Вероника Чуркина
Кешбек из поцелуев
Глава 6. Нечаянное свидание под трели соловья.
Вечер плавно перетёк в ночь. Я спала беспокойно, снились какие-то кошмары. Я даже не поняла из какого мира прилетели эти кошмары, из моего или Марийкиного. Снилась чья-то свадьба и явно, что не моя. Я стояла в скромном платьице в сторонке и жалобно смотрела на жениха. Жених, конечно же, как и полагалось всё своё внимание уделял невесте, а на меня ни разу и не взглянул. Невеста вся сияя от радости нечаянно мазнула меня победным взглядом, и всё. Имён брачующихся во сне я не упоминала, а проснувшись не могла не только имена сказать, а даже вкратце обрисовать, как выглядела парочка. И всё равно проснулась я в слезах размазанных по подушке. К хорошему сон или к не совсем хорошему событию, я не знала. Может, это вообще Марийкины бредни.
Утро было обычным, не считая тупой головной боли. Я напилась мятного чаю и, жизнь стала казаться веселее, солнце вновь засияло в полную силу и уже не раздражало своей яркостью. Пробежка, нудная, как повинность работа, пытаюсь принять чужую жизнь, как данность. Марийка долгие годы мечтала поменять судьбу, но я-то не хотела никакого движения! Меня вполне устраивала моя командирская должность, привилегии и возможность красиво одеваться и вести здоровый образ жизни. Мой любимый и любящий муж меня тоже вполне устраивал. А своих девчонок я просто обожала, да и сейчас очень люблю, и жизнь без них просто пресна, как застойное болото. И за что мне такое наказание? За какую такую провинность эта Марийка свалилась мне на голову? И эти грязные полы в магазине, чёрт бы их побрал! Плохая из меня уборщица получилась. Почему плохая? Выполняемую работу надо любить, или хотя бы понимать её значимость, а я ненавижу мыть полы! Как здорово, что смена уже заканчивается. Ой, надо хлебушка прикупить, и вот сетку картошки тоже прихватить. Тут я вспомнила, что и сахар заканчивается. Неожиданно затарилась так, что получилось по сумке в обе руки. Груз небольшой, дотащу потихоньку.
Я выскочила из магазина, спустилась с крылечка и принялась выглядывать Наташку на дороге. Она должна была вот-вот появиться. Похоже я вышла сегодня минут на пять пораньше, так что ждать недолго. Уже стемнело, приятные такие сумерки, те самые романтические сумерки, которые нравятся всем влюблённым. В кустах шуршал лёгкий ветерок. В кронах деревьев заливались трелями соловьи. И ничего удивительного в этой идиллии нет, наш городок не отличался компактностью и был на редкость активно озеленён. Этой весной весь город утопал в трелях соловьёв и ароматах ландышей и едва распустившегося шиповника. А осенью должно быть, как у меня на родине, все дорожки и тропинки закидывает листопад, и дома проглядывают через ажурные переплетения кустарника и раскидистые кроны деревьев.
Я отошла от здания магазина в сторону и буквально через пару минут окунулась в зелёные пряные заросли молоденькой листвы. Приятно подышать свежим воздухом после длинной трудовой смены. В такой вечер понимаешь, что ничто не вечно, и всё проходит, всё пройдёт. И завтра будет день, и будет пища. Я не отчаянная оптимистка, но всё же… Сейчас выйдет Наташка и примется травить байки о суперспособностях своего благоверного. Расслабленная и мечтающая о мягкой домашней постельке, где я блаженно вытяну уставшие ноги, я была лёгкой добычей и даже не успела пискнуть, как сильные руки схватили меня. Чужие руки не церемонились, одна рука прикрыла мне рот, а другая обхватила вокруг талии. Мои ноги едва касались земли. Мы подвигались немного в дуэте и вдруг оказались в глубине зарослей среди кустов и деревьев. От обладателя сильных мускулистых рук пахло дорогим, а главное знакомым одеколоном. Кто он, мой похититель? Мужик легко развернул мои полцентнера тела и поставил перед собой. Я судорожно вздохнула и открыла рот, чтобы заорать благим матом. Что орут в таком случае? Помогите, грабят? Я напряглась и успела только булькнуть, как мой рот запечатал страстный поцелуй. Безобразие! Я попыталась сопротивляться. Наглые, не привыкшие к сопротивлению руки, обшаривали мою тушку и остановились сначала на грудях, сосредоточенно их разминая, а затем полезли под юбку. Поцелуй закончился, я со свистом вздохнула. Надо орать! Сейчас или никогда!
