Виктор Правдин
Тайны минских перекрестков
Часть первая
Минск. Фармацевтическая фабрика. В складском помещении мужчина лет сорока в халате, не торопясь, загружает машину (рафик) медикаментами. Когда работа закончена, звонит по телефону:
– Кузовкова загрузил. Выпускайте, а я на обед.
Человек заходит за стеллажи, берет с полки сумку, достает бутылку кефира, бутерброды. Садится на один из ящиков и начинает есть. Слышится скрип двери, голоса (полушепот).
Голос 1-й:
– Сто ампул с морфием я приготовил. Вывезешь. Но встретить смогу только через два часа.
Голос 2-й:
– Как через два часа? В больнице я должен быть ровно через тридцать минут после того, как выеду за проходную
– А ты «сломайся», машина не новая.
Грузчик перестает есть, приподнимается и через щелку между ящиками на стеллаже видит шофера Кузовкова. Второй не виден, так как стоит за большим упакованным холодильником.
– Порядки здесь не я устанавливал, – возражает Кузовков. – Если сломаюсь, должен начальнику охраны сообщить по радиостанции, а он мгновенно пришлет помощь.
– А ты сломайся здесь, на фабрике, не выезжая за проходную.
Грузчик видит руку, которая протянула Кузовкову целлофановый пакет с ампулами. Шофер берет пакет.
– Хорошо, так и сделаю. Но это в последний раз.
– Сделаешь, еще как сделаешь, – смеется невидимый. – Денежки, сам знаешь, не пахнут. И не бросай ампулы в канистру с маслом. Вся квартира провоняла. Не квартира, а колхозный мехдвор, а я что тот тракторист…
– Ну уж нет! Как вывезу, так и вывезу. И вы ручки испачкайте. А квартиру – дезодорантом, дезодорантом, а туалет, куда масло сливаете, – хлорочкой, хлорочкой.
Грузчик на мгновение видит спину выходящего из склада человека. Шофер, бормоча, заходит в машину. Грузчик торопливо складывает недоеденный обед в сумку, ставит ее на место и тихо крадется к двери в подсобку, оттуда во двор.
– Виталий, где там твой Кузовков? – спрашивает грузчика охранник на проходной.
– Он такой мой, как и твой. Я свое сделал – и на обед. Могу и пивка попить. А Кузовкова не видел.
– Халат сними, в бар не пустят, – кричит вслед охранник. – И мне бутылочку прихвати, сочтемся.
Грузчик на ходу стаскивает с себя халат, скручивает его. Свернув за угол, почти бежит к телефону-автомату, торопливо набирает номер.
Первомайский отдел милиции Минска. В кабинете за столом сидит спортивного телосложения человек лет тридцати. Он печатает на машинке. Звонит телефон.
– Капитан Бусел слушает, – не сразу взяв трубку, представляется сыщик.
– Капитан, слушай и не перебивай, – грузчик звонит из телефона-автомата, – через два часа, – он смотрит на часы, – нет, уже через час сорок с фармацевтической фабрики, что на улице Светлой, будет незаконно вывезена партия наркотиков. Сто ампул морфия. Машина рафик. госномер 00 65 КМ. Шофер Кузовков… Ампулы спрятаны в канистре с машинным маслом. Шофер стар и слаб, чуть нажмешь – расколется, как гнилой орех.
– Кто вы? – спрашивает капитан. – Насколько я могу верить?..
– Твое дело, верить или не верить, – перебивает грузчик капитана, – но мне сказали, что ты мент умный и, главное, не продажный. Все, конец связи. Буду звонить, но не в ментовку, а домой. Телефон знаю, добрые люди нашептали, – вешает трубку грузчик.
Бусел набирает номер дежурного по отделу:
– Дежурка? Иванцов? Это Бусел. Мне нужна оперативная группа, срочно!
– Андрей Николаевич, рад бы, но не раньше, чем через полтора-два часа, – отвечает дежурный. – В Севастопольском сквере разбойное нападение, группа там работает.
Капитан зло бросает трубку на аппарат, сгребает все бумаги со стола и прячет в сейф. Закрывает свой кабинет и, идя по коридору, пробует войти в один кабинет, другой, третий – безуспешно, все закрыты. На первом этаже ему повезло: хозяин кабинета что-то писал, а женщина напротив театрально всхлипывала. Увидев капитана, лейтенант встает. Женщина громко начинает причитать:
– Ни за что, гражданин начальник, задержали, не сеяла я этот проклятый мак…
– Вертинский, мне нужна помощь, – обращается Бусел к лейтенанту.
