Виктория Балашова
Женщина из морга
Второй
– Где ты была? Почему трубку не брала? – ни тебе «здрасьте», ни тебе «до свидания», так он говорил с ней всегда, резко бросая фразы, от которых, казалось, все в трубке переворачивалось и звенело.
– Я была в салоне, мне делали массаж, не могла ответить, – она говорила спокойным голосом, но тоже в ответ не здоровалась, не показывала ни радости, ни страха, как автомат, привыкший за несколько лет выдавать стандартные ответы.
– Какой массаж? – хихикнула, сидевшая рядом с Ирой одногрупница. – Чего ты несешь?
– Кто у тебя там? – голос у Игоря зазвучал еще жестче. – Короче, давай, гони домой, хватит шляться, детьми займись!
– Да, я уже заканчиваю, – Ира пхнула улыбавшуюся во весь рот подругу в бок и захлопнула телефон. – Ребята, давайте выпьем за наши дипломы, – она подняла свой бокал с красным вином, встряхнула рыжими кудрями и выпила все до дна.
В кафе группа праздновала защиту – шутка ли – они закончили МГУ! Дистанционное обучение, давно ставшее обычным делом в Европе и Америке, в России не прижилось. Ради неформального общения студенты упорно ходили в аудитории, и старые университетские здания продолжали гордо возвышаться над окружавшим их новостроем.
Ире было тридцать пять, тем, кто сидел с ней за одним столом, в среднем по двадцать два. Разницу Ира чувствовала остро. Внешне они выглядели почти одинаково – Ира сохранила точеную фигурку, несмотря на то, что родила троих детей. Но внутри, внутри все было не так устроено, как у них. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать лет назад и у нее все было устроено также. Свобода! Свобода делать, что хочешь, лететь в никуда, радоваться жизни сию минуту, не смотреть на часы, не прислушиваться к мобильнику, не оглядываться по сторонам, не думать про вечер, который ждет впереди… Что сейчас? Вечное напряжение, полуулыбка, потухший взгляд, нервные движения руками.
– Кто, кто тебе звонил? Кому ты там лапшу на уши вешаешь? – одногрупница не отставала.
– Муж.
– Который объелся груш?
– Да, он самый, – Ира вздохнула и начала шарить в сумке в поисках жвачки. Зря она выпила так много: будет пахнуть. Пока она даже не осознала того, что одержала победу, первую победу за пятнадцать долгих лет, победу, которая далась ей тяжело. Можно сказать, она победила вопреки всему, вопреки тем обстоятельствам, которыми обрастала ее жизнь, как плесенью.
– Послала б ты его подальше, – подруга не унималась.
– Пошлю, обязательно пошлю, не волнуйся, – Ира нащупала жвачку и начала со всеми прощаться. Ей хотелось сказать им спасибо, обнять их, прижаться и не отпускать. Они помогали ей, так помогали все эти три года. Давали лекции, покрывали на семинарах, сдавали ее курсовые, когда она сама не могла подъехать в университет, прикрывали на практике летом. Конечно, так помогали не только Ире, взаимовыручка среди студентов – дело обычное. Но все-таки ее ситуация была нестандартной, и группа прониклась к женщине, имевшей троих детей и решившей закончить свое образование. Она чем-то их расположила к себе, вызвала сочувствие, жалость и желание помочь.
Вслед за Ирой на улицу вышел Изя, страшно умный еврейский мальчик со смешным именем, большим носом и маленьким ростом. Несмотря на, мягко говоря, легкое несоответствие внешних данных, Изя и Ира закрутили роман еще два года назад. Первый год знакомства Изя потратил на активные ухаживания. В течение второго и третьего знакомство перешло в активную фазу.
– Ну и что ты будешь теперь делать? – спросил Иру Изя. – Диплом получен. Что дальше?
– Не знаю, я еще вообще не осознала, что все-таки закончила МГУ, – Ира медленно брела по территории университета. – Буду думать.
– Думай, думай. Но помни о том, что я тебе сказал. Я на тебе готов жениться в любой момент и усыновить всех твоих детей, – Изя посмотрел на Иру снизу вверх.