– Машенька, – Петюнечкин голос зашептал в ухо. Горячие губы зачмокали по шее, потом со знанием дела принялись обсасывать мочку уха. О! О-о! По телу пробежала неуправляемая дрожь. Я не хочу-у! Я же сейчас в другом мире, и здесь не может быть Петьки-негодника! Его голос, его одеколон, его такие знакомые сильные руки! Горячая волна желания поднялась из точки, находящейся в самом интимном месте, вокурат между ног и моментально захлестнула всё тело. А-а-а-ах! Трусики куда-то позорно подевались, сама, не ожидая от себя такой прыти, как впустила незваного гостя едва он разгорячённый потыкался и вошёл в меня осторожно, но темпераментно. Мы предались плотским утехам с пугающим азартом. Это не может быть Петюнечка – пронеслось молнией в голове и тут же погасло. И между тем с мужчиной мы двигались удивительно синхронно. О-ох! А-а-ах! Вот что значит, давно не было мужчин-ы-ы. Э-э-э! Экстаз, полный улёт! Я отпустила свои домыслы куда-то погулять, а сама предалась радостям неожиданного секса. Когда всё завершилось, я сквозь туман в голове услышала голос, родной и до боли знакомый:
– Потерпи ещё немного, дорогая! Я быстренько разведусь и буду весь в твоих руках.
Насильник удивительно быстро сбежал, словно испарился. Облако дорогого парфюма растаяло так же быстро. Может, и не было ничего, а всё мне привиделось? А ведь голос-то действительно знакомый! Этот голос мог принадлежать только одному человеку, а именно моему муженьку, моему разлюбезному Петюнечке. О-ля-ля! Я валялась истерзанная, растерянная и без трусиков на молодой зелёной травке и с двумя продуктовыми пакетами в обеих руках. Кряхтя встала, пакеты мешали, но я не сумела их отцепить, руки свело нервной судорогой. И как я раньше не догадалась о любовных похождениях Марийки? Всё же было очевидно! Странно, что я не узнала дыхание мужика, с которым спала в одной постели множество раз. Ах ты, боже мой! Это же не может быть Петюнечка мой супружник! Это же всего лишь его двойник и вполне возможно, что он отличается от оригинала по характеру и телосложению. Этот мужик видимо значительно отличался от Петьки. Да и я здесь совсем другая. Я поискала глазами трусики и не обнаружила их поблизости. Траву мы примяли основательно, но куда закинули мою интимную принадлежность, не поняла. Наконец, я выбралась из кустов. Наташка нашла меня у дороги задумчивой и растрёпанной:
– Прости, задержалась. А что с тобой, тяжёлый день?
– Ага! – Выдавила я из себя с трудом разлепив непослушные губы.
– Совсем замордовали?
– Ага! – Меня сегодня было трудно разговорить.
– Ну, почапали домой, дружка моя.
И мы сосредоточенно шагая направились домой после тяжёлых трудовых будней. Потопали мы в полной тишине, не считая трелей соловья, что исполнял арию для соловьихи. Соловьиха была по-видимому совершенно счастлива. Зато я устосанная рабочими буднями и морально раздавленная собственным падением до самого социального днища чувствовала себя гаже некуда. Ещё бы – интим с незнакомым мужчиной! Мир, конечно. другой, но азы морали никто и нигде не отменял.
