Виктор Блытов
Гардемарины
Алексей побежал за ней.
– Мы еще увидимся, Даша?
– Зачем? Вот у меня есть сестренка младшая Вера. Она учится пока в восьмом классе. Тебе может стать парой. Женишься на ней года через четыре – буду благодарна. И целоваться она может тебя уже сейчас научить. Умеет! – усмехнулась она, – а то обслюнявил меня всю! Но не спеши с малолетками дальше поцелуев. Обожжёшься или обожжёшь их ненароком!
Алексей чувствовал себя уязвленным, раздавленным и очень несчастным. Лицо его пылало огнем.
– Даша, а почему ты не сходишь в политотдел и не расскажешь об этом негодяе, который тебя бросил?
– А зачем? Чтобы заставили его на мне жениться силой? И что это будет за муж или отец, которого заставляют силой?
Она посмотрела Алексею в глаза, и он увидел в них боль.
– Ну хоть алименты будешь на дочку получать!
Она всплеснула руками.
– Ну какие алименты, Алешка? Ну ты и наивный. Сколько ты получаешь в месяц?
– Восемь тридцать в месяц.
– А он сколько?
– Пятнадцать, наверное, на третьем курсе.
– Уже на пятом! – поправила она его.
– Это сколько алиментов? Три рубля? Не смеши! Больше пробегаешь, чем получишь.
– Давай я на тебе женюсь! – предложил снова на полном серьезе Алексей, – я буду хорошим мужем и отцом твоей дочке.
Она тяжело вздохнула и улыбнулась.
– Хороший ты парень, Алешка! Но в тебе говорит не голос разума сегодня, а просто голос самца. Тебя поманили, но не дали, и ты готов на все, чтобы получить свое. А завтра ты обо всем забудешь и не вспомнишь. Даже если когда-нибудь увидимся, то ты мне спасибо скажешь, что я не согласилась. Не спеши жениться. Всегда успеешь. А потом, ладно! Ну, поженились мы! До конца училища более четырех лет. Твоя получка такой мизер – максимум в кино сходить, а не семью кормить из трех человек. А если ещё ребенок?
Ну и как ты думаешь, выдержим мы все это? Исполнится мне сорок четыре – это предел женского возраста. А тебе только сорок – это расцвет для мужчины. И после этого семья начнет распадаться. Не надо, Лешка, об этом!
– Почему предел? Моей маме около сорока.
– Понимаешь, Алешка, женщина может родить ну до сорока пяти, потом климакс.
– Что-что? – переспросил Алексей.
Она усмехнулась.
– Ты и этого не знаешь! Ну, это когда в организме женщины все изменяется, и она теряет возможность рожать. После этого она становится старушкой, бабушкой. А вы, мужики, можете исполнять свой мужской долг лет, наверное, до шестидесяти и становиться отцами. Вот такая разница может быть между нами! И чем ближе к этому возрасту, тем сложнее становиться понимать друг друга. Аборт, кстати, может лишить женщину навсегда стать матерью.
– Ты серьезно?
– Да, вполне! И таких женщин много! Хотя, многие делают по десять абортов и рожают потом.
За разговорами они незаметно пришли на остановку автобуса. У Алексея от всех этих разговоров горело лицо. Она остановилась, погладила своей слегка шершавой рукой щеку Алексея.
– Поверь мне! Я знаю, что говорю, а ты пока не представляешь. Живи, учись, служи! Может и встретимся где-нибудь на флоте, если звезды сойдутся. И не спеши до пятого курса жениться! И не обижай девчонок никогда. Для них это больнее получается, чем для вас, мужиков!
– Я обещаю тебе! – прошептал он.
Она на секунду прильнула к нем и поцеловала в губы.
Он почувствовал опять знакомую сладость и зовущую мягкость ее губ, но она быстро отстранилась. К остановке подошел автобус «полтинник» (так курсанты называли триста пятидесятый номер), идущий к вокзалу.
– Прощай и забудь меня! – сказала она и протянула ему руку.
– Может, еще раз поцелуемся? – предложил Алексей, пожимая ее руку.
Она с жалостью посмотрела на него и поцеловала по-матерински в щеку.
