Виктор Батюков
ДНИ. Донецкая Новейшая История
Дорогой читатель!Я,как и весь цивилизованный мир,с трепетом наблюдаю за разворачивающейся ситуацией на Украине.Именно это подтолкнуло меня к написанию данной книги.Состоит она из нескольких рассказов и подборки статей-небольших рассказов из периодики об имевших там место событиях.Сопереживавем вместе!С уважением,ваш Виктор Батюков
НОВАЯ ИСТОРИЯ ДОНБАССА
Школьный звонок оборвал рассказ о Французской революции на самом интересном месте. Даже после того, как он прекратил свое дребезжание, дети продолжали тихо сидеть за партами, но Сергей Викторович вздохнул и печально развел руками.
– На сегодня все, дорогие мои, на следующем уроке мы продолжим изучать этот тяжелый период в истории Франции.
Он подошел к учительскому столу, и ,собирая в стопку разложенные на нем бумаги, с легкой улыбкой наблюдал как дети неторопливо покидают класс. Последним уходил Денис Столяров. У самой двери он остановился и повернулся в сторону учителя.
– Сергей Викторович. Неужели все недовольства народа обязательно должны вылиться в кровопролитную революцию или восстание?
Учитель истории не спеша сложил всё со стола в свой раздувшийся портфель, взял в свободную руку классный журнал и подошел к мальчику.
– Увы, мой юный друг, за всю историю человечества люди так и не научились слышать друг друга. Всегда, во все времена правящая верхушка считала и считает, что только они знают, как нужно руководить страной, а все замечания снизу воспринимают в штыки, и террором подавляют инакомыслие. А, как известно, террор порождает террор. Вот от этого и революции, восстания, кровопролитие.
– А у нас сегодня тоже революция?
Сергей Викторович усмехнулся, взял мальчишку за плечи, развернул в сторону двери, и они вот так, в обнимку,и вышли из класса.
– Нет. Я бы это назвал борьбой за жизнь. Тогда, в 2014 году мы ведь просто не согласились с тем, что нам предложило правительство. Заметь-мы не хотели их свергнуть, не собирались лишать их власти, мы просто были не согласны с некоторыми законами. За это власть решила нас лишить всех прав, потом изолировала, по сути загнала в гетто, а теперь старается уничтожить. Так какая
же это революция? Скорее самооборона.
Учитель остановился посреди коридора и взглянул на часы: – Извини, Денис, но мне нужно сдать журнал, а тебе пора домой, но я обещаю, что мы с тобой продолжим этот разговор.
Попрощавшись с учеником, Нечаев направился в сторону учительской. Рабочий день подошел к концу, ему осталось лишь заполнить кое-какие документы, и можно идти. Сегодня он обещал своим вернуться пораньше, чтобы всей семьей сходить в парк.
Страшный грохот сотряс стены школы. Со звоном посыпались стекла, воздух наполнился дымом, смешанным со штукатуркой. Взрывной волной учителя отбросило к стене, рядом с потолка упали светильники, в ушах зазвенело и стало трудно дышать. Придя в себя ,он, опираясь о стену, поднялся, и стряхивая с пиджака осыпавшуюся побелку, вошел в учительскую. То, что увидел там Нечаев, заставило его полностью забыть о себе. Вырванные оконные рамы, перевернутые столы, лежащие на полу шкафы, обломки стендов, а главное- люди. Пятеро женщин лежали под этими завалами и не подавали признаков жизни. Отбросив в сторону портфель, Сергей Викторович бросился к углу, где под упавшим шкафом лежала совсем еще молоденькая учительница русского языка. «Потерпи, Леночка, потерпи, я сейчас,» – шептал он, пытаясь поднять громоздкую мебель.
– Вы держите, а я буду тащить, – раздался вдруг рядом с ним знакомый детский голос. Учитель повернул голову, и встретился взглядом с Денисом. Пятнадцатилетний паренек, весь чумазый, в побелке, схватил под руки учительницу и, упираясь изо-всех сил, вытащил её из-под шкафа.
– Жива! – радостно сообщил он, услышав тихий стон женщины.
– Хорошо, ты сможешь доставить её в коридор?
– Думаю, да. Елена Евгеньевна не тяжелая.
– Тогда давай, а я займусь остальными.
– Хорошо. Сергей Викторович, у вас с головы течет кровь.
– Да? Потом, все потом. Сейчас главное они, – Смахнув с глаз кровь ,Нечаев подхватил под руки другую женщину.
Взрыв очередного снаряда заставил его и Дениса упасть навзничь, но на этот раз удар пришелся по школьному двору, принеся в учительскую лишь новую порцию пыли и дыма.
