Вероника Аверина
Щенок
– Кто-то или что-то, о чем он может беспокоиться, – продолжал щенок, стиснув левой ладонью правую. Ребята, судя по всему, его напряжения не замечали. Мне же было любопытно, в том числе, как наставнице, и я сконцентрировалась на наблюдении за его позой и жестами. – Или что-то, что он может любить. Предложить это так, чтобы не вызвать подозрений…
– Любить что-то, кроме крови? – скептически вскинул брови южанин.
– Ну да, – левая ладонь вновь дернулась вверх, приглаживая и так отлично лежавшую за ухом прядь. Дыхание ученика участилось. – Вампиры в этом не слишком отличаются от людей. Им тоже что-то может нравиться.
– А я думал, им нравится только кровь сосать, – хохотнул Бинго.
– Ну, может не только кровь, – подмигнул Красавчик, делая преувеличенно-выразительный глоток из горлышка бутылки.
– В той же мере, что людям может нравиться сосать не только пиво, – процедил Ирвин, глядя на собеседника яркими злыми глазами. Я, мгновенно вынырнувшая из увлекшего меня наблюдения, прошипела:
– Вин!
Красавчик хохотнул, насмешливо вскинув брови. Святоша нахмурился и разглядывал вампира, склонив голову набок. Наша троица, наконец, почтила моего щенка вниманием. Мне стало неуютно. Вин же, судя по всему, опасность пока не чуял.
– Зубы лишние? – по-прежнему улыбаясь, осведомился южанин легким, почти дружелюбным тоном.
– У меня?
– Рот закрой, – резко произнесла я, рывком разворачивая щенка к себе за плечо. – И выйди подышать. Немедленно.
Ирвин, которому в помещении явно не хватало воздуха, судя по тому, как раздувались крылья его носа, обжег меня взглядом, но молча поднялся и направился к выходу.
– Извини, Красавчик, – виновато произнесла я, переводя взгляд на товарища. – Обещаю, я подробно проясню ему ситуацию.
– Да ладно, – махнул южанин. – Это было даже забавно.
Я натянуто улыбнулась остальным, кивком поблагодарила товарища за проявленное добродушие и отправилась нагонять щенка. До дома мы ехали молча. Ирвин не смотрел на меня, отвернувшись к окну. Я же подбирала слова, обдумывая как и что скажу ученику по приезду. Но первое, что попытался сделать мой щенок, едва переступив порог дома, это уйти от разговора. В прямом смысле, к себе. Мне пришлось его окликнуть.
– Постой.
Вампир нехотя остановился у самого подножия лестницы и развернулся ко мне.
– Чего ты хочешь, Леди?
Голос звучал сухо и равнодушно, но глаза, злые, колючие, демонстрировали обиду.
– Объяснений, разумеется, – фыркнула я и произнесла куда строже, – что ты себе позволяешь?
– Защищаю себя, – буркнул в ответ щенок, отворачиваясь. Я подошла ближе и пальцами взялась за его подбородок, разворачивая лицом к себе. Кожа была гладкая и прохладная.
– Непосредственно на тебя никто не нападал, – возразила я, внимательно вглядываясь в его глаза. – Или тебе обидно за всех вампиров? Честь семьи, так сказать?
– Не притворяйся! – вспыхнул Вин. Он дернул головой, вырываясь, и черные волосы растрепались, разметавшись по плечам. – Красавчик специально сказал так, чтобы меня зацепить. Они все смеялись надо мной, пытаясь вывести из себя!
