Вернер Хаупт
Бои за Ленинград. Операции группы армий «Север». 1941—1944
Крейсер «Киров» был проведен Советами через Моонзунд. Переход мог быть выполнен только при полной разгрузке (то есть снятии боезапаса, топлива и т. д. для уменьшения осадки) корабля. Правда, за этот выдающийся морской успех пришлось заплатить тяжелыми повреждениями эсминцев «Сметливый» и «Грозящий».
Итак, сухопутные войска были вынуждены продолжать боевые действия без ощутимой помощи военно-морских сил. Группа армий 21 июля приказала командующему 18-й армией: «…22-го июля в Северной Эстонии, сковывая расположенного по обе стороны Эмбаха по линии Оберпален – Тургель врага, армия изготовляется к атаке в восточном направлении, чтобы в первую очередь уничтожить врага, дислоцированного севернее Дорпата…»
XXVI армейский корпус в составе 61-й и 254-й пехотных дивизий начал наступление 22 июля в 3.00. 61-я пехотная дивизия (направление главного удара) была усилена 185-м дивизионом штурмовых орудий, 2-м дивизионом 58-го артполка, 511-м дивизионом тяжелой артиллерии и 637-м, 622-м саперными батальонами и 402-м самокатным батальоном. В полдень дивизия взяла Оберпален. Советы ожесточенно защищали город, но во второй половине дня вынуждены были отойти. 254-я пехотная дивизия натолкнулась на более слабое сопротивление и углубилась еще на 20 км северо-восточнее Оберпалена.
Наступление продолжилось на следующий день. Противник крайне ожесточенно оборонялся в Йыгеве и ее окрестностях, чтобы удержать шоссе, идущее от Дорпата на север. 217-я пехотная дивизия 23 июля подключилась к атаке и через Тургель прошла на север. Державшиеся вокруг Дорпата 48-я и 125-я вражеские дивизии оказались под угрозой оказаться прижатыми к озеру Пейпсиярв. Они оставили свои позиции на Эмбахе. 93-я пехотная дивизия и ударная группа Бурдаха преследовали противника.
Стремительное продвижение немцев продолжалось. Один передовой отряд 61-й пехотной дивизии в ночь на 25 июля захватил озеро Пейпсиярв в 7 км южнее Муствеэ. С севера враг был отрезан. 254-я пехотная дивизия ворвалась в Муствеэ и укрепила отсечную позицию. Наметился первый крупный успех в Эстонии. Поэтому командование группы армий 25 июля приказало: «…уничтожить окруженные севернее Дорпата вражеские части под прикрытием врага в Северной и Северно-Западной Эстонии и подготовить концентрированное наступление XXVI армейского корпуса (61-я и 254-я пехотные дивизии) справа и XXXXII армейского корпуса (217-я и 291-я пехотные дивизии) на Ревель!»
Штаб XXXXII корпуса (ген. инженерных войск Кунце) был 22 июля подчинен командованию 18-й армии и трое суток спустя брошен им в бой в Западную Эстонию. Тем самым со штаба XXVI армейского корпуса снималась часть нагрузки и становилось возможным более точное выполнение приказа. XXXXII армейский корпус руководил 291-й пехотной дивизией, которая, несмотря на все попытки, не могла продвинуться в местности, поросшей непроходимыми лесами и чащобами.
Попытки прорыва окруженного севернее Дорпата противника последующие двое суток были отражены. Бои стихли 27 июля. 8794 советских солдата попали в плен, 68 орудий, из них 5 противотанковых и зенитных орудий, 86 пулеметов и многое другое осталось в качестве трофеев на поле боя у озера Пейпсиярв.
Приморские фланги теперь – пусть и с разрывами – были защищены установленными здесь береговыми батареями. До 27 июля батареи заняли следующие позиции: Либава, Гробин[32], Виндава, Писо, Мазирое, Роя, Мерсрагс, Энгуре, Динамюнде и Икла. Между тем 207-я охранная дивизия взяла на себя обеспечение тылов и ввела в эстонских городах местные комендатуры.