– А телефон, телефон оставь на всякий случай! – закричал Алексей вслед автобусу и побежал за ним. Она стояла у заднего окна и с жалостью смотрел на него, а потом вдруг улыбнулась и помахала ему рукой.
Автобус давно уехал, а Алексей долго стоял и смотрел ему вслед. Ехать за ней или нет? Автобусов к вокзалу, как назло, не было.
Постояв минут двадцать, он медленно побрел в училище.
Идти не хотелось и вспоминать ничего тоже. На душе была какая-то горечь, недосказанность, и даже обида. Он понимал, что что-то потерял навсегда в своей жизни.
– Ну как ты? Поцеловал ее хотя бы? Дала поцеловать? – спрашивал его друг Михаил, – как она?
Алексею не хотелось ничего ни говорить, ни рассказывать, уподобляясь Валерке Абросимову, но Михаил не отставал и ходил за ним.
В ротном помещении несколько курсантов смотрели телевизор, кто-то гладился.
– Моряк ребенка не обидит! – сказал Алексей словами Даши, усмехнулся Михаилу и, взяв полотенце, пошел в умывальник.
– Не понял! – озадаченно посмотрел ему в след Михаил, – какой моряк? Кого не обидит? Ты скажи, что случилось?
Алексей горько усмехнулся, но ничего не ответил другу.
Всю ночь он вспоминал с горечью в душе мягкость ее губ и непередаваемый ее запах, и думал об участи таких девушек, поверивших и доверивших себя курсантам.
Глава 6. Офицерский «чепок»
Если ты не хочешь, то заставить
Я тебя, наверно, не смогу.
Ты готов Вселенную расплавить
В спешке без оглядки на бегу.
Ты и не почувствуешь, как больно
Людям от такой вот суеты.
Главное, что ты у нас довольный,
Всё здесь для твоей родной мечты.
(Прохоренко)
Одна из версий названия буфета. Во времена Советского Союза флот именовался Красным. Матросов называли краснофлотцами. Поэтому, согласно этой версии, в 1927 году была введена специальная единица буфета для матросов на берегу: Часть Индивидуального Продуктового Обеспечения Краснофлотцев (ЧИПОК). Упразднена эта самая часть была в 1963 году и появился Военторг. Но за это время название (и особенно его сокращение) плотно вошло в жизнь обычного солдата. Так что отказаться от этого названия в 70–80 годы было еще очень сложно.
«Чепок» или «чипок» – это из армейского и флотского жаргона и, кстати, очень распространенное и «узнаваемое» название буфета для любого, кто хоть как-то был связан с армией и флотом. Дословно на флоте – на берегу – это матросская или солдатская чайная или буфет. Если взять глубже, то это может быть как кафе на территории береговой воинской части, так и продовольственный магазинчик там, где можно перекусить. Однозначно, в первую очередь это связано с питанием, но по армейским и флотским понятиям: пирожные, выпечка, бутерброды, напитки, как лимонад, так и чай с кофе, но никакого алкоголя – это категорически запрещено. Одновременно в «чепках» имеется отдел с чисто армейским или флотским ассортиментом: погоны, эмблемы, ремни, гюйсы, брюки и форменки, одеколоны, бритвы, то есть предметы первой необходимости.
Сам Алексей, обычный курсант первого курса, после 10 классов школы поступил по желанию через военкомат во ВВМУРЭ имени Попова, о котором узнал только от отца, а потом в военкомате. Курсант, ничем не выделяющийся из других, вихрастый, волосы светло-русые, большие глаза серого цвета, роста выше среднего, стройный. Он понимал, что пока он учится на первом курсе никакие девушки на него, не обратят никакого внимания. Но все впереди и через четыре года он уже станет белым лебедем, на которого он обратил внимание и ему понравилось. Из-за этого он поступил и в ВВМУРЭ имени Попова. Поступил с первого раза. Спасибо должен сказать своей математичке Зинаиде Васильевне, которая заставляла его заниматься математикой до седьмого пота.
– Учи математику! Вам, мужчинам, без математики не жить! Девочкам это, может, и не понадобится. А вот вы, мужики, без математики только в чернорабочие или улицы подметать. А так поступишь в институт, получишь высшее образование и все дороги открыты! – говорила она Алексею и таскала его на дополнительные занятия, на курсы алгебры-логики, изучала с ним институтский курс математики. Чем он ей понравился Алексей сказать не мог. Но то, что она занималась с ним отдельно видел весь класс. Девочки даже издевались, а он конфузился.