– Но у меня допрос… – лейтенант кивает на задержанную.
– Эх, ладно, кто не рискует, тот не пьет шампанское, – машет рукой Бусел и, закрыв дверь, торопливо покидает райотдел.
Проходная фармацевтической фабрики. Ворота из толстых металлических прутьев. Через дорогу, в «Москвиче» синего цвета сидит Бусел и наблюдает за выезжающими машинами. Увидев рафик с номером 00 65 КМ, ждет, когда водитель с накладными зайдет к охраннику, и быстро направляется к проходной, заходит в душную вахтерку. На него никто не обратил внимания. Бусел ждет, пока в документах Кузовкова охранник сделает отметку, разрешающую выезд и, опередив шофера, берет документы со стола.
– Будем знакомится. Я капитан милиции Бусел. Провожу плановую выборочную проверку вывозимого с фабрики товара. В данном случае меня интересует соответствие вывозимых лекарств с количеством, указанным в накладной. Прошу пригласить начальника охраны.
– Ну, с этим у нас порядок, – смеется охранник. – Кузовков – человек проверенный, только ему начальство доверяет быть еще и экспедитором.
– Может, я перегоню машину… Чтобы не мешать… Ну, пока придет начальник охраны, – предложил шофер.
Охранник, звоня по внутренней связи, поддержал:
– Вот это правильно… Отъедь на смотровую площадку.
– Вместе отъедем, – согласился Бусел. – А вы найдите двух понятых.
– А это еще зачем? – удивленно спросил охранник. – Говорю же, что Кузовков человек надежный.
– На всякий случай, закон требует.
Неторопливо подошел начальник охраны, представился:
– Сергеев Сергей Иванович. Но учтите, товарищ капитан, у меня людей для разгрузки-погрузки нет.
– Водитель и поможет, – невозмутимо ответил капитан.
Женщины-свидетельницы перешептываются:
– Вишь, поймали. Лекарства ворует.
– Ворует, потому нам по бесплатным рецептам и не хватает.
Кузовков, вытаскивая из кузова пятилитровую пластмассовую канистру с маслом, усмехнулся:
– Я шофер-экспедитор, а не грузчик. И потом, мне нужно кое-что подкрутить, смазать, в движок маслица подлить.
– Маслица, говорите? – Бусел решительно выхватил из рук экспедитора канистру. – А мы сейчас и посмотрим, что тут за маслице. Может, это спирт?
Бусел открутил пробку и стал выливать машинное масло прямо на землю.
– Что вы себе позволяете? – возмутился начальник охраны.
– Всем стоять на месте, – Бусел демонстративно переложил пистолет из кобуры в карман.
Неожиданно из горловины канистры стали «выплывать» ампулы. Бусел поднял одну, протер носовым платком, вслух прочитал:
– Морфин.
Кузовков тяжело задышал и медленно осел на землю.
– Скорую, быстро! – скомандовал Бусел.
Начальник охраны и охранник, толкая друг друга, побежали на пост охраны. Капитан бросился к Кузовкову, стал делать искусственное дыхание.
Через некоторое время к проходной подъехала скорая помощь. После недолгого осмотра шоферу сделали укол в руку, погрузили в машину и увезли.
Ночь. К больнице, прячась за кустами, крадется человек. Доходит до пожарной лестницы и бесшумно карабкается на третий этаж. Окно открыто, и человек-тень скрывается внутри здания. Достает из-за пазухи белый халат, шапочку, из кармана очки и быстро все это напяливает на себя. Человек уверенно идет по коридору. Проходит пост. За столом, склонив голову на руки, спит медсестра. Около двери с надписью «Реанимация» человек приостанавливается и в следующее мгновение скрывается за дверью. Вскоре он вновь появляется в коридоре и тем же путем возвращается к окну. Сбрасывает с себя халат, шапочку, очки, прячет все за пазуху и скрывается в ночи.
Дежурная часть Первомайского отдела милиции. В кресле, прикрывшись бушлатом, дремлет милиционер. Звонит телефон. Заспанный сержант берет трубку.
– Алло! Это милиция? – слышен взволнованный женский голос.