– Ну да, – не стала отрицать очевидное я и отшагнула назад, скрестив руки на груди. – Они тебя проверяли. И будут проверять еще долго. Ты первый вампир в этой компании, Вин. И, скорее всего, последний. Ты первый вампир в компании убийц, охотящихся на вампиров. Согласись, наивно ожидать от наемников радушия и дружелюбия. Сегодня ты продемонстрировал слабость, попавшись в ловушку, как…
– А мне кажется, слабость демонстрируешь ты, – огрызнулся Вин, вновь глядя на меня, на этот раз, почти с ненавистью. Его кулаки сжались, тело напряглось. – Слабость и трусость. Кодекс, Кодекс… Строишь из себя крутую, а на деле только сидишь и ресницами хлопаешь. Привычно быть объектом насмешек, да? А я не хочу вот так, по-бабски…
Пощечина вышла звонкой и хлесткой. Вампир дернулся, отвернув лицо, но тут же вновь посмотрел на меня. Его глаза горели, обещая убить. Губы сжались, кожа на скулах натянулась. Лицо покрыла бледность, исключая щеку, где проступал багровеющий отпечаток моей ладони. Я поняла, что он меня сейчас ударит. В голову бросился хмель близящейся схватки. Но Вин сдержался, промолчал, сжигая меня ненавидящим взглядом, развернулся и бросился вверх по лестнице.
– Ирвин! – окликнула его я, все еще дрожа от ярости. – Я тебя не отпускала!
Он не вернулся. Пулей взлетев на второй этаж, вампир захлопнул за собой дверь комнаты. Я поднялась следом, дернула за ручку и с удивлением обнаружила, что дверь заперта. Давая себе секундную передышку, я прислонилась спиной к стене рядом с дверью и медленно вздохнула, успокаивая ярость. Меня одолевало желание убить его немедленно, и я едва удерживалась, чтобы не привести задумку в исполнение. Я могла бы разочаровать вампира, показав, что замки в моем собственном логове не являются для меня проблемой, но, решив подождать до утра, отошла от двери и спустилась на кухню.
Эмоции переполняли меня, не утихая, несмотря на попытки успокоиться. Ярость клокотала в горле, разливалась густым пламенем по плечам и рукам, собиралась в тугой клубок в животе. Я еле сдерживалась, чтобы не подняться наверх и не устроить вампиру взбучку, с каждым ударом вбивая в его голову привычку уважать меня и моих друзей. Нам очень повезло, что Красавчик не обиделся, обернув случившееся в шутку. Я полагала, что его благодушное настроение отчасти объяснялось ошеломлением. Как правило, южанин вел себя иначе. И расхлебывать последствия оплошности щенка пришлось бы мне. Не говоря уже о том, что отношения с ребятами были бы подпорчены.
Я еще раз глубоко вздохнула, выпила стакан прохладной воды, усмиряя свою ярость и задумалась. Действуя наобум, я могла наломать дров. Требовалось выработать стратегию. И я знала человека, который точно сможет помочь мне в этом. Ами. Необходимо было съездить к ней и посоветоваться. Решив на этом закончить столь длинный вечер, тем более что стрелки часов придвигались к четырем, я поднялась к себе в комнату, предварительно заблокировав дверь Ирвина, и легла спать.
Глава 10. О мокрой курице и твердости рук.
Утром я встала довольно рано, около десяти, что являлось подвигом, памятуя о том, во сколько вчера закончился мой день. В душе еще плескалось ощущение ярости, перекатываясь, как вино в бокале. Я не стала перебирать события вечера, будя в сердце еще большую злость. Чтобы привести Ирвина в себя, мне требовались сейчас расчетливость и ясное мышление. В плену у ярости думать трудно. Я, не давая себе поблажки, задушила проявление негативной эмоции и вытряхнула себя из постели. Долго и с удовольствием принимала прохладный душ, пока тело не покрылось мурашками. Тщательно отжав волосы, я покинула ванну и оделась. Я заставляла себя делать все медленно, в привычном темпе, выравнивая дыхание, словно готовилась к бою. В каком-то смысле, мне и предстоял бой. По расписанию на сегодня, на четыре, была намечена тренировка, после которой меня ожидал заказ. Не то, чтобы очень трудный, но требующий сил и сосредоточения.
