Вероника Чуркина
Моё бесмобильное детство
В дни похорон видных деятелей политики и науки, мы слушали симфоническую музыку и любовались балетом «Лебединое озеро», естественно по телевизору. Мы скорбели со всей страной.
Как-то раз, соседская девчонка, когда ещё в школу не ходила, вертелась около телевизора, где показывали балет. Танцор в обтягивающем трико высоко и мощно прыгал по сцене. Девчушка повнимательнее поглядела на него и не задумываясь ткнула в танцора пальчиком:
– Писька голая!
Подкопив деньжат, родители катались в город за покупками, легко разъезжали по стране и так же просто могли поменять место жительства, что и сделало наше семейство, перебравшись в более крупное поселение с населением около четырёх с половиной тысяч человек и шести небольших заводов. Наша семья от льнозавода бесплатно получила трёхкомнатную благоустроенную квартиру в новостройке. В деревне, из которой мы переезжали оставался домик, что с ним случилось? Родители продали недорого этот домик, а на вырученные деньги купили мебель и обставили ею новую квартиру. Новая квартира считалась государственной, её уже нельзя было продать, а при отбывании в другое место жительства можно было только сдать обратно. Мы также, как и теперь платили за проживание вполне умеренную квартплату.
По деревенской привычке входную дверь запирали только на ночь, пока не случилась забавная история. В квартиру зашёл совершенно чужой и абсолютно пьяный мужчина и заперся в туалете. На просьбы бабушки и матери, а потом и подошедшего отца, покинуть чужое помещение, отвечал решительным отказом. Мужик утверждал, что он у себя дома и что желает, то и делает, и требовал его не беспокоить. При этом его речь была расцвечена нецензурной бранью. После двухчасовой оккупации мирные переговоры достигли результата, и незваный гость отправился восвояси.
Год 1977 был ознаменован сменой паспортов, зелёные книжечки меняли на аленькие. Помню, как отец с матерью комментировали событие:
– В газете пишут, что всему населению страны, достигшему шестнадцати лет, всем поголовно выданы паспорта. Значит и колхозники паспорта получили.
– Ну-да, теперь им не придётся ездить в город по справке от сельсовета.
– А в райцентр-то можно было и без справки добраться.
– Только в райцентр, дальше не пускали без разрешения. И учиться ездили от колхоза или от сельского совета.
Я помню эти устаревшие паспорта, эти серо-зелёные книжечки с фотографиями моих родителей. Как и положено, в шестнадцать лет я получила бардовый паспорт. На паспорт требуется фотография. По такому случаю мама сводила меня в парикмахерскую, где мне завили красиво волосы и сделали настоящую укладку, я была в восторге. На фото благодаря взрослой причёске я получилась несколько старше, что имело последствия. Парочку раз меня пытались забрать в милицию при предъявлении паспорта, так как я в живую выглядела несколько моложе и меня обвиняли в подлоге, считали, что документ не мой.
Вспоминаю детство и, конечно, лето. Раннее утро. Проснулась, в школу не надо, как хорошо! Вышла на улочку подышать. На мне лёгкое летнее платьице из ситца. Солнышко ласкает голые руки и заставляет щуриться. Свобода! Впереди каникулы длиною в три месяца. Я улыбаюсь солнышку, отдыху и ещё чему-то неведомому потому, что вся жизнь впереди. Тогда верилось, что эта жизнь будет непременно замечательной и безмятежной.
