Виктор Петелин
Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.
Г. Сивоволов1 Михаил Шолохов. Страницы биографии
Главы из книги
Становление Советской власти на верхнем Дону
Поражение Добровольческой армии Деникина под Орлом и Курском осенью 1919 года и декабрьское отступление белоказаков на Кубань и Новороссийск означало завершение кровопролитной и бессмысленной гражданской войны на Верхнем Дону. Следом за отступавшими войсками Донской армии, многоверстными обозами беженцев и казаков-отступленцев, преследуя их и навязывая им скоротечные бои, шли конные полки и дивизии Красной Армии.
В тревожном ожидании затаились верхнедонцы: всех волновал один вопрос: какие меры примет советская власть и военные к казакам после их активного участия в восстании?
Чего же боялись верхнедонцы?
Большинство казаков не знало и не предполагало, какие суровые испытания ждут их после принятия решений высшими партийными органами в Москве и Ростове.
Еще до начала Вешенского восстания и после того, когда казаки «взбунтовались» и красновский фронт в считаные недели развалился, верхнедонцы, приняв условия командования красных (если они откроют фронт, у них не будет изъято оружие, к ним не будут применены репрессии за то, что верно служили у белых, им будет предоставлена возможность вступить в Красную Армию и содействовать активной борьбе с Деникиным и Красновым), прекратили войну с советской властью и, признав ее (следовательно, выказав готовность ее защищать), в большинстве своем добровольно снялись с позиций и при оружии разошлись по своим хуторам и станицам.
А в это время, 24 января 1919 года, Оргбюро ЦК РКП(б) за подписью Я.М. Свердлова приняло Директиву об отношении к казачеству, которая предусматривала широкое применение репрессий к кулакам, богатым казакам, офицерам и ко всем тем, кто с оружием в руках боролся против советской власти; казаков предписывалось разоружать, конфисковывать у них хлеб, в землепользовании уравнять с иногородними; с целью раскола монолитности казаков содействовать переселению бедноты из центральных районов России на Дон. Директива предписывала: всем комиссарам проявить максимальную неуклонность и твердость в борьбе с верхами казачества путем поголовного их истребления. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции. Русский пролетариат не имеет права проявить на Дону великодушие2.
Исполнение Директивы поручалось Реввоенсовету Южного фронта и Донбюро РКП(б) во главе с ее председателем С.И. Сырцовым3.
Для проведения быстрых и решительных мер по подрыву устоев казачества, а затем и ликвидации его Реввоенсовет приказом № 171 от 5 февраля стал учреждать Военно-революционные комитеты с наделением их чрезвычайными полномочиями. В соответствии с этим приказом в войсках при каждом полку были созданы не входящие в состав полка, временные военно-полевые трибуналы, которые являлись одновременно и органами суда, и органами расправы. Трибунал состоял из председателя, для формальности – двух членов трибунала и одного представителя от полковой партийной ячейки. Согласно приказу, приговор военно-полевого трибунала обжалованию не подлежал4. Исполнялся приговор немедленно: «Именем революции – пли!»
Открыв фронт красным, верхнедонцы дали возможность полкам Инзенской Революционной дивизии беспрепятственно занять окружную станицу Вешенскую, а затем, продвигаясь на юг к Северскому Донцу, без единого выстрела занимать хутора и станицы правобережья Дона.
9 февраля штаб дивизии прибыл в Вешенскую. На второй день был отдан приказ о сдаче казаками под страхом смерти холодного и огнестрельного оружия; на богатые и зажиточные семьи казаков стали налагать контрибуцию, тяжелые повинности по наряду подвод, проводить реквизицию хлеба, фуража, скота, лошадей с седлами, производить аресты.
13 февраля был отдан приказ РВС Южного фронта о создании в дивизии военно-полевых трибуналов. И только быстрое продвижение полков дивизий помешало трибуналам начать работу по ликвидации «контрреволюционных элементов».
По войскам Южного фронта был отдан приказ о хождении денег. Приказ требовал: всех виновных в распространении незаконных донских денежных знаков (калединских, красновских, керенских) рассматривать как врагов советской власти и строго наказывать. Этот приказ оказался нелепым и вскоре был отменен.
