Виктор Иванович Калитвянский
Ключ
3. ТЫ УМНЫЙ ДАЖЕ ВО СНЕ.
Она лежит с книгой на диване. Он сидит за компьютером.
ОНА (поднимая голову от книги). А сколько ты знаешь языков?
ОН. Что? Я?
ОНА. Да. Сколько?
ОН (пожимая плечами). Родной и английский. Бэ два. Выше среднего.
ОНА. Ты же говорил, что пять?..
ОН. Я говорил? Я не мог такого сказать
ОНА. Я слышала… Своими ушами. Ты говорил по телефону… Пару дней назад.
Пауза.
ОН. А, понял. Я имел в виду языки программирования.
ОНА. Ты знаешь пять языков программирования?
ОН. Да, знаю. В разной степени, конечно.
ОНА. Ничего себе. Я немецкий не могу всю жизнь выучить… А ты – пять.
ОН. Это не одно и то же.
ОНА. Почему не одно и то же?
ОН (вздыхая). Во-первых, они все используют конструкции английского языка. И это упрощает дело… Во-вторых, они сильно пересекаются.
ОНА. Пересекаются? Ты имеешь в виду лексику?
ОН. Не только лексику.
Пауза.
ОНА. Смотри… Французский, немецкий, испанский, английский – они ведь тоже пересекаются… Верно?
ОН. Верно.
ОНА. Но это не помогает мне выучить немецкий. Ну, и английский.
ОН. Это не одно и то же. Так что тебе не стоит испытывать комплекс неполноценности.
ОНА. Ишь ты, заговорил как моя Катька.
ОН. Вот уж нет. Я не хочу – как твоя Катька.
ОНА. А что ты имеешь против неё?
ОН. Ничего. Разве что… Не хотелось бы, чтобы она вбивала в твою голову все эти женские штучки.
ОНА. Какие еще женские штучки?
ОН. Ну, я не знаю… Эмапсипе и так далее…
ОНА. Эмапсипе? Катька?.. Ну, вообще-то да… Она может. (Встает с дивана, подходит к нему, становится за спиной.) О, я это видела!
ОН. Что ты видела?
ОНА (показывая пальцем на экран). Вот эту абракадабру. У меня однажды на компьютере это выскочило.
ОН. Эта абракадабра – программа. Написанная на одном из этих языков.
ОНА. Здорово… (Рассматривает.) Это даже я знаю… Ту гоу… Бегин…
ОН. Это операторы языка.
ОНА. Ух ты! Операторы… А эти скобочки вам зачем?
ОН. Долго объяснять.
ОНА. Ты хочешь сказать, что я глупая, не пойму?
ОН. Зачем тебе?
ОНА. Просто интересно… Ты сидишь над этим целыми днями. Даже по выходным.
ОН. Что делать? Я начальник.
ОНА. Наверное, ты хороший начальник?
ОН. Не знаю. Не мне судить.
ОНА. Наверное, все женщины в твоей фирме влюблены в тебя.
ОН. Не говори чепухи…
ОНА. Это не чепуха. Уж я-то знаю, как это происходит с женщинами, когда в коллективе – настоящий мужчина…
ОН. Ты была в такого влюблена?
ОНА. Раз десять.
ОН. Ого.
ОНА. Ты сказал, что это программа? А зачем нужна программа?
ОН. Как зачем? Всё, что ты делаешь за компом – управляется программами.
ОНА. Всё, всё, всё?
ОН. Всё, всё, всё.
ОНА. Наверное, этих программ очень много?
ОН. Ты даже не представляешь, насколько много. Миллионы страниц.
ОНА. Миллионы? И ты всё это знаешь?
ОН. В этом нет необходимости, милая. Во-первых, многое повторяется. Во-вторых, я же не один…
ОНА. Я знала с самого начала, что ты умный. Но я не думала, что – до такой степени…
ОН. Перестань.
ОНА. А ты знаешь, что ты даже во сне умный…
ОН. Ну, это не аргумент. Мы все во сне хорошие. И, наверное, умные.
ОНА (хмыкая). Нет, котя мой, ты не прав. Не знаю, как женщины… А вот мужчины не все выглядят во сне умными…
ОН. Интересно. Чувствую, сейчас я узнаю много нового.
ОНА (садясь к нему на колен.). Из трех моих мужей только один выглядел довольно умным… (Задумывается.) Скажем так, неглупым… А двое других…
ОН. Которые? Первый и второй? Второй и третий? Первый и третий?