Я злорадно улыбнулась. В свете вчерашних событий я подкорректировала планы и собиралась удивлять ученика. Приведя себя в порядок, я разблокировала дверь Ирвина и направилась вниз, на кухню. Проходя мимо комнаты вампира, я остановилась и прислушалась. Щенок, полагаю, должен был чувствовать меня, слышать мое дыхание. Но за дверью царила тишина. Либо он спал, вымотанный вчерашними эмоциями, либо притворялся, не желая общаться. Что ж, ему же хуже. Скорые извинения, возможно, смогли бы исправить ситуацию.
Я сварила кофе. Одну порцию. Приготовила себе бутерброды. Устроилась с этими запасами перед телевизором в гостиной, захватив ноутбук из кабинета. До четырех еще прорва времени, до заказа – тем более. Успею поработать.
Конечно, в моем положении оставлять данные на каких-либо носителях не стоит. Я и не оставляла ничего такого, что может помочь людям, желающим причинить мне зло. Но за восемь с лишним лет работы удержать в памяти все подробности заказов совершенно невозможно, а самая незначительная мелочь иногда может оказаться важной впоследствии. Поэтому некоторую базу я все же вела. Машина, служившая пещерой дракона, не была подключена к сети и периодически проверялась на предмет взлома. Впрочем, гениальным программистом, да что там говорить, хотя бы мало-мальски талантливым компьютерщиком я никогда не была, так что защита была наивна и условна. Я старалась сохранять только довольно безобидные данные, оставляя зацепки для своей памяти. На сегодня я наметила эту базу разгрести, перепроверить и навести в последних сведениях подобие порядка. К тому же, я надеялась, что где-то может всплыть хоть клочок информации о вампире.
Разбор старых данных и добавление новых отняли у меня почти три часа, и я, выплыв из сладостной рабочей дремоты и с удовольствием потянувшись, оторопела, заметив время. Совсем пора собираться. К тому же, я не была намерена заезжать в логово перед заказом, значит, собираться следовало вдумчиво и обстоятельно.
Я убрала ноутбук и следы перекуса, поднялась наверх, чтобы переодеться, машинально зафиксировав тишину в комнате щенка. Надеюсь, он не натворил глупостей? Впрочем, сбежать он не мог, а склонностей к самоубийству не проявлял. Обойдется без моей заботы. Я вошла в свою спальню и остановилась, размышляя над формой одежды. На улице царил совсем не типичный для этого времени мороз. Зиму я не любила никогда, и десять градусов казались адским холодом. Разумеется, рабочая форма была рассчитана и на перепады температуры тоже, но, все-таки, не на такие. С сожалением откопав на дальней полке термобелье более высокого класса, я принялась нехотя одеваться. Двигаться будет не так удобно, как прежде. Но работать холодными мышцами – удовольствие ниже среднего.
Тщательно распределив ножи по предназначенным для них креплениям, я проверила, надежно ли они зафиксированы и легко ли их достать. Никогда не знаешь наперед, как пойдет бой, и что тебе пригодится. С моими противниками ухо надо держать востро. Зашнуровав высокие ботинки и убедившись, что нож скользит в них легко и, в то же время, держится крепко, я застыла на миг, чтобы удостовериться, что ничего не забыла. Мой заказ обещал быть муторным, потому как в этот раз вампир мог и не прийти ко мне в удобную точку сражения, тогда его пришлось бы выковыривать из здания. А повышенной силой носферату, позволяющей снести к чертовой матери пару дверей, я не обладала.
Я водрузила набедренную сумку на тумбу в холле и принялась перебирать содержимое. Через какое-то время я спиной почувствовала присутствие щенка. Двигался он бесшумно, подарок дьявола их кровавой братии, но меня смутило то, что я не услышала щелчок замка. Что ж, мальчик мог любоваться мной сколько угодно. Я не собиралась поддаваться на провокации. Но, вопреки моим ожиданиям, сдался он значительно быстрее. Практически сразу.
– Леди. Мне очень жаль, что… В общем, я хотел… А что ты делаешь? – в голосе прозвучало удивление.