3 марта приказом № 317 Реввоенсовета был образован «Гражданупр» – Отдел Гражданского Управления при РВС Южного фронта. Одной из его главных задач было создание ревкомов и инструктирование их в деле беспощадной борьбы с контрреволюцией и формирование специальных воинских частей.
5 марта председатель Донбюро РКП(б) С.И. Сырцов писал Я.М. Свердлову:
«Самым настойчивым образом встает вопрос о создании областного ревкома или исполкома… Ликвидация казачьего землевладения, организация переселения хотя бы в огромных масштабах немыслимы без аппарата»5.
В ответ Я. Свердлов телеграфировал:
«Никакого Донского правительства. Никакого Донского исполкома!»6
6 марта Реввоенсовет издал приказ № 333 об упразднении «казачье-полицейского» деления области Войска Донского, во исполнение которого изменялись границы. Переименовывались населенные пункты: станицы – в волости, хутора – в сёла. Верхне-Донской округ был переименован в Вешенский район, станица Краснокутская – в Подтелковскую волость, хутор Ушаков Боковской станицы – в Кривошлыков, несколько позже хутор Шумилин – в хутор Разинский.
Этим же приказом предписывалось проведение расследования обстоятельств гибели экспедиции Подтелкова и Кривошлыкова. Приказано: всех причастных к расправе предать военно-полевому трибуналу.
В эти же дни высшими партийными органами в Москве и Ростове принимаются решения о разложении казаков изнутри, чтобы таким путем решить вопрос о существовании донского казачества вообще. Во исполнение Директивы Оргбюро ЦК Донбюро РКП(б) принимает резолюцию (что соответствовало постановлению), где указывалось, что существование донского казачества является для пролетарской власти неизменной угрозой контрреволюционных выступлений и насущной задачей стоит вопрос о полном, быстром и решительном уничтожении казачества, разрушении его хозяйственных устоев, физическом уничтожении офицерства, распылении и обезвреживании родового казачества7.
Для осуществления этой задачи предполагалось упразднить войсковую собственность на землю, наложить контрибуцию, чрезвычайный налог, чтобы он лег всей своей тяжестью на казаков, в широких масштабах провести вывод казаков за пределы родных мест. Исполнение Директивы Оргбюро ЦК РКП(б) взять на контроль.
В середине февраля 1919 года полки и дивизии красных ушли к Северскому Донцу. В Вешенскую, Казанскую, Мигулинскую, Мешковскую и Еланскую стали прибывать комендантские взводы, вооруженные продотряды, состоящие из коммунистов заградительные отряды. При 8-й и 9-й армиях была введена штатная должность – комиссар по арестам и обыскам с неограниченными правами и полномочиями. В 9-й армии эту должность занимал известный нам по «Тихому Дону» комиссар Малков.
Полки и дивизии ушли, а карательные отряды и комиссары по арестам и обыскам остались. Вскоре в песчаных бурунах за Вешенской, Казанской, Мигулинской и Еланской стали трещать винтовочные выстрелы, пулеметные очереди, и все «от имени и во имя мировой пролетарской революции». Списки арестованных, подлежащих расстрелу, ежедневно пополнялись новыми именами и для казаков не являлись тайной.
Окружным ревкомом было упразднено слово «казак», запрещено ношение повседневной казачьей формы одежды, исполнение традиционных старинных обрядов. Только в конце 30-х годов, когда в Красной Армии были сформированы казачьи полки, носить казачью форму разрешили и даже рекомендовали. Казачью форму стали носить местные руководители (далеко не казаки), заполонившие станицы, и их отпрыски. Потомственные же казаки, знавшие коварство новых руководителей и опасаясь новых перемен, в большинстве своем шаровары с лампасами, фуражки и мундиры (у кого сохранились в сундуках) не надели. Не надели черкески кубанские и терские казаки.
Красный террор на Верхнем Дону принял широкие масштабы, стал основой политики советской власти. Условиями перемирия казаки были коварно и жестоко обмануты. Над тихим Доном нависла зловещая тишина: чаша терпения верхнедонских казаков переполнилась.
Не дожидаясь своей очереди на арест и «распыл», вооруженные сбереженными на чердаках, в сараях и стогах сена винтовками, шашками и пиками, казаки северных хуторов и станиц (в правобережные хутора и станицы красный террор, к счастью, в таких размерах не дошел), где наиболее широко свирепствовал террор и бесчинства, дружно садились на коня.