Алексей даже сам не понял, как при сдаче экзаменов во ВВМУРЭ он получил по математике обе пятёрки и обратил на себя внимание заведующего кафедрой математики профессора и доктора физикоматематических наук Воскресенского.
– Тебе, молодой человек, с твоими способностями на физмат надо было поступать. Светлая голова у тебя! – говорил Воскресенский после экзамена, глядя из-под очков на Алексея.
– Да я уж лучше здесь. Мне форма нравится! – сконфузившись, отвечал Алексей, – у меня и папа моряк! – говорил он с придыханием.
Физику сдал на четвёрку, сочинение написал, пробежал, проплыл, отсидел в барокамере и был зачислен на первый курс.
Такой же курсант, как и все. Худенький, коротко постриженный, с почти детским мальчишечьим лицом. Еще никогда не брился и даже не имел бритвы. Наивный до невозможности, всему верил на слово. Любой старшина или курсант старшего курса для него начальник. Знал, что от своих – своего строя отбиваться нельзя, пока на первом курсе. Вставал на физзарядку, питания в столовой, безусловно, не хватало. Молодой организм шел в рост. Приходилось даже в обед, завтрак и ужин брать в карманы несколько кусков хлеба, чтобы хоть немного утолить чувство голода.
Алексей был приглашен тренироваться в сборную училища по гимнастике. Преподаватели его сразу заметили, когда он сдавал экзамены.
– Занимался гимнастикой? – спросил невысокий майор.
– Так точно, товарищ майор! До восьмого класса, а потом ушел в спортивное многоборье, а зимой увлекся хоккеем.
– Хоккей у нас не культивируется! Запретили после смерти курсанта училища имени Макарова: шайба в голову попала. А вот гимнастика тебе была бы под силу. Давай, подходи ко мне, будешь пока по третьему разряду выступать! А там посмотрим на твои способности. Может, из тебя получится толк?
И Алексей стал ходить на тренировки сборной училища. Вместе с ним начал ходить его товарищ Коля Глаголев из его же роты и даже отделения, тоже занимавшийся в школе гимнастикой. После первых соревнований на манеже училища имени Кирова им обоим, занявшим призовые места, выдали голубую форму сборной училища с красивой надписью ВВМУРЭ имени Попова на спине им присвоили взрослые разряды. И они получили право заниматься физзарядкой отдельно от роты по своему плану.
Но калорий питания все-равно на первом курсе не хватало и его можно было восполнить дополнительно за деньги в чепках. В училище было два чепка: курсантский и офицерский. Безусловно, лучше был офицерский. Там был больший и более разнообразный ассортимент, нежели в курсантском. Можно было заказать сосиски, яичницу, бутерброды с колбасой. Но курсанты первого курса редко посещали офицерский чепок. Там в основном питались офицеры и курсанты старших курсов. А первокурсники даже боялись туда заходить. Но в чепки из числа курсантов первых курсов назначались рабочие.
И так получилось, что весной в офицерский чепок были назначены курсанты Морозов и Глаголев.
– Повезло! – мечтательно сказал Коля, представляя, что удастся поесть соски и яичницу.
Командир отделения проинструктировал обоих курсантов Морозова и Глаголева.
– Выполнять все приказания работниц буфета, своевременно прибыть сразу после занятий, мыть, носить, не пререкаться! Если кто зайдет из старшин нашей роты – обслуживать в первую очередь! Я зайду проверю.
В офицерском буфете трудились две женщины среднего возраста и каждый день к ним после занятий прибывали два курсанта из расходного подразделения, которые занимались до вечера мытьем посуды, выносом мусора, а также выполняли все приказания буфетчиц.
В этот раз было почему-то не так, как всегда. Дверь в буфет внезапно оказалось закрытой, а на стекле висело объявление, что буфет сегодня работать не будет.
– Что будем делать? – спросил Глаголев Морозова.
– Жалко, а я хотел яичницу с колбасой заказать. Жаль, что не получится! – ответил Леша.
– А, может, хорошо, что закрыто? Пойдем в роту, на сампо?
Леша пожал плечами.