Сержант сонно потянулся, зевнул:
– Ну что за ночь такая! Звонят и звонят… Нет людям покоя… Да, девушка, это милиция.
– Я вам не девушка, я при должности. Я санитарка из больницы.
– Из какой больницы? Фамилия у вас есть?
– Из той больницы, куда вчера наркомана вашего, Кузовкова, определили. Обширный инфаркт у него был, а теперь мертвый совсем.
– Все мы когда-то помрем.
– Так не сам он. Убили Кузовкова.
У сержанта сон как рукой сняло, он вскочил на ноги.
– Вы, это, товарищ санитарка, ничего там руками не трогайте и ногами не топчите… Щас начальству доложу – и до вас.
Девять часов утра. Кабинет начальника Первомайского отдела милиции. За столом подполковник Вашкевич. Справа от него – подполковник Ковалев, представитель управления города. Входит капитан Бусел.
– Вызывали, товарищ подполковник?
– Вызывал, капитан, так как хочу услышать ответы на вопросы по поводу, ну прямо скажем, непрофессиональных вчерашних ваших действий, повлекших смерть Кузовкова. Да, он преступил закон. Но мы остались с носом. Теперь остаются нераскрытыми и хищение наркотиков, и, что еще хуже, убийство. И все преступники на свободе.
– Виноват, товарищ подполковник. Разрешите доложить в письменной форме.
– Не разрешаю, а приказываю. И не забудьте ответить, почему изъятие наркотиков производилось без санкции прокурора. Почему был один? Почему Кузовков не был взят под наблюдение и тем самым не выявлена вся цепочка? И молись Богу, капитан, чтобы эти вопросы задал только я, а не прокурор!
Когда Бусел вышел, Ковалев спросил:
– А что, этот Бусел на самом деле такой бестолковый?
– Нет, – усмехнулся Вашкевич. – Разгон я устроил больше в профилактических целях. Капитан – человек умный, и коль так поступил, значит, по-иному не мог. Меня беспокоит факт убийства Кузовкова. Врач сказал, что он не дотянул бы до утра, но кто-то не стал рисковать. Осиное гнездо зацепил Бусел. Придется у вас помощи просить.
– Ты же знаешь, что мой профиль – профилактика. А приехал я, Васильевич, за малым. Пособи ружьишко новое купить, хороший магазин под твоим контролем.
– Это можно. С твоим ружьем опасно не только по кабану, но и по зайцу стрелять. Приходи на следующей неделе.
Ковалев вышел из Первомайского отдела, но в ожидавшую машину сел не сразу, а достал сотовый:
– Это я. Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, установи круглосуточное наблюдение за капитаном Буслом.
Светает. Квартира капитана Бусла. Из окна видна строящаяся Национальная библиотека. Хозяин спит. Звонит телефон. Как только Бусел снял телефонную трубку, в соседней квартире, из окна которой тоже видна Национальная библиотека, бородатый лысый человек мгновенно надел наушники, включил магнитофон. На табло высветился номер звонящего.
Слышен пьяный голос грузчика фармацевтической фабрики:
– А мне говорили, что ты мент умный… Непростительный ляпсус ты допустил с Кузовковым. Если б не нужда, если б сам мог осиновый кол забить, с ментовкой бы не связывался. Но за место под солнцем надо бороться, поэтому помогу тебе еще разок. Слушай внимательно и больше не ошибайся: на городском рынке ошивается Князь, смерть Кузовкова – его работа. Имей в виду: сердце у него здоровое, постоять за себя может, пыль в глаза пустить умеет и не расколется, придется с ним поваландаться. А чтобы он был посговорчивее, загляни к нему домой. В газовой плите найдешь то, что отправит Князя на пяток годков к хозяину лес валить.
– Нам нужно встретиться, – сказал Бусел, но в ответ услышал гудки.
Как только разговор закончился, бородатый набрал номер, сухо отрапортовал:
– Ему звонили. Разговор шел о каком-то Кузовкове и Князе. Князя звонивший сдал, сказал, где тот прячет оружие. Номер звонившего зафиксирован.
Послышались гудки. Лысый положил трубку.
Квартира Князя. Долго звонит телефон. Но пьяный человек не слышит. Он храпит на полу.
По городу мчится милицейская машина. Группа захвата около квартиры Князя. Телефон в квартире беспрерывно звонит.
– Вперед, – командует Бусел.