Тыловые базы снабжения были сооружены в Феллине, Пернау, Руйене и Риге. Например, на 26 июля здесь было складировано:
2423 т боеприпасов;
819 м3 ГСМ;
4285 т продовольствия.
Ремонтные мастерские для грузового автотранспорта располагались в Пернау, Феллине, Форбузе и Середке. Шоссе Рига – Венден – Феллин и участок железной дороги Рига – Венден – Вольмар – Велло – Верро[33]—Плескау был восстановлен в качестве путей подвоза.
После того как снабжение стало осуществляться таким образом и в действующие части начало поступать подкрепление, сделалось возможным – как им и приказывалось группой армий – продолжать развивать наступление. Оба корпуса 29 июля с линии Муствеэ – Йыгева – Паймуре— Тургель изготовились к удару на север. Снова наступавшая на направлении главного удара восточнопрусская 61-я пехотная дивизия ударила в стык 11-й и 22-й стрелковых дивизий, которые упорно оборонялись. Наступление на север замедлилось, причем давала о себе знать поросшая чащобными лесами местность с множеством болот и озер. Началась настоящая лесная война, в которой советские одиночные бойцы имели превосходство.
XXVI армейский корпус лишь после двухдневных боев прорвал фронт противника. 254-я пехотная дивизия заняла участок у Ракке, 61-я пехотная дивизия ворвалась в Кууру. Для обеспечения все растягивающегося восточного фланга командование армии ввело в действие 402-й самокатный и 10-й пулеметный батальоны. Поскольку 31 июля бои за Муствеэ завершились, 176-й пехотный полк (61-й дивизии) повернул вслед своей дивизии.
18-я армия в начале августа еще раз перегруппировалась. Ширина фронта вынуждала к выделению направлений главных ударов. Дивизии сформировали ударные отряды. Началась война, которая вплоть до капитуляции характеризовала боевые действия группы армий: «Нищенская война!» Солдаты группы были почти что брошены на произвол судьбы, поскольку советская авиация обладала полным превосходством в воздухе.
Позиции соединений группы к началу месяца с левого фланга на правый были таковы: боевая группа Хипплера (усиленная 504-м пехотным полком) защищала Пернау. XXXXII армейский корпус (штаб-квартира в Вейсенштейне) имел в составе 217-ю и 61-ю пехотные дивизии, развернутые около Тургеля. XXVI армейский корпус с 254, 291 и 93-й пехотными дивизиями дислоцировался в центре фронта, тогда как вновь сформированная боевая группа генерал-майора Фридриха (271-й пехотный полк, 402-й самокатный батальон, 161-й противотанковый дивизион, 662-й саперный батальон, 536-й дивизион тяжелой артиллерии, 185-й дивизион штурмовых орудий) обеспечивала охрану озера Пейпсиярв. Оба зенитных (111-й и 51-й) дивизиона отбивали непрекращающиеся воздушные налеты. Из воздушных сил в распоряжении армии имелась только 4-я эскадрилья воздушной разведки (войсковая) и 12-я эскадрилья связи, позднее в этот район боевых действий была передислоцирована 3-я группа 54-й истребительной эскадры.
Наступление XXVI армейского корпуса было направлено в стык между X и XI стрелковыми корпусами. 254-я пехотная дивизия (ген. – лейтенант Бешнитт) 4 августа взяла Тапу. Двое суток спустя дивизия проделала половину пути до побережья. 291-я пехотная дивизия тоже не отставала и совершала энергичный бросок по шоссе Тапа – Везенберг. Наступавшая слева 61-я пехотная дивизия разбила вражескую 16-ю стрелковую дивизию в Ярва-Яани и Летсе и вдоль шоссе и железной дороги пошла в направлении Ревеля.
Это наступление выбило почву из-под ног все еще державшихся у озера Пейпсиярв Советов. Они стали поспешно отходить на север. Ударная группа Фридриха преследовала их и до 7 августа смогла взять еще 1812 человек в плен. 1-й батальон 374-го пехотного полка (207-й охранной дивизии) провел окончательную очистку морского побережья. Советы 13 августа взорвали последний катер их флотилии на озере Пейпсиярв.