– Помню, я помню. Но мой муж как узнает о наших планах, так тут же тебя в асфальт закатает, – Ира передернула плечами, будто реально представила себе весь процесс, – и меня вместе с тобой.
– Ну и тоже хорошо. Будем лежать всегда рядышком.
– Нет гарантии, что он нас закатает рядом друг с другом, – не улыбаясь, серьезно ответила Ира.
– Думаю, рядом. Вряд ли он будет бегать по всей Москве и закатывать нас в разных местах. Каток перегонять опять же надо с места на место. Нет, думаю, рядом, – заключил невозмутимый Изя.
– Ну если тебе от этого легче… – Ира вздохнула в сотый раз за день. – Я похожа на женщину, вышедшую из салона красоты?
– Ты всегда похожа на женщину из салона красоты, – Изя искренне восхищался Ирой и ответить по-другому, видимо, просто не смог бы.
– Сомневаюсь, – Ира покачала головой, продолжая идти к припаркованной на одной из аллей машине. – Хотела зайти туда после защиты, да теперь уже явно не успеваю. Придется ехать сразу домой.
– Чего ему надо-то? – спросил, как бы невзначай, Изя. – Чего звонил Кощей твой Бессмертный?
– Да кто его знает. Сказал: «Давай, гони домой», – Ира подняла с земли веточку и помахала ею в воздухе. – Жаль это не волшебная палочка.
В машине Ира посмотрела на себя в зеркало, подкрасилась и, вздохнув в очередной раз, тронулась с места. Сзади оставались здания университета, махавший рукой Изя, никуда не торопившиеся студенты, свалившие летнюю сессию.
***
В МГУ Ира решила поступать вопреки здравому смыслу. Блата для того, чтобы поступить в вуз бесплатно, у ее родителей не было, денег, чтобы оплачивать репетиторов и обучение тоже. Ирине оставалось надеяться только на свои мозги.
– Ирочка, – говорила ей в год окончания школы мама, – лучше поступай наверняка. Юридические факультеты сейчас есть и в менее престижных вузах. В МГУ, да еще на юрфак, такие как ты не поступают. По-крайней мере, на бюджетное место.
Но Ира влюбилась в МГУ с первого взгляда: попав туда на день открытых дверей, она себя в другом месте уже не представляла. Это было похоже на настоящую любовь к противоположному полу: чувство ее накрыло с головой, университет казался самым красивым, самым достойным местом для дальнейшей учебы. Ира даже ревновала к университету других людей. Все, кто хотел туда поступать, вызывали у нее стойкую неприязнь: Ира считала их недостойными МГУ, а те, кто там учился, вызывали уважение, смешанное с желанием доказать, что и она не хуже.
Она с упоением посещала подготовительные курсы, наслаждаясь каждой минутой, проведенной в обожаемых стенах. Дома Ира продолжала учить, зубрить, запоминать тонны материала. Ириной целью была золотая медаль в школе. Шансы поступить в институт мечты повышались при этом многократно – все-таки в идеале она сдавала бы всего один вступительный экзамен.
В итоге Ира не поступила, а ворвалась в МГУ, как мощный ураган, сметая всех конкурентов на своем пути. Мало того, что она оставила далеко позади своих одноклассников в борьбе за медаль, честно получив «отлично» по всем предметам, включая ненавистную физкультуру и литературу, Ира сдала единственный вступительный экзамен на «пять», просто улетев в стратосферу. Она не только ответила на вопросы билета, но и целых полчаса отвечала на дополнительные вопросы экзаменаторов, в какой-то момент забывших про простое и понятное желание завалить медалистку, и начавших задавать вопросы из чисто спортивного интереса. Ира не оставила им шансов: она выдавала ответы, не задумываясь, легко и непринужденно вспоминая нужные учебники, номера страниц и расположение соответствующих абзацев. К концу экзамена она была готова отвечать и дальше. Но комиссия вспотела от такого напряжения, а в коридоре попадали в обморок ожидающие своей очереди абитуриенты, имевшие возможность за то время, что спрашивали Иру, представить себе все те ужасы, которые могли происходить за дверью.
