Виктор Елисеевич Дьяков
Последний законник
– Были … Лариса, кстати, тоже после восьмого из школы ушла … в техникум поступила … Потом аборты делала, выходила замуж, разводилась. Не знаю, что с ней стало, пропала куда-то. К чему способности, если стержня нет. Никто из моих учеников, кроме тебя, нигде ни в чём не прославился … хоть и учились и зубрили, институты позаканчивали. Действительно и медалисты были, а в итоге ничего особенного.
– Ну, а я то … какая же я для вас знаменитость?– Вута не был готов к такой своеобразной оценки его жизненной "деятельности".
– С обратным знаком, а знаменитость. Вон грузины гордятся же Сталиным, французы Наполеоном, а ведь тоже преступники, хоть и вселенского масштаба. А тут во дворе тоже гордились тобой. Помню, каким орлом ты тогда к своим приезжал – не подойти.
– Да, ну что вы … Конечно, тогда я был в большом авторитете, но это же совсем не то.
– Я тоже раньше думала, что не то. Всё то. Ваше сообщество устроено так же, как и любое другое, кто-то внизу, кто-то вверху, кто-то приказывает, кто-то выполняет. Так вот ты единственный мой ученик, кто сумел хоть где-то пробиться на верх, в среду тех, кто приказывает.
– Надо же … Эдак я после ваших слов загоржусь,– Вута рассмеялся и отложил вилку.
– Ты скажи мне, как это у вас … авторитет, это сейчас что-то вроде "нового русского"? Во всяком случае, по тебе не видно.
– Ааа … прикид, тачка. Это ерунда. Я же в свой двор пришёл. Зачем светится.
– У тебя наверное и кличка какая-то есть. Я слышала у вас у всех клички.
– Есть, конечно
– Какая, если не секрет?
– Какая была, такая и осталась, Вута.
– Что!? Твоё детское прозвище стало твоей кличкой? Надо же, а я думала у всех там клички типа, Меченый, Красавчик, Артист … Так значит, вся Москва дрожала от Вуты.
Улыбка сошла с лица Вуты. Конечно слова о "дрожи" были преувеличением, но всё-таки кое что было, а сейчас …
– Что с тобой,– Галина Ивановна заметила перемену в его настроении.
– Да так,– тяжело вздохнул Вута и ничего более не сказал.
Она, не перебивая его молчания, подала чай, с им же принесённым шоколадом. Старая учительница не подгоняла его, не спрашивала, но ему захотелось рассказать, поделится … выслушать совет. Как тогда, когда над его головой собирались тучи: ставили на учёт в милицию, собирались исключать из школы, и он приходил к своей "классной".
– Знаете, Галина Ивановна, я сейчас живу, будто от поезда отстал и никак догнать не могу. Вернулся вот и Москвы не узнал. Куда ни ткнусь …– он замолчал.
– Всё занято?– риторически подсказала Галина Ивановна.
– Да … именно так. Вот вы говорите, вся Москва дрожала. А ведь сейчас уже никто. Я здесь как чужой. Поверите, я почти один.
– Что же, а друзья, или как там у вас … кореша. Я слышала у вас дружба специфическая, вы ведь друг за дружку стоите, и авторитетам беспрекословное подчинение.
– Действительно так было. Старые законники ещё при Сталине, что-то вроде нашей воровской конституции приняли: воры, в первую очередь авторитеты не должны работать, сотрудничать с властью, иметь семью и так далее, жить своей воровской жизнью, как у нас говорят, по понятиям. И пока Союз был, всё это в основном соблюдалась. А как Перестройка пошла, и у частников большие деньги появились, а мы их стричь начали, тут-то и начался раздрай. Много тут нам ещё кавказцы подпортили. Их как раз в Перестройку много в авторитеты пробилось, особенно грузин. Они часто не по заслугам, а за деньги законниками становились, и на все эти наши законы плевали. Раньше у нас, все равно, какой нации авторитет был русский или не русский, мы весь мир делили на воров, начальников и лохов. А как эти черные в авторитеты полезли, они сразу кучковаться стали и на себя одеяло тянуть. И вот сейчас наши старые авторитеты совсем уже и не авторитеты на самом деле. На периферии, в Питере ещё кто-то держится, а в Москве даже я, ещё не состарившийся и то ничего не могу.
– Ты хочешь сказать, что у вас как и во всей стране, такой же бардак?
– Хуже … у нас беспредел. Молодые отморозки творят, что хотят и по соплям им дать некому. Вот вернулся, а там где я … ну работал когда-то, не то, что не москвичи, вообще нерусские с русских людей дань стригут.
– Значит не только на рынках, но и у вас засилье кавказцев?– задумчиво спросила Галина Ивановна.
– Да … Хоть и стыдно мне это признавать, но так.
– А я то всегда думала, что русские преступники самые свирепые, никому не уступят.
– Я тоже так думал … Вы же помните, раньше разве здесь был кто-то ещё кроме нас, да мы бы … Почему сейчас так? Может после нас не те пацаны стали рождаться … тихушники одни?
