пантагрюэля, про которых недавно смотрел мультик, никто в голову не лез. Но, судя по описаниям, эти двое должны выглядеть иначе… В двери заворочали ключом. На пороге нарисовался мужчина лет тридцати с лишним. За ним стояла женщина, скорее около тридцати, улыбавшаяся во весь рот, словно ждала его, Германа, в гости, как самого дорого друга. Мужчина, напротив, был суров и хмур. Он распахнул дверь и отошел в сторону, пропуская Германа внутрь.
– У нас тут не прибрано, – произнес он, грассируя на французский манер.
– Вина хотите? С сыром? – неожиданно предложила женщина и, не дожидаясь ответа, поставила перед успевшим сесть возле стола Германом пластиковую тарелку и стакан.
– Я на работе, – попытался возразить Герман, но мужчина махнул рукой и со словами «да ладно» налил ему вина.
Парочка уселась напротив. Перед ними стояли наполненные стаканы и тарелки с закуской. У Германа заурчало в животе, он взял кусок хлеба, пообещав себе много не есть и тем более не пить. Женщина подняла стакан и, продолжая улыбаться, провозгласила:
– Если кого, говорите, убили, то аминь! – и чокнулась с мужчиной. Оба протянули стаканы к Герману.
– За умерших положено не чокаясь, – Герман взял свой стакан и сделал пару глотков. Он положил сыр на хлеб и отправил бутерброд в рот.
– Оливочки берите, – женщина смахнула ему из банки оливки.
Герман начал жевать и одновременно пытался разглядеть своих визави повнимательнее. Он уже заметил, что оба, действительно, были высокими и обладали не то чтобы крупными фигурами, но, права горничная, – кровь с молоком, лучше не скажешь. У женщины рыжие волосы струились по спине до талии, а у мужчины волосы были красивого, глубокого черного цвета, до плеч. От его взгляда хотелось поежиться, хотя он не был злым. Просто странный такой взгляд, жесткий. Женщина, несмотря на улыбку, тоже обладала какими-то гипнотическими глазами. Она то и дело касалась рукой своего друга: то колена, то ладони, то плеча. Странная пара – красивая, необычная.
Герман постарался незаметно осмотреть номер. В небольшом коридорчике лежали пакеты с мусором – и правда много. В комнате, где его посалили за стол, вопреки словам рыжей, было чисто, только на диванчике валялись кофты и брюки. Что происходило в спальне Герман не углядел.
– Итак, вчера умерла ваша соседка. Вы ее видели, как я понимаю, в спа, – приступил к делу Герман, дожевав хлеб.
– Видели, – покивав, чуть не хором сказали мужчина с женщиной.
Герман сверился с бумажкой:
– Вас зовут Изабелла, – обратился он к рыжей, – а вас Игнат. Вы из Москвы, как и убитая, приехали на тренинг. Давайте начнем с самого начала. Что за тренинг, как вы познакомились с Лидией.
– Мы не собирались туда идти, – обиженно произнесла Изабелла. – Мы тут так, сами по себе. Познакомились с Лидой, она пригласила. Говорит, классно подышим.
– Да, – буркнул в подтверждение слов подруги Игнат.
Откусив кусок сыра, Герман надумал спросить про алиби:
– Расскажите подробнее, что вы делали вчера.
Парочка подозрительно переглянулась.
– Встали часов в одиннадцать, может позже, – протянул мужчина.
– Не помним, – рыжая погладила Игната по руке.
– Не важно, – смилостивился Герман, – а что потом делали? Как встали, что делали?
Парочка переглянулась. Герману даже неловко стало: наверное, секс случился после пробуждения, но так подробно он не просил рассказывать. Явно, секс к странному убийству отношения не имел.
– Позавтракали, – протянула Изабелла.
– У вас хороший аппетит, – не удержался Герман, кивнув на пакеты.
– А что тут еще делать? – пожал плечами Игнат. – Едим, пьем, гуляем. Отдыхаем, как можем.
– Приезжали б в сезон, – Герман не удержался и отхлебнул вина.
– Не получилось, – Игнат был краток. – Короче, после завтрака решили последовать совету Лиды и пойти в спа. Воды тут постоянно нет, хоть нормально помыться, – он хмыкнул. – Вызвали такси и поехали.
– Во сколько туда прибыли? – в этом месте Герману стало куда интереснее.
