Виктор Батюков
ДНИ. Донецкая Новейшая История
Обойдя несколько брошенных домов, они выбрали наиболее подходящий.
– Вот то, что нужно,– удовлетворенно потер руки Василий. – И дом целый, и сарай с гаражом имеются.
– Эй, вы кто такие?! Что здесь ищите?!
Парни вздрогнули и обернулись. К ним не спешной походкой приближалась пожилая женщина, толкая перед собой тележку с сумками.
– Мы это… Мы тут знакомых одних разыскиваем,– Залепетал Савельев, отступая от калитки.
– А ну пошли вон от сюда! – еще издали замахнулась на них тросточкой женщина. – Вижу я ,каких вы «знакомых» тут высматриваете. На мое хозяйство глаз положили? Брысь от юда, и чтобы я вас больше не видела.
– Да не кричите вы так. Мы уже уходим.
Развернувшись, парни пошли вдоль улицы, стараясь побыстрее уйти от этой «злой старушки».
– Да, осечка – почесал себя за ухом Савельев. – Мне-то казалось, что это «мертвый» городок, что все уехали. Заходи спокойно в любую хату и живи, а оно вишь как получается. Теперь будем действовать осторожнее.
И в самом деле, в заброшенных, на первый взгляд, домах оказывалось ,кто-то живет. В одном дверь скрипнет, в другом огонек в окне мелькнет, на крыльце третьего собака лежит, свернувшись калачиком, но заслышав их шаги ,приподняла голову и предостерегающе зарычала. И то там, то здесь во дворах показывались люди. Несколько часов парни бродили по улицам и переулкам, натыкаясь на редких прохожих, которые сопровождали их долгим, подозрительным взглядом ,пока Савельев не сдался.
– Ладно, Андрюха, надо искать подвал, а то мы здесь и сутки не продержимся, как нас сдадут с потрохами. Ты видел, как они смотрели? Будто у нас на лбу написано кто мы и что здесь делаем.
– Так это и понятно, – пожал плечами Прохоров. – Здесь-то в основном старики остались, а тут по улице ходят два молодых, здоровых «бугая», и что-то высматривают.
Часа через полтора они, уже изрядно измученные и голодные, добрались до квартала пятиэтажек. Разглядывая выбитые окна, закопчённые стены, а часто с полностью разрушенными этажами прямым попаданием Савельев вздохнул, и покачал головой: – И вот зачем надо было русским бить по этим домам?
– А с чего ты взял, что это наши били? – Андрей уже начал терять терпение.
– А кто? Украинцы? Андрюха, «рашисская» пропаганда тебе совсем мозги запудрила. Ты лучше бы телеграмм-каналы читал. Только там правду пишут.
– Да? Правду говоришь? – вскипел Паромов. – А теперь смотри. Стена этого дома с какой стороны пробита? С Западной. А наши ведь с восточной наступали.
– Ой, я тебя умоляю,– рассмеялся Василий. – Танк «рашистов» заехал во двор, развернул башню и долбанул по дому.
– И зачем ему было это делать?
– Ну мало ли. Может, даже просто так.
– Какую-то ерунду ты несешь.
– Ты сам ничего не понимаешь. Пошли лучше ночлег искать, а то уже темнеет.
Немного поспорив ,они все же вместо подвала решили остановиться в одной из квартир первого этажа. Благо, что все они были пустые. Выбрав угловую, парни на скорую руку заделали оконный проем и расположились на двуспальной кровати.
– Вот завтра с этого дома и начнем, – глядя в потолок, стал составлять планы Василий. – Все что найдем, будем сносить сюда, но только учти, – он вдруг развернулся к Прохорову всем телом – мне 70%.
– Это с каких таких радостей?
– С таких, что это была моя идея сюда приехать, и вообще. Я все придумал, организовал, тебя сюда привез, так что 70%– это еще мало.
– Да пошел ты! – от возмущения Прохоров даже вскочил с кровати. – Это получается, что я практически на тебя пахать буду? Нет уж, шиш тебе!
– Не хочешь так, завтра разбегаемся в разные стороны, – усмехнулся Савельев, затем громко зевнул и отвернулся к стене, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. А Андрей еще долго лежал, глядя в темноту и рислушиваясь к завыванию ветра за окном.
4
Сумрачный весенний рассвет заглянул в пустые глазницы окон полуразрушенного дома. Там он застал трясущихся от холода двух молодых людей.
– Ну что, не передумал? – прыгая и хлопая себя по плечам чтобы хоть как-то согреться, спросил Савельев, но Андрей лишь молча забросил свой рюкзачок за спину и ,не оглядываясь ,направился к выходу.