Положение изменилось в благоприятную сторону для XXVI армейского корпуса, который продолжал наступление на восток. 254-я пехотная дивизия уже 7 августа у Кунды вышла к Финскому заливу. XI стрелковый корпус отступал на восток к Нарве, тогда как X стрелковый корпус оттягивался на запад к Ревелю. Советские войска в Эстонии были рассеяны!
291-я пехотная дивизия взяла город Везенберг. Оборонявшаяся здесь советская 118-я стрелковая дивизия панически бросила позиции у Кунды. Лишь 268-я дивизия отражала атаки. 93-я пехотная дивизия тем временем выбила 11-ю стрелковую дивизию из Кунды. Корпус в этот день донес о пленении 2500 человек. Успешное наступление XXVI армейского корпуса увлекло за собой XXXXII корпус. Сухопутные войска противника бежали. Напротив, советская бомбардировочная и штурмовая авиация безостановочно атаковала немецкие войска. 90 вражеских машин 7 августа сбросили бомбы на гавань Пернау. Потери были высоки; одно только недавно переброшенное подразделение имперской трудовой повинности потеряло в районе порта 10 человек убитыми и 20 ранеными.
Собственные соединения люфтваффе были слишком слабыми, чтобы дать вражеским бомбардировщикам энергичный отпор. Поскольку эскадры и группы I авиакорпуса потребовались центральной группе армий, то остались лишь подразделения командующего авиацией «Остзее». 806-я бомбардировочная группа, истребительная группа 54-й истребительной авиаэскадры и 3-я эскадрилья 125-й группы авиаразведки взлетали из Риги. Одной эскадрилье бомбардировщиков 8 августа удалось потопить в бухте Локса советский эсминец «Карл Маркс».
XXVI армейский корпус 8 августа своими дивизиями развернулся на восток. Целью была Нарва. Сопротивление противника усиливалось. В дефиле Нарвы была установлена тяжелая артиллерия. Она поддерживалась орудиями эсминцев, которые почти беспрепятственно крейсировали в Финском заливе. Лишь 13 августа занявшая позиции у Кунды 502-я армейская береговая батарея принесла некоторое облегчение. Корпус остановил 254-ю пехотную дивизию перед Кундой и приказал ей развернуться на 180°, чтобы прикрыть фронт против Ревеля.
93-я и 291-я пехотные дивизии продолжали сражаться против лесов, чащоб, болот и вражеских позиций. Наконец, после тяжелых боев они услышали канонаду своих орудий с юго-востока. Это были батареи 58-й пехотной дивизии по ту сторону реки Нарвы. Один передовой отряд 291-й пехотной дивизии под командованием Ломейера 16 августа приступил к штурму Нарвы и на следующий день взял город. Одновременно с юга в Нарву ворвался 1-й батальон 220-го пехотного полка (майор Коурт) 58-й пехотной дивизии. Одна отдельная ударная группа захватила Хунгербург в устье Нарвы и создала плацдарм.
Граница древнего Ордена была достигнута. С высокого Германнесберга взгляд скользит по ровному, лесистому краю на восток, где начиналась иная страна. Эстляндия с сине-черно-белыми флагами и радостными, открытыми людьми… осталась позади; собственно Россия, чужая и незнакомая, простиралась перед солдатами.
XXVI армейский корпус 20 августа развернулся к границе, в то время как XXXXII армейский корпус в тот же самый день изготовился к наступлению на последние позиции 8-й советской армии. Штаб армии уже покинул Ревель и принял командование над фронтом перед Ораниенбаумом. Адмирал Трибуц, командующий Краснознаменным Балтийским флотом, командовал дислоцированными вокруг Ревеля сухопутными, морскими и авиационными силами. X стрелковый корпус под командованием генерал-майора Николаева слева направо располагал 22-й, 16-й стрелковыми дивизиями, 10-й мотострелковой дивизией. 14 батальонов морской пехоты и строительных батальонов были направлены для обороны побережья Рижского залива.
Советы еще несколько недель назад превратили столицу Эстонии в крепость. 20 000 солдат и 25 000 гражданских днем и ночью работали над созданием оборонительных позиций в окружности от 25 до 40 км. Все шоссе и дороги были заминированы.