– Не сюда, так на свинарник старшина отправит! Лучше было бы здесь отработать!
Внезапно Глаголев уловил какой-то шум за дверью и музыку.
– Давай постучим! – предложил он Алексею.
Алексей пожал плечами и постучал. За дверью раздались голоса и в конце концов щелкнул замок. В проеме двери показалась строгая буфетчица Оксана, в белой блузке с маленьким передничком и черной юбке.
– Вам чего? Буфет сегодня работать не будет.
– Мы назначены из расходного подразделения к вам работать! – доложил Глаголев.
– А почему опоздали? – капризно спросила Оксана.
– Так у нас, как только обед закончился, и мы сразу к вам.
– Понятно. Сегодня мы не работаем, но нам понадобится только один работник для мытья посуды.
Курсанты переглянулись между собой.
– Вот ты, иди сюда! – внезапно сказала Оксана и втянула за робу более высокого Алексея в помещение буфета, – а ты свободен! – сказала она Глаголеву.
– Совсем свободен?
– Совсем! Иди отдыхай!
И Коля, пожав плечами, улетел наверх по лестнице.
Оксана закрыла за Алексеем дверь, и он оказался в помещении буфета, освещённого всего лишь одной боковой настенной лампой, за обычным столиком сидела вторая буфетчица Наталья и незнакомый черноволосый курсант пятого курса в звании мичмана. Стол был накрыт всякими изысканными яствами, в центре стола стояла большая бутылка армянского коньяка.
– Зачем ты его взяла сюда, Оксана? Зачем он здесь нужен? – пожав плечами, спросил пятикурсник Оксану, – мы что, сами не справимся? Лишние глаза, лишние уши.
Было видно, что он недоволен.
– Ты что ли будешь мыть посуду и убирать буфет? – поставив руки в боки, спросила Наталья. – Или ты думаешь, что мы сегодня будем это делать?
– Да ладно! Пусть моет и убирает! Жалко, что ли? – ответил пятикурсник, усмехнувшись, и обратился к Леше, – тебе понятно, курсант? Надеюсь, что язык за зубами держать умеешь?
– Так точно, товарищ мичман, все понятно! Язык за зубами держать умею! – выдохнул Алексей, – разрешите идти мыть посуду!
– Иди-иди! Там уже ее много! – усмехнувшись, пожала плечами вторая буфетчица и, обратившись к мичману, спросила, – Савелий, а когда придет твой дружок Викторенко? – она лукаво склонила голову слегка немного на бок. – У нас уже коньяк кончается, а твоего дружка второй час нет. Он что, не хочет меня поздравить с юбилеем? Мне надоело его ждать! А кто меня сегодня пойдет провожать до дома? Ты?
– Ну уж фиг, Натуля, я тебе Савелия не отдам! – вдруг возмутилась Оксана, – он мой. Твой Викторенко и точка!
Алексей не стал слушать их объяснения, а быстро по стеночке прошел в подсобное помещение, где находились несколько моек для посуды, а в специальных шкафах стояла помытая запасная посуда. Там же висели большие белые фартуки для рабочих.
Он надел большой белый клеенчатый фартук и подошел к мойке, в которой стояла гора грязной посуды. Посмотрел все, выбрал чистую губочку и стал мыть тарелки.
Прошло, наверное, полчаса. В помещение мойки зашла Наташа и принесла еще грязную посуду.
– Получается? – спросила она Алексея, закурив.
– Так точно, товарищ Наталья! Все нормально!
– Ты у нас уже работал? – спросила она, внимательно посмотрев на Алексея, морщась от дыма.
– Так точно! Работал один раз! – ответил Алексей.
– Ну почему так точно? Я не военная и не товарищ. Зови меня просто Натальей! – усмехнулась она, покачав головой, – и будь проще. Мы сегодня отдыхаем. У меня день рождения! – пояснила она.
– Хорошо, понял! Звать вас просто Натальей и быть проще! – на одном выдохе ответил Алексей.
– Пойдем, выпьешь с мной и выпей за мое здоровье немного коньячку. Смелее станешь. А то тебе, наверное, скучно здесь? У меня же сегодня день рождения. Представляешь, 30 лет! Какая же я уже старуха?
Она внимательно посмотрела Алексею в глаза.