– Вставай, родной, слышишь, вставай! – прокричал он, тряся мальчишку за плечо. Тот поднял голову, осмотрелся, встал и потащил в коридор стонущую учительницу. На радость Дениса и Нечаева все женщины оказались живы. У троих были переломы, две контужены, но главное – живы. Дождавшись спасателей и «скорую помощь» ,Сергей Викторович передал им пострадавших, а сам, отказавшись от помощи, шатающейся походкой побрел домой.
– Ты как в учительской оказался? – спросил он идущего рядом Дениса, когда они обходили еще дымящуюся воронку прямо у крыльца здания.
– Я только на первый этаж спустился ,слышу -свистит. Ну, вы знаете, как свистят гаубичные снаряды. Потом «бабах!» – взрыв. Стекла зазвенели, штукатурка посыпалась. В общем, рядом лег. А вы – то там. Вот я и подумал: «А вдруг ранены, а может, помощь нужна».
– Ты мой дорогой. – нервное напряжение начало понемногу отпускать, и от этого на глазах и в голосе учителя появились слезы. Он прижал мальчишку к себе и поцеловал в покрытую побелкой макушку.
– За что они нас так?! Почему? Неужели нужно убивать всех только за то, что они хотят говорить на том языке, на котором говорят?! Дружить с теми, с кем хотят дружить?! Живут так, как хотят жить?!
– Но ведь вы сами говорили, что так было всегда, – Денис поднял голову и заглянул учителю в глаза. – Вот мой папа сейчас где-то на передовой, нас защищает, а мама в Киев уехала. Она и меня звала, но я отказался, сейчас у бабушки живу.
– Не жалеешь?
Денис покачал головой: – Нет. Здесь моя Родина, здесь правда. А там… – он немного помолчал. – Я не знаю, но мне туда не хочется. Там все чужое.
Нечаев вздохнул и еще крепче прижал парня к себе. Вот так, обнявшись, они прошли два квартала и,простившись на перекрестке, каждый поспешил к своему дому. Уже войдя во двор, Сергей Викторович почувствовал неладное. Черный дым пожара нависал над пятиэтажками грозной грозовой тучей. Кругом сновали люди, где-то плакали дети, истошно вопили женщины, группками стояли хмурые мужики курили и в полголоса материли всех и вся. Нечаев прибавил шаг, но не доходя с десяток метров до своего дома, не в силах совладать с дрожью в ногах, опустился на скамейку. Верхний этаж его трехподъездной пятиэтажки был объят пламенем. Три пожарных расчета поливали водой зияющие провалы окон и крышу, чтобы пожар не перекинулся дальше. За их красными машинами пристроилась карета «скорой помощи», в которую санитары грузили носилки с чьим-то телом в черном пластиковым пакете.
– Кого? – спросил он у присевшей рядом женщины.
– Много кого,– вздохнула она. – Сюда три прилета было. Два прямо в дом. Видишь- горит, а один у подъезда разорвался. Там женщина с девчушкой была, – она замолчала и снова вздохнула.
– Какой девчушкой? – страшное предчувствие острой иглой пронзило сердце.
– Лет десяти. Со второго подъезда. Их сейчас как раз в машину грузят.
Нечаев сорвался с места и подбежал к санитарам, которые уже закрывали двери «Скорой помощи».
– Вам чего, мужчина? – схватил его за рукав один из них, когда учитель попытался открыть дверь.
– Там… Там… Там, наверное, мои… – запинаясь, с трудом выговорил он.
– Вы уверены? – спросил подошедший к ним военный.
– Н-наверное, я не знаю, просто… – От волнения у учителя перехватило дыхание, и он лишь растерянно показал рукой в сторону подъезда.
– Покажите.
Медики открыли двери машины и отошли в сторону, готовые в любой момент прийти на помощь. Сергей Викторович трясущимися руками расстегнул молнию и застыл в немом ужасе. На носилках лежали его жена и дочь.
– О – Оленька, Ирочка как же так?! Почему?! – он коснулся пальцами перепачканной, уже засохшей кровью щеки девочки, пригладил растрёпанные волосы жены и отвернулся.
– Это ваши? – после тяжелой паузы спросил военный.
– Да, – чуть слышно прошептал учитель, чувствуя, как становятся «ватными» ноги. – Это мои жена и дочь.
– Как их фамилия? – военный раскрыл папку.
– Ольга и Ирина Нечаевы. Мы с ними в парк собирались.