– Ну и дебил! Через пару дней приползешь обратно как миленький, но тогда уже больше 20% не получишь! И вообще,ты здесь без меня пропадешь!
Василий еще долго что-то кричал ему в след, ,выплескивая на бывшего товарища обиду, страх, гнев, но Прохоров его уже не слышал. Выйдя из дома, он остановился, вдохнул полной грудью прелый запах апреля и зашагал по разбитому асфальту, совершенно не имея представления, куда и зачем он идет. Несколько раз на его пути встречались пожилые люди, с грохотом проносились тяжелые военные «КАМАЗы», а он все шел опустив голову и утирая навернувшиеся слезы обиды и страха. «Что теперь делать? Куда податься? Возвращаться домой или всё-таки согласиться с Васиными условиями? Ну уж нет. Пусть он подавится этими процентами! А я как-нибудь сам.» – размышлял Андрей сжимая кулаки. Вдруг, на одной из улиц, Прохоров увидел девушку, которая ,обливаясь потом, красная от натуги, тащила большой пружинный матрас.
– Давайте, я помогу.
Девушка остановилась, отбросила со лба русую прядь и подняла на него светло-голубые глаза. На ярко- алых губах, как утренняя роса, блестели капельки пота.
– Спасибо. От помощи не откажусь,– улыбнулась девушка, показывая ровные, красивые зубы. – А то я не думала, что он таким тяжелым окажется.
– Далеко тащить? – спросил Прохоров подхватывая матрас.
– До последнего подъезда. Мы там в подвале обитаем.
– Ясно. Квартиру разбило?
– Нет. Слава Богу, цела пока.
– А что ж тогда в подвале?
– Так ведь света нет, воды нет, да и прилететь может в любую минуту, а в подвале все ж безопаснее,– Девушка вдруг остановилась, и с подозрением посмотрела на Андрея – А ты откуда такой молодой да любопытный? Судя по говору, явно нездешний.
– Угадала. Из Подольска я. Вчера с волонтерами приехал.
– А-а-а, – девушка выдохнула с явным облегчением, но тут же снова напряглась. – Постой, так они же вчера и уехали.
– Знаю, – горько усмехнулся Прохоров. – Я пошел про одних знакомых разузнать там, в частном секторе, пока блуждал туда-сюда, вернулся- а наших уже нет.
– Да, дела,– сочувственно кивнула девушка. – но ты не расстраивайся. Говорят, что скоро нас в Россию эвакуируют, а пока можешь с нами пожить. Нам мужская помощь во как нужна – и девушка провела своей изящной ладошкой по шее. – Между прочим ,меня Катей зовут. А тебя?
– Андреем.
– Очень приятно. А вот мы и пришли. Теперь надо как-то его в подвал спустить.
Прохоров посмотрел на узкий дверной проем, за которым начиналась крутая лестница, почесал переносицу и вздохнул.
– Попробуем. Я буду тянуть его спереди, а ты толкай сзади.
Первые несколько минут, пока они протаскивали через узкий проем, матрас упорно сопротивлялся, но оказавшись на лестнице, он вдруг соскользнул вниз по ступенькам, сбил Андрея с ног, и накрыл его собой.
– Ты не ушибся? – взволнованно спросила Катя, сбегая вниз.
– Все нормально,– Андрей выбрался из-под матраса и ощупал ушибленный затылок. Волосы были в чем-то мокром и липком. Девушка включила фонарик.
– У тебя кровь! – воскликнула она, глядя на его красную ладонь.
– Ерунда. Поцарапался малость. Давай с твоим «монстром» разберемся. Куда его теперь?
– Направо, а потом, чуть дальше, налево.
Когда Прохоров, с помощью Кати, втащил матрас в просторное, мрачное помещение он оглянулся и застыл в сковавшем его шоке. Вдоль сырых стен, на каких-то ящиках, наспех сбитых «нарах», табуретках сидело десять чумазых детишек разного возраста, одетых в рваные, не по росту, длинные куртки и телогрейки. В дальнем углу, на неумело сложенной из кирпича печурке, что-то варила пожилая женщина. Дым от нее распространялся по всей комнате. Висящий под низким потолком древний фонарь и три толстые свечи, стоящие на столе, тускло освещали помещение ,отражаясь в детских глазах.
– Давай его вон туда, за стол,– вывела Андрея из ступора Катя. – там у нас «спальня».
Под вопросительные взгляды притихших детей он дотащил матрас до места и уложил его на пол.
– Вот теперь нам будет на чем спать ,– невесело улыбнулась девушка. – Знакомьтесь. Это Андрей. Он волонтер из вчерашних. А это Надежда Павловна – наша «мама».