– Вы даже очень симпатичная! – ответил Алексей, желая сгладить как-то ее негативные мысли о себе.
Наталья еще раз внимательно его оглядела, усмехнулась.
– Ну симпатичная, так симпатичная, а этот козел Викторенко, дружок Савелия, так и не пришел! Бегает от меня, паразит, наверное, думает, что я его потащу в ЗАГС за одно место. Нужен он мне! А ты не боишься меня?
Алексей посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.
Она погасила сигарету и вдруг близко подошла к Алексею.
– Поцелуй меня, ты же сказал, что я красивая и не боишься меня! – она обняла Алексея и прижалась к нему всем телом.
Душа Алексея ушла в пятки, когда она его обняла. Он впервые целовался так в губы с такой взрослой женщиной. Он почувствовал сначала ее дыхание, потом ее горячие губы, прижимающиеся к его губам.
Нет, он один раз целовался с девчонкой после танцев в клубе, с той Дашей у Ольгиного пруда, но с такими взрослыми женщинами никогда.
Он ответил ей своим поцелуем, и она стала его целовать сильнее.
Так они целовались, наверное, минут пять.
– Наташа, ты где? – раздался голос Оксаны.
Наташа отстранила Алексея от себя, посмотрела ему в глаза, усмехнулась и спросила:
– Будешь любить меня сегодня?
Испуганный Леша лишь мигнул в ответ глазами.
– Целоваться ты не умеешь, но это поправимо! Я научу тебя! Ты пойдешь меня провожать сегодня! – приказала она голосом не требующим возражения, – мне так плохо. Мне сегодня обязательно нужен хороший парень!
– Я сегодня не увольняюсь! – с волнением в сердце, ответил Алексей, – я курсант первого курса. Меня никто не отпустит в увольнение.
– Это поправимо! – махнула рукой Наталья и, взяв Алексея за руку, потащила за собой в помещение буфета.
Там в слабом свете притушенных ламп было мало света, да и тот был в клубах сигаретного дыма. Обе девушки и мичман курили. Алексей знал, что в помещении буфета курить запрещалось, но, видимо, сегодня был особый день и всем командовали буфетчицы, которые сами себе это позволяли.
– Что, будем еще пить? Или заканчиваем и будем выбираться? – спросила Оксана, поправляя помадой губы.
– У нас коньяк остался? – спросила Наталья.
– Есть немного! – ответил мичман, приподнимая бутылку, в которой оставалась еще треть, есть еще.
– Налей курсанту! Как тебя там? – спросила она у Алексея.
– Курсант 21-ой буки роты Алексей Морозов! – ответил Алексей, присаживаясь на стул, стоявший рядом со стулом Натальи.
Мичман ухмыльнулся:
– Будущий связист?
– Так точно!
– Давай выпьем, Алексей Морозов, за мое здоровье! – подняла свой бокал Наталья, – у меня сегодня юбилей!
Алексей посмотрел на мичмана, которого он слышал, что женщины называли Савелием. Все же он старший и хочешь не хочешь является начальником по воинскому званию для простого курсанта.
Пятикурсник почесал левый висок, усмехнулся, кивнул в знак согласия и тоже поднял бокал.
– Давай выпьем! – сказал он, подхватывая вилкой кусочек лимона.
Оксана внимательно посмотрела на Алексея, потом на Наталью, усмехнулась и подняла свой бокал.
Выпили. Наталья наклонилась к Алексею и вдруг крепко поцеловала его в губы.
– Мать, ты хочешь мальчика испортить? Он же еще ребенок! У него молоко еще на губах не просохло! – спросила, улыбаясь, Оксана.
– Хороший мальчик! Мне нравится! – пьяно ответила Наталья, – или ты хочешь, чтобы я сегодня в честь своего юбилея спала одна?
В голове Алексея после выпитого бокала зашумело, от табачного дыма и выпитого коньяка все поехало в голове.
– Значит, так! Тогда здесь заканчиваем! – командовала Оксана. – Алексей Морозов домывает всю посуду и убирает со стола. Мы ему помогаем, а потом все едем ко мне домой в Рамбов. Там продолжаем твой юбилей!
Посуду Алексей помыл быстро. Женщины активно помогали Алексею. Потом Алексею вручили две тяжелые сумки с шампанским, коньяком и прочими закусками.