Как ни странно, но после этой фразы учитель вдруг выпрямился, глубоко вдохнул, повернулся к медикам и коротко бросил: «Увозите». Когда «Скорая» скрылась за углом дома ,он холодным взглядом посмотрел на военного
– Судя по всему, сегодня много куда прилетело?
–Да, – военный закрыл папку и спрятал её в висевшую на боку сумку. – На рынок, в школу, в несколько домов по району. Где-то десятка полтора прилетов. Количество жертв уточняем. Простите, но мне нужно ехать. С вами все в порядке?
– Да, спасибо, я взял себя в руки.
– У вас кровь на голове, может, до больницы подбросить?
– Не нужно. Это так, царапина.
– Тогда всего доброго. Держитесь, – военный отдал честь, и направился к своей машине, а учитель, постояв еще с минуту, подошел к группе мужчин
– Мужики, дайте закурить.
Притихшие при его появлении, они тут же засуетились и протянули ему сразу несколько пачек.
– Как ты, Серега? – с сочувствием спросил один из соседей.
– Наши соболезнования, – похлопал его по плечу другой.
Не отвечая на вопросы, он молча взял сигарету, неумело прикурил, закашлялся, бросил её под ноги, и так же молча пошел к подъезду.
Войдя в квартиру, Нечаев по-хозяйски осмотрел выбитые взрывной волной окна, опрокинутую мебель, смел осколки стекла, собрал разбросанные вещи, в ванной привел себя в порядок, достал документы, вынул из рамки фотокарточку семьи, еще раз осмотрел квартиру и вышел, заботливо закрыв дверь на замок.
– Вам кого, уважаемый? – остановил его в фойе военкомата дежурный.
– Хочу записаться добровольцем. К кому я могу обратиться?
Лейтенант скептически осмотрел худощавого, уже не молодого учителя истории, но ничего не сказав ткнул рукой в сторону второго кабинета.
– Войдите, – услышал он приглашение после негромкого стука.
За обшарпанным столом сидел тучный майор с осунувшимся, болезненного вида лицом и красными от усталости глазами.
– Слушаю вас, – не отрываясь от бумаг, сказал офицер.
– Я хочу вступить в ряды ополчения, – чеканя каждое слово, сказал Нечаев и положил на стол документы. Майор поднял голову и посмотрел на посетителя.
– А вы вообще служили? – он взял военный билет учителя и принялся его изучать.
– У нас не было военной кафедры,поэтому я на первом курсе пединститута полгода был на сборах.
– Учитель, значит. А что преподаешь?
– Историю.
– Какую? – майор оторвался от военного билета и пристально посмотрел на Сергея.
– История у нас одна. Это описание того, что было.
– Э, не скажи, – военком поднялся и, опираясь на трость, подошел к сейфу. – Ты эту историю преподаешь?
Он бросил на стол несколько новеньких учебников. Нечаев взял один из них в руки. «Гистория Украини», так же там лежали «Яка национальна идэя украинцив» и «Война з Россией 2014г.».
– Нет,– Сергей Викторович вернул книгу на стол. – Я таких учебников даже не видел. Еще раз повторю. История одна- это то, что было. Вот её я и преподаю, вернее, преподавал. Так могу я вступить в ряды ополчения?
– А что так-то? – майор уже успел вернуться на место, и теперь с интересом смотрел на Нечаева.
– Я люблю свою профессию, и жену с дочкой люблю, но сегодня во время обстрела… – он замолчал, стараясь справиться с волнением. Понимая его состояние, майор не торопил.
– Сегодня я потерял все- и семью, и работу.
Военком вздохнул, достал из ящика бланк и протянул его учителю
– Вот, заполните это, а я оформлю учетную карточку.
Когда все формальности были улажены, майор позвонил по внутренней связи, и в кабинет вошел невысокого роста капитан.
– Вот, Вадим, принимай новобранца, – военком кивком головы показал на Нечаева.
– Как зовут? – придирчиво оглядел учителя капитан
– А что так поздно решил к нам пойти? Война вот уже восемь лет как идет, а ты только сейчас собрался?
– Детей истории учил, пока было где. Сегодня школу разбомбили.
– Да, слышал, много куда прилетело. Так у тебя офицерское звание, раз институт закончил?
– Наверное ,– пожал плечами Сергей – но я в военном деле не специалист, поэтому запишите меня как рядового.
– Хорошо. Кстати, вовремя успел. Мы сегодня как раз новый взвод заканчиваем формировать. Вечером отправляемся на учебный полигон, в то пришлось бы тебе пару-тройку недель ждать.
– Почему на полигон? – с удивлением и некоторой растерянностью спросил Нечаев.