Женщина отложила поварешку, и прихрамывая, подошла к Прохорову.
– И от уда ты к нам пожаловал? Ой, да у тебя вся голова в крови. Катя быстро бинт, йод и ножницы.
– Не надо, – стал отмахиваться парень – пустяки.
– Сядь на табуретку и не дергайся ,– не терпящим возражения тоном приказала женщина – знаю я эти «пустяки». У нас каждый второй с такими «пустяками». Мне вон месяц назад осколок в ногу прилетел. Вынуть-то его вынули, а до сих пор хромаю.
– Надежда Павловна, – рассмеялась Катя – это Андрей с матрасом на лестнице упал.
– Все равно нужно рану обработать и перевязать. А то мало ли что, – не отступалась женщина, состригая с раны окровавленные волосы.
Когда с перевязкой было покончено, она с удовлетворением осмотрела свою работу: – Вот, совсем другое дело. Катя расставляй тарелки. Обед готов.
Услышав это, дети сорвались со своих мест, и толкаясь и визжа ,расселись вокруг стола. Андрею стало неловко. Он поднялся, смущенно потрогал повязку и глядя на грязный пол со вздохом сказал: – Спасибо вам. я, наверное, пойду.
– Куда ты пойдешь? – ставя в центр стола большую кастрюлю, проворчала Надежда Павловна – поешь с нами. Катя дай ему тарелку. Я много сварила, на всех хватит.
– И правда, не стесняйся, присаживайся, – поддержала хозяйку девушка.
Андрей вдруг хлопнул себя по забинтованному лбу и стал расстегивать свой рюкзак.
– У меня же тут вот… – и он вытряхнул на стол три банки тушенки, начатую буханку черного хлеба, коробку кускового сахара и пачку чая. – Это вам.
Двенадцать пар глаз несколько долгих секунд смотрели на это «богатство» ,затаив дыхание. Первой пришла в себя Надежда Павловна. Сглотнув слюну, она оторвала взгляд от хлеба и перевела его на парня: – Но ведь это твой сухой паек.
– Вы берите, берите, а я… Все нормально. Вам это, детишкам. Чтобы чаю с сахаром попили.
Больше не споря, женщина собрала со стола продукты и отнесла их в большую картонную коробку.
Закончив обедать ,Андрей встал и направился к выходу.
– Уже уходишь? – спросила Катя, собирая со стола посуду.
Уловив в ее вопросе тревогу, он достал из кармана пачку сигарет: – Пойду покурю.
Выбравшись из сумеречного подвала на улицу ,Андрей прищурился от дневного света, чиркнул зажигалкой и втянул в себя едкий табачный дым. На душе у него было очень тяжело. С одной стороны ему хотелось поскорее уйти отсюда. Подальше от этого подвала, от ответственности за жизнь этих людей, от неизвестности ,что будет дальше. А с другой – горящие надеждой детские глаза, их доверие ему. Едва передвигающаяся по подвалу Надежда Павловна. Сильная, волевая женщина, но так нуждающаяся в помощи. А главное- Катя. Эта милая, славная девушка ,которая всю себя отдает на то, чтобы они все выжили.
Тягучий, противный свист оборвал его мысли, и через секунду где-то за домом раздался взрыв. От неожиданности Прохоров присел, выронив сигарету. Из подвала выбежала встревоженная Катя.
– Чего расселся, быстро сюда. Слышишь, обстрел начался. Наверное, «птичка» тебя засекла, сейчас весь двор вспашут.
Девушка схватила его за рукав, и потащила вниз. Через минуту там, наверху начался сплошной ад. Снаряды ложились все ближе и ближе заставляя сотрясаться весь дом до самого основания. Дети, как цыплята к наседке, прижались к Надежде Павловне и при каждом разрыве втягивали головы в плечи, и зажмуривали глаза. Андрей сидел рядом с Катей и обнимал её за плечи прижимая к себе. Девушка не сопротивлялась. Наоборот, она уткнулась лицом в его грудь, как бы прячась от этого кошмара. Прилеты прекратились так же внезапно, как и начались, и в воздухе повисла звенящая, настороженная тишина, а Андрей все сидел, крепко прижимая к себе Катю.
– Дядя, дядя – дернула его за подол куртки девочка не более трех лет со взрослыми, печальными глазами. – Ты живой, дядя?
– Живой, живой, – улыбнулся Андрей и погладил её по головке.
Девчушка взобралась на скамейку, пододвинулась к парню, и прижалась к его руке: – А моих маму и папу убили. Мы шли из магазина, когда бахать начало. Мама повалила меня на асфальт, а сама сверху. Когда все закончилось, я из-под нее не могла выбраться, плакала. Меня Катя вытащила. А маму с папой прямо там, у дороги, и закопали. Я потом тебе покажу.