Милиционеры в масках и бронежилетах с автоматами в руках врываются в квартиру. Ничего не понимающий хозяин пьяно кричит:
– Пошли вон, собаки!..
Несколько человек в милицейской форме проводят обыск. Щелкает фотоаппарат, Бусел подходит к газовой плите, открывает духовку, вытаскивает сверток, разворачивает. В свертке оружие: четыре пистолета, патроны, две противотанковые гранаты.
Князь сидит посреди комнаты на стуле.
– Я так думаю, что эти игрушки не из «Детского мира», – говорит Бусел.
– Мое это… – плюет под ноги Князь. – Теперь каждый уважающий себя мужчина должен иметь маленький арсенал.
– И наверное, ты его нашел? – спрашивает Бусел.
– Нет, купил… У кавказцев…
– Фамилии, адреса, клички…
– А вот это нужно спросить у них, – смеется Князь и снова сплевывает под ноги.
Кабинет Вашкевича. Бусел докладывает:
– Пока результатов нет. Князь молчит. Хранение оружия признает, а то, что он убил Кузовкова, доказать не можем – улик нет. И потом, у Князя, его настоящая фамилия Скакун, алиби почти неопровержимое, созданное самой милицией. В ту ночь он был задержан нарядом милиции в пьяном состоянии на вокзале, и теперь на все вопросы твердит одно: «Пьяный был, ничего не помню, что делал, спрашивай своих ментов».
Квартира Бусла. Он собирается на работу. Звонит телефон. В трубке слышен знакомый испуганный голос грузчика:
– Это опять я. Меня вычислили. Надо срочно встретиться.
– Где и когда? – спрашивает Бусел.
– В парке Челюскинцев, около училища металлистов… Я тебя знаю, а меня узнаешь по белому плащу и черной шляпе в руке. Спросишь, как пройти к училищу…
Бородатый лысый человек снимает наушники, выключает магнитофон. Берет телефонную трубку, набирает номер.
В затемненной комнате на широкой кровати спит женщина. Спит неспокойно, мечется. Она во сне видит себя в поле среди цветов, потом в березовой роще. Она в легком платье кружит, кружит среди деревьев. Останавливается около березы, из которой течет в банку сок. Она пьет из банки, ставит ее на место, и вдруг из дерева по желобку начинает струиться красная жидкость. Через некоторое время сок в банке становится бордовым, как кровь. Женщина в ужасе. Она кричит, мечется и просыпается. Садится в постели, не глядя протягивает руку к столику, на котором стоит стакан сока, делает несколько глотков и снова, закрыв глаза, откидывается на подушку.
Потом решительно встает, открывает шкаф, начинает рассматривать платья, выбирая, какое надеть. И вдруг, швырнув все на пол, натягивает джинсы, свитер. В коридоре торопливо обувается, расчесывается, выходит из квартиры. Не дождавшись лифта, бежит вниз по лестнице. На улице садится в свою машину и едет.
Минск. Частный сектор. На одной из улиц эта женщина выходит из машины, подходит к дому с высоким забором и долго нервно звонит. Наконец высокие ворота приоткрылись, и немолодая женщина спросила:
– Чего трезвонишь с утра пораньше?
– Мне письмо передать Павлу Игнатьевичу, – приехавшая достала из сумочки конверт.
– Это мне, – пожилую отодвинул мужчина и резко выхватил письмо.
Дверь тут же захлопнулась. Потом вновь приоткрылась, и человек в небольшую щелку сказал:
– Передашь Николаевичу, что все нормально. Иди…
Женщина вернулась к машине и вскоре подъехала к своему дому, поднялась на лифте, не спеша зашла в квартиру. В спальне разделась, накинула на плечи розовый халат и, прежде чем завязать пояс, начинает рассматривать себя в большом зеркале, проводит пальцами по лицу. Лицо утонченно красивое, без единой морщинки, с небольшим, чуть вздернутым носиком. Черные волосы, большие голубые с зеленоватым отливом глаза и по-детски капризные пухлые губы придают ей немного наивный, беззащитно-растерянный вид. Женщина провела ладонью по шее, лицу, высокой груди и кокетливо повернулась вправо-влево. Оставшись довольной осмотром, включила магнитофон и пошла на кухню.
Когда на плите засвистел чайник, а на сковородке зашипела яичница, в дверь настойчиво позвонили.