В считаные дни ярким пламенем загорелась донская земля – казаки подняли восстание. Восстание вспыхнуло не против советской власти, а против партии коммунистов, захвативших с помощью оружия власть и вершивших над народом произвол, грабежи и расстрелы. Призыв первых повстанцев был дружно подхвачен по всему Верхнему Дону: «За советскую власть, но против коммунистов, расстрелов и грабежей!», «Долой коммуну и расстрелы!», «Да здравствует народная власть!» – неслось по берегам тихого Дона.
«Сполох!..»
Активно поддержанное большинством казаков восстание ширилось и разливалось бурным весенним половодьем. Созданный в Москве при ВЦИК Казачий отдел срочно направил в район восстания несколько своих членов, чтобы там организовать хоперских и усть-медведицких казаков, не поддержавших верхнедонцев, и повести их на подавление восстания. В их числе был послан Михаил Мошкаров, впоследствии возглавивший Верхнедонской окрисполком. В Кумлыженской станице ему удалось сагитировать и собрать три сотни вооруженных казаков.
Но куда там! На коня уже сели тысячи восставших казаков, спешно формировались конные сотни и полки, их возглавили выбранные на сходах офицеры с фронтовым опытом. К концу марта разрозненные отряды и полки были сведены под единым командованием в пять конных дивизий и одну бригаду – 15 тысяч вооруженных казаков.
На подавление восстания, получившего название Вешенского, командованием Южного фронта были брошены многие конные и пешие полки. Однако воевать с придавленным, но не поставленным на колени лихим и свободолюбивым народом оказалось делом не легким: против вчерашних фронтовиков красные часто выставляли необученные маршевые роты, наскоро сформированные пехотные полки и батальоны. В первом же бою, не выдержав конных казачьих лав, только вчера мобилизованные в армию тамбовские, саратовские, воронежские крестьяне сразу же отступали либо, распропагандированные казаками, сдавались в плен. В Вешенской пленных и добровольно перешедших на сторону повстанцев скопилось столько, что казаки стали отказываться их кормить и охранять.
Война шла на уничтожение, и, хотя с той и с другой стороны она виделась игрушечной (красные прижмут – казаки отступают, казаки прижмут – красные бегут или сдаются в плен), командование красных продолжало наращивать силы, разрабатывало новые планы и сроки подавления восстания, а победных результатов не было: на всем повстанческом фронте казаки имели численное и военное превосходство.
В ходе боев в руки повстанцев нередко попадали многие приказы красного командования, документы высших партийных органов касательно дальнейшей судьбы донского казачества. В станице Усть-Хоперской в руки повстанцев попала Директива, в которой говорилось о поголовном истреблении казаков, о необходимости огнем и мечом пройти по хуторам и станицам.
Ленин был крайне озабочен не только возникновением Вешенского восстания, но и тем, что ликвидация его задерживается: он совещается с Троцким, предлагает «сговориться с Дзержинским о том, чтобы он дал самых энергичных людей», «если там плохо, пойти на хитрость»8.
В то же время, 27 апреля 1919 года, Ленин подписывает Декрет «Об организации переселения в производящие губернии и в Донскую область»9. Декрет подписывался как бы ради восстановления сельского хозяйства, на самом деле – для выполнения плана по распылению и уничтожению казачества. С Троцким Ленин обсудил практические меры: «На Дон послать тысячи три питерских рабочих. Цель одна – обессилить казаков, разложить изнутри, поселиться среди них10.
В эти апрельские дни у повстанцев появился лозунг: «Спасайте Дон!» «Коммунисты своими расстрелами переведут казачество», – неслось по хуторам и станицам.
Пока на Верхнем Дону шло военное противоборство, за Северским Донцом из уцелевших после развала красновского фронта полков формировались и вооружались белоказачьи дивизии и корпуса
Донской армии. С помощью аэропланов с повстанцами была установлена связь, разрабатывались планы оказания помощи и соединения с ними.
Приготовления белоказаков командованием красных были замечены. Ленин требовал от Троцкого немедленной ликвидации восстания на Дону. Троцкий обещал с помощью выделенной для этой цели 33-й Кубанской дивизии и приданных ей частей усиления и поддержки покончить с восстанием в кратчайшие сроки, к 5 июня.
