Виктор Иванович Калитвянский
Ключ
7. ОПТИМИЗАЦИЯ.
Скамейка. Подходят Он и Она, в руках – кофейные стаканы.
ОНА. Садимся. Мы с Катькой здесь часто зависаем.
ОН. Да… Какие только разговоры не слыхала эта скамейка…
ОНА. Ты имеешь в виду наши с Катькой?
ОН. Разумеется. В первую очередь.
ОНА. Ты остришь так?
ОН. Ну что ты, милая. Я просто констатирую факт. Однажды, когда я учился в школе, я зафиксировал факт женской беседы часа на три-четыре.
ОНА. И как же ты зафиксировал?
ОН. Я шёл из школы домой. Они стояли и болтали. Я пообедал и пошёл обратно в школу на волейбол. Они стояли на том же месте. Когда я возвращался после игры – они всё ещё не закончили разговор…
ОНА. Обычное дело.
ОН. Обычное дело?
ОНА. Ты даже не представляешь, как это бывает сладко и увлекательно – потрындеть…
ОН. Хорошее дело трындежом не назовут.
ОНА. Ой-ёй-ёй… Остряк.
ОН. Да. Самоучка. Ну, как всё прошло?
ОНА. Как? Неплохо.
ОН. Неплохо? И всё?
ОНА. А что ты ждал? Что перед тобой будут бегать на цыпочках?
ОН. Конечно, я ждал именно этого. А как же? Ведь на поклон к батюшке невесты явился потенциальный муж… Это – серьёзно.
ОНА. Серьёзно? С чего ты взял? У меня уже на мужей… как это?
ОН. Аллергия?
ОНА. Идиосинкразия, дуралей.
ОН. Тебе видней. Кто из нас медик?
ОНА. Это не столько медицинское, сколько психологическое.
ОН. Ну вот, ты же близка к этим кругам?
ОНА. Ты опять намекаешь на Катьку? Она тебе покоя не даёт…
ОН. Ещё бы. Я беспокоюсь немного. Она же твой личный психолог…
ОНА. Психотерапевт…
ОН. Какая разница?
ОНА. В первую очередь – она моя подруга. Хорошая подруга – самый лучший психотерапевт.
ОН. А тут – в одном флаконе. Хорошо устроилась.
ОНА. Разговорился…
ОН. Я отхожу от психологического шока. Побывать в роли жениха – это серьёзное испытание.
ОНА. Боже мой… Какая пошлость.
ОН. Почему же – пошлость? Я уверен, что твой отец именно так меня и воспринимал.
ОНА. Может быть. Его можно понять. Он хочет, чтобы я была счастлива.
ОН. Это очевидно. Он… как это говорится… Он с тебя пылинки сдувает.
ОНА. Да. Он меня пытается оберегать. Он думает, что я всё еще девочка, которую он укладывал спать и читал сказку на ночь. Девочка – после двух мужей… Двух с половиной.
ОН. У тебя довольно странная манера – бравировать своим богатым семейным опытом.
ОНА. Бравировать? Я просто не пытаюсь пускать пыль в глаза…
ОН. А могла бы… Ты вполне бы сошла за синего чулка.
ОНА. За синего чулка?
ОН. Такая засушенная врачиха. Или училка.
ОНА. Засушенная?
ОН. Когда я увидел тебя в первый раз, в маске, ты меня совершенно не впечатлила.
ОНА. Ты меня тоже.
ОН. Ну да, я вонял одеколоном.
ОНА. Не в этом дело. Большинство мужчин так воняют. Просто я не люблю таких самоуверенных самцов.
ОН. Не любишь?
ОНА. Они меня раздражают.
ОН. Да, но во второй раз ты на меня клюнула…
ОНА. Ничего я не клюнула. Просто чёрт меня дёрнул спросить про твой зуб…
ОН. Чёрт? Кажется, мужчин и женщин сводят совсем другие существа…
ОНА. Думаешь, нами занимаются ангелы?
ОН. Есть такая теория…
ОНА. Хочется верить… А тогда в супермаркете у тебя было такое растерянное лицо…
ОН. Ещё бы. Я не ожидал, что мегера обернется такой… такой…
ОНА. Какой?
ОН. Такой женственной… В тебе есть что-то такое… даже детское… трогательное…
Пауза.
ОНА. Что касается папы, я очень похожа на маму, в молодости. Так что тут – все вместе… Как ты говоришь, в одном флаконе.
ОН. Это очень здорово, когда есть такой папа.
ОНА. Да. Но это может стать большой проблемой… для женихов. Но, не беспокойся. Ты ему понравился.
ОН. Он так сказал?
ОНА. Конечно, нет. Я и так вижу.
ОН. Почему ты так решила?
ОНА. Потому что у меня есть опыт… Ты не первый жених, которого я приводила к папе. И даже не третий.
ОН. И какой же? Неужели тридцать третий?
ОНА. Поосторожней, товарищ жених. Грубо острить на мой счёт позволено только мне. А то я из трогательной девушки обращусь обратно в мегеру.