Генерал инженерных войск Кунце наступал 254-й (справа), 61-й (в центре) и 217-й (слева) пехотными дивизиями. Ударные группы генерал-майора Фридриха и полковника Хипплера обеспечивали левый фланг из Пернау наискось к северо-западу Эстонии. Наступление, несмотря на минные поля и полевые укрепления, привело к некоторому продвижению. 254-я пехотная дивизия 25 августа стояла у восточных предместий Ревеля. 61-я пехотная дивизия достигла Верхнего озера и вышла к болотам Раэ, а 217-я пехотная дивизия – Номме. Очертания Ревеля, в кровавокрасных всполохах, отчетливо вырисовывались против горизонта.
Ревель горел сильно. Трассирующие очереди беспрестанно летали по всем направлениям, брызгали поверх крыш, ударялись о маяк. Башни древнего ганзейского города были черными на фоне светлого ночного неба, в которое взметались многочисленные темные столбы огня. Когда утром 27 августа рассеялся туман у земли, снова началась ожесточенная работа артиллерии и авиации. Из гавани русские крейсера и эсминцы вели огонь, земля сотрясалась от разрывов 18-сантиметровых снарядов. Над коммуникациями беспрерывно стояли черные облака разрывов зенитных орудий, в изобилии имевшихся в распоряжении противника. В 6.30 утра выступили 176-й пехотный полк одновременно с 151-м и, несмотря на ожесточенное сопротивление противника, к 8.00 вышли к улице Пуннане на окраине города. К полудню пехотинцы смогли продвинуться еще глубже в восточную часть города; там они закреплялись до ночи… После короткой артподготовки начавшееся 28 августа в 8.00 наступление все же развивалось столь успешно, что уже к 13.30 2-й батальон 151-го пехотного полка по радио смог доложить о выходе к ратуше. Ревель был взят почти одновременно частями 217-й пехотной дивизии! Майору Дридгеру и его батальону в ратуше был устроен праздничный прием. Когда после полудня пехотинцы втягивались в город, наших солдат повсюду встречало восторженное ликование населения.
Советы, которым удерживаться в городе стало невозможно, 27 августа начали эвакуацию. Погрузка на суда еще была в полном разгаре, когда на башне ратуши взвился германский флаг. Суда были скрыты стеной тумана и неуязвимы для полевых орудий. Адмирал Трибуц покинул Ревель двумя конвоями. Крейсер «Киров», 18 эсминцев, 6 торпедных катеров, 28 тральщиков, 6 подлодок, 1 танкер и 25 торговых судов составляли 1-й конвой; за ним следовали 6 тральщиков, 12 сторожевиков и 60 пароходов разного тоннажа. Лидер «Минск», на котором находился начальник штаба флота, контр-адмирал Пантелеев, в качестве арьергарда обеспечивал охрану конвоя.
Не всем советским солдатам и матросам удалось эвакуироваться. 11 432 пленных, 97 орудий, 144 зенитных орудия, 91 бронеавтомобиль, 304 пулемета и многое другое осталось в Ревеле. Минный заградитель «Амур», подлодка «Калев» и несколько торговых судов лежали на дне гавани.
Между тем оба конвоя шли на восток. 8 бомбардировщиков «Ju-88» 2-й эскадрильи 77-й бомбардировочной эскадры, безрезультатно возвращавшихся с налета на шлюзы Беломорско-Балтийского канала, заметили конвои. Их бомбы смешали скопление кораблей. Военные и торговые суда бросились врассыпную и попали на минные заграждения «Юминда».
Немецкий минный заградитель «Кобра» (корветтен-капитан доктор Брилль) 9 августа поставил первое минное заграждение в этом районе, которое в течение последующих двух недель заградителями «Кобра», «Королева Луиза», «Кайзер», «Роланд», «Бруммер», 5-м дивизионом траления, 1-м и 2-м дивизионами катеров было расширено еще на 18 минных заграждений. Советские торпедные катера и береговые сторожевики многократно атаковали немецкие корабли.