– Ядвига, открой! – послышался раздраженный голос. – Я знаю, ты дома!
Ядвига щелкнула замком, сбросила цепочку и отступила от входа.
– Колесник, как ты надоел! В выходной день выспаться не даешь!
– Не гони туфту! – Колесник, оттолкнув женщину, направился в спальню, на кухню, заглянул в ванную.
Это высокий, спортивного вида сорокалетний мужчина. Волосы тронула седина, правильные черты лица, колючий пронзительный взгляд. Тонкая полоска усов придает лицу надменно-презрительное выражение.
– Ты одна?
– Я не обязана отчитываться! – гневно взглянула Ядя на гостя и с равнодушным видом пошла на кухню.
– Не может такая великолепная женщина спать одна, – хохотнул ей в спину Колесник и, не раздеваясь, двинулся следом. – Вот и завтрак готов, а говоришь…
Он без приглашения, по-хозяйски уселся за стол.
– Угощай гостя, сегодня праздник, выпить хочу.
– Говори, что надо! Ты же не яичницу есть пришел?
– Угощай коньяком, – приказал Колесник. – Или ты кого другого ждала?
– Ждала, да только не тебя…
Ядя не успела договорить – Колесник рывком схватил ее за волосы и потянул вниз. Ядя упала на колени.
– Не зарывайся, знай свое место, – Колесник провел острым зубцом вилки по одной щеке, потом по другой. – Могу слегка подпортить твой глянец. Не мне – значит, никому!
Ядя тихо заплакала.
– Не скули! – Колесник оттолкнул ее от себя. – Коньяк давай!
Ядя медленно поднялась, достала из шкафчика початую бутылку коньяку, налила. Колесник, залпом выпив коньяк, протянул пустой стакан хозяйке.
– Нох айн маль!
Ядя снова налила коньяку в стакан и поставила бутылку на стол.
– Ты завтракай, а я приберусь.
– Дверь не закрывай, – сказал Колесник. – Я по делу, поговорить надо.
Он вошел в спальню вслед за Ядей, обнял ее за плечи, больно сдавил грудь.
– Не надо, я не могу вот так… – всхлипнула женщина.
– Зато я могу, Колесник бесцеремонно толкнул Ядю на кровать, стал быстро сбрасывать с себя одежду.
Ядя пыталась вырваться, и Колесника это еще больше возбуждало. Борьба длилась недолго, в какой-то момент Ядя обмякла, ее пальцы впились в спину любовника, и она застонала, стала ласкать Колесника.
Когда все закончилось, Ядя, тяжело дыша, напускным презрением спросила:
– Это все или ваша милость еще чего-нибудь желает?
– По-моему, ты тоже была не против.
Она раздраженно сбрасывает одеяло, хочет подняться, но Колесник не отпускает, целует в мочку уха, говорит:
– На днях у меня была встреча с очень нужным человеком, хочу, чтобы ты сегодня была со мной.
– Сегодня не могу, к родителям еду, к дочери…
– А я говорю, что ты мне нужна! – Колесник сжимает Ядино плечо.
– Серж, мне больно.
– Вот видишь, – Колесник поцеловал ее в щеку, – ты вспомнила имя, которым меня когда-то называла, значит, не забыла прошлое… Мне нужна не только красивая женщина, но и надежная помощница.
Ядя взяла сигарету, закурила.
– Что молчишь? – остановился Колесник. – И не кури, терпеть не могу сигаретного дыма.
– Зато я могу, – язвительно усмехнулась Ядя. – Я думаю не только о работе, но и о том, сколько она тебе будет стоить.
Колесник довольно потер руки.
– За что тебя люблю, так это за практичность… Работа так себе, мелочь, козла одного приручить надо, а плата… – он вдруг замолчал и уже серьезно добавил: – Если повезет, будем иметь столько, что и не снилось…
– Словом, ты – много, я – как всегда, крохи с барского стола. А что значит – приручить?
– Приручить – значит переспать.
– Если сам пользуешься, не думай, что можешь из меня подстилку делать!
– Вспомни студенческие годы, чем ты занималась? Как на жизнь зарабатывала?
– Это ты на мне зарабатывал! Ты во всем виноват!
– Правильно, я виноват! – крикнул Колесник. – Оказывается, это я спер деньги у спящего клиента, это мне хотелось купаться в золоте…
– Хватит! – Ядя обхватила голову руками. – Хватит!