Списки поступивших вывесили через пару недель. Ира увидела свою фамилию на экране компьютера и откинулась в изнеможении на спинку стула. В этот момент она была похожа на марафонца, занявшего на Олимпиаде первое место. По лицу текли слезы, а сдвинуться с места не осталось никаких сил.
Дома по такому случаю накрыли стол. Отец и мать не пожалели своих сбережений, затарившись в дорогом супермаркете, в который до этого они ходили только поглазеть, как в музей. Они пригласили кучу родственников, которым показывалась и золотая медаль, и распечатанный приказ о зачислении в МГУ. Родители, проработавшие более десяти лет после окончания института экономистами, ценили высшее образование, несмотря на казусы и выкрутасы кризисных и посткризисных времен, повыкидывавших их с насиженных мест. И так всегда много пьющий папа не работал и пил еще больше, а мама торговала газетами в ларьке «Печать» неподалеку от дома. Впервые за несколько лет Ира не просто почувствовала себя победителем, впервые дома царила атмосфера праздника. Ире казалось тогда, что-то наконец сдвинулось в ее жизни с мертвой точки, вектор переменился, жизнь стремительно пошла в другом направлении. Не будучи забитой и зажатой девушкой, она тем не менее всегда чувствовала себя где-то на обочине, не имея толком никаких друзей, увлечений и влюбленностей. Единственной ее страстью стал МГУ. И чувства оказались взаимными…
– Ирка, ты идешь на дискотеку? – теребила Иру девочка из ее группы. – Ну же, отвлекись от своих конспектов!
– Нет, наверное, – Ира на дискотеках была от силы пару раз в школе, простояла в углу все мероприятие, и поняла, что более подобное ее не интересует.
– Ну как же, – ныла подруга, – это же день первокурсника! Все идут. Познакомимся поближе, повеселимся.
Ира сдалась. Уговорами занялась девочка из далекого города Муромска, искавшая себе в Москве друга. Лена отличалась упорством в достижении поставленной цели, поэтому на дискотеку они пошли вместе с Ирой. С того вечера подруги уже не разлучались. Лена стала лучше учиться, а Ира чаще развлекаться. Денег в Ириной семье не становилось больше, но Лена настаивала на оплате счетов в кафе и барах, отвозила Иру на такси с ночных дискотек домой. Ира, ругая себя в душе за мягкотелость, соглашалась с таким положением дел.
Ленин папа был в Муромске большим начальником. Лена училась за деньги. За поступление на бюджет ей обещали в подарок машину. За поступление на платное ей просто ежемесячно высылались огромные суммы на жизнь. Наверное, если бы не вечеринки, кафе, рестораны, такси и дорогие шмотки, было бы не столь уж трудно накопить с помощью этих денег и на машину. «Но тогда ж не выпьешь, – хохотала Лена, объясняя свое нежелание копить на автомобиль, – да и жить надо сегодня. А копить это значит не жить!» Ира с подобной философией в душе не соглашалась. Но ей-то копить было нечего, поэтому аргументов катастрофически не хватало. Да и не будешь же спорить с человеком, который то тут, то там за тебя платит.
Замуж она будет выходить полностью подготовленная к мужниному лозунгу «Кто платит, тот и заказывает музыку». И только несколько лет спустя Ира поймет: первые ошибки она начала совершать именно тогда, на первом курсе, молча принимая Ленины «подарки».
***
– Игорь Викторович вас несколько раз спрашивал, – сухо доложила няня, когда Ирина подъехала к дому. Дети бегали по газону, няня сидела на скамейке, положив ногу на ногу, и читала очередной женский роман. Она периодически поднимала голову, чтобы посмотреть на подопечных, удостоверялась, что они по-прежнему бегают, не упали, не дерутся, и продолжала читать. Когда Ира въехала через открытые охранником ворота на территорию огромного участка, няня вновь оторвалась от книги, чтобы, не поздоровавшись, передать хозяйке, что ей звонил муж.