Они дружно пожали плечами и задумались. Изабелла облокотилась на плечо своего чернявого друга и закатила глаза к потолку. Мужчина хладнокровно жевал кусок сала.
– Мы туда поехали в двенадцать, – пробормотала в итоге рыжая. – Помнишь, – она посмотрела на Игната, – новости начались в холле?
Он снисходительно кивнул:
– Да, я вызвал такси, и мы сели кофе попить. Тут начались новости. Такси быстро подъехало. Где-то в двенадцать десять уехали точно.
На убийц они не смахивали. Герман не много упырей на своем веку повидал, но считал, что в психологии разбирается: эти не убивали. Расслабленный вид парочки не обманывал его. Они были готовы к прыжку – именно так, странно они выглядели – готовыми к прыжку, как пантера. А с другой стороны, были совершенно спокойны. То есть, палец в рот пока не положишь, они его не оттяпают. Положишь – твои проблемы, останешься без пальца…
– Как вы там с Лидой встретились? – задал вопрос Герман, подбираясь к интересующей его теме.
– Да вы бы ели, а? – Изабелла смахнула ему на тарелку сала и телячьей колбасы. Игнат плеснул красного. – Оголодали, небось, – участливо произнесла женщина и опять провела рукой по колену своего друга.
– За здоровье! – сурово произнес Игнат. Все выпили.
Выяснилось, что в спа, заглянув в римские бани, они заметили, несмотря на пар, Лиду. Завязалась беседа, обсудили дыхательный тренинг, неустойчивую погоду и отсутствие воды в пансионате. Потом ходили в другие бани и сауны, плавали в бассейне и пили чай. С Лидой время от времени перекидывались парой фраз. В итоге ушли раньше – есть захотелось.
– Может вы заметили что-то подозрительное? – с надеждой спросил Герман. – Может крутился возле нее кто? И почему она не ушла с вами?
– Мы решили в ресторан идти, – ответил Игнат. – Там рядом есть хорошее место. Редкость, простите, для ваших мест.
Герман кивнул: мол прощаю.
– Кстати, сколько вы в том ресторане сидели? – спросил он с прицелом проверить алиби.
– Ой, долго! – Изабелла провела рукой по ноге чернявого друга. – Ушли после половины седьмого, точно. Да? – она повернулась к Игнату. – Не раньше! Помнишь, я еще пила Бехеровку?
Связь между временем и Бехеровкой Герман не уловил, но отметил про себя, что если в ресторане подтвердят алиби, то он увидит точное время, когда официант принял заказ и когда он их рассчитал. Судя по всему, вряд ли они убили Лиду. Вряд ли, больно спокойно выглядят.
– Про подозрительное, – решил дожать тему Герман. – И все-таки, попробуйте вспомнить, не заметили ли вы чего-то странного.
И тут непонятная вещь произошла: Герману даже почудилось, что ночь наступила, и стало слишком жарко. Парочка продолжала вести себя, как и доселе. Рыжая улыбалась во весь рот, мужчина хмурил лоб и напускал на себя серьезный вид. Она его поглаживала то тут, то там. Он иногда клал свою руку на ее или подкладывал в ответ ей что-то на тарелку. Полная гармония – казалось, они чувствуют друг друга и общаются без слов. Но атмосфера с его вопросом явно изменилась. Марево расползлось по комнате, забираясь во все уголочки, располагаясь на диване, под столом, по всей мебели. Страшно захотелось пить, Герман не удержался и потянулся за пластиковым стаканчиком с вином. В ушах стоял звон и будто колокольчики зазвенели, мерзким таким звоном, комариным. В глазах запрыгали противные черные точки, превращаясь в запятые, двоеточия, многоточия и скобки.
– Игристого выпейте, – послышался женский голос. – Игристое как хорошо против головокружений и тошноты.
Герман осознать полезности игристого для здоровья не успел…
***
Павлин опять заорал диким залихватским криком. Ему захотелось заткнуть уши, но затыкать было нечем и нечего: это и бесило. Полная бестелесность ему не всегда бросалась в глаза, однако, порой он это замечал. Бестелесность, бесполость, бесполезность, бессмысленность – он повторял слова, которые желал бы облечь в некую форму, но не мог. Павлины орали, гоготали вновь образовавшиеся гуси, мычала корова, а вдали грохотал фейерверк. Он вздохнул и вошел во Дворец. Предметы раскачивались в воздухе, чуть отстоя от пола. О, этот эффект он знал не понаслышке. Конечно, тут сейчас начнут появляться и исчезать, кричать и замолкать, мучить и оставлять в покое.