ОНА. Сейчас…(Думает, помахивая пальчиком.) Довольно неглупым был второй… То есть, выглядел так во сне. Хотя и в жизни был довольно умён… То есть, не всегда, но…
ОН. А первый и третий?
ОНА. Первый, он и есть первый… Пока я разглядела, что он не очень умен, прошло несколько лет.
ОН. А третий?..
ОНА. Третий?.. Ну, я не знаю… Это получилось как-то само собой… Я долго отходила после развода со вторым, а тут возник третий. В какой-то момент он взял мои чемоданы и перевез их к себе.
ОН. Вот так просто…
ОНА. Нет, милый, это было не так просто… Я вот так просто к мужчинам не переезжаю.
ОН. Ага… Ты не переезжаешь к мужчинам, не погуляв с ними предварительно как минимум семеро суток подряд…
ОНА. Вот именно… (В сторону, то есть ему через плечо.) Я очень люблю, когда он такой вот… Спокойный, всё знает и на всё может ответить. Мы с ним иногда болтаем так по целому часу. Или даже по два… Нет, по два – это вряд ли. По два я могу только с Катькой. С ней у нас в этом смысле полный консенсус. Иногда такой болтёж накатывает, всё так хорошо цепляется одно за другое – что не возможно бросить. А он (кивает на него) ходит мимо и так с подвохом: ты не устала, милая? Или: ты не надоела Кате? А я ухожу в другую комнату и закрываю дверь. Он так иронизирует, а на самом деле он – тоже может… Иногда они с его другом Алексом заводят такие разговоры, что не дай бог… Во-первых, они разговаривают очень громко. Мы с Катькой – тихо, хихикаем, а они – во весь голос, иногда просто – орут. Кажется, если бы рядом были – то подрались бы… А во вторых, иной раз такое говорят – ничего не понятно…
Телефонный звонок. Он берет трубку.
ОНА (в сторону). Вот… Это наверняка Алекс.
ОН (в телефон). Слушаю тебя. Что? Вот это номер… Почему опаздывают?
ОНА (в сторону). Это Алекс.
ОН (громко). Что, значит, не могут? О чём они думали, когда брали подряд? Что? Не хватает ресурсов? Пусть найдут! Они что, в чистом поле живут, на Луне? Их кусок – на критическом пути, мы можем сорвать сроки сдачи… Да, у нас есть запас по срокам, но они не должны об этом знать. Этот запас – на совершенно непредвиденный случай. Бери его за все места и тряси, как грушу. Что? Тогда передай ему, чтобы сделал себе харакири… Потому что я выкачу ему такой иск, что он бросится под поезд, как Анна Каренина… Что? Я знаю, что Анна Каренина была женщиной. А он ведет себя не по-мужски… (Бросает телефон. Пауза.)
ОНА. Мне показалось или?.. Ты думаешь, Анна Каренина была слабой?
ОН. Я не знаю…
ОНА. Нет, не увиливай… Ты же привел её в пример… Это какой-то мужской сексизм.
ОН. Ну вот, началось. Я чувствую, что мы не одни…
ОНА. Ты на Катьку намекаешь?
ОН. Это не я сказал.
ОНА. По-твоему, Анна Каренина была истеричкой? И бросилась под поезд из-за пустяков? Так?
ОН. Послушай, я не большой знаток девятнадцатого века… Но сегодня такой конфликт… как бы это сказать…
ОНА. Смешной?
ОН. Вроде того. Не обижайся.
ОНА. При чём тут моя обида? Ты помнишь, в какой ситуации она оказалась?
ОН. Смутно. Стал забывать.
ОНА. Что значит, смутно? Как можно забыть классический треугольник?
ОН. Теперь вспомнил. Если она Каренина, значит, был и Каренин. Муж. А если треугольник – значит, был третий. Любовник.
ОНА. Как звали любовника?
ОН. Любовник… Чёрт, забыл. Только что помнил, а ты спросила – и забыл…
ОНА. Боже мой… Любовника звали Вронский.
ОН. Точно.
ОНА. Ай да молодец… Похоже, ты просто не читал романа…
ОН. Солнце моё, это было в школе… Что-то читал, что-то пролистал…
ОНА. Пролистал… Ты даже не помнишь Вронского, но ставишь Анну Каренину в пример как слабого человека…
ОН. А разве она сильная?