Капитан цур Зее Бютов, командир флотилии торпедных катеров, в ответ на это приказал усилить заграждения и уменьшить глубину установки мин. Поэтому последующие 12 заграждений смогли ставить лишь катера и тральщики-заградители, так как иначе более крупные корабли могли бы сами подорваться.
Первый явный успех заграждений «Юминда» выпал на 24 августа, когда советский эсминец «Энгельс» подорвался на мине и затонул. Потом наступило 29 августа…
Адмирал Трибуц повел свои конвои в минные поля, размеров которых не знал. Взметнулись первые водяные столбы, взрывы рвали корпуса судов, пламя взвивалось над палубами, пароходы тонули в бурлящем море. Непоколебимо и упрямо суда продолжали идти и достигли Кронштадта. Прошли не все: эсминцев «Свердлов», «Артем», «Володарский», «Скорый», «Калинин», сторожевика «Снег», подводных лодок «С-5», «Щ-30», «Щ-324», тральщика «Т-202», вспомогательного корабля «Железнодорожник» и 35 торговых судов среди конвоев не было! Подорванные, они лежали на дне Финского залива. Флагманский крейсер «Киров» подорвался на мине, однако сумел дойти до защищенной гавани на входе в Ленинград.
Второй по величине город Советского Союза готовился к борьбе не на жизнь, а на смерть. Население сразу после начала войны было мобилизовано на его защиту. 160 000 мужчин и 320 000 женщин и девушек в первые недели войны пришли добровольцами на мобилизационные пункты.
Первую дивизию 4 июля направили на Лужский фронт. Несколькими днями спустя последовали 2-я и 3-я дивизии народного ополчения. Новое командование северо-востока, маршал Ворошилов и его военный комиссар, шеф ЦК КПСС в Ленинграде[34], Жданов выпустили воззвание: «Прямая угроза вражеского вторжения теперь нависла над Ленинградом, колыбелью пролетарской революции. В то время как части Северного фронта отважно ведут борьбу с ордами нацистов и корпусами финских стрелков на всем протяжении от Баренцева моря до Ревеля и Ханко и обороняют каждую пядь нашей любимой советской земли, части Северо-Западного фронта часто не в состоянии отразить вражеские атаки…»
Население такой беспощадной открытостью было призвано к самоотверженным действиям. Особая комиссия под руководством секретаря партии Кузнецова несла ответственность за возведение системы обороны на подступах к миллионному городу. Мужчины, женщины, дети, предприятия, домкомы и школы вдоль рек и дорог, в лесах и на лугах, в городских предместьях и на границах деревень построили 4000 огневых точек, 650 пулеметных гнезд, 24 000 железобетонных надолб для противотанковых заграждений, 4600 бункеров, 700 км противотанковых рвов, 300 км лесных завалов и 17 000 дотов. Больные и старики – около 656 000 человек – по железной дороге были вывезены на восток.
К середине августа Ленинград был превращен в крепость!
«Как один человек встанем на защиту нашего города, наших жилищ, семей, чести и свободы. Мы исполним наш священный долг советского патриота и будем неукротимыми в борьбе против лютого и ненавистного врага. Бдительно и беспощадно станем бороться с трусами, паникерами и дезертирами. Введем строжайший революционный порядок в нашем городе. Вооружившись железной дисциплиной и большевистской организованностью, мужественно встретим врага и дадим ему сокрушительный отпор!»
Плакаты с этими словами глядели с каждого столба. Маршал Ворошилов и областной комиссар Жданов 20 августа направили ленинградскому партактиву призыв, звучавший лаконично: «Либо рабочий класс Ленинграда будет порабощен, а лучшая его часть истреблена, либо мы сделаем Ленинград могилой фашистам!»
Такова была ситуация на советской стороне: призыв к ведению тотальной войны с применением всех средств! Это было то же самое время, в которое в германских командных инстанциях зародились первые сомнения в быстром успехе. Начальник Генерального штаба сухопутных сил записал в своем дневнике:
«Взаимодействие с группой армий плохое (22 июля). Группа армий доносит: русских оперативными успехами не разбить. Их необходимо перемалывать часть за частью, в небольших, тактически выверенных котлах (26 июля). То, что мы сейчас делаем, – последние отчаянные попытки избежать сползания в позиционную войну. Колосс Россия нами недооценен! (11 сентября)».