ОН. Не надо… (Пауза.) Я боялся, что он начнёт читать этот свой роман…
ОНА. Это не роман. Это что-то вроде биографии. Он его никому не навязывает. Только своим старым друзьям, которые живы…
ОН. А ты читала?
ОНА. Пробовала. Там есть про маму, про меня, про бабушку с дедушкой… Не знаю, мне почему-то трудно это читать. Может быть, со временем я привыкну?
ОН. Он хочет его напечатать?
ОНА. Думает послать в какое-нибудь издательство. Когда закончит.
ОН. А когда закончит?
ОНА. Я не знаю. Он же очень плохо видит, редактирует на бумаге, с лупой… А потом я ввожу исправления в компьютер… Ой, кофе пролила…
ОН. Ничего страшного.
Она ищёт салфетки в сумке. Из сумки выпадает бумажка.
О Н (смотрит бумажку). Что это такое?
ОНА. Не знаю.
ОН. Это копия твоего платежа.
ОНА. Наверное, за квартиру.
ОН. За квартиру? Почему так много?
ОНА. Много? Не знаю, как у всех.
ОН. Да нет, здесь очень много. У вас что, такие счета?
ОНА. Ну, это за папину квартиру. Она больше.
ОН. Всё равно. Это очень много.
ОНА. Милый, перестань… (Пытается забрать бумажку.)
ОН. Погоди… Это важный вопрос. Я не понимаю, как можно платить столько за квартиру. У меня в два раза меньше.
ОНА. А, ну да. Это за квартал.
ОН. Что? За квартал?
ОНА. Да.
ОН. Ты платишь за квартал? Вам что, выставляют счета за квартал?
ОНА. Нет. Мы просто платим за три месяца сразу.
ОН. Вперед?
ОНА. Да, вперед.
ОН. На основании чего?
ОНА. Просто так. Примерно.
ОН. Примерно? За три месяца вперёд?
ОНА. Да. Мы так привыкли. Они потом считают точно.
ОН. А зачем ты это делаешь?
ОНА. Слушай, отстань. Как папа платил, так и я плачу. Это мама еще завела, пока жива была.
ОН. Ты понимаешь, что кредитуешь свою управляющую компанию?
ОНА. Никого я не кредитую. Что за ерунда.
ОН. Не ты, а отец твоими руками. Вы даете им деньги вперед. Это и есть кредитование. Причем, беспроцентное. Ты просто даришь им свои деньги на время.
ОНА. Ничего я им не дарю. Просто так удобно, Мы привыкли.
ОН. Я не нахожу в этом ничего удобного. Удобно платить по счету за текущий месяц.
ОНА. Прекрати, пожалуйста. Это уже не смешно.
ОН. Это совсем не смешно. Я замечал у тебя эту странную привычку. Купить десять пачек стирального порошка. Зачем? Можно купить три. Это совершенно не оптимально.
ОНА. А мне плевать. Я так хочу. И буду.
ОН. Это очень странная позиция. Ты просто не хочешь признать, что много лет поступала глупо.
ОНА. Да, я не хочу признать, что моя мама поступала глупо.
ОН. Я не о твоей маме. Я о тебе.
ОНА. Боже мой… Что с тобой? Ты перегрелся? Или перепил кофе?
ОН. Послушай, милая… Упрямство – не самая лучшая черта в человеке.
ОНА (вставая). Я ухожу.
ОН. Куда?
ОНА. Куда глаза глядят. (Уходит).
ОН. Боже мой… (Длинная пауза.) Сейчас пришлёт сообщение. Что будет ночевать у себя… (Пауза. Телефонный сигнал. Он смотрит телефон.) Прислала. (Берётся за голову.) Господи ты боже мой… Но я ведь совершенно прав! Не понимаю… Вроде бы умный человек, с высшим медицинским образованием, но иногда ведет себя как тёмная крестьянка… Она, представьте себе, регулярно чистит свою электронную почту и свой вотсап. Я спрашиваю: для чего ты это делаешь? Сначала она кивала на то, что не хватит памяти. Я доказал ей, что памяти хватит на десять её жизней. Кроме того, говорю, это же архив… Согласилась. Потом, смотрю, – продолжает, даже с каким-то удовольствием свои чистки, только от меня прячется… Ну что мне с ней делать? Я же всего лишь хочу разумной оптимизации. Ну, нельзя же делать всё не так, как следует! В чём я не прав? (Машет рукой, уходит.)
8. ПОСЛЕ ССОРЫ.
Кафе. Она сидит за столиком. Появляется он, подходит и, после небольшой паузы, садится напротив за тот же столик.
ОН. Ты что-нибудь заказала?
ОНА. Чай. Вот твоя чашка.
ОН. Это прогресс.
ОНА. В каком смысле?
ОН. Я думал, чашка будет одна.
ОНА. Не остроумно.
Пауза.
ОН. Дочка выиграла турнир.
ОНА. Отлично. Я очень рада.
ОН. По тебе не видно.
ОНА. Ты же знаешь, я равнодушна к профессиональному спорту.
ОН. Сколько я могу тебе повторять, речь пока не идёт о профессионалах… Теннис хорош сам по себе.
ОНА. Но вы с женой… с бывшей женой… не отрицаете, что это возможно?