– Собираюсь, – односложно ответила я ровным тоном. Ни раздражения, ни усталости, ни обиды. В душе, укрепленной сегодняшним неспешным днем, воцарилась тишина. Вампир не смог бы уловить ни одной моей эмоции. Я повертела в руке взрывчатку, прикидывая, насколько температура на улице сможет изменить ее пластичность. Решив, что запас устойчивости вполне достаточен, я отправила ее в сумку и застегнула замок.
Видимо, приглядевшись, он сообразил, что я в рабочей форме.
– На заказ? – голос был растерянным. – А как же тренировка?
Здесь я позволила себе повернуться и взглянуть Ирвину в глаза. Встревоженные, виноватые, печальные глаза, обрамленные синими кругами. Сквозь бледную кожу лица слабо просвечивали венки. Интересно, на него так влияют бессонные ночи или это флер для меня? Я пригляделась, заставив себя сконцентрироваться. Нет, вид вампира не изменился. Это не маска.
– Обойдемся без тренировки. Сегодня тебе лучше остаться дома, – и чуть более зло добавила: – Будет время подумать над своим поведением.
– Но… я хотел… Леди, подожди! – я прошла мимо него, и Вин двинулся, попытавшись поймать меня за руку. Нет, мой милый, дважды со мной такие номера не проходят. Мои пальцы оказались на долю секунды быстрее, обвив его запястье, после чего я резко вздернула его руку и ударила о стену. Пару мгновений мы смотрели друг другу в глаза, после чего я разжала пальцы, отвернулась и ушла, не забыв запереть за собой дверь.
– Ами? К тебе можно?
Мастер приоткрыла дверь и удивленно взглянула на меня. Я была засыпана снегом, словно провела на улице не меньше часа. На самом деле, сносный снеговик вышел из меня за каких-то пятнадцать минут. Все это время я размышляла, что именно я хочу получить от своего мастера. Ощущая себя потерянной и запутавшейся, я не вполне понимала, какого совета пришла просить.
– Леди? Давно ты здесь? Заходи, девочка. Замерзла? – Ами распахнула дверь квартиры и позволила мне войти. В ее доме было тепло и сумрачно. Чадила на столе ароматическая свеча, наполняя воздух восхитительным запахом. Маленькая, уютная прихожая, едва освещенная лампой на стене. Темный проход, открытой раной зияющий на фоне теплых желтых стен, открывал гостиную, озаренную сейчас лишь крошечным огоньком. Это мое подсознание заставляет меня придавать обстановке ноту трагизма или атмосфера уже пропитана невеселыми мыслями? Как бы то ни было, лезть в душу мастера не стоило. Тем более, без приглашения. Тем более, когда в моей собственной душе царили хаос и смятение. Я бессильно привалилась к стене. Самоконтроль целиком и полностью ушел на Ирвина, и сейчас мне просто необходима была передышка. Ярость сменилась подавленностью, злость – ощущением собственной неправоты.
Ами выглядела обеспокоенной. Узкие глаза с тревогой всматривались в мое лицо. Ее тяжелые волосы, темные, отливающие густым медом из-за желтоватого света, были небрежно заколоты в пучок. Мастер набросила на плечи шерстяной кардиган, что делало ее силуэт одновременно домашним и уязвимым, скрадывая профессионально-стремительные жесты.
– Раздевайся. Судя по виду, ты либо с заказа, либо на заказ.
– На заказ. Но у меня есть время, – я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. Какой бы героической я не выглядела в другой обстановке, рядом со своим мастером я превращалась в неуверенного щенка.
– Тогда тебе тем более не стоит стоять в холодном пальто. И, если ты не отряхнешь снег, то на заказ поедешь мокрой курицей. Раздевайся и проходи.
Я послушно разделась, отряхнула одежду и развесила ее на вешалке, запоздало ощутив вину за то, что, скорее всего, подтаявший снег обернется лужицей в аккуратной прихожей. Ами махнула рукой и прошла в гостиную, приглашая следовать.