– Черт с ним! Главное портал найти, – забыв про эхо сказал он.
«Найти, найти, найти», – повторило ужасное эхо, а потом захохотало, повторяя смех чаек: те залетели вслед за ним во Дворец и принялись летать под сводчатым потолком.
Он попытался идти вперед. Анфилада комнат простиралась далеко вперед, без конца и края. Он знал, он помнил про ловушки, которые поджидали на каждом шагу. И не всякий раз можно было найти выход в иной мир. Мир, где ты становился полым, телесным, полезным и осмысленным. Да, Волку сюда ход был заказан. Видимо, и Львице его тоже. Это облегчало задачу, но не гарантировало успех.
Заиграло пианино, грохнули литавры. Опять захотелось заткнуть уши: все звуки били по нервам, а издевательское эхо лишь усугубляло ситуацию. Тем не менее, он решился войти в следующее помещение. Так и думал: ничего хорошего. На стуле возле зеленого рояля сидела полуголая женщина. Цвет рояля не походил на цвет сочного, весеннего газона или на цвет жирных лепестков роз. Скорее, он напоминал цвет пыльцы, осевшей на лужах – смесь желтого с зеленым, растекающаяся блевотина, которая вызывает аллергию, сопли и жжение в глазах. На женщине висел белый, в жирных пятнах балахон. Он обнажал ее костлявые плечи, оголял обвисшую грудь, узкие запястья и тонкие ноги. Ноги она держала в тазу, периодически шлепая пальцами по мутной воде.
В комнату залетела чайка и встала возле таза, наблюдая за шевелящимися женскими пальцами.
– Что зашел? – обратилась она к нему. – Хочешь к людям?
– Хочу, – ответил он покорно. – Портал закрыт.
– Волк? – она хмыкнула. – Кому ж еще стоять на страже. Волчара! Тебе либо на погибель, либо сюда.
– Знаю, – опять кратко ответил он. – Там теперь с ним Львица.
– Хороша! – Женщина обнажила кривые, желтые зубы. Все равно нельзя было назвать ее некрасивой: она притягивала как магнит, подойдешь чуть ближе положенного, пиши пропало. Он помнил – есть черта, переступать которую никак нельзя – притянет.
– Да. Львица эффектна, – на рожон он лезть не стал. – Чего ей Волк сдался?
– Ха-ха-ха! – женщина захохотала на манер чаек. – Себя что ли предлагаешь? Лучше уж Волчара! Он хоть полый. А ты – ни баба, ни мужик! – Она зашлепала ногами в тазу, разбрызгивая грязную воду по полу. Чайка забегала вокруг, пытаясь поймать клювом брызги.
Он постарался не обидеться. И в самом деле, он не претендовал на роль друга Львицы. Ему нечего ей дать. Сам еле двигается. Пусть стоит возле Волка. Ему хуже не будет: что один Волк, что с Львицей.
– Дурак ты, – припечатала женщина, тут же вдарив руками по клавишам рояля. Звук тот изверг унылый, жалостливый, как про конец Света. – Когда возле Волка нарисовывается женщина, то важно обратить на это внимание. Кто-то будет силу его забирать, кто-то давать. А эта – не просто Львица, она солнечная.
– Солнечная? – вместо эха повторил он.
– Солнечная, дурак, – она опять захохотала, а чайка довольно запрыгала вокруг таза. – Солнечная! Потому будет и в том мире понимать, когда ты придешь. Она про Солнце знает, понимаешь? Волк знает про темное, она про светлое. Дурак! – Неожиданно женщина начала обмякать, склоняться ниже и ниже, а потом облокотилась на клавиши и всем телом грохнулась на них, заставив изрыгнуть страшные звуки. Чайка встрепенулась и улетела. Он понял, что надо выбираться из комнаты: слишком близко подошел, не ровен час затащат его под венец, хоть он и бесполый. Но эти бабы ничем не брезгуют. Поженят под колокольный перезвон, и дело с концом. Он побежал, что было сил, хотя за ноги тянули сильно…
***
Странное приснилось. Герман открыл глаза: вот стыдоба, впервые в жизни грохнулся в обморок. Жара накрыла? Да вроде, не жарко сейчас. Над ним склонилось женское лицо.
