Вероника Аверина
Щенок
– Почему ты говоришь мне об этом только сейчас, а не в начале тренировок? Знаешь, как трудно перестраиваться? – хмурый тон ученика вызвал у мастера очередную улыбку.
– Вин, да тебе и сейчас тяжело. Думаешь, я не понимаю, что ты чудом удерживаешь во внимании все элементы боя? Тебя едва хватает на то, чтобы контролировать свои чувства. Нервно закушенная губа, слишком резкое движение кисти, напряженный взгляд – ты не замечаешь этого, но твой противник считывает всю необходимую информацию.
Ирвин действительно не замечал. Он не думал, что Леди так внимательно за ним наблюдает.
– Если бы я в начале обучения требовала бы от тебя еще и постоянно контролировать свои мысли, ты бы запутался окончательно, – закончила мастер и вновь вернулась в боевую стойку. – Давай еще разок. Но теперь постарайся четко представлять, чего ты хочешь добиться. От каждого движения.
Глава 33. О слабом желудке и поцелуях.
Апрель осторожно, словно новорожденный котенок, исследующий мир, вступал на свою территорию. Температура установилась на вполне комфортном уровне, и о теплой одежде можно было забыть. Город дышал свежестью, а недавно распустившаяся молодая листва придавала ему очарование юности и легкомыслия. Ирвин и Саня сидели за столиком одного из престижных ночных клубов города. Вин с большим удовольствием открыл для себя мир ночных развлечений, исследуя заведения под чутким руководством приятеля. С одной стороны, он прекрасно понимал Мрака и его претензии к Сане. Все-таки, дисциплина для Ирвина оставалась наивысшей ценностью. Сколько бы он не выпил, как бы они не гуляли, растворяясь в искрящейся атмосфере праздника, ученик всегда отдавал себе отчет в том, что есть грани, которые не следует переходить. Санька был другим. Он умел жить со вкусом, отрываясь на полную катушку. Его веселье не переходило границы, оно попросту их не знало. Саня наслаждался каждым мгновением жизни, погружаясь из одного приключения в другое. Бешеный танец, флирт с девушками, случайный секс, драка на улице с полупьяными посетителями клуба или будоражащая кровь гонка, когда они на огромной скорости проносились по шоссе, отрываясь от полицейских сирен – все это, казалось, доставляло ему примерно одинаковое удовольствие. И даже когда он стоял потом перед мастером, выслушивая нотацию по поводу разбитой физиономии, или ловил взгляд Мрака, неодобрительно кривящего губы при виде синяков под глазами и следов, оставленных слишком горячей любовницей, глаза его оставались веселыми и шальными. Санька поражал вампира своей жизнерадостностью, бурлящими эмоциями, перехлестывающими через край и захватывающими всех, кому посчастливилось оказаться рядом. С Леди Ирвин чувствовал себя человеком потому, что она уважала его. Считалась с ним. Признавала его право быть личностью. С Санькой он чувствовал себя человеком, потому что приятель дарил ему жизнь.
Вину нравилось и то, что, будучи хулиганом и заводилой, Саня демонстрировал острый ум. Он точно знал, когда можно дурачиться, а когда следует быть серьезным, оставляя веселье лишь в виде искорок в глазах. Их дружба становилась все крепче и крепче. Ирвин поначалу не понимал, что в нем так привлекает человека, но потом пришел к выводу, что Санька наслаждается опытом общения с вампиром. И, как не переживал Вин, что, подружившись с ним, приятель распространит это отношение и на остальных представителей зубастого мира, Саня четко проводил грань между своими и чужими. Насколько теплыми и дружественными были чувства к Ирвину, настолько сильным оставалось неприятие других вампиров. Они разговаривали обо всем. Вин мог рассказать приятелю такое, о чем никогда не стал бы говорить с Леди. Они хорошо понимали друг друга. И иногда совет одного оказывался бесценным для другого.