– У вас, видимо, не произошло смены поколений, – усмехнулась Галина Ивановна.
– Как это,– не понял Вута.
– А так, всё вместе, рождаемость упала, достаток немного повысился, квартиры с удобствами. В общем, в Москве сузилась социальная среда для появления вашего брата. Всё просто, вас стало меньше, а тех … наверное, больше, у них-то рождаемость не упала. Раньше я думала, что хорошо будет, когда такое явление как хулиганство будет изжито, а сейчас вижу общество, как и природа не терпит пустоты … Знаешь, как сейчас говорят, если не хотите кормить свою армию, будете кормить чужую. Так и тут, не хотите иметь свою шпану, получите чужую.
– Во-во, скоро уже получите, и никто, понимаете, никто, никакой начальник этого понимать не хочет, я уж про простых ло… ну, то есть, людей и не говорю. Скоро все это почувствуют.
– Уже чувствуем,– задумчиво произнесла Галина Ивановна.– Мы то одной ногой там, а вот молодёжь… Я тут с одной знакома, своей ровесницей, недалеко живёт. Так вот она мне недавно рассказала. С внучкой десятилетней гуляла во дворе. Тут трое кавказцев молодых рядом на скамейку сели, смеются, орут. Внучка напугалась и к ней жмётся. Она им и сделай замечание, де ведите молодые люди себя потише. А они ей: Тебя старая б…дь мы трогать не будем, а внучку, если не заткнёшься, сейчас прямо здесь раком поставим. И никто тебе не поможет, никакая милиция, мы её всю купим. Вы над нашими родителями и дедами издевались, теперь наш черёд. Вот так. Они подо всё историческую основу подводят. А ты хочешь, чтобы они по вашим понятиям жили.
– Да я и сам это просёк, только вы вот сейчас как бы это по науке объяснили, а я нутром давно уже чувствовал. Они же не делятся на воров и лохов, они все грузины, или чечены. Они все своему авторитету помогут и артисты, и спортсмены, и кто в начальники здесь пролез. Попробуй их авторитета посади – все вместе такой вой поднимут. Ну и авторитет для своих всё сделает, поможет, если кто там на их торгаша или ещё кого наедет. А у нас …
– Ты хочешь сказать, что их диаспоры напрямую связаны со своим криминалитетом?
– Так оно и есть. Они же все родственники. А дальняя ли ближняя родня без разницы, они друг за дружку все. А у меня вон брат один и того днём с огнём не сыщешь. Я вот сейчас и делать-то что не знаю. Придётся с ними договор заключать, Москву делить. Завтра встречаюсь с одним грузином из Тбилиси, как раз об этом разговор пойдёт. И делать нечего, придётся делить с нерусскими, другого выхода нет … Что посоветуете?– на полном серьезе говорил Вута.
– Не знаю … в таких делах, какая я тебе советчица,– Галина Ивановна скептически улыбнулась. – Разве что пошути, дескать, вот я с тобой Москвой поделился, теперь давай Тбилиси тоже поделим,– Галина Ивановна засмеялась …
4
Вута так и не дождался брата. Он ещё поездил по городу и вернулся в квартиру на Тверской. Видимо здесь его давно уже ждали, так как через несколько минут объявился Юзик:
– Ну, ты что Вутарик? Куда свалил-то, почему не дал знать? Я бы машину …
– Заглохни падло!– взорвался Вута
– Ты что Вутик … вольта словил?– Юзик хотел ещё что-то сказать, но Вута резко поднявшись из большого кожаного кресла, снизу вверх от бедра выбросил свой литой кулак, точно попав в солнечное сплетение.
Юзик задохнулся, согнувшись в три погибели. Выкатив глаза, он с трудом выдавил:
– За что хххы?
– За сколько продал сучёнок?!– тут же Юзика получил ногой в пах.
Бывший кореш, взревев, повалился на пол, покрытый толстым ворсистым паласом.
– Ну, сучий потрох … колись, что вы там с Резо надумали со мной сделать!? Колись, а то башку отвинчу!– Вута обхватил шею Юзика и слегка повернул её, словно собираясь сломать.
– Пуусти,– с трудом выдохнул Юзик. Вута чуть ослабил захват,– Сейчас нам нельзя одним … пойми … у нас же ни бабок, ни народу.
– А почему обязательно с Резо?– Вута разжал захват и брезгливо вытер руку о пиджак Юзика,– тот обслюнявил её, когда хрипел.
– А с кем?– тяжело дышащий Юзик потирал шею,– с чеченами, что ли или с дагами? … Они же вообще звери, беспредельщики.
– А с нашими?– Вута подошёл к окну и стал задумчиво смотреть на пасмурную, запруженную машинами Тверскую.
– С кем Вутик? … Забыл кто они … лимита хренова. Да и сколько их, свои районы еле еле держат. Форсу много, а на деле пшик. А эти … липецкие, тамбовские – деревня, кемеровские – те же беспредельщики. А Резо, он к московским лучше любого русского относится. Сколько я с ним … ни разу не кинул, делится честно, слово держит.