– Нет… Ты уж послушай, потому что сидеть пришлось мне, а теперь ситуация изменилась. Повязана ты, кровью повязана. Ты, дорогуша, в дерьме по самые уши и будешь делать все, что я скажу! А теперь к делу. Мне нужна надежная женщина, иначе козлу хватило бы и проститутки. Будешь в доле, больше ничего обещать не могу.
Ядя молча поднялась, пошла на кухню, налила коньяку, выпила. Следом вошел Колесник. бросил на стол конверт.
– Тут адрес, ключ от квартиры и аванс. Мои люди тебя отвезут и привезут обратно.
– Доллары? – заинтересовалась Ядя; коньяк закружил голову.
– Они.
Из подъезда дома выходит мужчина в белом плаще и черной шляпе. Это грузчик с фармацевтической фабрики. Недалеко стоит «Москвич» («каблук»). У раскрытой задней дверцы с мешком муки возится грузный широкоплечий мужчина лет тридцати. Когда грузчик проходит мимо, он просит:
– Слышь, мужик, подсоби закинуть.
– Некогда, тороплюсь.
– А я потом подвезу, куда скажешь.
– Это другое дело.
Грузчик с фармацевтической фабрики подходит, берет мешок с другого конца и в следующее мгновение влетает вместе с ним в кузов.
Здоровяк закрывает дверцу, садится за руль и спокойно выезжает.
У входа в парк Бусел сразу заметил человека в белом плаще, листавшего журнал около газетного киоска. Капитан, стоя поодаль, какое-то время наблюдал за незнакомцем, и тот наконец оглянулся. Их взгляды встретились, человек едва заметно кивнул, надвинул шляпу на глаза и направился в парк. Бусел догнал и тихо спросил:
– Как пройти к училищу металлистов?
Мужчина, не останавливаясь, бросил:
– Держись меня.
Человек в плаще свернул с аллеи и напрямик направился к наполовину разобранной постройке. Бусел замедлил шаг. Человек обернулся:
– За мной могут следить, там спрячемся и поговорим.
Перед тем как нырнуть в дверной проем, Бусел посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Он сделал несколько шагов вглубь сумрачного павильона – и его оглушили.
Ночь. «Москвич» мчится по автомагистрали. В кабине двое. Узнаем здоровяка, который просил грузчика подсобить с мешком. Он за рулем. Узнаем человека в белом плаще и черной шляпе, который встретил Бусла у входа в парк Челюскинцев.
Машина сворачивает с автомагистрали на гравийку, проезжает деревушку и останавливается на мосту.
– Гнилого выбросим здесь, – командует здоровяк.
Глушат мотор, выключают фары, быстро выходят, вытаскивают связанный веревками куль, в котором узнается человеческий силуэт, и сбрасывают с моста.
Слышен всплеск воды. Здоровяк достал сотовый и коротко доложил:
– Дело сделано.
Телефон тоже полетел в воду.
– А легавого? – спрашивает второй.
– Этот нам нужен, – закрывая дверцу, говорит здоровяк. – Садись за руль, дальше поведешь ты.
Машина сдвинулась с места и, набирая скорость, помчалась вперед.
– И на кой он тебе сдался?
– Ты тринадцать лет отсидел, а ума не набрался. И потом, получили только задаток.
– А ты объясни.
– Видно, придется. Сколько дают за нашего брата и сколько отмеряют за легавого? За него – вышка, а за Гнилого – года три, от силы – четыре. И, в случае чего, отбрехаться легче: скажем, что добычу не поделили.
– Тогда зачем мертвецу удостоверение легавого?
– Подождем, когда некролог появится, тогда мента и закопаем.
– Думаешь, Гнилой сойдет за легавого?
– Сойдет. Пока из воды вытянут, подпухнет, подгниет, а по морде – и теперь мать родная не узнает. А удостоверение подскажет легавым, кто есть кто.
– Все равно искать будут.
– Пускай ищут, у нас – своя версия: удостоверение нашли, можно сказать, сперли и подсунули закадычному дружку, чтобы на тот свет не бесфамильным явился. А мента и в глаза не видели. Кстати, как там его фамилия?
– Бусел Андрей Федорович.
– Вот пускай Гнилой птичкой в ад летит, а настоящий Бусел пока побудет с нами. И еще: не понравился мне заказчик, не бабье это дело. И потом, кто ее навел на Ежика?