– Будешь нашим спиртноеносцем! – рассмеялась Наташа и дружески обняла Алексея, – или проще сумконосцем, как кенгуру – и рассмеялась.
У Алексея шумела голова. До этого он такое крепкое спиртное никогда не пил. Но и отказать в такой ситуации он не мог. Мичман все же разрешил и скомандовал.
Вышли на улицу в связной дворик, расположенный между двух корпусов. Но на всякий случай он решил предупредить мичмана:
– А я не могу в Рамбов. У меня нет увольнительной! – сказал Алексей тихо мичману Савелию на ухо.
Сказал тихо, но в тишине услышали все.
Девушки остановились и внимательно посмотрели на него, потом на Савелия.
– Да, он так не может идти! Он же раздетый в робе. Его не пропустят на КПП в этой робе и берете.
– Это поправимо! – подумав немного, ответил мичман Савелий, – ты сегодня под моей охраной. Я решаю все твои проблемы и отвечаю за тебя!
Девушки заулыбались и о чем-то стали шептаться.
– Но вам очень нужны лишние проблемы? – Савелий посмотрел на Наталью.
– Да, я очень хочу, чтобы Леша пошел сегодня со мной! – пьяным голосом ответила Наталья. – Савелий, сделай что-нибудь для этого! Ты же целый мичман. Или нет?
– Желание женщины – закон для моряка! – в тон ей ответил мичман Савелий, – где ваша рота располагается? – спросил он у Алексея.
– Над кафедрой кораблевождения на чердаке! – ответил Алексей, – здесь рядом, – он показал на корпус.
– Понятно, по времени сейчас будет вечерняя прогулка. Будут строиться. Кто у вас старшина роты?
– Мичман Пастухов с четвертого курса. Но он не отпустит. Он очень строгий.
Мичман Савелий посмотрел на Алексея, как на неразумного дитя, с некоторой даже жалостью, усмехнулся и ничего не ответил.
Женщины опять внимательно посмотрели на Савелия. И он понимал, что надо выполнить их желание.
– Со мной отпустит этот ваш Пастухов. И пусть только попробует что-то сделать не так! – капризно сказал Оксана, – пусть в буфет тогда не заходит! Я ему покажу, как нас не уважать!
– Хорошо, что не с первого факультета, а со второго. Недалеко идти! – ответил ей, улыбнувшись, мичман Савелий, – ждите меня здесь! – сказал он и быстрым шагом пошел к входу на кафедру кораблевождения.
На улице было уже темно и лишь свет фонарей освещал отдельные закоулки междукорпусного пространства.
Рядом с Алексеем стояли женщины, перекуривали и тихо разговаривали между собой. Часть их разговоров доносилась до Алексея.
– Как он целуется? Умеет? – спрашивала Наташу Оксана.
– Желторотик пока! Но я его всему научу! – усмехнулась, затягиваясь глубоко, Наташа.
– Мальчика хочешь испортить? Смотри, не залети с ним на этом!
– Не первый раз! – с какой-то досадой ответила Наташа, – не учи меня, мать! А от него ничего не убудет. Только научится, как с женщинами общаться. Потом спасибо скажет.
Алексей даже не понимал, о чем они говорят. Выпитый коньяк кружил голову, и он думал о своем. Как бы не вылететь из училища с этими приключениями. Но и отказать целому мичману и буфетчицам он не мог.
Через минут пятнадцать прибежал разгоряченный Савелий.
– Все нормально, девочки. Договорился. До восьми утра он отпущен со мной. Я сказал, что он мой брат двоюродный. И нам надо срочно сходить к родственникам. Там проблема. Понял, братишка? – посмотрел он на Алексея.
– А он поверил? – спросил с сомнением Алексей.
– Нам не все ли равно? Поверил он или нет? – пожал плечами Савелий.
– Ура-а-а! – дружно закричали обе женщины и бросились целовать мичмана Савелия.
– Мне надо сбегать в роту за бушлатом, формой три и бескозыркой! – сказал Алексей.
– Не надо! Сейчас все принесут! Я уже заказал по телефону через помощника дежурного по факультету. Там мой дружок стоит! – сказал мичман Савелий, – ты же не пройдёшь и шага в форме первого курса. Как через КПП выходить будем? Принесут тебе мичманскую форму. В ней и пойдёшь.