28 мая 33-я Кубанская дивизия и экспедиционные войска 8-й и 9-й армий перешли в решительное наступление. 7 июня, перейдя Дон, на окраине Вешенской кубанцы завязали бои. Казалось, победа недалеко и с восстанием не сегодня завтра будет покончено.
А несколькими днями раньше белоказаки за Донцом крупными силами прорвали фронт красных, успешно продвигаясь, в районе Миллерово, основательно потрепали знаменитую дивизию Киквидзе, вынудили ее с большими потерями отступить на станцию Чертково. Путь на север был открыт.
Выделенная из трех полков конная группа в 2000 всадников под командованием лихого генерала Секретева11 через тылы кубанцев совершила дерзкий бросок на север, к Дону, и в районе казачьего хутора Сетракова соединилась с повстанцами. Разорванная белоказаками на две части Кубанская дивизия оказалась в труднейшем положении: потеряв управление бригадами и полками, по пути бросая технику, обозы с вооружением и непрерывно отбивая пулеметным огнем конные атаки белоказаков, она спасалась безостановочным бегством.
Повстанцы торжествовали победу. Казаки ликовали. Однако успех оказался временным. Разгром белоказаков под Орлом и Курском не заставил долго себя ждать, вскоре началось массовое отступление на юг, на Кубань и Новороссийск.
И вот теперь казаки со дня на день ждали прихода на Верхний Дон красных, ждали решения своей участи. Но получилось не так, как они ожидали.
Безвластие продолжалось недолго.
Для организации и установления советской власти на местах в освобожденные от белоказаков станицы командованием дивизий и армий были направлены работники политотделов: комиссары, коммунисты, бывшие члены ревкомов, из Москвы – члены Казачьего отдела ВЦИК.
21 декабря в станицу Казанскую политотделом 23-й стрелковой дивизии был командирован политработник Михаил Поляков. Как первый Председатель станицы (была тогда такая должность) Поляков создал временный исполком, при нем образовал отделы: военный, земельный, финансов, народного образования, кружки политпросветработы. В Казанской организовал кооперативное общество, союз сапожных мастеров, назначил продовольственную комиссию для выявления и учета запасов хлеба, скота и продовольствия. По указанию Полякова в хуторах Казанской станицы созывались собрания населения, на которых выбирали временные исполкомы, председателя и секретаря.
27 декабря политотдел 22-й стрелковой дивизии направил в Усть-Хоперскую на пост Председателя станицы бывшего секретаря Усть-Хоперского ревкома Иллариона Крючкова. В помощь ему был командирован работник политотдела Свиткин12.
На первом организационном собрании создать в полном составе станичный исполком не удалось: по мнению Крючкова, в Усть-Хоперской не оказалось достаточного количества казаков, «желающих работать в интересах революции». Потребовалось несколько дней для проведения разъяснительной работы среди казаков станицы и представителей от хуторов.
28 декабря на общем собрании казаков и казачек станицы Еланской под председательством Василия Кочетова был выбран станичный исполком в составе: председатель исполкома Андрей Хохлачев, заведующий отделом секретаря Сергей Бирюков, заведующий военным отделом Александр Нестеров и десять представителей от хуторов. Председателем исполкома хутора Еланского был избран Николай Хохлов.
25 декабря по поручению политотдела 9-й армии в окружную станицу Вешенскую на пост временного Председателя станицы прибыл двадцатичетырехлетний политработник Яков Белогрудов13 с группой военных и гражданских лиц. Главной и первоочередной задачей группы Белогрудова являлась подготовка и оборудование помещения для 1-го военного госпиталя и снабжения его продуктами питания. Как первый полномочный председатель Верхнедонского ревкома, имея от командования широчайшие полномочия по установлению советской власти на Верхнем Дону, Белогрудов давал указания и разъяснения о порядке создания и организации станичных и хуторских исполкомов; в первые дни он отдал распоряжение об аресте в некоторых хуторах явных контрреволюционеров. Приказы и устные распоряжения Белогрудова являлись обязательными для безусловного исполнения всеми председателями станичных, хуторских и волостных исполкомов14.
Преследуя отступающие войска Донской армии, через хутора и северные станицы округа продвигались полки и бригады 14, 22, 23-й стрелковых дивизий красных. Им еще предстояло взять многие города и станицы, в том числе Миллерово, станицу Каменскую, Новочеркасск, Ростов. За полками шли обозы с вооружением и боеприпасами, везли раненых и больных тифом.