– Вин, – с легким оттенком раздражения прервал его Саня, – Леди мне, конечно, очень интересна. Во всяком случае, вызывает глубокое уважение. Но слушать о ней тридцать минут кряду, это слишком, поверь мне. Все последнее время я только и разговоров: Леди то, Леди это. Не обижайся, но это надоедает.
Вампир удивленно взглянул на приятеля.
– Что, я действительно так много о ней говорю?
– Не переставая, – кивнул Санька.
– Извини, – удрученно пожал плечами Вин. – Я рад. Я, похоже, понял, как она ко мне относится и как мне себя вести, чтобы не испортить отношений. Прости, но, кроме тебя я ни с кем не могу это обсудить.
– Да ладно, – махнул рукой приятель, словно подтверждая перемирие. – Просто хотелось бы сменить тему. Сегодня как-то скучно, да? И девушки не очень. Черт, как назло. Я чертовски устал. Мрак меня брал на заказ вчера. Я так накосячил, самому стыдно. Ну и мастер, естественно, без внимания ошибку не оставил.
Санька жаловался так, что его хотелось немедленно пожалеть. Ирвин сочувственно поджал губы:
– А в чем косяк-то был?
– Я плохо зачистил помещение. На мне охрана была, так я одного пропустил. Он нам потом чуть заказ не сорвал. – Санька злобно смял пустую пачку, словно именно она была виновата в его провале.
– Каждый имеет право на ошибки, – пожал плечами Вин.
– Ага. Только для наемников они слишком плохо заканчиваются. Черт, вот я идиот! Такую простую ловушку пропустил! Ты не поверишь – он в шкафу спрятался. А я поленился открыть и проверить.
– Сань, не переживай так. Главное, вы живы, заказ сделан. Зато теперь запомнишь на всю жизнь.
– Еще бы, – Саня передернул плечами, словно от холода. – Мне и самого промаха было, в общем-то, достаточно, но Мрак позаботился о том, чтобы я не забыл ничего. Хотя, на самом деле, я понимаю: он злился еще и потому, что испугался за меня.
Ирвин перегнулся через стол и сочувственно похлопал приятеля по плечу. Слова мало помогали, Вин понимал, что Саня прав в своем самобичевании. Промах есть, его следует запомнить и не допустить в будущем. Вампир решил все-таки сказать что-то утешительное, но не успел. Санька, переменившись в настроении, поднял другую тему:
– Ты сегодня на тренировке творил что-то невообразимое! Ты с такой скоростью двигаешься, обалдеть можно. Я следить за тобой не успевал. Не представляю, как можно успевать тебе отвечать.
– Ну, у Леди и Мрака недурно выходит. И скорость – не моя заслуга, – покачал головой Вин, пытаясь скрыть удовольствие от комплимента.
– Возможно. Но ведь надо еще и сообразить, что делать. То, что тело за мыслью поспевает – полдела, мне кажется, я даже думать с такой скоростью не смогу.
Ирвин застонал и поднял руки, защищаясь от его восторга:
– Пожалуйста, только не про мысли! Меня трясет от одного только упоминания.
– А что такое? – заинтересовался Санька.
– Да я сейчас с Леди целеполагание тренирую. Она меня этими мыслями замучила. Ругает меня, на чем свет стоит, но я не могу не думать…
Пауза повисла. Саня смотрел, как Ирвин, осекшись, закрыл рот и замолчал. Выдохнул, опуская плечи. В глазах Вина замерло странное выражение. Потом он и вовсе сник.
– Ты прав, Сань. Я действительно много о Леди говорю. Но еще больше я о ней думаю. Ну не могу я о ней не думать. Никак не могу. Понимаешь, у нас сейчас такой подъем в отношениях. Я ее словно с новой стороны открываю. И мне очень хочется сблизиться еще больше. Доверять. Считать ее другом.
Саня слушал его, усмехаясь. Да, конечно. Считать другом. Разумеется. Доверять. Ну, естественно. Что может быть логичнее, чем пытаться подружиться с мастером? Только вот в словах Вина, пропитанных восторгом и нежностью, звучали совсем иные мотивы. Но Санька, вполне способный считаться ветераном в войне человеческих отношений, понимал, что, попытайся он что-то объяснить приятелю, Ирвин упрется и будет все отрицать.