Дома я в тоске перелистывала Марийкины тетрадки. Беспросветная, беспредельная безнадёга мягко опустилась мне на плечи. И так не слишком большая грудь сжалась от предчувствия мощного всхлипа, предвестника великого рёва. Неужели нет заклятия для возврата домой? Внезапно я отвлеклась на писанину двойника. Вот что-то занимательное проглядывает.
Школьные годы чудесные.
При упоминании социализма у меня перед глазами встают школьные годы, школьные годы чудесные. В далёком 1984 году первого сентября я отправилась в страну знаний. Случилось это в маленькой Белозерской деревеньке в необъятных просторах Вологодской области, славящейся вкуснейшим сливочным маслом, непроходимыми болотами и дремучими лесами. Я в коричневом платье с кружевным белым передничком с огромными шёлковыми бантами в волосах шествовала в школу. Меня вела за руку мама. Она же несла новенький портфель, а я несла в другой свободной руке большой букет багровых георгинов. Как сейчас помню, как я плакала выяснив, что школу обязана буду посещать целых десять лет. Тягой к знаниям я тогда не отличалась. Всё живо в памяти, помню и первую учительницу Марию Ивановну, фамилию правда забыла. Помню переезд в другой посёлок, смену школы, новых учителей. Алексеева Анна Николаевна разбудила во мне желание учиться, спасибо ей огромное за это. Четвёртый класс я закончила отличницей. В далёком 1989 году в нашем посёлке Судоходном достроили школу, и я с большим удовольствием бегала в кирпичное новое белое здание со светлыми просторными кабинетами, большими окнами и полами, пахнущими свежей краской. Учёба мне давалась легко, успевала я и поучаствовать во многочисленных кружках, нечаянно всерьёз увлеклась ботаникой. Учителя занимались с нами добросовестно, с полной отдачей собственных знаний и опыта, разъясняли непонятное, воспитывали своим примером трудолюбия и уважительным отношением к старшему поколению. Преподаватель русского языка и литературы Милославская Зинаида Илларионовна поражала своей энергетикой. Тормошила нас, не позволяла лениться. Это потом уже в старших классах Сальникова Лидия Николаевна наставляла на путь истинный. Благодаря подстёгиванию учителей, я много читала, изучала дополнительную литературу, с воодушевлением участвовала в школьных олимпиадах, ездила с экскурсиями по прекрасной Вологодской области. Время нельзя повернуть назад, нельзя вновь прожить эти замечательные годы, как нельзя и вернуться в детство. Учитель биологии Сальников Сергей Сергеевич неустанно напоминал, что гордиться ещё нечем, что все трудности ещё впереди. Я ошалевшая от количества полученных знаний, от полёта фантазии совсем не понимала того, о чём он твердил.
Как же прав оказался мой уважаемый учитель. Так прав, что никакая гадалка, никакая провидица с ним не сравнится, мой школьный учитель биологии нечаянно предвидел перемены в моей жизни, в его жизни, в жизнях всех людей нашей огромной многострадальной страны. Прошло совсем немного лет, и наша страна перестала существовать. Не было войны, никто на нас не нападал, нас не поработили инопланетяне, но своего рода оранжевая революция перекроила наши судьбы. Политика? Да политика, а вместе с ней вся обстановка в стране кардинально поменялась, мы все стали жить по-другому, по-новому. Мой мир рухнул и завалил меня пыльными обломками. Наступил тот чёрный год, когда трагически погибли мои родители…
Дальше рассказ прерывался, он был явно незакончен, да я и не горела желанием выяснить подробности гибели Марийкиных предков. Я слишком любила и люблю своих маму и папу и надеюсь, несмотря ни на что, к ним вернуться. Один раз поменявшись местами, я уверена, мы махнёмся телами ещё разочек. Чтобы чем-то заняться, отвлечься я пошарила по шкафам. И в комоде под носками обнаружила ещё одну тетрадку со сказками, открыла, полистала и занялась чтением.
Вам повезло больше.