– А нам какое дело, кто да что, лишь бы деньги платили.
– Гнилой, видно, из наших. Что ж, пусть сучонок побудет в шкуре мента… мертвого. Ты его хорошо водкой накачал?
– Не пожалел, влил под завязку.
– Легавого, конечно, сразу бросятся искать. Нам на пару недель надо залечь на дно, переждать, а когда милицейский шмон на дорогах поутихнет, сваливать за границу.
В будке «каблука» очнулся, зашевелился связанный по рукам и ногам капитан Бусел. Рот залеплен пластырем. Он пытается сесть, и это ему удается. Руки связаны спереди, и Бусел без особого труда срывает пластырь, после чего его сразу вырвало. Капитан с облегчением прислонился к холодной железной стенке.
Квартира Яди Купрейчик. Она выходит. В коридоре ее ждет крепко сложенный парень в черном костюме. Купрейчик замыкает дверь, входит в уже открытый лифт. Парень за ней. Она звонит по мобильному:
– Мама, я не могу приехать.
– Мы с Катенькой заждались тебя. Скучает она.
– Мам, на следующие выходные обязательно приеду, ты же знаешь, какая у меня работа.
– Сама поговори с дочкой.
– Алло, мамулечка, я очень скучаю по тебе… и папе…
– Золотце, потерпи немножко, ты же знаешь, как я занята на работе, но в следующий выходные обязательно приеду.
– Ну, пусть хоть папа приедет.
– Твой папа снова в запое и неизвестно где, – зло говорит Ядя. – И потом, мы же договорились не вспоминать о нем.
Слышен детский плач. Ядя бросает трубку, нервно закуривает. Сквозь сигаретный дым, как сквозь пелену тумана, всплывают события пятнадцатилетней давности.
Новый год. Ресторан. Музыка. В фойе новогодняя елка. Со всех сторон слышны поздравления, пожелания, смех.
Появляется Виталий Шевцов (в нем узнается грузчик фармацевтической фабрики) под руку с молодой красивой девушкой, в которой зритель узнает Ядю.
Шевцов знакомит Ядю со своими друзьями. Он застенчив и откровенно влюблен в Ядю.
Когда очередь дошла до высокого смуглого парня с темными наглыми глазами (зритель узнает Колесника), Ядя сильнее прижалась к Шевцову.
– Сергей Колесник, как и все здесь, школьный друг, – представился красавец.
– Ядя, студентка нархоза, – неожиданно бойко ответила девушка и залилась краской.
– А ты, Виталик, хитрец, – не сводя глаз с Яди, улыбнулся Колесник, – прятал такую красавицу.
Шевцов стоял побелевший, большие оттопыренные уши полыхали огнем. Ядя по-матерински погладила Шевцова по плечу.
– Серж шутит, друзьям в таком деле дорогу не переходят, – взглянула на Колесника: – Простите, что назвала Вас Сержем.
– С этой минуты имя Серж мне очень нравится.
Колесник не отходит от Яди, все время танцует с ней. Шевцов ревнует и пьет все больше и больше. Пьяный Шевцов подходит к Яде и повелительно приказывает:
– Не танцуй с ним!
– Тогда пойдем танцевать с тобой.
– Он прав, не надо было вас знакомить.
– Мы же только танцевали.
Подошедший Колесник шутливо спросил:
– Отелло ревнует? И кто же этот счастливчик?
Шевцов, сунув руки в карманы, пошатываясь, бредет к выходу.
Ядя устремилась за ним, но Серж остановил:
– Ты уверена, что он тебе нужен?
Ядя растерялась.
– Школьный друг хватил лишнего, и мой долг – отвезти его домой, – пришел на помощь Колесник и догнал Шевцова.
– Я с вами, – приняла решение Ядя.
На выходе Колесник похлопал швейцара по плечу, поправил швейцарскую фуражку:
– Найди-ка нам, адмирал, такси, не спать же моему другу здесь.
– Сию минуту будет сделано.
Общежитие. Комната на четверых. Колесник накрыл одеялом Шевцова, который вдруг очнулся, увидел Колесника и заплакал:
– Сергей, не забирай ее…
– Спи и ни о чем не беспокойся, – по-отечески успокоил Колесник.