По распоряжению Белогрудова председатели хуторских исполкомов были мобилизованы для оказания помощи продвигающимся войскам: снабжали их продовольствием, фуражом, оборудовали дома для размещения раненых и больных, открывали прачечные и бани, для подвоза боеприпасов выделяли обывательские подводы.
Общественных амбаров для хранения хлеба, фуража и продовольствия еще не было; исполняя приказы командиров проходящих воинских частей, председатели именем революции конфисковывали у вчерашних повстанцев и ушедших в отступление казаков зерно, фураж, продукты. Некоторые воинские части позволяли себе также от имени революции конфисковывать у населения на нужды армии теплые вещи, конское снаряжение, предметы домашнего обихода.
Необходимо было выявить и взять на учет запасы хлеба, продуктов, кожевенного сырья, пустить паровые мельницы, ветряки. В полной мере эти задачи могли решить станичные и хуторские исполкомы, которые надо было избрать и работу которых еще предстояло организовать на началах и в интересах советской власти.
6 января 1920 года на общем собрании граждан Каргинской станицы с участием представителя окружного ревкома были выбраны станичный и хуторские исполкомы. Собрание проходило в бывшей церковно-приходской школе бурно и дружно. В результате обсуждения и открытого голосования путем поднятия рук председателем Каргинского станичного исполкома был избран известный и заслуженный казак хутора Грушенского Федор Стратонович Чукарин.
К середине февраля им были подобраны и приняты на службу секретарь исполкома, заведующие отделами, казначей, делопроизводитель, письмоводители, переписчицы, избраны хуторские исполкомы.
<…> На должности заведующих отделами исполкома подбирались и назначались большей частью красноармейцы, состоящие на службе в полках и прибывшие домой в отпуск или по болезни. В хуторах, где по количеству жителей временными штатами были положены только председатель и секретарь исполкома, выборы проводились с участием члена станичного исполкома.
В начале января выборы станичных исполкомов и их председателей были проведены в станице Боковской (Василий Слепов), станице Краснокутской (Яков Лях), Пономаревской волости (Терентий Криворощенко).
23 января на первом организационном заседании Верхнедонского окружного исполкома Яков Белогрудов доложил собравшимся о возложенных на него и его группу задачах и о проделанной работе, касающейся функций окружного исполкома. На повестке дня первого заседания стояли следующие вопросы:
– о пересмотре материалов об арестованных, содержащихся в Вешенской тюрьме;
– об организации отделов окружного исполкома и назначении заведующих отделами;
– о проведении выборов на всероссийский съезд трудовых казаков;
– о возвращении типографской машины, увезенной белоказаками из Вешенской и ныне находящейся в станице Казанской при штабе 23-й стрелковой дивизии15.
Председателем Верхнедонского окружного исполкома был избран прибывший из Москвы член Казачьего отдела ВЦИК Михаил Мошкаров16, заведующий отделом управления – Даниил Орлянский17.
Были созданы отделы и назначены заведующими: социального обеспечения – Михаил Зайцев, земельного – Федор Чекунов, народного образования – Иван Бакалдин, начальником окружной милиции утвердили Моргунова. Продовольственный отдел Яков Белогрудов взял на себя.
Читатель, вероятно, заметил, что руководящий орган советской власти, исполком, первым в Верхне-Донском округе был создан и начал действовать в станице Каргинской.
Второе заседание окружного исполкома было посвящено обсуждению вопросов, поставленных председателем Каргинского станичного исполкома Федором Чукариным. После их обсуждения было принято следующее постановление:
– ветряные мельницы взять на учет и под строгий контроль;
– всем беженцам из трудовых казаков конфискованное имущество возвратить, о лицах офицерского состава, могущих возвратиться, доносить в исполком, репрессивных мер не принимать;
– оружие у населения отбирать, серебро и золото не изымать;
– имущество офицеров-казаков, бежавших в стан белых, подлежит конфискации;
– представить сведения о семьях красноармейцев, пострадавших от контрреволюции;
– в Каргинской временно организовать милицию в составе 11 человек18.