В одном самом обыкновенном городе, каких немало в нашей необъятной стране жил самый обыкновенный человек с самой распространённой фамилией Петров, да и имя у него было тоже одним из самых распространённых, а именно Иван. И работал этот самый обыкновенный человек в самой обыкновенной поликлинике врачом. Случилась эта история в один из самых обыкновенных дней в обычный зимний месяц.
У доктора Петрова заканчивался приём. Незаметно промелькнул короткий декабрьский денёк, и быстро стемнело. Вдруг за окном совершенно почернело. Жутко завыл ветер, а в стекло большого больничного окна что-то часто застучало мелкой дробью. И вот последний пациент закрыл за собой дверь, и доктор Петров вздохнул с облегчением. «На сегодня всё, пора домой», – подумал врач и машинально глянул в окно. В кромешной тьме невозможно было что-либо разглядеть. Петров спешно оделся и выскочил на улицу. Метель бушевала по полной программе. Доктор Петров поёжился от налетевшего порыва ветра. Ветер просто сбивал с ног. Огромные снежинки лезли в глаза. Чёрт! Одна из снежинок резко ужалила врача в щёку. Петров потёр больное место и с недоумением принялся разглядывать необычные большие снежинки. Странные снежинки были совершенно чёрного цвета.
«Перехимичили!» – мелькнуло в голове у Петрова, и он ходко пошагал в сторону химкомбината. Больница, в которой трудился доктор Петров, находилась на балансе местного химкомбината и даже была построена на его территории. Через пятнадцать минут врач уже бежал по проходной, а ещё через пять минут задыхался от энергичной ходьбы у кабинета директора. Петров рвался к руководителю, но грозная секретарша преградила дорогу:
– Приём закончен, у директора совещание, приходите завтра!
Расстроенный Петров вышел из конторы, посмотрел на небо. Сияли звёзды, яркий месяц высоко нависал над землёй. Чёрные снежинки-мутанты больше не носились над землёй и не жалили. Доктор не мог успокоиться. Петров ехал в троллейбусе домой и заглядывал в лица пассажиров. Почти у всех людей были видны укусы от чёрных снежинок. Лбы, носы, щёки были слегка опухшие. «Утро вечера мудренее», – решил Петров и лёг спать пораньше.
Утро не предвещало никаких изменений или глобальных катастроф. На морозце под ногами хрустел снег. От укуса снежинки не осталось и следа. Доктор Петров совсем повеселел и бодро пошагал к остановке общественного транспорта. Ждать автобуса пришлось недолго. Как всегда, ранним утром в автобусе молча ехали сонные пассажиры, только две кумушки неопределённого возраста путешествовали на заднем сидении и шептались. Петров уже выходил на своей остановке, как вдруг услышал визг. В салоне автобуса мелькнули испуганные лица, а двери быстро захлопнулись. Петров решил-таки посетить и пообщаться с директором химкомбината, он не привык отступать на пол пути и бросать начатое дело. В приёмной химкомбината секретарша находилась на рабочем месте, только вела себя странно. Она тихо сидела на стуле и плакала, уткнувшись в носовой платочек. Она подняла испуганные глаза на Петрова и всхлипнув сквозь носовой платок глухо прокричала:
– Сегодня не приёмный день!
Петров проигнорировал вопли женщины и буквально ворвался в кабинет начальника.
– Я занят! Я занят! – Заорал директор, стоя у окна и соответственно спиной к посетителю. Директор сосредоточенно наблюдал, как в окно стучались редкие чёрные снежинки.
– Эти чёрные снежинки кусают людей! Они могут быть опасными, и они появились скорей всего из-за деятельности вашего химкомбината! Вы должны…
Директор оторвался от созерцания парящих за окном снежинок и повернулся к доктору Петрову. Доктор запнулся на полуслове и замер от изумления, и было от чего. Лицо крупного начальника было окрашено в необычный, но приятный насыщенный лилово-чёрный цвет, а вместо носа красовался небольшой хобот с аккуратным поросячьим пятачком. Петров много чего в жизни повидавший, неожиданно для себя издал звук похожий на поросячье хрюканье и в ступоре повалился на пол, свет померк в глазах его.