ОН. В жизни всё возможно.
ОНА. И девочка это чувствует и заражается.
ОН. Чем она может заразиться?
ОНА. Духом. Духом стяжательства. А в её возрасте надо быть романтиком.
ОН. Опомнись, что ты говоришь? Какое стяжательство? И разве теннис и романтику нельзя совместить?
ОНА. Наверное, можно. Но лучше бы романтику без стяжательства.
ОН. Романтика плюс теннис. И никакого стяжательства.
ОНА. Ну¸ хорошо.
Пауза.
ОН. Как отец?
ОНА. Слава богу, хорошо. Мы вчера долго гуляли. Он переживает, что редактирование книги затягивается.
ОН. Наверное, он делает всё с такой скоростью, с какой может. Что же тут переживать?
ОНА. Ты прав. Но, видишь ли… насколько я знаю, автору всегда хочется побыстрей… И если не получается, он хандрит.
ОН. Похоже, это у вас в роду.
ОНА. Что у нас в роду?
ОН. Не обижайся… Я пошутил.
ОНА. Ты имеешь в виду депрессию?
ОН. Нет, конечно. Я даже толком не знаю, что такое депрессия.
ОНА. Ты врешь.
ОН. Я, конечно, слышал, но не очень понимаю. Это когда все надоело, и ничего не хочется?
ОНА. Примерно так.
ОН. Ну, если у тебя это и есть, то в легкой форме.
Пауза.
ОНА. Зато ты у нас – живчик. Холерик… Ничего тебя не берёт.
ОН. А что меня должно взять?
ОНА. Ничего. Ты же настоящий мужчина.
ОН. Это комплимент? По твоему тону – не скажешь… (Пауза.) Ну, хватит, милая? Сколько можно?
ОНА. Похоже, ты опять хочешь повысить на меня голос…
ОН. Ничего я не хочу! И не собираюсь я повышать голос. Я просто так разговариваю.
ОНА. Ты в офисе со своими подчинёнными так разговариваешь?
ОН. Всякое бывает…
ОНА. А со мной не надо. Я от этого заболеваю. Когда в детстве родители ссорились и переходили на повышенные тона, я не знала, куда деваться.
ОН. Они ссорились? А мне казалось…
ОНА. Бывало…
ОН. Хорошо. Прости. Просто прости, и всё. Я буду стараться держать себя в руках.
ОНА. Хорошо, что ты это понимаешь.
ОН. Послушай, милая, надо всё это прекратить…
ОНА. Что прекратить?
ОН. Тебе не надоело?
ОНА. Не надоело жить одной? В этом есть некоторые плюсы.
ОН. А минусы?
ОНА. Есть и минусы.
ОН. А чего больше?
ОНА. Я ещё не поняла.
ОН. А я понял. И говорю: давай помиримся и поедем домой.
ОНА. Домой – это куда?
ОН. Разумеется, ко мне.
ОНА. Извини, но пока мой дом – в моём доме.
ОН. А что же у нас – в моём?
ОНА. Твой дом.
ОН. Вот как… А совместить – нельзя?
ОНА. Не знаю пока.
ОН. Хорошо. Давай – попробуем жить у тебя. Может, получится лучше. Хотя, как по мне, и так было прекрасно. Разве – нет?
ОНА. Нет… (Поспешно.) Я имею в виду, что мы не будем жить у меня.
ОН. Не будем? Ну, хорошо. Я не возражаю… Хотя можно было и попробовать. Представляешь, ночь в одной постели, а потом – в другой…
ОНА. Мы уже пробовали. В гостиницах.
ОН. Гостиницы – не то. Тут важно почувствовать дух одного дома, а потом – другого…
ОНА. Нет.
ОН. Почему?
ОНА. Я дала себе зарок после всех мужей и разводов… Мой дом – это мой дом, мой тыл. Он у меня будет всегда. Отдельный.
Пауза.
ОН. И ты даже не пригласишь меня? На ужин?
ОНА. Не приглашу.
ОН. И не дашь ключа?
ОНА. Для чего тебе ключ?
ОН. На всякий случай. Мало ли…
ОНА. Нет.
ОН. Как всё серьёзно… Но – твоё дело. Я согласен, пусть наш общий дом будет у меня. Договорились?
Он протягивает ей руку. Она дает свою. Он целует её руку.
ОН (в сторону). Надо признаться, что я следил за ней по Вотсапу, пока мы были в ссоре. Там же видно, когда твой корреспондент последний раз входил в мессенджер. И я видел, когда она засыпала, и сам мог спокойно уснуть. После пробуждения она всегда смотрит телефон, сообщения и всю эту ерунду. Так что если она не объявилась в Вотсапе с утра, значит – либо ещё спит, либо – что-то случилось. На третий день она в Вотсапе так и не появилась, и я не мог найти себе места. Я позвонил ей – она не отвечала. Я поехал к ней на работу, и в фойе мы столкнулись лицом к лицу. Там мы и договорились, что вечером проведем переговоры на нейтральной территории. Можно сказать, что переговоры прошли успешно.
ОНА. Что ты сказал?
ОН. Ничего, милая. Это я так, задумался.