– Ура! – закричали женщины, – да здравствует мичман Алешка Морозов!
* * *
Алексей вздохнул и только кивнул головой. До последнего момента он надеялся, что все же его отпустят в ротное помещение и не надо будет ехать никуда. А вот теперь отступать было поздно.
«Назвался груздем – полезай в кузов» – думал он и с досадой поглядывал в сторону Натали и Оксаны.
Через минут пятнадцать прибежал курсант первого курса с первого факультета и принес Алексею черные брюки, бушлат с курсовками пятого курса, погонами мичмана и фуражку. Бушлат он принес и мичману Савелию.
– Надевай это! – приказал мичман Савелий.
Алексей снял с себя брюки робы, положил в одну из сумок и быстро переоделся прямо на улице.
Женщины оценивающе смотрели на его голые ноги, когда он переодевался.
– Ничего даже мальчонка! – прошептала на ухо Наташе Оксана, – пожалуй, и я тоже попробую эту свежатину!
– Не получится! Он сегодня мой! – гордо ответила Наташа, пригрозив Оксане кулаком и задорно блеснув глазами.
Теперь Алексей стоял перед ними в форме курсанта пятого курса. Форма ему шла. Он надвинул фуражку на глаза.
Савелий критически осмотрел его и усмехнулся.
– Лицо слишком молодое, а так ничего даже. Надвинь козырёк на нос и видно не будет!
– Да. Хороший мичман из тебя получился! – пропела Наташа, прицениваясь. – Повыше Савелия даже почти на пол головы.
– Так! Все, хватит болтовни! Едем! – скомандовала Оксана, – нас ждут великие дела. Лешка, хватай сумки и пошли!
Навстречу маршировала на вечернюю прогулку Лешкина рота. Сбоку шел мичман Пастухов и командовал:
– Левой, левой!
Проходя мимо Алексея и Савелия, старшина роты отдал честь, видимо, не узнав Алексея.
Женщины взяли под руки мичмана Савелия, а Леша сзади тащил тяжелые сумки.
КПП прошли на удивление без проблем. Дежурный мичман даже не стал смотреть документы двух пятикурсников. А поцелуя в щеку Оксаны вполне хватило, чтобы усыпить бдительность и усмирить всю его прыть. Все курсанты знали этих женщин из чепка и относились к ним с уважением.
До Рамбова (Ораниенбаума или Ломоносова) быстро добрались на такси.
Дом, где жила Оксана, имел две комнаты и кухню.
Включив свет, Оксана скомандовала:
– Мальчики, раздевайтесь! Продолжаем наш банкет! – и обе женщины, скинув сапоги и пальто, начали ловко накрывать на стол, – курить только на кухне или лучше на балконе! У меня мою малышку приведут завтра. Не хочу, чтобы в комнате было накурено. Лешка, закуривай!
– Я не курю! – дрожащим голосом ответил Леша.
– Вот, еще, мужик называется! – пропела Оксана.
– Правильно, Леша, не кури! Я тоже брошу! – ответила Наташа и вызывающе посмотрел на Оксану.
Та в ответ только усмехнулась.
Савелий и Алексей сняли бушлаты, повесили их на вешалку. Сняли ботинки и в одних носках прошли в большую комнату. Там по команде Савелия они уселись в кресла, стоявшие у журнального столика. Леша порывался пойти помочь женщинам, но Савелий взял его за рукав и тихо сказал:
– Не мельтеши, Лешка! Они сами прекрасно справятся и без нас, и накормят нас тем, что мы не дополучаем в своей системе и, возможно, никогда не видели. Юбилей у них. Понимаешь? Праздник большой. Тридцать лет. Тебе сколько?
– Семнадцать. Я после десятого класса.
Мичман присвистнул, усмехнулся, повёл головой, но ничего не сказал.
Стол, действительно, оказался накрытым очень быстро и ломился от изысканной пищи и спиртного. Бутерброды с красной и черной икрой, красная рыба, свежие и маринованные огурчики, маленькие помидорчики, дымящаяся вареная картошка, посыпанная укропом и петрушкой, куски жареного мяса, украшали стол.
– Как в хорошем ресторане! – хихикнул мичман Савелий.