– Кофе хочешь? Тебя покормить?
– Нет. Можно, я закурю?
– Кури.
Так просто. Так естественно. Почему же от своего щенка мне не удается этого добиться? Я сникла окончательно, растеряв все заготовленные вопросы. Здесь, в уютной теплой квартирке Ами, я отчетливо ощутила, что все мое наставничество стремительно катится коту под хвост.
Ами устроилась на диване, приглашая меня занять кресло. Но я лишь сползла по стене на пол, стянув рукой ворот свитера.
– Снимай. Запаришься, – велела мне мастер, и я подчинилась. – Что стряслось? Неприятности на работе?
Я помолчала, затягиваясь. Ами также молча достала гостевую пепельницу, водрузила на пол и вновь вернулась на диван.
– Не намусори. Так что произошло, Леди? Заказ?
– Нет, – наконец отозвалась я. – Щенок.
– Что он натворил? Дерзит?
– Да, как сказать. Вчера он обвинил меня в трусости.
Я рассказала ей все, начиная с наших первых стычек и заканчивая последним вечером. Во время рассказа лицо моего мастера приобретало все более суровое выражение. Закончив грустную повесть, я потянулась за следующей порцией никотина.
– Что мне делать, Ами?
Я ожидала от нее гнева, понимая, что сплоховала. Но следующая фраза моего мастера хлестнула меня, как мокрая тряпка.
– Вот уж не думала, что ты у меня такая размазня.
Отдернув от пачки руку, я вскинула голову и уставилась в застывшие серые глаза. Боль и возмущение сплелись воедино, но я достаточно хорошо знала свою наставницу, чтобы выражать их сейчас. Пауза не означала, что Ами завершила фразу.
– У тебя еще возникают вопросы, что делать дальше? А я ведь предупреждала, девочка, что с вампиром будет тяжелее. Это не мальчишка, который станет ловить каждое твое слово. Когда ко мне попала ты, тебе не было и семнадцати. А с тобой мне пришлось очень туго. Чего же ты ожидала от взрослого мужчины, да еще и вампира?
– Я надеялась объяснить, – я опустила голову и сцепила руки, обняв колени.
– Это невозможно. Это попросту невозможно. Нельзя объяснить страх. Нельзя аргументировать уважение. Нельзя разложить по полочкам иерархию. Уважают людей за поступки. Боятся по той же причине, – Ами покачала головой и закусила губу, сдерживая эмоции.
– Что я должна делать, мастер? – повторила я, все еще надеясь на совет.
– А сама ты как думаешь? – в голосе Ами искрилась злость. Второй раз за сутки я почувствовала, что меня сейчас ударят. Но мастер, не нарушая традиции, сдержалась. И все же посоветовала:
– Ставить на место. Он пришел к тебе учиться. И не видит в тебе той силы, за которой шел. Он не понимает, за что может тебя уважать. Что может у тебя перенять. Не чувствует в тебе твердой руки. Так дай ему это, черт подери! Дай ему всей шкурой прочувствовать, в чем разница между щенком и состоявшимся наемником! Дай ощутить не мозгом, а телом, что ты гораздо сильнее. Ты так часто насмехаешься над Мраком и его непоследовательностью. А сама-то ты, Леди, далеко от него ушла? Заменяешь хорошую выволочку благочестивой беседой? Пытаешься объяснить вампиру, почему ты круче его?
– Нет, – тихо ответила я. – Я пыталась построить отношения. Мне казалось, именно с ним это должно сработать.
– И что? – злобно ответила мне мастер. – Сработало? Упрекнул тебя в трусости, в слабости, а ты подписываешься под его словами, спуская все на тормозах!
– Я ударила его! – возразила я, сжав кулаки. В висках стучало. Возможно, от чрезмерной дозы никотина. Возможно – от бессильной ярости.
Ами расхохоталась.