Огромный дом смотрел на Ирину также недоброжелательно, как и няня. Оба были результатом выбора мужа. Дом Игорь купил в готовом для въезда виде сразу после свадьбы. Няню нанял относительно недавно, предварительно уволив одну за другой несколько предыдущих. То, что для детей не очень полезно было находиться под присмотром постоянно меняющихся женщин, мужа не волновало. «Не нравится, – говорил он Ирине, – останешься с детьми одна. Пусть мать тебе помогает». Ира не могла остаться одна с детьми – она уже восстановилась в университете и пыталась тайно от мужа его закончить. Приходилось ездить из поселка на Рублевке на другой конец Москвы. Она занималась почти на две трети самостоятельно, потому что проводить вне дома как минимум полдня каждый день кроме воскресенья, было бы нереально, даже имея десять нянь. И мама тут вопроса бы не решила. Она не справлялась с тремя детьми категорически. Хотя нельзя было сказать, что няни это делали намного лучше. Но они по крайней мере не хватались постоянно за сердце, вызывая Иру домой буквально через час после ее отъезда со словами «Я звоню в скорую».
Последняя няня, разговаривая с Ирой, точно копировала интонации Игоря, бывая порой груба до неприличия. Но мужа она на данный момент полностью устраивала. Няня докладывала ему обо всех передвижениях хозяйки: во сколько уехала, во сколько приехала, что делала дома. До нее и другие поступали точно также. Только одни старались сей факт перед Ириной не афишировать, а другие не пытались ничего скрывать, четко понимая, кто в доме хозяин.
Дома Ира давно занималась только детьми и хозяйственными делами. Тут придраться было не к чему. Конечно, можно было почитать нужную для учебы литературу: благо подходить к хозяйке с целью выведать, что это она там читает, никому в голову не приходило. Видимо, Игоря времяпрепровождение в виде чтения книжки тоже не напрягало. За несколько лет Ира составила прекрасную библиотеку на втором этаже дома. С пола до потолка тянулись ряды книг, среди которых стояли и те, что были необходимы в вузе. На столе в библиотеке Ира всегда держала две-три книги, не имевших отношения к юриспруденции. Последние читались и ставились обратно на полку. Компьютером Ира пользовалась редко – проследить за тем, что она там смотрит было гораздо проще, чем просматривать стоявшие на полках книги.
Ира отдала ключи от машины охраннику и пошла на газон к игравшим детям. Снова зазвонил мобильный.
– Ну ты дома, наконец? – голос мужа звучал привычно грубо.
– Да, приехала.
– Ты сегодня что-то загуляла. Уволю няньку к черту – сиди дома, детей воспитывай! – из трубки слышались привычные угрозы.
– Я попала в пробки, – Ира тоже не отличалась разнообразием в своих ответах. У нее наготове было три-четыре стандартных ответа на стандартные вопросы. Их она использовала по очереди. Сегодня наступила очередь пробок, – и на пути туда, и на пути обратно Рублевку перекрывали, и Кутузовский тоже, – Кутузовский проспект был добавлен Ирой для верности: сегодня она действительно приехала позже, чем обычно.
– Все, что тебе надо, есть на самой Рублевке, – эту фразу Игорь повторял с завидным постоянством в ответ на вариант «пробки». На этот раз продолжения диалога не последовало: муж положил трубку. Для него это было обычным делом – взять вот так просто и положить трубку. «Зачем звонил?» – подумала по привычке Ира.
– Вы можете идти, – обратилась она к продолжавшей якобы читать, а на самом деле подслушавшей весь Ирин разговор няне.
Раньше няни жили в маленькой комнате при детской, и контроль над Ирой начинался с раннего утра, после отъезда мужа на работу, и до его возвращения. То есть, фактически круглосуточно. Наверное, она сошла бы в итоге с ума и не закончила бы никакого университета, не успев в нем даже восстановиться. Но случилось два события, после которых няни стали приходящими.