Три недели, охватывающие начало и конец этих записей, характеризуют кризис во мнениях командования группы армий относительно окончательного удара по Ленинграду. Немецкая дата наступления только в эти дни неоднократно переносилась. Генерал танковых войск Рейнхардт, который своим XXXXI танковым корпусом еще 22 июля намеревался продолжить наступление, разочарованно записал: «Ужасно!.. решающая возможность упущена!»
Группа армий в начале августа отстояла все еще так далеко, что приходилось рассчитывать еще на один марш-бросок. Так как согласно директиве главного командования сухопутных сил южнее озера Ильмень следовало сформировать только фланг обороны, предписанный «главный удар справа» должен быть сильнее акцентирован. Командование 16-й армии приняло под свое начало I и XXVIII армейские корпуса, которым следовало наступать по фронту шириной 50 км (общая полоса наступления армии достигала 190 км). LVI моторизованный армейский корпус занимал позиции перед Лугой, XXXXI танковый корпус на обоих лужских плацдармах и XXXVIII корпус были готовы к наступлению в направлении Нарва – Кингисепп.
I авиакорпус действовал перед 4-й танковой группой, тогда как VIII авиакорпус должен был «расчищать» путь 16-й армии. Корпус генерала авиации барона Рихтгофена был предназначен для поддержки наземных операций. До того момента его использовали в группе армий «Центр» и могли быстро перебросить в новый оперативный район.
Эта задержка и сложности с подвозом в 16-й армии среди прочего явились поводом для того, чтобы запланированная между 22 июля и 6 августа дата наступления пять раз переносилась. Когда наконец 7 августа было назначено днем наступления, погода изменилась настолько, что в воздух не смог подняться ни один самолет.
Генерал-полковник Гёпнер энергично протестовал против нового перенесения даты. Подготовка к наступлению на обоих плацдармах продвинулась настолько далеко, что дальше ее уже нельзя было откладывать. Командование группы армий уступило этому протесту с тем, чтобы XXXXI танковый корпус начал наступление 8 августа, однако другие корпуса должны были ожидать другого срока.
Дождем, дождем и еще раз дождем было отмечено утро 8 августа. Командиры, офицеры и личный состав 1-й, 6-й танковых дивизий, 36-й моторизованной и 1-й пехотной дивизий нетерпеливо поглядывали на свои часы и на небо. Не следует ли наступление еще раз отложить, поскольку дождь превратил все дороги в месиво и ни один свой бомбардировщик не мог оказать поддержки?
И вот – за несколько минут до 9.00 – залп немецких орудий разорвал серое утро. Когда стрелки часов перешли на 9.00, поднялись пехотинцы и саперы. Стрелки вскочили на свои мотоциклы, и танки покатились…
Немецкое наступление на Ленинград началось!
Противник был готов. Он так ожесточенно оборонялся, что наступавшие уже в первые часы понесли ощутимые потери. Лишь 1-я танковая дивизия смогла продвинуться на северо-восток. Солдаты соседней 1-й пехотной дивизии продвигались вперед лишь по метру. Атака 6-й танковой и 36-й моторизованной дивизий натолкнулась на решительный отпор, поддержанный сильнейшим артиллерийским огнем. Продвижение достигло лишь 3–5 км, но это было все.
Танковая группа приказала: «XXXXI танковый армейский корпус, остановясь на достигнутой линии и произведя необходимое выравнивание позиций, переходит к обороне».
Командование группы армий вмешалось и захотело провести наступление, переместив направление главного удара вправо. Генерал-полковник Гёпнер не дал себя уговорить в дальнейшем наносить главный удар XXXXI танковым корпусом. Конечно, он настоял на том, чтобы теперь вперед продвигался LVI моторизованный армейский корпус под Лугой.