Капитан усмехнулся:
– У меня взвод состоит из шахтеров, строителей, токарей, вот, учитель еще появился. А ты стрелять – то хоть умеешь? Окапываться, ориентироваться на местности, бой вести? Нам на передовой не пушечное мясо нужно, а бойцы. Пусть «желторотые», но которые хоть кое-что могут и не сразу погибнут. Ведь на той стороне не дураки с рогатками воюют, а опытные, кадровые военные, да и наемников хватает. Поэтому давай, без лишних вопросов, дуй на склад, получай все, что нужно, и к 19 ноль-ноль прибыть сюда на построение. Вопросы есть?
– Никак нет! – вспомнив военные сборы, отчеканил Нечаев.
2
Две недели на учебном полигоне пролетели для Нечаева как один день. Стрельбы, оборудование огневых точек, работа с минометом, отработка действий с бронетехникой, марш- броски и снова стрельбы. К концу этих недель лицо Сергея обветрилось, голос стал грубым, хриплым, он научился курить, а главное, все это- грохот взрывов, свист пуль, лязг гусениц, мат командиров и сослуживцев- больше не вызывали в нем ни страха, ни желания спрятаться, отстраниться. Теперь оно воспринималось как фон обычной, повседневной жизни.
Поздно вечером, когда совсем стемнело, взвод погрузился в машины и их повезли по тряской проселочной дороге на передовую. Кто-то дремал, низко свесив голову, кто-то курил, пряча огонек сигареты в кулак, а Сергей сидел у заднего борта и смотрел на мерцающие звезды. Это не по-военному чистое небо почему-то напоминало ему кадры из старого фильма «В бой идут одни старики», где герой Леонида Быкова говорит о восхитительной природе юга Украины. «Наверняка нашего Донбасса,» – улыбнулся про себя Нечаев. А летчики- грузин, узбек, сибиряк – хвалят свои края. И все это было единой для всех Родиной, а мы, хоть и разных национальностей, единым, дружным народом. Кому от этого было плохо? Вопрос, конечно, риторический, и Сергей прекрасно понимал, почему в девяностые все братские республики на перекрестке времени разошлись в разные стороны, но все же ностальгия о прежней любви и дружбе вновь и вновь возвращала его в те времена. Особенно сейчас, когда нацизм сменил немецкую речь на украинскую, а столицу перенес в Киев.
– Учитель, не спишь? – тихо спросил сидящий рядом шахтер Андрей Манько-добродушный коренастый увалень тридцати пяти лет. Они как-то незаметно сошлись в первые дни учебки, и всегда держались рядом, стараясь помочь один одному. Вот и сейчас он сидел рядом с Нечаевым, как-бы охраняя друга.
– Нет, Андрюша, не сплю. Так, думаю.
Це добре. А скажи-ка ты мне, друг ситный, правду ли нацики гутарють, шо быццам бы Украина була раней за Расию?
Сергей улыбнулся
– Да как тебе сказать? И да, и нет.
– Як так?
А вот как. Если не вдаваться в подробности, то Киев и впрямь был одним из первых славянских городов, а потом стал Столицей и центром православия, но изначально это был так, мало кому известный городок. Знали о нем разве что купцы, которые ходили по Днепру торговать, а в то время самым богатым и большим считался Новгород. Не даром его много веков называли «Великим». Жило в нем много разных народов -и угро-фины, и словены, и кривичи, да и германцев хватало. И вот пришел туда норманский варяг – рус Рюрик с дружиной.
– Погодь. Як гэта варяг – рус?
– Рус- это племя такое, по-современному – национальность. Русы тогда занимали земли от Швеции до Москвы, а варяг – профессия. Воин ,одним словом. В общем, сел Рюрик в Новгороде, (не без драки, конечно же. Пришлось немного и мечом доказывать свое право на княжение), а родственников распределил по другим городам. Кого в Изборск, кого в Белоозеро, кого в Полоцк, а кого и в Туров отправил. И, таким образом, возникло будущее Русское государство. Ну а так как выход на Балтику уже был, решили купцы установить контроль над торговым путем «Из варяг в греки»– то есть над Днепром. Вот и послал он тогда своего дядьку Олега со своим малолетним сыном Игорем в Киев. Дальше хозяйничали степные кочевники – Хазары, но Киев подчинился варягам без особых проблем. С тех пор, по смерти Рюрика, Киев на несколько сот лет стал центром киевской руси, и то, правили в нем то Владимир, прибывший из Новгорода, то венгры, то поляки, то князья из Чернигова, и в конце концов распалось киевское княжество на множество мелких удельных княжеств.