***
Дети у Иры родились один за другим. Через год после свадьбы родилась дочка. Игорь был зол страшно: ему требовался сын. В связи с этим он настойчиво требовал от жены второго ребенка. Дочку, правда, баловал дорогущими игрушками, а позже и крохотными платьицами из бутиков. Но и в лицо девочке, и друзьям он без устали повторял: «Пусть растет дурой. Женщина должна быть глупой и красивой. Вот один недостаток оказался у моей жены – Бог мозгов слишком много дал», – в этом месте Игорь начинал громко смеяться, но глаза его оставались серьезными.
Жившие с ними под одной крышей няни, уже тогда начавшие сменять друг друга со слишком большой скоростью, должны были обеспечить Ире свободные для зачатия сына ночи. Сын родился через два года после дочки. Ира надеялась вздохнуть свободнее: муж к тому моменту стал ей неприятен до тошноты, которая в самом прямом смысле подкатывала к горлу каждый раз, когда она его видела рядом. Да и врачи после вторых родов не советовали больше рисковать: на нервной почве у Иры организм начал давать серьезные сбои.
Но вскоре Игорь загорелся идеей получить второго наследника. Его первая жена уехала в Америку и увезла с собой их общего сына. Увезла тайно, не поставив Игоря в известность. Он пытался найти их по разным каналам, но все напрасно. Может быть, они уехали из Штатов, а, может, Америка слишком большая страна, чтобы найти там двух бывших российских граждан. После тщетных поисков Ирине было объявлено: «Сделаем еще сына, им назло. Восстановим баланс». Наплевав на предупреждения врачей, он рьяно взялся за дело. В двадцать шесть Ира, чуть не померев, родила вторую девочку. Врачи сильно платного и очень элитного центра спасли обеих, но на этот раз вердикт был окончательный: больше Ира рожать не сможет. Игорь сказал: «А больше и не надо» и отселил Иру в отдельную спальню.
Сначала Ира вздохнула с облегчением, но потом произошло событие номер два. Очередная няня оказалась женщиной сердобольной и, несмотря на регулярные доклады мужу об Ириных занятиях, старалась Ире не хамить, и даже готовила ей вкуснейшие сырники на завтрак в знак понимания и сочувствия. Однажды, добрая няня отозвала Иру в сторонку и огорошила:
– Ирочка, вы мне очень нравитесь, но мне надо сказать вам кое-что неприятное. Ваш муж вам изменяет в вашем же доме и при вас.
– Да? – только и смогла проблеять Ира в ответ.
– Да, да. Она приходит к нему в спальню через заднюю дверь и только утром уходит. И так раза два-три в неделю!
Ире в то время было все равно, чем там занимается ее муж в соседней спальне. Она проглотила информацию молча. Никак не отреагировав на нее вообще. Ее даже не затошнило, что обычно сопровождало любое внутреннее переживание последнего времени. Но как-то ночью Ире не спалось. Она сначала почитала в библиотеке, а потом пошла на кухню попить. Когда она проходила мимо спальни мужа, дверь распахнулась и оттуда, хихикая, выскочила давняя подруга Лена, фактически единственная подруга, которая у нее была. Ира оторопело стояла и смотрела на нее и на полуголого мужа. Первым орать стал Игорь.
– Ты следишь за мной! – кричал он. – Тебе все равно не получить развод! Тебе не получить моих денег! Я буду делать, что захочу, а ты будешь делать только то, что тебе скажут!
Самое ужасное, что Лена стояла, улыбаясь в дверях, даже не пытаясь оправдаться или на худой конец уйти. В этот момент вышла в коридор няня. Она попросила не кричать так громко, чтобы не проснулись дети. Игорь резко замолчал и повел Лену вниз к выходу. Но с той ночи няни спать в доме перестали раз и навсегда. А Лена стала приходить к ним в дом открыто, через главную дверь.
– Дети вырастут, я тебя выкину на улицу, – сказал вскоре после случившегося Игорь Ире, – и женюсь на молоденькой блондинистой дуре.
– А как же Лена? – Ире казалось, перед ее глазами разыгрывают сценку из дурной пьесы.
