Вера Капьянидзе
Мистификация парадоксальных иллюзий
– Читай, говорю тебе, – уже чуть не кричит она на меня. – Тебе это больше в жизни пригодится, чем твой безмозглый футбол!
– Мам, ну я только часок побегаю, потом приду и почитаю, – канючу я.
– Нет, – не сдается мама, – давай сделаем все наоборот: часок почитай, а потом пойдешь погуляешь.
Еще минут пятнадцать мы с ней препираемся, но мама, как всегда побеждает. Конечно, у кого власть – у того и сила! И я, разобиженный на весь белый свет в лице мамы, сажусь читать. Книга почему-то сама открывается на странице, где изображена прилипала. Я внимательно прочитываю все, что написано про нее, захлопываю книгу, и радостно кричу:
– Все, почитал! Теперь можно на улицу?
– Прочитал? – мама почему-то не уточняет, что именно я прочитал.
– Угу.
– Ну, вот и хорошо, теперь можешь и побегать, – снисходит, наконец, мама.
И я, счастливый и радостный, бегу на улицу. Оказывается, как мало нам надо для счастья! Всего лишь побегать под теплым солнышком, потопать ногами по земле… А мы чаще всего этого совсем не ценим.
И тут меня разбудил биологический будильник. Вообще надо сказать, что за два года учебы-службы в институте, я отучился спать мертвецким сном. Бесконечные наряды и караулы, где приходится спать, меняясь каждые два часа, сделали свое подлое дело, и я теперь запросто могу встать среди ночи и спокойно бодрствовать часа два-три, а потом завалиться в любое время суток и спокойно дрыхнуть. Это я к тому, что просто не могу с твердой уверенностью сказать, сколько я проспал, или, допустим, что я проснулся утром. Я просто проснулся, встал и хотел, было, уже выплыть из Саидкиного домика по своей надобности, но не тут-то было! Вход охраняла страшенная зубастая акула с голливудским оскалом. «Замуровал! – недобро подумал я про Саидку. – Ну, и черт с тобой, тебе же хуже будет». Я помочился в уголке грота, и опять завалился спать.
Саидка еще не было. Видно, не впустую вчера перемигивался с русалками. Ну, и фиг с ним. Хоть отосплюсь нормально. А потом на свежую голову буду думать, что мне делать дальше.
Но отоспаться мне не суждено было. Едва я заснул, меня разбудил Саидка. Он тормошил меня, что было мочи, а я отбрыкивался от него руками и ногами.
– Да вставай же, Зю! – булькал он на всю пещеру. – Ну, и горазд же ты спать! Владыка призывает!
– Что, уже три дня прошло? – обеспокоился я.
– Нет, еще не прошло, – захохотал Саидка. – Радость у нас великая сегодня! Владычица морская осчастливила: русалочкой разродилась! Владыка по этому поводу пир великий устраивает, всех зовет!
– А ну, это совсем другое дело! Пяточки что ли обмывать?– потянулся я. – А то очень кушать хотца.
– Какие пяточки? – растерялся Саидка. – А-а-а, ну да, в смысле, плавнички.
– Как назвали девочку? – поинтересовался я.
– Лингвастрия.
– О, Господи! – невольно вырвалось у меня.
– Ты чего?
– Хорошее имя, говорю, красивое очень. Лингвастрия! Если у меня дочка родится, тоже так назову.
Я немного привел себя в порядок: благо, умываться не надо, а бриться нечем. Хорошо Саидке: у него борода почему-то не растет. Видать, вся волосатость на голову перешла, а у меня вот уже щетина вылезла. Так что может быть, очень скоро я тоже буду волосатый, как Нептун.