Очнулся Петров от запаха нашатыря с дикой головной болью. «Надеюсь обошлось без сотрясения мозга», – мелькнула лениво здравая мысль в голове. Здравая мысль мелькнула и тут же покинула голову, потому что над ним маячили уже две чёрненькие хоботистые фигуры.
– Прекратите травить город отходами производства! Закройте хотя бы на время химкомбинат! – Горячо зашептал слабым голосом, ещё лежащий на полу доктор.
– Уже! – Захлебнулся в рыданиях тот чёрненький, что был в платье секретарши.
– Что уже? – Не понял Петров.
– Уже как с неделю прекращены все работы, все фильтры меняем на импортные улучшенной модификации, – подтвердил чёрненький слоник в деловом костюме директора и трубно высморкался в большой клетчатый платок.
– А они всё падают и падают, – с трудом проговорила секретарша, смахивая наманикюренными изящными пальчиками крупные слезинки с чёрных щёк. А за окном разыгралась даже не метелица, а настоящая чёрная буря. Доктор Петров с трудом поднялся, потряс в задумчивости головой и направился в больницу на своё рабочее место. Никакая катастрофа не заставит врача прогулять любимую работу. Прохожие, пассажиры проезжающих автобусов, врачи и пациенты в больнице, – все стыдливо прикрывали руками и шарфами небольшие хоботы чёрного цвета с едва заметным лиловым отливом.
Встреченная в тесном коридоре больницы молоденькая медсестра не смогла скрыть постыдное чувство зависти к доктору Петрову. Обыкновенное обычно румяное, а ныне слегка помятое и бледное лицо Петрова выделялось среди хоботообразных. Доктору стало дурно, у него вдруг закружилась голова, спина покрылась противным холодным потом, руки мелко затряслись. Впервые за годы практики Петров не смог вести приём, он просто позорно сбежал домой и закрылся в собственной квартире.
– Боже, сделай так, чтобы люди стали снова нормальными! – Петров молился, как умел. Большие круглые настенные часы в комнате над журнальным столиком показывали полдень, когда совершенно обессиленный врач выпил снотворное, и к нему наконец пришло успокоение через тяжёлое забытьё.
Проснулся Петров только поздним вечером, заварил крепкого чаю, отхлебнул из налитого бокала и только тогда немного придя в себя, включил телевизор, чтобы прояснить последние события. С лёгкостью нашёл канал, по которому передавали последние новости. На экране такого привычного почти родного телевизора хоботообразный диктор предоставил слово очень хорошеньким девушке и юноше.
– Дорогие земляне! – Прозвенел колокольчиком мелодичный голосок девушки. – Добро пожаловать в Ассоциацию Объединённых Разумных Существ!
Юноша лучезарно улыбнулся:
– Для того, чтобы обезопасить гуманоидов планеты Земля от страшной болезни, распространённой на наших планетах, мы были вынуждены сделать вам всем профилактические прививки.
Продолжила уже девушка, но в том же оптимистическом ритме:
– В следствии проведённых профилактических мер внешность землян слегка изменилась, она стала совершеннее!
Девушка и юноша по очереди принялись, захлёбываясь от восторга декламировать:
– Мы надеемся, дорогие земляне, что вы быстро привыкнете к новому облику!
– Те граждане, на кого вакцина подействовала нестандартно, подвергнутся изоляции и повторной обработке.
– Дорогие земляне! Теперь ваш облик прекрасен! Мы жители планеты Орион, очень долго привыкали к настоящему менее свойственному гуманоидам виду. Наша раса являлась эталоном красоты, мы были природными хоботообразными, а после вакцинации в миг превратились в таких странных почти страшных существ.
– Вам повезло больше! Под воздействием вакцины жители вашей планеты преобразились в существ вселенского стандарта!