ОНА. Разве слабый может покончить с собой?
ОН. Ещё как может. Именно слабые и кончают с собой. Вы это по психологии не проходили?
Пауза. Она смотрит на него. Затем встаёт с его колен и уходит.
ОН (в сторону). Вот она такая. Только что была любовь и полное сю-сю-сю, а потом я что-то не так сказал – и всё катится к чертям. Она замыкается, утром уходит на работу невесёлая , а потом позвонит и скажет, что будет ночевать дома. То есть – у неё дома, куда она меня не пускает. В прошлом месяце она ночевала у себя раза три. Так и живём.
4. ПАЦИЕНТ.
Он, в фартуке, стоит посреди гостиной, говорит в микрофон.
ОН. Алекс, ты должен понять простую вещь… Она не женщина, она доверенный представитель нашего крупнейшего заказчика… А ты ведешь себя как влюбленный болван… Что? Ты и в самом деле влюбленный болван?.. Я это и имею в виду, черт тебя побери… Возьми себя в руки! Мне что, заменять тебя… Кем? Только ты знаешь все нюансы. Или мне требовать у них другого представителя? Как я это смогу объяснить таким волкам? Им это совсем не понравится, мы не получим от них других заказов. Что? Послушай, что у тебя творится всегда с бабами? Ну, нельзя так… Если тебе невмоготу, сбрасывай напряжение с девочками по вызову. Что это за идиотизм – влюбляться всегда так неудачно и так не вовремя… Что? Не лезь в бутылку… Никто тебя не оскорбляет. Я просто хочу привести тебя в нормальное состояние, чтобы ты мог работать. Что? Да, я боюсь за результат. Что? Господи, я очень уважаю твои чувства, но сделай так, чтобы они не ставили под угрозу наши бабки… Что? Вот именно. Подумай об этом.
Входит Она. Он идёт ей навстречу.
ОН. Представляешь, Алекс влюбился в помощницу нашего заказчика…
ОНА (садясь на стул). Так это же хорошо.
ОН. К сожалению, не тот случай… Ты же знаешь Алекса… Эта птичка не его полёта… И главное, он совершенно запутал сдачу этапа, так что я просто не знаю, что мне с ним деалть… Что случилось, милая?
ОНА. Ему ещё нет и тридцати…
ОН. Кому? Алексу?
ОНА. Он ходил ко мне целый год…
ОН. Кто, милая? Ты о чём?
ОНА. Дёсны… Кровоточат дёсны. И терапевты говорят: идите к стоматологам… (Пауза.)
ОН. Что стряслось? С кем?
ОНА. Мне надоело лечить ему дёсны… Говорю: сделайте, наконец, анализ крови…
ОН. И что? Сделал?
ОНА. Сделал.
ОН. И что? (Пауза.) Что?
ОНА. Рак.
ОН. Рак?
ОНА. Рак. А ему нет ещё тридцати… Добрый парень. Неженатый… Мама у него такая милая, ходила ко мне лечиться… (Плачет. Длинная пауза.)
ОН. Успокойся, милая. Ты не виновата. Я уверен, ты сделала все, что могла.
ОНА. Я плохой врач.
ОН. Ну что ты говоришь? Ты очень хороший врач.
ОНА. Я плохой врач. Хороший врач… он… он не должен переживать.
ОН. Мне кажется, ты не права…
ОНА. Я права! Если переживать по каждому поводу, человека не хватит надолго…
Длинная пауза. Они сидят рядом, обнявшись.
ОН. Ладно, идём ужинать. Я тут закупился во Вкусвилле. И кое-что приготовил…
ОНА. Что ты приготовил?
ОН. Телячьи котлетки.
ОНА. Вкусные?
ОН. Очень вкусные. Идём.
ОНА. Я не хочу ничего есть.
ОН. А что ты хочешь?
ОНА. Я хочу лечь.
ОН (со вздохом). Хорошо.
Отводит её к постели. Она ложится, он накрывает её пледом. Стоит некоторое время около неё, потом уходит. Возвращается с двумя фужерами и тарелкой.
ОНА. Что это?
ОН. Вино. И котлетки.
ОНА. Смотри… Пожалеешь, когда буянить начну.
ОН. Ничего. Спеленаю… как ребёнка.
ОНА. Ты хотел сказать, как сумасшедшую?