– Что Лена? Пока пусть ходит. А там видно будет.
Конечно, вскоре Игорь поменял надоевшую Лену на другую любовницу. Он даже рассказал об этом Ире:
– Стала приставать сильно, чтоб я с тобой развелся и на ней женился. Я сам буду выбирать, когда с тобой разводиться, и на ком жениться потом! Да и денег из меня выкачивает много. Надо кого-нибудь подешевле найти.
Ира все воспринимала как должное. Она покивала в ответ на этот рассказ и приготовилась ждать следующую любовницу. Но Игорю, видимо, надоело таскать домой девиц – кураж пропал. Да и дети подрастали и могли увидеть или услышать то, что им видеть и слышать не следовало. Он начал снимать квартиры для свиданий. Так одновременно из дома пропали и ночные, круглосуточно следившие за Ирой няни, и любовницы Игоря. Постепенно Ира стала выходить из ступора. Тошнота, правда, осталась, а с ней и неизменная спутница последних лет, депрессия. У Иры не было аппетита, не было причин радоваться. Но она решила восстановиться в университете, чего бы ей это не стоило. И как в выпускном классе, Ирина с железобетонной решимостью взялась за дело. Выход из ступора заключался именно в этом: в жизни появилась цель. Больше ничего положительного, к сожалению, на горизонте не наблюдалось.
***
Няня ушла. Когда придет домой муж, Ира не знала. Она поиграла немного с детьми во дворе и повела их в дом, пить на ночь молоко с печеньем. Они все вчетвером сели за круглый стол в столовой, совмещенной с кухней, и начали тихонько прихлебывать из больших кружек. Несмотря на то, что с детьми Игорь крут не был и даже, можно сказать, старался к ним проявлять нежность, они его побаивались. Поэтому и все три ребенка, и Ира привыкли громко не разговаривать и уж тем более не смеяться и не хулиганить. Детей, конечно, иногда заносило. Но обычно и без отца они сидели за столом тихо, хрустя печенюшками, которые так вкусно пекли за немалые деньги в пекарне неподалеку. Печенье и хлеб привозили оттуда каждый день. Все, что могла довольно спокойно съедать Ира дома, это свежую выпечку по вечерам. В это время почти никогда Игоря дома не бывало. С работы он так рано не приезжал, а в выходные уже уезжал развлекаться.
Отправив детей спать, Ира пошла навестить родителей в небольшой дом, отстроенный специально для них в дальнем конце участка. Говорить с ними было не о чем. Но Ира шла по привычке, просто чтобы не сидеть в большом коттедже одной.
– Ну как дела, Ирочка? Что нового? – мама встретила ее обычными вопросами, на которые не ждала ответа. Отец сидел в большой комнате с огромной чашкой чая и смотрел телевизор.
С тех пор, как он вынужден был бросить пить, отец, с одной стороны, перестал буянить, а с другой, совсем перестал общаться с окружающими. «Овощ», называл его Игорь. «Пойди, скажи, пусть этот твой овощ подметет дорожки. Вон, все листвой засыпало», – говорил он Ире время от времени, меняя указания в зависимости от времени года. Отец неудовольствия не высказывал, а шел и выполнял молча задание, после чего снова наливал себе чай и садился перед телеком.
Ира старалась напрямую с отцом не общаться. Она в вежливой форме передавала просьбу матери, а та доносила ее до конечной инстанции.
– Нового ничего. Все в порядке, – автоматически ответила Ира.
– Как детишки? – мама этот вопрос задавала тоже каждый день, хотя жила от них в нескольких метрах, за одним общим забором.
– Все хорошо, – Ира не удивлялась вопросу. Ей иногда казалось, что ее диалог с мамой напоминает те диалоги, которые им включали на уроках английского: два посторонних человека разыгрывают одни и те же сценки, вежливо заверяя друг друга, что у них все в порядке. Ира даже помнила оттуда какие-то фразы, въевшиеся намертво в голову от бесконечного прокручивания на уроках туда-сюда:
– Привет. Как дела?
– Все хорошо. Как у тебя?
