Патриоты и пророки Педефил и Педемах За любезную отчизну Ощутили в сердце страх.
И была причина страху: От полярных хладных льдов И до «пламенной Колхиды» Зрится гибель всех «основ».
Разложение проникло В нравы, в мысли и сердца, Благочиние в презреньи, Беспорядкам нет конца…
2
Основанье государства Есть семья – ковчег всех благ; Что же зрят в семье российской Педефил и Педемах?
Дети грудь сосут и мыслят – Чтоб развиться поскорей – О химическом составе Молока их матерей!
Пососавши, начинают О семейном рабстве речь, Утверждая, что отцы их Не имеют права сечь!
3
Чем народы крепки? – верой В провидение; но ах, Веры сей не зрят в отчизне Педефил и Педемах.
Благочестие утратив, Миллионы россиян Убеждаются, что люди Родились от обезьян;
Что из всех законов вечных Человечеством один Руководит – тот, который В наши дни открыл Дарвин.
4
Отторжение окраин Может Русь низвергнуть в прах; Что же видят по окраинам Педефил и Педемах?
Видят ковы и интриги, Равнодушье «высших сфер» К обрусительным приемам И забвенье прежних мер,
Видят вывески на польском, На немецком языках – И трепещут патриоты Педефил и Педемах.
5
Пресса здравая есть признак Здравой жизни; что ж в статьях Русской прессы обретают Педефил и Педемах?
Порицание порядка, Непочтительность к властям, Недостаток уваженья К греко-римским словарям.
Вредный дух демократизма И глумление – о страх! – Над мужами, коих имя Педефил и Педемах.
6
Обозрев все эти страхи, Педефил и Педемах Порешили непреложно Справить Русь во всех частях.
Ради цели сей ликейский Храм воздвигнув в наши дни, В нем работать принялися Древних мальчиков они.
В этих мальчиках лекарство Всей Руси от гнойных ран, Эти мальчики исправят Радикально россиян.
7
Но в ликее, что содержат Педефил и Педемах, Дивных мальчиков немного, Русь меж тем обширна страх.
«Хорошо бы, – мнят пророки, – Современных всех ребят В древних мальчиков обделать» – И проект о сем строчат;
И поспешно посылают К славным невским берегам С несомненною надеждой, Что его одобрят там…
8
«Если нам удастся, – мыслят Педефил и Педемах, – Провести проект, к величью Русь пойдет на всех парах.
Нигилизма дух исчезнет Навсегда – и россов род, Классицизмом просвещенный, Власть над миром обретет.
Если наш проект отвергнут, Сгибнет Русь вконец: таков Жребий стран, где отрицают Пользу древних языков!..»
Эпилог
Слух идет, что, сею мыслью Педефил и Педемах Занимаясь непрестанно, Повредилися в умах!
1871
Общественное мнение
«Плохо, Петр Иваныч?» – «Плохо, Петр Ильич! Думал, нынче за ночь Хватит паралич: Слышали, в суде-то Что творится? Ох, Верьте мне: нас это Наказует бог!
Школьникам, мальчишкам – Просто стыд и срам – Поблажает слишком Председатель сам! Вежлив, как в салоне: «Смею вам сказать…» В эдаком-то тоне С ними рассуждать!
Ну, и адвокаты Тоже молодцы-с!.. Русь, вперед пошла ты – Эй, остерегись! Коль в суде так будут Вольно говорить, Гласный этот суд-ат Надо затворить!
Уж и приговором Одолжили нас! Мы убийцу с вором Строго судим – да-с! Если ж – вот прогресс-то! – Покарать мятеж Надо судьям – теста Мягче судьи те ж!..
Коли в этом роде Всё пойдет – ей-ей, Русь на полном ходе К гибели своей! Да-с, прогресс сей ввержет Нас злосчастья в ров, Если не поддержит Господин Катков!»
1871
Из переводов Огюст Барбье
Собачий пир
1
Ложился солнца луч по городским громадам И плиты улиц тяжким зноем жег, Под звон колоколов свистели пули градом И рвали воздух вдоль и поперек. Как в море вал кипит, лучам покорный лунным, Шумел народ мятежною толпой, И пушек голосам зловещим и чугунным Песнь «Марсельезы» вторила порой. По узким улицам и здесь и там мелькали Мундиры, каски и штыки солдат, И чернь, под рубищем храня сердца из стали, Встречала смерть на грудах баррикад; Там люди, сжав ружье рукой, от крови склизкой, Патрон скусивши задымленным ртом, Что издавать привык лишь крики брани низкой, Взывали: граждане, умрем!
2
Где ж были вы тогда, в кокардах разноцветных, В батисте тонком, родины сыны, Вожди бульварные, герои битв паркетных, Чьи лица женской красоты полны? Что делали вы в день, когда средь страшной сечи Святая «сволочь», бедняки, народ Под сабли и штыки, под пули и картечи, Презревши смерть, бросалися вперед? В тот день, когда Париж был полон чудесами, Смотря тайком на зрелище борьбы, От страха бледные, с заткнутыми ушами, Дрожали вы, как подлые рабы!
3
О, это потому, что Вольность не маркиза, Одна из тех великосветских дам, Что падают без чувств от каждого каприза И пудрятся, чтоб свежесть дать щекам! Нет, это женщина с могучими сосцами, С громовой речью, с грубою красой, С огнем в глазах, проворными шагами Ходящая пред шумною толпой. Ей люб народа крик и вопль кровавой схватки, И барабанов боевой раскат, И запах пороха, и битвы беспорядки, И в мраке ночи воющий набат! Она лишь с тем предастся сладострастью, Тому прострет объятия любви, Кто черни сын родной, кто полон мощной властью, Кто обоймет ее рукой в крови!
4
Дитя Бастилии, топча ногою троны, Горячей девой к нам пришла она, И весь народ пять лет, любовью распаленный, С ней тешился без отдыха и сна. Но ей наскучило быть грубых ласк приманкой, И сбросила она под гром побед Фригийский свой колпак и стала маркитанткой, Любовницей капрала в двадцать лет! И вот теперь она, прекрасная, нагая, С трехцветным шарфом, к нам опять пришла И, слезы бедняков несчастных отирая, В их душу силу прежнюю влила. В три дня ее рукой низвергнута корона И брошена к народу с высоты, В три дня раздавлено, как прах, величье трона Под грудой мостовой плиты!
5
И что ж? – О стыд! – Париж великий и свободный, Париж, столь чудный в гневе роковом В тот бурный день, когда грозы народной Над властью грянул беспощадный гром; Париж с священными минувшего гробами, С великолепием печальных похорон, Со взрытой мостовой, с пробитыми стенами – Подобием изорванных знамен; Париж, обвитый лаврами свободы, Кому дивится с завистию мир, Пред кем с почтением склоняются народы, Чье имя чтут, как дорогой кумир, – Увы, он ныне стал зловонной грязи стоком, Вертепом зла бесстыдного он стал, Куда все мерзости сливаются потоком, Где катится разврата мутный вал; Салонных шаркунов он сделался притоном: К пустым чинам и почестям жадна, Толпа их бегает из двери в дверь с поклоном, Чтоб выпросить обрывок галуна! Торгуя честию и теша черни страсти, В нем нагло ходит алчности порок, И каждая рука лохмотьев павшей власти Окровавленный тащит клок!
6
Так издыхающий далеко от берлоги, Сражен свинцом безжалостным стрелка,