Одной из главных и первоочередных задач окружного исполкома было проведение выборов делегатов на 1-й Всероссийский съезд трудового казачества, назначенный в Москве на 15 февраля 1920 года. Получив необходимые руководящие инструкции, члены исполкома разъехались по станицам для организации и проведения выборов.
27 января на собрании граждан Боковской станицы и ее хуторов под председательством Иллариона Семигласова и при участии члена окружного исполкома Михаила Зайцева были проведены выборы делегата на Всероссийский съезд трудового казачества. После обсуждения кандидата и наказа ему собрание единогласно приняло постановление:
«Ввиду того, что трудовое казачество должно идти рука об руку с Рабоче-Крестьянской РСФСР, единодушно постановили: для защиты интересов трудового казачества на 1-м Всероссийском Казачьем съезде избрать красноармейца гражданина хутора Земцова Боковской станицы Никонова Арсения Никитича19.
29 января выборы делегата на съезд трудового казачества в Москве состоялись в станице Каргинской <…»>
Жители станицы, впервые присутствовавшие при советской власти на таком собрании, с большим вниманием прослушали доклад оратора из округа. Спустя несколько дней на заседании окружного исполкома Михаил Зайцев так выскажет свое впечатление о каргинцах:
«У казаков настроение заметно убитое. Они слишком смутно понимают сущность советского строительства и ее лояльность по отношению к казачеству. Для поднятия Советской власти на должную высоту требуется хотя бы пять инструкторов»20.
В станице Еланской в присутствии более 500 казаков из 5 выдвинутых для обсуждения кандидатов большинством голосов на съезд были выбраны Андрей Хохлачев и Николай Лощенов.
Член окружного исполкома Павлов провел выборы в станице Букановской.
Для поездки в Москву каждому делегату из сумм окружного исполкома были выданы суточные в размере 1500 рублей на месяц. На путь следования до станции Калач подводчикам на прокорм лошадей выдали по 150 рублей.
Зима 1920 года выдалась на редкость суровой: весь январь и февраль то кружили метели, то давили жгучие морозы, земля от них стонала и трескалась. В округе повсюду свирепствовал тиф. Медицинский персонал еще не был взят на учет, многие специалисты, боясь расправы, ушли с казаками в отступление, не работали фельдшерские пункты, их заменяли бабки-повитухи.
Заболел тифом председатель окружного исполкома Мошкаров, заведующие отделами Чекунов и Павлов; инструктор орготдела Просфиров умер от тифа. В исполкоме здоровыми остались Орлянский, Белогрудов, Зайцев и Бакалдин. До конца февраля окружной исполком не удалось пополнить новыми сотрудниками. Не хватало канцелярских работников, не было бумаги, чернил, помещений для размещения отделов.
Совещания станичных председателей и секретарей проводились редко и носили чисто информационный, инструктивный характер. Директивных указаний председатели не получали; еще полгода назад жившие при атаманах, малограмотные и толком не знающие, что к чему, они каждый по своему пониманию и умению закладывали основы советской власти.
Со всех станиц председатели исполкомов докладывали в округ, что трудовое население почти полностью ушло в отступление (только из хуторов Краснокутской станицы – 1641 человек), народное хозяйство придется поднимать и восстанавливать с помощью женщин и стариков.
И все же за два зимних вьюжных месяца была проведена большая организаторская работа: состоялись выборы делегатов на съезд в Москву, создана основа советской власти – станичные, хуторские и волостные исполкомы, отделом социального обеспечения взяты на учет семьи красноармейцев, инвалиды войны, для беспризорных детей были открыты детские приюты, налажено в них питание.
Большие и ответственные задачи возлагались на окружной продовольственный отдел Белогрудова: город, армию надо было бесперебойно снабжать продовольствием, сырьем. Взятые по решению исполкома на учет паровые мельницы из-за отсутствия горючего не работали, стояли скованные льдом водяные мельницы, зерно размалывали на немногих уцелевших от разрушения ветряках, да и то если позволяла ветреная погода. Кожевенные и овчинные производства также не работали: не было сырья II соли.
Население открыто выражало недовольство отсутствием в продаже предметов первой необходимости: обуви, мануфактуры, керосина и даже спичек. Два года назад купеческие магазины и ларьки были завалены этими товарами, теперь ничего не было. За это поругивали советскую власть, и в первую очередь хозяев – коммунистов; говорили, что красновские агитаторы и отцы-командиры были правы, когда говорили, что власть коммунистов несет казакам лишения, голод, нищету и разорение.