– Отлично. Как жена?
– Хорошо. Как дети?
– Превосходно. Передавай привет жене.
– Спасибо. А ты своей. До встречи.
– Спасибо. До встречи.
Ира присела к камину и тоже уставилась в телевизор.
***
Когда начались проблемы, мама Иру не поддержала. Во-первых, к тому времени зять уже полностью обеспечивал Ириных родителей. После стольких лет полунищенского существования, они, наконец, вздохнули спокойно. Во-вторых, они переехали в загородный дом к дочери, сдав городскую квартиру. Ира понимала, что муж использует ее родителей в качестве бесплатной рабочей силы: они стерегли дом во время отсутствия хозяев, подметали дорожки, убирались в доме. Но родители либо этого не понимали, либо понимать не хотели, считая предложенные им условия далеко не самыми худшими.
Главное же, что делало счастливой Ирину мать, было то, что отец перестал пить. Сначала его начало подводить здоровье. Да так, что он пару раз попадал в реанимацию, где его откачивали, беря клятву бросить пить. Отец клялся и изо всех сил старался выполнять обещание. В итоге помог выполнить обещание все тот же любимый зять. «Кончай пить, Леонидыч, – прорычал он как-то в очередной раз напившемуся тестю, – кончай пить, а не то выкину вас отсюда вместе с дочкой и внучатами». Тесть поверил. Игорю верили все. Его внешний вид не оставлял собеседнику никаких иллюзий.
Так вот, ведя счастливый и совершенно овощной образ жизни, Ирины родители существовали в своем небольшом доме по соседству с дочкиной семьей. Когда вскоре после рождения первого ребенка Ира попыталась поговорить с мамой о разводе, та даже и слушать Иру не стала.
– Муж у тебя непьющий, – тихо бормотала мама, – а что еще нужно-то? Деньги зарабатывает, тебя обеспечивает. Ты вот не работаешь, живешь в прекрасном доме. Не гневи Бога, – на этом беседу мама заканчивала. Все дальнейшие попытки поделиться с ней своими проблемами заканчивались такими же словами. Однажды мама спросила:
– Он тебя не бьет?
– Нет, – честно ответила Ира, про себя добавив: «Пока».
– Ну вот, видишь. Все в порядке, – мама удовлетворенно покивала.
Когда Ира решила восстановиться в Университете, у нее не осталось никого, с кем можно было бы посоветоваться, и от кого можно было бы ждать помощи и поддержки. Подруга исчезла из Ириной жизни в тот момент, когда она ее застукала в постели с мужем, мама явно была бы против подобной идеи. И всю операцию Ира как-то умудрилась провернуть сама…
Сейчас на душе стало пусто. Сидя у камина перед бормочущим телевизором, Ира не чувствовала ничего похожего на то, что происходило с ней в день поступления в МГУ много лет назад. Да она опять пришла первой, но ее почему-то не встречают с цветами болельщики, и никто не кричит «Ура». Впрочем, болельщиков-то и не существовало. Вокруг – пустота. «Зачем я все это делала?» – задала сама себе вопрос Ира. Она вспомнила Изю, единственного человека, который слушал ее, поддерживал и даже порой давал дельные советы. «Я это делала для того, чтобы уйти от Игоря и самой обеспечивать себя и детей», – продолжила внутренний диалог Ирина, попытавшись ответить на заданный вопрос.
Но проще, наверное, было бы действительно победить на Олимпийских играх. Все Изины заверения в том, что он поможет Ире, женится на ней, казались ей теперь несерьезными. Она вспомнила, как первая жена Игоря скрылась от него аж в Америке. Пока она жила в Москве, он не давал ей никаких шансов хоть как-то утроить свою жизнь. Игорь постоянно угрожал бывшей жене забрать сына, если она посмеет снова выйти замуж или будет делать еще что-то, не укладывавшееся в его представления о ее «свободной» жизни.