Мы с Саидкой опять плыли во дворец. Я все лучше и лучше ориентировался в окружающей обстановке, примечая виденные вчера валуны, узнал и скалу, и сад угрей около нее…
Во дворце уже вовсю шло гульбище. Видать, еще с ночи начали гудеть. Столы на крабьих ножках только успевали меняться, таская все новые горы закусок. Из проема нескончаемой вереницей ползли крабы поменьше, волоча на себе пятилитровые бачки-анемоны с местной горилкой. На пустующем еще вчера троне, предназначенном для матушки Владычицы морской, восседала,.. нет, не так. Восплывала,.. нет, тоже не подходит. Воспаряла,.. нет, то же не то… Короче, скажем так: находилась довольно-таки дородная, располневшая крупная золотая рыбина с золотой же короной на голове. Она вся так сияла от изобилия золота, что на нее было больно смотреть: глаза резало от нестерпимого блеска. Я думал, что такое возможно только в кино, когда открывают ларцы с кладом. Но она тут, передо мной вся прямо-таки переливалась и горела ярким золотым пламенем! Владычица была не такой уж и маленькой, как ее изображают в Сказке о рыбаке и рыбке. Размером, так скажем, с хорошего дельфина. И как только немощный Пушкинский дедок умудрился ее вытащить своим неводом? Кроме золотого блеска, была во Владычице какая-то чисто женская изюминка: кокетливо-лукавый взгляд, брови дугой, очень сексапильные полные губки. И самое главное – не было в ней этой чрезмерной волосатости, которая досталась ее дочкам по наследству от батюшки. Интересная женщина, ничего не скажешь. Да, вкус, надо признать, у Нептуна, отменный! Дочки явно не в нее пошли, а в своего волосатого и грубовато отесанного папашу. И хоть были они росточком все, как одна, повыше Золотой Рыбки, но не было в них ее царственного достоинства и вместе с тем неповторимой мягкой женственности. Владычица на их фоне выглядела этакой царственной матроной, а русалочки рядом с ней – деревенскими простушками. А глаза! Хоть они и были слегка навыкате, как у любой нормальной рыбины, но были такого небесно-голубого, прямо неестественного цвета, огромные, в пол ли.., в пол мор…, короче, огромнейшие такие глазищи с выражением почти детской наивности и доброты, окаймленные темными, длиннющими и пушистыми ресницами. Казалось, что если она ими сейчас заморгает, то непременно, взмоет к потолку, как бабочка на крыльях…
После официального знакомства с Владычицей и церемонных извинений и сожалений по поводу несостоявшейся вчерашней аудиенции, мы с Золотой Рыбкой присоединились к ликовавшей компании. Угощение было таким же богатым и малосъедобным для меня, поэтому я, как и вчера, крепко налегал на «китовку».
– Ешь, – по дружески пихал меня под бок Саидка, – а то окосеешь совсем…
– Да, у меня, понимаешь, такое дело… После всей этой еды расстройство желудка.
– Понимаю, сам через все это прошел. Ничего, недели через две все нормализуется. Организм привыкнет. А-дап-та-ци-онный период – обнадежил он меня.
«Через две недели моего организма, как такового, уже и в помине может не быть», – горько подумал я, и по этому поводу еще больше приналег на китовку.
Через некоторое время Владычица, к сожалению, вынуждена была покинуть нашу дружную теплую компанию, в которой кроме меня, Саидки и русалок было огромное количество дельфинов, осьминогов и прочей морской живности. Прощаясь с Владычицей, я, уже изрядно поднабравшись к тому времени, довольно фамильярно обратился к ней:
– Позвольте обл-обл-облыбызать Вашу ручку!
На что она благосклонно протянула мне свой золотой плавник.
– Скажите, пожалуйста, а Вы, правда, можете выполнить любое человеческое желание, как в сказке со стариком? – поинтересовался я.
– А ты что, Зю, меня уже в свой невод поймал? – довольно двусмысленно спросила она, многозначительно потрепав меня при этом своим изящным плавником по щеке.
Я ошалело вытаращил на нее глаза, а потом невольно покосился на Нептуна. Не заметил ли этой вольности Владыка?