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – вздохнул он, приняв решение не комментировать.
Вампир внезапно стал очень серьезным. И выражение, промелькнувшее в его взгляде, Сане совершенно не понравилось.
– Ты знаешь, Сань, – глухо протянул Вин, – иногда мне кажется, что я слишком хорошо понимаю, что делаю…
Тон прозвучал странно. Безжизненно. Санька вгляделся в лицо друга, рассчитывая на комментарий, но его не последовало. Вин сидел, погруженный в себя, явно не замечая повышенного интереса. Решив не вдаваться в философские беседы, Саня хлопнул приятеля по плечу, поднялся с места и вышел на танцпол, погрузившись в быструю мелодию. Через какое-то время Вин присоединился к нему. Они смешались с толпой танцующих и веселящихся людей. Как-то незаметно рядом возникли девушки, которые ясно давали понять, что не прочь познакомиться с симпатичными юношами. Санька смеялся, обвив талию маленькой рыжей вертлявой девчонки и закручивая ее в сумасшедшем вращении. Смеялся и Вин, выбрав себе высокую тонкую черноволосую партнершу. Ночь только разгоралась, и оставшееся время сулило им удовольствие и расслабление. Друзья, не сговариваясь, вытряхнули из головы все лишние мысли. В эту минуту не хотелось думать о проблемах. Ни о слишком запутанных отношениях с Леди. Ни о Мраке, все еще сердящемся на промах ученика. Обязанности, условия, задания – все это осталось далеко, за дверями клуба, там, куда не долетала оглушающая музыка, где не пенились коктейли и не улыбались девушки. Все это будет завтра. А сегодня можно отдохнуть.
Напевая под нос привязавшуюся мелодию, Вин закрыл машину и направился домой, едва не пританцовывая. Что Санька умел прекрасно, так это поднимать настроение. Тяжелые мысли ушли, оставив после себя вкус коктейля и идиотскую песню, вертящуюся в голове.
Ночь уже почти стала утром. В доме было тихо, и Ирвин старался двигаться бесшумно, чтобы не нарушить покой мастера. Едва открыв дверь, он увидел, что из проема, ведущего в гостиную, падают лучи цветного света. Разувшись и скинув куртку, Вин вошел внутрь. В комнате работал телевизор, отбрасывая блики на мебель, пол и потолок. На диване, свернувшись калачиком, положив ладони под щеку, спала Леди. Ирвин замер, не решаясь подойти ближе. Мастер никогда не позволяла себе спать в комнатах общего доступа. Она всегда помнила об опасности, которую впустила в дом. Почему же сегодня Леди изменила своим же правилам? Настолько доверяет ученику? Или попросту устала?
Стараясь не дышать, Вин приблизился и наклонился к ней, опустившись на одно колено. Прикрытые веки и расслабленное лицо живо напомнили ему другой вечер, когда он также поддался иллюзии покоя. Но сейчас дыхание наставницы было ровным, размеренным. Ладонь, по-детски подложенная под щеку, была трогательна. Вин замер рядом со своим мастером. Он наслаждался тем, что видел. Любовался, как любуются картиной, танцем, скульптурой. Как слушают прекрасную музыку. Он и представить себе не мог, что человек способен вызывать у вампира такие чувства. Ирвина захватывала нежность.
Бесшумно выпрямившись, он поднялся к себе в комнату, выудил из шкафа плед и вернулся в гостиную. Поколебавшись несколько секунд, Вин осторожно, легкими движениями укутал Леди, подоткнув свисающий край. Потом, помедлив еще мгновение, опустился рядом на пол и позволил себе смотреть. Ему казалось, что все эмоции мастера им выучены и запомнены, что на лице Леди не может возникнуть выражение, ему неизвестное. Но покой, запечатленный в каждой черте, поражал вампира. Вин жадно впитывал атмосферу комнаты, наслаждался своими эмоциями, до сих пор неведомыми или хорошо забытыми. Казалось, он мог бы так сидеть вечно.