Девочка говорила об этом так спокойно, так безэмоционально, что у Андрея от ужаса волосы на голове зашевелились, и, наверное, впервые за всю жизнь ему захотелось плакать. Парень с трудом проглотил подступивший к горлу ком и крепко прижал к себе эту маленькую – взрослую девочку. Теперь для него вопроса «уйти или остаться» больше не существовало.
5
Прохоров жил в подвале уже больше недели. Со временем он перестал ему казаться сырым и мрачным, а от детского шума и визга на сердце становилось тепло и радостно. Раз играются- значит живы, значит не огрубели, значит они остались детьми. Каждый день он, то один, то вместе с Катей выходили в город чтобы добыть что-нибудь съестное, найти подходящую для питья воду, собрать дров для печки. Часто обстрелы заставали его вне подвала, и тогда Андрей, уже как опытный человек, пережидал их в ближайшем укрытии. Вот и на этот раз прилет застал его во дворе многоэтажного дома, в трех кварталах от подвала. Бросив тележку с дровами, он забежал в подъезд и присел в углу. По тому, как сотрясло весь дом и на него посыпалась штукатурка Прохоров догадался, что один из снарядов попал в верхние этажи. Когда все стихло, он отряхнулся, и отплевываясь от набившейся в рот побелки, вышел во двор. Над соседнем подъездом, на уровне пятого этажа, зияла огромная дыра
– Ох, чтоб вас… – выругался Андрей. – Надеюсь, что там никого не было.
Собрав заново разбросанные куски досок, сучья и другие деревянные обломки для печки он уже покатил было тележку к подвалу, но тут ему показалось, что в этом проеме мелькнуло чье-то лицо. Постояв в раздумье с полминуты, Прохоров все же решил проверить, есть ли кто на том этаже. Даже за столь короткое время жизни в этом городе его научили не проходить мимо чей-то беды ,если можешь помочь. Ведь сейчас она общая для всех.
Поднявшись по уцелевшей лестнице на разрушенный этаж Андрей, осторожно ступая по битому кирпичу, кускам бетона, обходя поломанную, разбросанную мебель, пробрался вглубь квартиры. От того, что он увидел,кровь застыла в его венах, а глаза заволокло пеленой гнева и боли.
За диваном, на полу сидел и плакал годовалый ребенок, в трех метрах от него лежала мертвая мать, а над ней склонился Василий Савельев, и с остервенением пытался стащить с её, еще не остывшего пальца, обручальное кольцо. Заслышав шаги, он обернулся, и звериный оскал перекосил его заросшее, грязное лицо.
– А-а-а. это ты ,– прохрипел Савельев. – Опоздал. Это моя добыча, я первый сюда пришел. Иди ищи в другом месте.
– Вася, ты что творишь?! – От гнева и ярости Андрея начало трясти, руки сжались в кулаки, и он бросился к бывшему другу, но тот проворно отскочил в сторону, и выхватил из кармана пистолет.
– Стой, урод, пристрелю! – Савельев медленно, спотыкаясь пятился к дыре в стене неумело держа оружие в вытянутой руке.
– Вася, ты что?! Опусти пистолет, опусти, придурок! – голос Прохорова сорвался на крик. Споткнувшись о что-то, он нагнулся, схватил увесистый кусок кирпича, и занес над головой.
– Опусти пистолет, а не то я брошу.
– Ты бросишь? – не переставая пятиться ,рассмеялся Савельев. – Кишка у тебя тонка. Ты всегда был трусом и тряпкой. Это благодаря мне ты здесь. Ты мне всем обязан, и еще смеешь на меня руку поднимать? Я здесь главный! Я, слышишь?! Уйди с дороги, не мешай мне!
– Вася ,давай по-хорошему. Опусти пистолет и спокойно поговорим.
– Мне не о чем с тобой говорить. Пошел вон, рашисская свинья!
Кирпич из руки Андрея вылетел лишь на долю секунды раньше прогремевшего выстрела. Что-то очень больно обожгло бок Прохорова, перед глазами все поплыло, и он упал на пол.
– Андрей, Андрей, Андрюшенька. Ты живой? – Знакомый девичий голос вернул парня в разгромленную квартиру. С трудом открыв глаза, Прохоров сквозь застилавший их туман, разглядел взволнованное лицо Кати.
– Там, за диваном, ребенок. ,– прошептал он сухими губами. – Есть попить?
Девушка расстегнула его куртку, осмотрела рану, достала из сумочки бинт и принялась накладывать повязку.