– Лучше, чем в ресторане! – ответила Оксана и, наклонившись, стала целовать Савелия в губы.
– Так, тут уже целуются! – возвестила вошедшая с кухни Наташа, – а мы чего теряемся?
Она наклонилась над сидящим в кресле Алексеем и стала его целовать его в губы, а потом села ему на колени.
– Пообжимай меня посильнее, дружок, чтобы я почувствовала настоящую мужскую руку!
И она, взяв руку Алексея, положила себе на грудь. Он почувствовал себя каким-то раздавленным, но сопротивляться уже не мог, как бы проваливался в нее, ее мягкость и упругость. Падая в бездну, почувствовал, что Наташа переложила его руку себе на колено, и сама стала двигать ее выше и выше.
Внезапно Савелий громко спросил:
– А, может, мы сразу пойдем по комнатам? Или будем заниматься любовью на глазах друг у друга?
– Я согласна! – закричала Оксана. – Мне стыдиться нечего. Но здесь всего один диван. Поместимся?
– Чур я буду пока на руках у Алексея! – провозгласила Наталья, – разливайте шампанское и выпьем перед хорошей любовью!
– Правильно, давайте сначала выпьем лучше еще коньяка, а потом все же разбежимся по комнатам и займемся там любовью! А когда соберемся здесь, то продолжим наш банкет! – предложила Оксана.
Они выпили по хорошему фужеру коньяка. Потом Оксана и мичман Савелий ушли в маленькую комнату, а Наталья увлекла Алексея на диван, срывая по пути с него уже расстёгнутые ей брюки, форменку.
– Сейчас я тебя буду насиловать! – пообещала она, заваливая его на диван.
Дальше он действовал, как сомнамбула, ничего не понимая и не соображая. Он ничего не понимал, что с ним происходит.
Через какое-то время в комнату вернулись довольные и полураздетые Оксана и мичман Савелий. Оксана была в короткой ночной рубашке, а Савелий был в одних синих больших трусах.
– Продолжаем банкет в честь нашей любимой Наташеньки! – провозгласила Оксана, наполняя бокалы шампанским.
Алексей еле успел натянуть на себя брюки. Ему было неудобно перед женщинами в трусах. Наталья была теперь какой-то очень задумчивой, видимо, о чем-то думая.
– Ну, как мальчик? – спросила с улыбкой Оксана.
Наталья усмехнулась и ответила:
– Даже очень ничего!
Потом Наталья ушла с Оксаной покурить на кухню, и они о чем-то там горячо спорили и даже ругались.
– Как тебе Наташа? – спросил мичман Савелий, поедая бутерброд с черной икрой и запивая его шампанским.
– Что как? – спросил Алексей, – извините, товарищ мичман, я был первый раз с женщиной. Я не понял.
– Можешь называть меня просто Савелий или Сава, – разрешил мичман, – выпьем?
Они чокнулись и выпили еще по фужеру коньяка.
Женщины в это время по очереди сбегали в душ. Помылись.
А потом Алексей провалился в какой-то туман. Он понимал, что с ним что-то происходило, но что, он не запомнил и даже не понимал. Комната качалась, стены сходились и расходились. Он даже не понял, как очутился в маленькой комнате один.
Засыпая в маленькой комнате на кровати, он сквозь сон слышал далекий разговор женщин:
– Заездила мальчика! Отрубился. А Савелий сказал, что ему еще семнадцать лет. Совращаешь несовершеннолетнего!
– И что? Он на меня побежит жаловаться?
– Не думаю.
– Он мне еще спасибо скажет. Кто его всему так научит?
Голова Леши сильно кружилась, и он снова отрубился. Потерялся и ничего уже не соображал.
Утром проснулся от того, что к нему прижалась горячая женщина и громко храпела.
Он посмотрел на нее и подумал: «Что же я делаю?» И чуть не заплакал.
Хотелось в туалет и пить. В горле все пересохло. Он перелез через Наталью и на цепочках прошел в туалет. В большой комнате на диване спали, обнявшись Оксана и Савелий. Пахло каким-то спертым и непривычным запахом. Зашел в туалет.
Потом прошел на кухню и, прижавшись к крану, жадно попил холодную воду. Его чуть не вырвало. А потом неожиданно для самого себя стал мыть не помытую с ночи посуду.