– Пощечина? Не смеши меня. Пощечина вампиру, который боли-то толком не чувствует? Унизительный жест, не более. Жест, который вызвал раздражение, а не уважение или страх. Вампир пришел учиться искусству убивать, Леди. Чему можно научиться у того, кто слабее тебя? Как можно учиться у того, кого ты не уважаешь? Знаешь, почему учеников называют щенками? Потому что взаимоотношения выстроены, как в стае. Щенки идут за сильным. Учатся у него. Подчиняются ему. Уважают. Так дай Ирвину выработать это самое уважение! Ударь его по-настоящему. Докажи, что тебя можно и нужно бояться.
– На страхе не построишь уважения, – покачала головой я, вновь утыкаясь в колени.
– Да ну? – изумилась мастер. – Как же это я работала все эти годы? Или, может, ты меня чему новому научишь?
Я вздрогнула. Обвинение было сформулировано предельно остро и требовало немедленного ответа.
– Нет. Разумеется, нет. Я не пришла бы к тебе за советом, если бы не верила тебе.
– Так слушай тогда! Тебе немедленно необходимо взять его в руки. Выбить из него эту чертову самоуверенность. Тем более, если его рассказ о себе правдив. Черт побери, Леди, ты учишь его чертовски долго для того, чтобы не знать о его жизни все! Я не узнаю тебя! Почему ты не хочешь подчинить его?
– Я боюсь, – отводя глаза, призналась я. – Боюсь перегнуть палку. Переборщить. Я не знаю, сколько сил потребуется приложить, чтобы…
– Леди, прекрати нести чушь, – мастер выпрямилась и потянулась ко мне, взяв меня за руку. – Никто тебе не обещал, что будет просто. И ответственности никто не отменял. Я понимаю, что легче мимоходом потрепать чужого щенка, чем своего собственного, которому потом придется смотреть в глаза. Но ведь учится не только он. Учишься и ты. В первую очередь, отвечать за двоих. Приняв Клятву, ты приняла на себя обязательства мастера. Ошибется ученик – отвечать тебе. Какого именно качества ты лишаешь Ирвина, струсив сегодня? За что будешь в ответе потом? Каких дел может наворотить твой щенок, уверенный в собственной безнаказанности? Его будущее в твоих руках. И этим рукам иногда следует быть жестче.
Я стиснула зубы, удерживая рвущееся наружу отчаяние:
– Понимаю. Но боюсь, что в погоне за страхом могу травмировать или…
– Замечательно, – процедила Ами. – Тогда забирай свои сигареты и убирайся.
Я вздрогнула. Ее теплая ладонь соскользнула с моих пальцев. Мастер откинулась назад, прикрыла глаза и продолжила:
– Если ты боишься, я больше ничему не могу научить тебя.
Я растерянно молчала, не решаясь пошевелиться. Внезапно настроение Ами переменилось, и она вновь села ровно, гневно глядя на меня:
– Леди, какого черта? Что ему нужно сделать, чтобы ты его наказала? Ударить тебя? Оскорбить при всех? Смешать с грязью? Поставь его на место. Не бойся ломать. Легче будет потом. Доверься мне.
На заказ я ехала сумрачная и задумчивая. Не лучшее состояние перед работой, но успокоиться и выкинуть разговор с Ами из головы я не могла. Черт, лучше бы она меня побила! Бороться с физической болью я умела, а вот психологическое избиение было выдержать сложнее. Хуже всего то, что Ами права. Я не имела права поступать с Ирвином так, как поступаю. Сносить. Оставлять без внимания. Прощать. Я развращала его собственной неуверенностью. Мне необходимо научить Вина ощущать баланс силы, на котором строятся все отношения в нашем мире. В конце концов, не я ли так красиво рассуждала о педагогике в задушевных беседах с Мраком? Красивые слова требовали логичных поступков. Красивого подтверждения. Что ж, я планировала в ближайшее время продемонстрировать щенку, что значит по-настоящему злая Леди.