Вдруг пахнуло навозом и луговыми травами. По улице тянулось шествием стадо частной скотины. Колхозный крупный рогатый скот здесь не выпасался, им выделялись отдельные поля. Сейчас бурёнки возвращались с ночного выпаса, неторопливо и с достоинством шагали по пыльной дороге и походя общипывали траву у придорожных канав. Коровы были в основном чёрного окраса с редкими белыми пятнышками и большими умными глазами с длинными пушистыми ресницами. Они нехотя фыркали и отмахивались от мух длинными хвостами с красивыми кисточками на кончиках. Скотина совершенно не обращала внимания на редких прохожих, которые безоговорочно пропускали вперёд стадо. На каждой животинке на шее висел колокольчик, даже у телят. Колокольчики тихонечко позвякивали на разные голоса, словно музыка играла. И так каждый день весь сезон, вечером скотинка уходила на пастбище во главе с пастухом, а утром в том же составе возвращалась и разбредалась по своим сараям и хлевам, сопровождаемая суетящимися хозяйками в цветастых штапельных платочках на головах. Пастух обычно восседал в седле на лошадке и его было далеко и сразу видно. Пастух наблюдал за движением стада и иногда щёлкал длинным кнутом, но скорее для проформы, подгоняя стадо. Пастуха нанимали всей округой на сезон и платили ему каждый месяц деньгами, а также собирали ему продукты, кормили его.
В те годы летом торговали бочковым квасом по 12 копеек за литр. Я бегала по утрам к магазину с трёхлитровым эмалированным бидончиком в одной руке и зажатыми в кулак монетами в другой руке. Потом стояла минут пятнадцать в очереди и уже с квасом степенно двигалась домой, предвкушая, как буду попивать квасок из любимой чашки. Квас был прохладным с настоящим ржаным вкусом бодрил и отлично утолял жажду. Кока-колу и пепси-колу я тогда не пробовала, их не существовало в нашей стране. Любимым детским напитком тогда считался лимонад «Буратино», разливаемый в поллитровые стеклянные бутылки. Вкус того лимонада – это вкус моего советского детства.
Летом же я любила с мамой ходить в кино. Сеанс кинофильма в сельском клубе по воскресеньям обычно начинался в семь вечера. Было ещё тепло, но мы брали с собой кофточки, чтобы не замёрзнуть на обратном пути в девять часов. Вечером после жаркого дня опускалась с реки и тянулась прохлада и оседала на траве холодной росой. Мы шли, а вокруг резко и пряно пахло свежескошенной травой. У меня была мировая мама, жаль её уже нет среди живых. Мне крупно повезло, мама относилась ко мне, как к взрослой, скорее, как к подруге и уважала моё мнение. Поверьте, мне на слово, очень интересно общаться с таким человеком. Я жила открыто, и всё ей рассказывала, или почти всё. Вот только имя мальчика, которому я симпатизировала, я не хотела даже ей говорить. Так она сама догадалась и нет-нет, да и подсмеивалась не зло надо мной. Что ж, бывает.
Мы с мамой всегда обсуждали просмотренные фильмы. Она так отдыхала от семейных проблем, а я просто кайфовала, юность, знаете ли, прекрасная беззаботная пора.
Сестра моя была немного помладше, мы по факту являлись погодками и больше походили на близнецов, отчего нас часто путали в школе и соседи. Внешне похожие мы очень разнились по характеру. С мамой мы понимали друг друга с полуслова, а вот с сестрёнкой своей единственной я постоянно грызлась по пустякам. Мама в огороде мне доверяла поливку грядок, иногда – прополку. В огороде самое любимое моё тогда занятие, да и сейчас – сбор урожая. Огурцы, выращенные под собственным присмотром, всегда получались обалденными на вкус. Малина, собранная своими руками всегда самая ароматная и сладкая, а в детстве она вообще казалась волшебной ягодой.
Мы с подружками иногда сбегали от родителей, прятались на укромной полянке, где самозабвенно загорали, лёжа на старых одеялах и болтали о пустяках. Я тайком мечтала, что вырасту большая, начну красить губы, ходить в красивых туфельках на каблуках и с шикарным кожаным редикюлем наперевес.
Как правило, каждый год в августе мама уходила в отпуск, и мы уезжали погостить к родне в большой город Ярославль. Мы – это мама, я, сестра и бабушка. Отец оставался дома на хозяйстве. В городе мы навещали родственников, а также культурно отдыхали, катались на каруселях, ели мороженое в кафе, бегали по магазинам в поисках приличной одежды. Каждый август присутствовал обязательный поход в театр, так я познакомилась с драмой, оперой, опереттой и даже балетом. Билеты в театр стоили недорого, но их покупали заранее недели так за две до события, в летний сезон желающие приобщиться к прекрасному осаждали театры.