Телевизор продолжал что-то вещать, а Ира вспоминала, как крупный, высокий мужчина, сидевший за соседним столиком дорогого ресторана, в котором Ира отмечала свое двадцатилетие, отправил ей через официанта огромный букет алых роз. Потом последовала бутылка шампанского на их столик, потом мужчина подошел сам и попросил Ирин телефон. Ира телефон дала скорее из вежливости: здоровый, почти лысый поклонник явно был намного старше ее и единственное, что Ире в нем хоть как-то понравилось, это большие карие глаза.
Позже эти же глаза Ире нравиться перестали совсем, жесткий взгляд пугал, и Ира старалась его избегать, как только могла. Тогда в ресторане, несмотря на явную зависть подруг – ну как же, богатый поклонник, это классно – Ира не собиралась с ним начинать никаких серьезных отношений. Но от Игоря так просто отделаться было нельзя. Он решил, что молодая, симпатичная девочка из малообеспеченной семьи будет ему хорошей женой. Потом Ира поняла, что она была полной противоположностью жене первой, чем и привлекла будущего мужа. Он завалил Иру цветами, водил ее по ресторанам, дарил дорогущие подарки.
Через два месяца Игорь сделал Ире предложение, заявившись к ней домой с цветами для мамы и с огромным пакетом, в котором лежало настоящее французское шампанское, красная икра и еще какие-то деликатесы. Родители тут же благословили дочь на выгодный брак, а сама Ира промолчала, что все приняли за знак согласия.
Уже в первые дни семейной жизни Ира поняла – она попала в ловушку. Игорь заставил ее взять в институте академический отпуск сразу после того, как она забеременела. Из этого отпуска Ира вышла почти через десять лет, и то тайно. Теперь у нее был диплом и первая победа, одержанная над мужем за все пятнадцать лет брака. Ира встала из кресла и пошла к выходу.
– Спокойной ночи, – сказала она родителям, не оборачиваясь.
– Спокойной ночи, Ириш, – ответила мама. Папа, как обычно, промолчал.
***
В свои сорок девять лет Игорь выглядел очень даже неплохо. К рано появившейся лысине он давно привык, а все остальное было в порядке. Подтянутую фигуру бывшего военного он поддерживал в спортзале, по мужской части ни в какой виагре организм не нуждался, что Игорь регулярно доказывал в постели с очередной молодой любовницей. Состояние остальных органов тоже не давало поводов для беспокойства. Развалившись на заднем сиденье черного Мерседеса, Игорь нетерпеливо постукивал кулаком по ноге. Он ехал в клуб и из-за пробки начинал немного опаздывать.
– Давай, объезжай ее как-нибудь, – скомандовал он водителю, – давно приехать надо было.
– Сейчас, Игорь Петрович, доедем до вон того перекрестка, и я съеду с Садового, – водитель начал уходить с крайней левой полосы направо.
– На Садовое и соваться не надо, – Игорь ворчал на водителя по привычке, давно заведенной и от этого не напрягавшей ни того, ни другого, – сразу надо искать объездные пути.
– Сказала, нет пробок, я ей, дурак, поверил, – водитель свалил всю вину на навигатор, вещавший приятным женским голосом.
Игорь промолчал, начав думать о работе. А подумать ему было о чем. Игорь Петрович владел целой сетью охранных агентств. Охраняли они не какой-нибудь паршивенький полуподвальный ювелирный, охраняли они крупнейшие банки, офисные центры и частные дома. Когда ему было около тридцати, Игорь ушел из армии в никуда. В этом «нигде» были только знакомые военные, которые в большинстве своем также, как и он, пытались найти свое место под солнцем.
Тогда он соглашался на все: выбивал деньги у должников, ходил с «братками» на стрелки, охранял каких-то темных личностей. Некоторые из них позже стали появляться на страницах газет в качестве членов Думы или в качестве представителей русских олигархов, отдыхавших в Куршавеле или поселившихся в Лондоне. Маленькая охранная фирма, зарегистрированная в те времена, превратилась со временем в огромную сеть, накрывавшую почти всю Москву. Точнее сказать, накрывавшую все крупные предприятия Москвы. По мелочи Игорь не разбрасывался.