– Поздравляем вас всех со вступлением в Ассоциацию и желаем счастья и процветания!
Доктор Петров провалился в мягкую черноту обморока.
Глава 7. Май – месяц любви.
Я отвлеклась немного от произведения Марианны, перекусила, а потом снова принялась за чтение. Одно время много писали фантастики про нашествие инопланетян, и там часто говорилось, что гуманоиды поработят нас, что им нужна только наша планета, наши ресурсы. красочно описывались битвы с высокоразвитыми существами, гибель нашей многострадальной цивилизации. Описание, от которого стыла кровь в жилах и мурашки пробегали галопом по спине, тех самых чудовищно огромных кораблей с нацеленными пушками на наши города. Короче, в любом случае нас людей не пощадят, а просто превратят в рабов или уничтожат на корню. Марийка представляла знакомство с другой цивилизацией по своему, но тоже с проблемами. Занятно. Можно ли будет в каком-либо журнале напечатать этот рассказ?
Прошло два года. Для доктора Петрова данный период времени показался неимоверно долгим и тяжёлым, а всё из-за того, что Петров жил на самом настоящем осадном положении. Выходя из дома на улицу, врач одевал чёрную маску с хоботом. Всё это время Петров вёл партизанскую войну. Он упорно не желал становиться хоботообразным. Уже на второй год существования человечества в новом облике большинство людей стало привыкать к неизбежному, как-то смирились, попритерпелись. Быстрее всех приспособились жители Земли с природным тёмным цветом кожи, они даже гордились своей изначальной похожестью с существами высшего разума, с великими жителями планет Галактики. Были и те, что пытались вытравить чёрный цвет и сделать пластическую операцию носа, то есть убрать хобот. Жители других планет не одобряли такое издевательство над вселенским стандартом, но и строго запрета не вносили в мировое законодательство. Надо сказать, сделать из хобота обыкновенный нос неимоверно трудно технически, из-под ножа хирурга выходили какие-то уродцы с лицами непонятного серого цвета и сморщенными картофелинками вместо носов. Объединённое Правительство Земли сориентировалось и запретило проведение каких-либо опытов над внешностью жителей планеты.
Однако доктор Петров не унимался, он продолжал искать противоядие. Дважды доктора отлавливали, когда он выходил на работу в больницу забыв надеть маску с чёрно-лиловым хоботом. Работники здравоохранения обычно в такой ситуации делали дополнительную прививку. На Петрова данная прививка действовала, но внешний вид врача не менялся. Когда на Землю стали прилетать учёные и просто туристы с других планет, Петров не подхватил никакой страшной болезни. Напротив, он чувствовал себя замечательно и каждое утро бодренько трусил на работу. Выходные он не любил, старался загрузить себя делами, отпусков не брал. Петров упорно учился, а точнее изучал современную медицину, посещал лекции инопланетных светочей наук. Уж очень не по душе был доктору Петрову вселенский стандарт красоты. Показываться на публике приходилось в маске, Доктор опасался и совершенно справедливо принудительной пластической операции. Только дома поздно вечером, наглухо зашторив окна и заперев дверь на два замка, Петров чувствовал себя в безопасности, отдыхал душой и телом. Лицо дышало без маски. Умывался и брился с поистине физическим наслаждением.
За прошедшие два года под воздействием инопланетян техника резво шагнула вперёд, даже не шагнула, а беганула далеко в прогресс. Однако не все новшества понравились Петрову. Он упорно отказывался от телефона с видеоизображением говорящих. Петрову очень не хотелось выставлять на показ своё румяное и без хобота лицо. Не прижился у врача и новейший телевизор с крутой инопланетной приставкой. Внеземная цивилизация до того дошла в развитии прогресса, что при прямой трансляции передачи можно было виртуально переместиться в место проведения шоу и даже поучаствовать в самой игре или беседе. Это можно было сделать весьма просто, всего и нужно было только нажать на заветную кнопку всепланетной приставки. Петров всегда был человеком бдительным, а при сложившихся обстоятельствах и вообще стал совсем подозрительным. Ему показалось и не спроста, что продвинутые в технологиях пришельцы изучают землян и исподтишка наблюдают за поведением людей.