Советский фронт 9 августа прорвала 1-я танковая дивизия. Дивизия выдвинулась на север и затем ударила во фланг врага, оборонявшегося перед 6-й танковой дивизией. Через двое суток 1-я танковая дивизия вышла в тыл противнику! 1-я пехотная, 6-я танковая и 36-я моторизованная дивизии получили передышку. 1-я пехотная и 6-я танковая дивизии развернули фронт на восток, в то время как 36-я моторизованная дивизия позади этих дивизий выдвинулась на открытый левый фланг. 8-я танковая дивизия, которая теперь входила в состав XXXXI танкового корпуса, заняла место на правом фланге. 8 августа все дивизии преодолели лесную полосу, перерезали железнодорожную линию Кингисепп – Красногвардейск и отбросили противника.
Можно было продвигаться дальше.
Сосредоточенный перед Лугой LVI моторизованный армейский корпус (слева направо: 269-я пехотная дивизия, полицейская дивизия СС, 3-я моторизованная дивизия) 10 августа продвинулся обеими левофланговыми дивизиями. После первоначального успешного продвижения наступление захлебнулось перед глубоко эшелонированным оборонительным валом советского XXXXI стрелкового корпуса. Так как и последующие дни не принесли успеха, корпус был остановлен. 3-я моторизованная дивизия была спешно переброшена в распоряжение XXXXI танкового корпуса, чтобы усилить здесь последующий прорыв.
15 августа на командный пункт танковой группы прибыл командующий группой армий, чтобы познакомиться с замыслом, по которому вся танковая группа должна была через Красногвардейск решительно пойти на Ленинград. Фельдмаршал фон Лееб одобрил эти замыслы, однако отказался дать в подкрепление свежие дивизии.
День еще не кончился. И тут около 18.00 поступил приказ, перечеркнувший все планы. Штаб LVI моторизованного армейского корпуса в составе 3-й моторизованной дивизии СС «Мертвая голова» должен быть незамедлительно переподчинен командованию 16-й армии, чтобы выправить там критическое положение. Этот приказ, который на командном пункте генерал-полковника Гёпнера произвел эффект разорвавшейся бомбы, зафиксирован в следующей официальной записи: «Таким образом, в тот день, когда наступавший фланг группы после продолжительных, чрезвычайно отважных, но вместе с тем и кровопролитных атак пошел вперед и окончательно погнал врага, у танковой группы… забрали последние, с трудом приведенные в боевую готовность резервы. Тем самым танковая группа командованием группы армий во второй раз была остановлена перед достижимой целью!»
Генерал-полковник Гёпнер был вынужден дать своим дивизиям приказ беречь силы и не переходить линии Волосово – Бегунцы. 1-я танковая дивизия, преодолев небольшое вражеское сопротивление, 16 августа заняла Волосово, в 40 км юго-западнее Красногвардейска. Корпусу Рейнхардта тем временем вследствие малочисленности личного состава удавалось проходить в сутки лишь по 10 км, хотя больше уже не ощущалось организованного сопротивления Советов. 1-я, 6-я танковые и 36-я моторизованная дивизии до 21 августа вышли в район юго-западнее Красногвардейска и фронтом полосой 150 км перешли к обороне. Лишь 8-я танковая дивизия была повернута на юг.
Левый фланг корпуса был обеспечен, когда 58-й пехотной дивизии удалось с юга установить взаимодействие с 1-й пехотной дивизией. 1-я пехотная дивизия (ген. – лейтенант Клеффель) 17 августа с востока ворвалась в Кингисепп, в то время как 209-й пехотный полк (подполковник Крейпе) 58-й пехотной дивизии с южного направления также достиг города. Сопротивление было ожесточенным; особенно отважно сражались советский 263-й пулеметный батальон и курсанты морского училища.
Штаб XXXVIII армейского корпуса 18 августа вышел из подчинения танковой группы и в составе 1-й и 58-й пехотных дивизий перешел в 18-ю армию. Армия генерал-полковника фон Кюхлера должна была принимать участие в захвате Ленинграда. Она образовывала левый фланг наступательного клина.
Как же выглядел правый фланг?