Ирвин задержал взгляд на губах Леди. Полуулыбка, замершая на них, была ученику нова. Она манила. Вин был голоден, но в данную минуту на голод не хватало внимания. Появилось совершенно другое, непривычное желание. Ирвин понимал, что если он разбудит свою наставницу именно так, как ему хочется, предела ее гневу не будет. Но в крови бурлил алкоголь, сделать глупость хотелось слишком сильно, и вампир решил рискнуть. Он приоткрыл губы, усилием воли заставляя клыки спрятаться. Десны противно зачесались, но Вин мужественно боролся с голодом. Почувствовав, что ему удается контролировать себя, Ирвин наклонился к губам мастера.
***
Я открыла глаза. Этот простой жест произвел действие пощечины, не меньше. Вампир отшатнулся назад, ударился спиной о журнальный столик и, болезненно охнув, сел на пол.
Я сама не знаю, какие черти дернули меня заснуть в гостиной. Видимо, сказалась накопленная за последний месяц усталость. Мою жизнь мало кто способен был назвать спокойной, но определенная доля размеренности в ней присутствовала. Во всяком случае, я сама регулировала свою активность. Раньше. До появления у меня ученика. Ирвин же вносил в привычный распорядок сумятицу и неопределенность, выбивая меня из колеи постоянными сюрпризами. Во всяком случае, за те пять месяцев, что он обучался у меня, событий произошло столько, что мне вполне хватило бы на год. И те сведения, которыми я обладала, отнюдь не обещали мне стабильности и покоя в будущем.
Уютно устроившись на диване, я сама не заметила, как задремала. Причем мне приснилось, что я поднимаюсь к себе и укладываюсь спать, поэтому пару секунд после пробуждения я никак не могла понять, где нахожусь. Разбудили меня прикосновения. Чуть приоткрыв глаза, я едва не вскрикнула от удивления: Ирвин укутывал меня пледом. Причем в его движениях сквозило столько заботы, что я ощутила потребность немедленно взглянуть на себя в зеркало. Может быть, я уже выгляжу так, что краше в гроб кладут?
Тем не менее, поступок ученика был неожиданным. Уже из чистого любопытства я закрыла глаза и притворилась, что сплю, наблюдая за ним из-под ресниц. Ученик укутал меня, сел рядом и замер, созерцая плоды трудов своих. Я искренне не понимала, что в моем облике заслуживает столь пристального разглядывания, но продолжила свой эксперимент. Мы оставались неподвижны минуты четыре, и я уже ощущала желание перевернуться. Все тело ныло и затекало, вынужденное сохранять позу. Только наемничья привычка, воспитанная долгими часами ожидания в засаде, не позволила мне отказаться от эксперимента. И я дождалась.
Ирвин внезапно судорожно вздохнул и наклонился ко мне. Его губы приоткрылись, и я увидела клыки, которые то увеличивались, то вновь прятались, маскируясь под обычные человеческие зубы. Так-так. Мы решили укусить мастера. Отлично. Когда лицо вампира приблизилось к моему, я открыла глаза. Ученик отшатнулся назад и, ударившись, осел.
– И какого черта ты делаешь? – хриплым от сна голосом осведомилась я, приподняв голову и подперев ее рукой.
– Я… ты… спала… – голос Вина также звучал очень хрипло. Его глаза блестели в темноте, и я вдруг прочла в них страх. Безумный, поглотивший в этот момент все его сознание. Чего он так испугался? Неужели решил, что я взбешусь из-за того, что вампир в нем все-таки взял верх над человеком? Наивный мальчик. Я ждала срыва с первого дня. Поскольку Вин успешно держался семь месяцев, сейчас стоило просто зафиксировать этот случай в его памяти. Ну не бить же его из-за того, что он поддался природе, в самом деле!
– Я знаю, что делала я. Меня интересует, что делал ты.
Я села на диване, спустив ноги вниз, и посмотрела на своего ученика в упор. Он не шевелился, замерев в той неудобной позе, в которой оказался после падения.