Питаться люди стали лучше, жить свободнее от условностей и материального достатка, общее настроение улучшилось. Самые смелые и любопытные даже отважились на туристические полёты к другим обитаемым планетам.
Петров по-прежнему жил отшельником и никому не мог довериться. Он страшился разоблачения. За два года упорной подпольной медицинской деятельности врач тщательно изучил особенности своего собственного тела. Он обнаружил, что от нормального среднестатистического гражданина Земли отличается лишь неумеренным потреблением чеснока. Возможно, чеснок и спас его от преобразования в хоботообразного. Дурацкая привычка врача каждый день грызть чеснок, спасла его. Петров привык потреблять чеснок в приличных количествах утром, в обед и вечером. Дело в том, что в детстве Петров часто болел, постоянно простужался и пропускал занятия в школе. В местной поликлинике только разводили руками – повышайте иммунитет путём закаливания и диетами, рекомендованными ведущими специалистами. Выручила бабушка, которая приехала в гости из деревни. Вместе с бабушкой из деревни приехала и большая корзина с чесноком. И принялась бабушка потчевать маленького Ваню Петрова каждый день с утра до вечера чесноком. Ваняше поначалу жутко не нравилось поедать чеснок, но делать нечего – привык. Хиленькое тельце Вани вдруг окрепло, а со временем доросло до мускулистого тела Ивана Ивановича. Здоровье поправилось, болезни больше не атаковали, а привычка питаться чесноком осталась. После многих проб и ошибок Доктор Петров наконец приготовил из чеснока препарат. Дело за малым, надо провести испытания препарата. На ком же попробовать? Петрова осенило, он заглянул в печальные глаза работавшей с ним медсестрички. Лицо её приятного лилово-чёрного цвета украшал хобот с аккуратненьким поросячьим пятачком, впрочем, как и у всех. Девушка никак не могла свыкнуться с новшествами и часто приходила на работу с заплаканными глазами.
– Хотите попробовать стать прежней? – Тихо спросил Петров. Машенька молча часто закивала головой, её хобот смешно задёргался. Медсестра хрюкнула от избытка чувств, из её прекрасных глаз покатились крупные слёзы. Она смущённо протянула руку, и доктор быстро сделал ей укол. Маша замерла в испуге, гадая про себя получится что-то поменять во внешнем виде или нет. Ничего не происходило. Начался приём пациентов в обычном режиме. Час прошёл. Медсестра нервно поглядывала на часы, ждала изменений. Прошло два часа с момента прививки. Три часа. Ничего! Приём посетителей подходил к концу. Напряжение росло, чувства обострялись. Как-только закрылась дверь за последним пациентом, медсестра не выдержала наплыва подступившего отчаяния и разразилась рыданиями так бурно, что еле успокоилась при помощи внушительной дозы валерьянки. Она также, как и Петров не признавала новейших так называемых «кабинетов хорошего настроения». Работало это проще простого, зашёл печальный чем-то озабоченный, облучился и выскочил весёлый и счастливый, нахрюкивая хоботом модненький мотив. Земные средства от депрессии не запрещались, но считались теперь непрестижными и малоэффективными. От переживаний у Машеньки сильно разболелась голова, она с трудом доработала до конца смены и ушла домой. Захотелось спать, и Машенька прилегла на диван. Долго Маша спала, спала весь вечер и всю ночь до самого утра. Снились ей жуткие кошмары. Виделось ей, будто бы она подходила к зеркалу и видела своё отражение. Отражающаяся в большом во весь рост зеркале девушка весело подмигнула ей левым глазом и за хобот сдёрнула как маску лицо. Весело сняла как парик волосы, и вдруг невесть откуда раздался истерический хохот. Глядит Маша, а у девушки из зеркала нет головы. Совсем ничего нет, нет ни лица, ни волос, даже уши не наблюдались. Маша проснулась в поту. Сердце бешено колотилось. Голова уже не болела, но бил внутренний озноб. Маша медленно побрела к зеркалу и долго стояла столбом боясь в него глянуть. Наконец решилась, из зазеркалья на неё смотрела бледная испуганная девушка и без признаков какого-либо хобота. Получилось! Маша побежала к телефону, звонить Петрову. Она, задыхаясь от волнения закричала в трубку:
– Получилось! Получилось!