16-я армия в конце июля своим флангом сумела сомкнуться с танковой группой. I армейский корпус (11-я и 21-я пехотные дивизии) был введен в направлении озера Ильмень. XXVIII армейский корпус в составе 121-й и 122-й пехотных дивизий был оттянут за восточнопрусский корпус, чтобы передислоцировать его ближе к танковой группе.
Озеро Ильмень, этот треугольной формы богатый рыбой водоем площадью 659 км2 при низком уровне воды и 2230 км2 в полую воду разделил 16-ю армию, чьи II и X армейские корпуса очень растянутым фронтом оставались стоять южнее озера. Советы понимали важное значение этого района. В Новгороде, на северной оконечности озера Ильмень, располагалась ставка маршала Ворошилова. 48-я армия генерал-лейтенанта Акимова получила задание оборонять западный берег озера. Слева направо встали 70-я, 237-я стрелковые дивизии и 1-я дивизия народного ополчения, ожидая штурм немцев.
I армейский корпус подошел быстро. 21-я пехотная и 126-я рейнско-вестфальская пехотная дивизии (последняя входила в состав X армейского корпуса) вышли одновременно юго-западнее озера Ильмень. 21-я пехотная дивизия заняла Шимск, в то время как из 126-й пехотной дивизии лишь 424-й полк переправился через Шелонь и прямо по берегу озера пошел на север. Общее наступление вдоль берега на Новгород началось 12 августа в 5.00. 21-я пехотная дивизия наступала слева, 424-й пехотный полк справа широкого шоссе. 11-я пехотная дивизия выдвинулась еще дальше влево и на третьи сутки наступления перерезала участок железной дороги Луга – Новгород.
Солдаты 21-й пехотной дивизии (ген. – лейтенант Шпонхеймер) и усиленный 424-й пехотный полк (подполковник Хоппе), преодолевая многочисленные притоки озера Ильмень, с боями шли на северо-восток. Утром 15 августа перед взорами немецких солдат возникли многочисленные башни Новгорода.
Новгород, одно из старейших поселений огромного русского государства, был целью 21-й пехотной дивизии. Город был основан еще Рюриком в эпоху Карла Великого, в Средние века получил любекское городское право. У него была богатая история, и до сих пор лишь один раз – в XVII столетии – штурмом он был взят противником. Советское командование 48-й армии 15 августа радировало защитникам Новгорода, 305-й стрелковой, 128-й мотострелковой дивизиям и 21-й танковой бригаде: «Новгород защищать до последнего человека!»
Было 16.00. Генерал-полковник Буш, командующий 16-й армией, прибыл в 424-й пехотный полк. Одновременно раздалось завывание моторов «Ju-87»[35]. Машины VIII авиакорпуса, которые должны были провести штурмовку укреплений Новгорода, пронеслись в небе.
Последняя эскадрилья «Ju-87» прилетела в 17.30. После этого вверх взметнулся чад, дым и огонь. Было видно, как перед городом встала серая стена, в которой грохотали взрывы. Батареи бросали все новый огонь в смертельно раненный город.
Когда стрелки часов передвинулись на 18.00, пехотинцы бросились вперед с примкнутыми штыками, бросая ручные гранаты, прорвались к первой линии обороны русских, захватили проход к противотанковому рву и, задыхаясь, истекая потом и кровью, достигли южного пригорода Троицкий.
I армейский корпус решил окружить ночью Новгород, основными же силами наступать с запада на Чудово. 3-й пехотный полк (полковник Беккер) 21-й пехотной дивизии и 424-й пехотный полк (подполковник Хоппе) 126-й пехотной дивизии должны были вести бой за Новгород. Оба командира полагали справиться с этой задачей решительным наступлением.
«1-я рота 424-го полка (обер-лейтенант Рихтер) 16 августа, после 4.00, ворвалась в Новгород и обнаружила разбомбленный «Ju-87» путь в главные ворота кремля незанятым. За отходящим арьергардом русских рота сразу же заняла внутреннюю часть крепости, а вошедшие вместе с ротой корреспонденты роты пропаганды Кауфман и Гревен в 7.00 водрузили флаг на главной башне. Командир полка доложил в 21-ю пехотную дивизию: 424-й полк в 6.00 взял Новгород и кремль!»[36]