Для снабжения города и армии продовольствием принимались самые решительные меры по изъятию у казаков «излишков» хлеба, фуража, продуктов, устройству и оборудованию разных складов, хранилищ, ссыпных пунктов. Нередко для выполнения этих задач привлекалась милиция.
На первом этапе продовольственных заготовок главная трудность заключалась в том, что приходилось выкачивать хлеб и фураж без денег, ограничиваясь клочком бумаги; казаки-хлеборобы до поры до времени верили распискам с печатями и без них, сдавали излишки хлеба и продуктов, надеясь, что со временем в обмен они получат деньги или товары первой необходимости. В 1919 году, несмотря на боевые действия, казаки на день-два вырывались домой, чтобы вовремя вспахать, посеять и убрать. Хлеб у них был.
Заведующий продовольственным отделом Белогрудов докладывал Донпродкому, что уже в феврале для товарообмена округ может отправить более 20 ООО пудов пшеницы.
Для оплаты реквизированных у казаков хлеба и продуктов, а также для оплаты оставленных проходившими воинскими частями расписок за взятые продукты и одежду Белогрудов просил выслать не менее 15 миллионов рублей.
«На этой почве, – писал он в Донисполком, – возникают недовольства со стороны населения к Советской власти»21.
Денег ему не прислали, казакам за хлеб и продукты не заплатили. После этого от добровольной сдачи излишков продовольствия они стали уклоняться. В ответ на «саботаж» продагенты стали «выкачивать» хлеб с помощью вооруженной силы, в принудительном порядке. Казаки, не знавшие доселе таких мер принуждения, заволновались, хлеб стали прятать.
В окружной исполком поступали жалобы и заявления о ранее реквизированных продуктах и угоне скота проходившими полками 14-й и 23-й дивизий; мобилизованные для подвоза вооружения и боеприпасов подводы с подводчиками задерживаются в полках и длительное время не могут возвратиться домой. В связи с подготовкой к весенним полевым работам исполком настаивал на скорейшем возвращении командованием этих дивизий подвод и хотя бы части рабочего скота, который к полевым работам надо еще подкормить.
«Учитывая огромные трудности для укрепления и понятия политики Советской власти в недрах трудового казачества», окружной исполком считал неотложным делом расширить организационно-пропагандистскую работу среди казаков, уделив главное внимание разъяснению «отсталому, забитому белогвардейской ложью казаку политики Советской власти по отношению к трудовому казачеству». С этой целью при каждом посещении станиц и хуторов члены окружного исполкома и инструктора в обязательном порядке устраивали с народом встречи, проводили митинги, выступали с докладами на разные темы.
Большую работу развернул окружной отдел народного образования. До установления советской власти в округе насчитывалось 365 приходских училищ и одна гимназия (Вешенская). После гражданской войны осталось 130 начальных, 13 высших начальных и три средних училища. Из 130 училищ для проведения занятий были пригодны только 80, остальные требовали ремонта. Большинство опытных и грамотных учителей ушли с казаками в отступление, многие жили в глухих хуторах и не изъявляли желания работать в советских школах. К концу февраля в округе на учет было взято около 60 школьных работников. Многие из них учителями не работали, а кто работал, не был знаком с новой программой обучения по принципу Единой трудовой школы.
Свою главную задачу отдел народного образования видел в организации внешкольного образования среди отсталых масс казачества, их распропагандирования, в необходимости воспитания детей в духе идей коммунизма. Казаков надо было привлечь на свою сторону, приохотить к чтению книг, советских газет; так легче было справиться с задачей постановки обучения по принципу Единой трудовой школы с классовым педагогическим уклоном.
15 февраля в Вешенской состоялся первый съезд учителей округа. Из-за непогоды многие учителя не смогли приехать, поэтому съезд решал чисто информационные и инструкторские задачи. На съезде была выражена общая озабоченность отсутствием инструкторов по дошкольному обучению; признано необходимым открыть в округе показательные школы первой и второй ступени, обеспечить их достаточным количеством учебников, наглядных пособий и принадлежностей. Все присутствовавшие на окружном съезде были снабжены руководством – «Положение о Единой трудовой школе РСФСР» и «Наказом школьным работникам».