– Я… – голос Ирвина звучал настолько глухо, что точнее было назвать его шепотом.
– … пытался меня укусить, – закончила я, потеряв терпение.
– Нет, – Вин внезапно выпрямился, будто его ошпарили. – Я не укусить… я…
Повисшая пауза вышла настолько многозначительной, что я фыркнула.
– Вин, если ты сейчас скажешь, что хотел меня поцеловать, я рассмеюсь тебе в лицо. Я понимаю, что ты пытался укусить, и понимаю из-за чего.
Взгляд у моего ученика был очень странным. Возможно, это только мне казалось из-за темноты, но возникало настойчивое ощущение, что Вин смотрит на меня, как на дуру. Он открыл рот, потом снова закрыл, будто не находя слов. Наконец он слабым голосом поинтересовался:
– И из-за чего?
– Ты голоден, – уверенно ответила я. – И, по-моему, пьян. Знаешь, что, иди-ка ты к себе. Завтра разберемся.
Ирвин, словно не веря своему счастью, медленно поднялся, боком прошел мимо меня и скрылся в коридоре. Я покачала головой. Судя по всему, завтра придется долго объяснять ему прописные истины относительно значения крови для вампиров. Мой взгляд невольно упал на часы. Без четверти четыре. Все. Спать.
Утром он не вышел, хотя дверь я не запирала. Меня насторожило такое поведение, поэтому душ и прочие процедуры решено было отложить на более позднее время. Со вздохом изгнав из сознания мысль о кофе, я вошла к ученику. Ирвин сидел за столом, перед работающим компьютером, бездумно водя мышкой. Пасьянс не складывался. Впрочем, едва я взглянула на карты, я поняла, что Вин и не хотел его складывать: такое количество ошибок умышленно допустить сложно. Мысли ученика витали где-то далеко.
– Ирвин, – окликнула я, остановившись у него за спиной.
Он вздрогнул и обернулся ко мне.
– Привет, – я кивнула с серьезным лицом, хотя и не собиралась его пугать.
– Привет, – тихо откликнулся Вин.
– Ирвин, поясни мне, в чем дело?
Помимо компьютерного кресла и кресла обычного, мягкого и уютного, расположившегося в углу у окна, присесть можно было только на кровать. Сесть у окна – слишком далеко от вампира, расположиться на кровати означало бы смягчить обстановку, поэтому я осталась стоять.
– Ни в чем, – глухо отозвался ученик. – Я сорвался.
– Неоригинально, – я раздраженно дернула плечом. – По твоим словам ты срываешься настолько часто, что впору считать это нормой поведения. Серьезно, что не так?
Вин упрямо молчал, глядя в монитор и даже не пытаясь дать хоть сколь-нибудь вразумительный ответ. Я вздохнула и спросила напрямую:
– Как давно ты нормально ел?
– Недавно, – Ирвин явно уклонялся от разговора. Он делал вид, что поглощен пасьянсом, но так и не сдвинул с места ни одной карты, лишь машинально листал колоду.
– Точнее, – жестко потребовала я, начиная злиться.
– Неделю назад.
Я шагнула к нему и, резко крутанув кресло, заставила повернуться к себе лицом.
– Не ври мне, щенок. Как давно ты не пил человеческую кровь? Сколько?
– Почти четыре месяца, – процедил ученик сквозь сжатые зубы, посмотрев на меня странным взглядом.
Я едва не ахнула. Четыре месяца без крови? При постоянной активности? Как он вообще сдерживался все это время? Я внимательно посмотрела на щенка. Вин говорил сквозь зубы не потому, что не хотел отвечать или сердился. Он боялся. Страх, рассеивающийся вокруг него, я ощущала с первого момента, едва вошла. Но вот чего именно он боится? Неужели думает, что я накажу его из-за срыва? Или ему есть, что скрывать?
– Вин, но почему? – ошеломленно поинтересовалась я.
Ирвин горько вздохнул и потер виски.
– Это очень долгая история, мастер.
– А ты попробуй изложить главное. Коротко, – посоветовала я.