– Что получилось? – Вопросом на вопрос ответил вялый сонный голос. Петров ещё не до конца проснулся.
– Иван Иванович я без хобота! Ура! – Машин голос от переизбытка радости сорвался на хрип.
Доктор Петров посоветовал Маше посидеть сегодня дома. Вечером он принесёт ей домой маску с хоботом, а потом завтра они вместе придумают, что делать дальше. Петров и Машенька посовещались и договорились потихоньку делать иньекции всем желающим. Преображённые плакали от счастья и до поры до времени носили специальные хоботистые маски. Весть о докторе-целителе вмиг разнеслась по всему городу. Многие жители хотели лечиться у доктора Петрова. Через какое-то время врач Петров решил, что пора заканчивать партизанить и вызвал в поликлинику местную группу работников телевидения. По телевиденью объявили сенсационное сообщение про успешную вакцинацию. Привитые граждане, вернувшие свой врождённый вид, решились сбросить надоевшие маски и оказалось, что большая часть населения города вернулась к прежнему облику. Доктор Петров поделился рецептом изготовления вакцины. Все земляне, желающие вернуть прежний вид, получили возможность сделать прививку в любом медпункте. Объединённое Правительство Земли наградило Петрова медалью за спасение врождённого внешнего облика жителей планеты. К медали прилагалась туристическая поездка на планету Орион на двоих, и отправился туда Петров в сопровождении красавицы-Машеньки.
Занятная сказочка для взрослых меня развеселила. Ну, уж нет, я не сдамся так просто! Я воспряла духом и решила во что бы то ни стало дойти до конца этой моей глупейшей истории из жизни, какой бы конец не был. Утро вечера мудренее. Я улеглась в кровать. и сон пришёл ко мне легко и непринуждённо. В ту ночь я спала, как младенец, даже ничего не снилось. Проснулась разом и в хорошем настроении. Пробежка на свежем воздухе добавила оптимизма и бодрости. Я впервые в этом мире шагала на работу как на работу, а не на расстрел. На душе было легко и светло. Наташа сразу просекла моё состояние, словно учуяла перемены в моей жизненной позиции. Если на пробежке она только хитро поглядывала на меня и немножко кривовато улыбалась, боясь сбиться с дыхания, то по дороге на работу дала волю чувствам и языку:
– Ты сегодня какая-то другая. Нашла способ поменяться с Марийкой местами?
– Не-а, но в процессе и полна надежд, – туманно ответила я, чем ещё больше распалила Наташкино любопытство.
– Да ла-адно! Уж не влюбилась ли ты, солнышко лесное? – Не унималась подруженька. Ого, как быстро я возвела Наташку в статус подруги!
– А что нельзя? – Я почему-то почувствовала себя задетой за живое.
– Почему нельзя, всё можно, но как ты протащишь его в свой мир? – Создала на ровном месте проблему Наташка. Умеют же люди портить настроение окружающим!
– Да никак, в любви и согласии буду свой век здесь куковать! – Я окончательно рассердилась, не понимая причины смены настроения. Наташа остановилась, заглянула мне, в полные слёз глаза, помедлила секунду и сказала:
– Успокойся, поменяем тебя с глупой Марийкой местами и будешь дальше жить долго и счастливо в кругу своей семьи. Вот только…
Наташа внезапно замолчала и быстро зашагала по тротуару. Я занервничала:
– Что только? Новая проблема нарисовалась?