ОН. Нет. Как ребёнка. Пей. (Пьют.) А теперь ешь. (Кормит её.)
ОНА. Тебе нравится жена-дочка?
ОН (пожимая плечами). Не знаю…
ОНА. А бывшей жене сколько лет?
ОН. На два года старше меня.
ОНА. Понятно. Ты скрытый педофил.
ОН. Ух ты, какие мы тут диагнозы раздаём… (Пауза.) Извини, милая.
Длинная пауза. Он держит её за руку.
ОНА. Мне плохо. Надо вызвать скорую.
ОН. Ты уверена?
ОНА. Я ни в чём не уверена. Просто мне плохо.
ОН. Что у тебя болит?
ОНА. Всё!
ОН. В прошлый раз у тебя тоже всё болело, но ничего не нашли.
ОНА. Ты издеваешься?
ОН. Упаси бог.
ОНА. Надо сделать укол. Что у нас есть? Баралгин есть?
ОН. Я не знаю. Может, не стоит?
ОНА. Почему? Мне плохо!
ОН. Просто жалко твою красивую задницу.
ОНА. Ты не врешь? Она красивая?
ОН. Она прекрасная.
ОНА. Врун. (Пауза.) Я хочу спать.
ОН. Хорошо. Спи. Всё будет хорошо. (Стоит, смотрит на неё.) Она спит… Она спит, а я хожу вокруг неё и твержу, как дурачок, себе под нос: девочка моя… Я сова, вечер у меня самое продуктивное время, ложусь поздно. А она начинает клевать носом в десятом часу… Но перед сном, прямо как маленькая, – просит, чтобы я полежал с ней немного. Я ложусь рядом поверх одеяла, она утыкается мне носом в шею. Мы болтаем о том о сём, а потом она начинает зевать, вздыхать – и вот уже спит… А я тихонечко встаю, иду за компьютер. А потом возвращаюсь, гляжу не неё, спящую. Она спит, такая беззащитная, и лицо у неё – наивное, как у ребёнка… А у меня в душе только одно: девочка моя… (Пауза.) Вот, была жена, мы как-то жили, спали вместе, но я уже плохо помню… Была какая-то семейная жизнь, дочка, работа – и так день за днем, месяц за месяцем. А потом раз – и мы с женой не можем друг на друга смотреть. Развод, и вот я сплю один. Одному спать хорошо. Никто не мешает, можно выспаться, и ложись – хоть вдоль кровати, хоть поперёк… И вдруг – вот она, женщина, она спит на твоей подушке, а ты ходишь вокруг и только одно звучит в тебе – девочка моя… Как же это случилось?.. (Пауза. Он сидит, смотрит на неё. Потом ложится рядом и засыпает.)
Пауза. Она просыпается, садится на кровати, смотрит на него, спящего.
ОНА. Он спит… Он спит, и слава богу. Он устал за день, а потом ещё я. Не надо его беспокоить, пусть он поспит спокойно… Когда я просыпаюсь, сразу слушаю, как он: спит?.. Я не хочу его будить, но мне так хочется его обнять и прижаться к нему… Но если я его обниму, он проснётся и примет мою ласку за приглашение к любви… Он же мужчина, у него простой взгляд на любовь, на ласку. А я вовсе не пристаю, мне просто хочется его обнять и лежать так всю ночь… Когда ты любишь, любовь в тысячу раз больше простого секса, больше самого этого слова – она буквально везде, она наполняет наш дом, она разлита в воздухе, которым мы дышим… (Пауза.) После второго мужа я дала себе зарок – иметь свой дом, свой угол, куда ты всегда можешь вернуться, когда тебя обижают, и нет сил терпеть… У меня есть такой угол, он только мой… но сейчас я счастлива в чужом доме, в его доме, в доме моего мужчины. Он спит, иногда, бедный мой мальчик, скрипит зубами, дневные заботы не оставляют его и по ночам. Ему надо спать, отдыхать, и я его не бужу… Только подползу тихонько, ткнусь носом в его шею и лежу… И желаю ему покоя. Любви я ему не желаю – она у него уже есть. Это моя забота… И боже мой, как он пахнет, у меня даже мурашки бегут везде, где могут… (Смеётся.) От его запаха у меня нет никакой аллергии… Спи, мой милый, я здесь, рядом… Спи.
Ложится рядом, засыпает.