Колесник и Ядя заходят в квартиру. Он помогает девушке раздеться. Срывает листок календаря, висящего на стене, достает портмоне и кладет его туда.
– Первое января… Я хочу сохранить в памяти этот день, – целует Ядю.
– Эту ночь, – шепчет Ядя.
– Согласен: эту ночь…
Утро. Солнце заливает комнату. Ядя проснулась и, счастливая, рассматривает спящего Колесника. Встает, накидывает халат, выходит. Проходя по коридору, срывает листок календаря. На календаре уже май.
Ядя сходила в ванную и, когда вернулась, юркнула под одеяло, обняла Колесника. Лаская друг друга, они занялись любовью.
Колесник неожиданно прошептал:
– Ядя, сегодня переночуй в общежитии.
Ядя продолжает ласкать любовника.
– Прошу тебя, переночуй сегодня в общежитии.
– Что ты сказал? – Ядя вырвалась из его объятий.
Колесник повернулся на спину.
– У меня сегодня деловая встреча, и ты должна переночевать в общежитии.
Ядя пулей выскочила из спальни, закрылась в ванной, долго плакала. Когда вышла, Колесник даже не встал с постели. Она собрала вещи и ушла. В подъезде ее стошнило.
В общежитии толстая вахтерша, увидев Ядю с сумками в руках, пьяно, презрительно сказала:
– Натешились тобой, девонька…
– Не твое дело, алкоголичка.
– Ты-то кто? – крикнула вахтерша. – Я пью за свои, а ты – стерва, подстилка.
Ядя побежала по лестнице. На втором этаже ей стало плохо, снова стошнило, подошла вахтерша, разложила по сумкам разбросанные вещи.
– К доктору тебе, Ядечка, надо, к доктору.
– Не нужен мне доктор. Я умереть хочу…
– Теперь от беременности не умирают.
Осунувшаяся Ядя вышла из больницы. На улице ждет Шевцов, увидев Ядю, идет навстречу.
– Здравствуй.
Ядя кивнула. Долго идут молча.
– А мне в общежитии сказали, что ты заболела. Пришел проведать, а тебя как раз и выписывают. Ты уж извини, что я без предупреждения.
– Да ладно, чего уж там, мы же друзья.
Проходя мимо ресторана, Ядя приостановилась.
– Зайдем? – неуверенно предложил Шевцов.
– А что! И зайдем, – заблестели глаза у Яди.
Сели за столик. Ядя взяла меню и, быстро пробежав глазами, сказала:
– После больницы я ужасно хочу есть и шампанского… Много шампанского. Давай, Шевцов, напьемся по случаю моего полного выздоровления!
– Может, шампанское завтра? – умоляюще произнес Шевцов.
– Ну уж нет! – завелась Ядя. – Гулять так гулять! И причина подходящая. Или мое здоровье тебя не волнует?
– Волнует, еще как волнует, только все равно лучше завтра.
Ядя долгим взглядом посмотрела на Шевцова, губы скривила презрительная гримаса.
– Поня-я-ятно! Как всегда, денег нет?
Шевцов опустил голову.
– В таком случае, Шевцов, я угощаю тебя шампанским, но пей его без меня.
Ядя презрительно посмотрела на своего кавалера, достала из сумочки несколько купюр и, бросив их на стол, быстро ушла.
Тормознув такси, поехала к Колеснику. Вошла в подъезд дома. От волнения поднялась в лифте на этаж выше. Стала спускаться по лестнице и вдруг увидела около знакомой двери высокую русоволосую девушку. Девушка непрерывно звонила в дверь.
– Скрипнула дверь, вышел Колесник, удивленно спросил:
– Ира, что случилось?
– Извините, Сергей Николаевич, я за расчетом.
– Может, зайдешь?
– Меня ждет такси. И я выхожу замуж.
– Замуж? А как же наш уговор?
– Сергей Николаевич, мой будущий муж – военный, мы все решили: сегодня вечером летим в Москву, завтра – в Петропавловск-Камчатский. Я надеюсь на вашу порядочность.
– Я не враг ни тебе, ни себе, – усмехнулся Колесник. – Мы хорошо поработали, но на всю долю не рассчитывай.
– Нам так нужны деньги.
– Поиск замены будет стоить двадцать процентов, – перебил ее Колесник. – Сейчас принесу то, что должен.
Колесник вскоре вернулся, передал девушке пухлый конверт.