– Если коротко… Мой организм очень плохо принимает кровь человека. Я нашел способ пересилить голод, приглушать его. Мне противно от того, что я должен так питаться. Противно и окружающим меня. Тебя передергивает даже сейчас, когда я просто говорю об этом. А ведь ты с пониманием относишься к моим… особенностям. Я решил бороться…
– С кем, Вин? – перебила я, не выдержав. – С собой? Со своей природой? Или со своим разумом? Брось. Да, меня передергивает. Я, к сожалению, не всегда успеваю контролировать свои эмоции. И ты должен меня понять. Это непросто, учитывая, что я всю жизнь борюсь с твоими сородичами. Ты верно заметил, я с пониманием отношусь к твоим проблемам. Я осознаю, что такой способ питания – не твой каприз. Вин, ты живешь за счет крови. Ты можешь контролировать себя, пока пьешь кровь. Даже не думай отказываться от нее. Это может стать слишком большой жертвой.
– Леди, – устало начал Вин, – я столько сделал, чтобы…
Я фыркнула, развернулась и вышла за дверь. Спустившись на кухню, я добыла из холодильника Вина пакет с кровью и вернулась к ученику. Отдав ему консервы, я замерла в шаге от щенка и сложила руки на груди.
– Пей.
Он смотрел на меня, сжав пакет в пальцах. На лице застыла тоска.
– Пей, – повторила я. – На моих глазах. Я не уйду.
– Леди, пожалуйста, не надо, – тихо и жалобно попросил ученик. – Я не смогу воспринять такое количество сразу.
– Привыкай, – холодно бросила я, – теперь ты будешь питаться регулярно. Я прослежу за этим. Фокусы про «вылить в горшок» мне хорошо известны.
– Мастер… – предпринял последнюю отчаянную попытку Ирвин.
– Вин, сопротивляться бесполезно. Я могу тебя заставить силой, но давай не будем доводить ситуацию до абсурда.
В глазах ученика загорелся огонек упрямства. Он сжал пакет, оторвал зубами уголок, с легкостью прокусив пластик, и присосался к разорванным краям. Безотрывно наблюдая за мной, вампир медленно втягивал в себя густой поток, как тянут через соломинку сок. Смотреть на него было неприятно, но я держала себя в руках.
Осушив половину пакета, Вин откинулся назад, переводя дыхание.
– Не могу больше, – выдохнул он, слизывая с губ следы крови.
Я была непреклонна.
– Пей до дна, мальчик. Я в курсе, сколько крови может выпить взрослый вампир. Ну же, давай. Капельку за маму, капельку за папу, капельку за мастера.
Ирвин сморщился, но покорно приник к пакету. Я старалась думать о чем угодно, но только не о том, что видела сейчас перед собой. Все мои инстинкты охотника восставали против происходящего, и я ежесекундно боролась с собой, подавляя их.
Когда кровь закончилась, ученик слизал последние капли с края и с отвращением бросил пустой пакет на столешницу. Выпрямившись, он обхватил себя руками, словно желая закрыться.
– Довольна? – раздраженно спросил он. – Я честно тебя предупреждал, что я плохо переношу человеческую кровь.
– Не дерзи. Не надо было такой большой перерыв делать, – осадила его я.
– Я что-то не жалею. Уж, во всяком случае, не…
Ирвин поперхнулся, заметно побледнел и, опрометью ринулся в ванную. Я, заволновавшись, направилась за ним.
– Вин, ты как? – участливо поинтересовалась я, заглядывая внутрь.
Ирвин стоял на коленях перед унитазом и стремительно возвращал все, что я с таким трудом в него запихнула. Когда его немного отпустило, он повернул ко мне лицо и почти простонал:
– Будь человеком, уйди. Ты добилась, чего хотела.
То, что я увидела, было, по меньшей мере, странно. Мне требовалось все обдумать. Желательно, успокоившись. И в одиночестве. Душ, отложенный на потом, тоже принять не помешало бы. Аккуратно прикрыв, но не заперев дверь, я спустилась вниз.