– Ха-ха-ха, – окровенно рассмеялась над моим неприкрытым страхом Золотая Рыбка. – А ты, оказывается, еще и трусишка, глупый, маленький Зю!
– Простите, Ваше Владычество…хм, гм, – забормотал я, совершенно сбитый с толку ее явным кокетством со мной.
Нет, я конечно, уже давно не маленький мальчик, и не понаслышке знаю о том, что многие дамы преклонного возраста в целях продления молодости ищут себе любовников-мальчиков. Даже у нас в институте один такой Казанова-герантофил нашел тетеньку, которая взяла на себя все его материальные проблемы в обмен на ее вторую молодость. Но одно дело Питерская сумасбродная тетенька, хоть и богатенькая, а тут – сама Владычица морская! Честно говоря, я никак не ожидал подобных шалостей от царственной особы, а потому совершенно растерялся и даже не представлял, как себя нужно вести в подобной ситуации.
– Да могу, могу я исполнять желания. – Смилостивилась она, наконец, надо мной, видя мое душевное смятение. – Только твоего желания я не буду исполнять. И так знаю, чего ты хочешь – на Землю попасть всеми правдами и неправдами. Чего-нибудь другого пожелай, может быть, и исполню.
– Блинчиков бы мне, маминых, – попросил я первое, что пришло мне в голову.
И только успел я это проговорить, как на стол передо мной бухнулась сковородка накрытая каким-то полупрозрачным колпаком – что-то вроде огромного рыбьего пузыря, с горкой томящихся под ней в масле румяных блинов, от которых даже сквозь колпак исходил горячий душистый парок.
–Ух, ты! А как бы мне еще и покурить, а? – не отрывая взгляда от блинов и глотая слюну, пробормотал я.
– Минздравсоцразвития России предупреждает: курение вредит Вашему здоровью! – усмехнувшись, процитировала надпись с сигаретной пачки Золотая рыба.
– Ну, хоть одну сигареточку, – заканючил я, – Два дня уже без курева, уши трубочкой свернулись, а? Будьте так милосердны, уважьте бедного курсанта, Ваше Владычество!
– Не приставай, курсант. Курить – здоровью вредить! – непререкаемым голосом моей мама, проговорила она. – Ну, будь здоров, Зю! Надеюсь, еще свидимся, – и она, кокетливо вильнув хвостом, удалилась в свои покои.
Я с большим удовольствием навернул блинов, которые на пробу оказались самыми, что ни наесть, настоящими, мамиными субботними блинами. Я, конечно, поделился ими с Саидкой. И даже Нептуну предложил, но он почему-то отказался, сославшись на то, что не может есть жирной пищи.
– Печень, понимаешь ли, пошаливает.
Я думаю, столько пить! Какая печень такое выдержит! Когда был доеден последний блин, сковородка сама собой куда-то исчезла. Я даже не заметил этого момента, хотя старался не спускать с нее глаз.
Сегодня, честно признаюсь, мы с русалками набрались, почище, чем вчера, а Нептун, так тот вообще на карачках уполз из-за стола в свои покои, разбросав, где попало, свой трезубец и корону. Вообще, я заметил, что пьет тут поголовно все население, и ничуть не меньше, чем у нас, на суше. Сползая с трона, Владыка милостиво обратился к нам:
– Молодежь–ик, вы тут-ик, еще погуляйте-ик…А я поплыл-ик!
Саидка рачительно прибрал корону и трезубец, и волоком оттащил их в покои Владыки.
После ухода Владыки мы еще долго и плотно посидели за столом, а потом опять отправились на бега. Видимо, других развлечений Саидка пока еще не придумал. Скучновато живут! По дороге на ипподром, я спросил Саидку:
– Команда «оправиться» будет, или как?
Саидка громогласно и пьяненько пробулькал:
– Девочки, объявляется небольшой технический перерыв. Вам – налево, нам – направо.
И все расплылись по разным сторонам. Мы с Саидкой тоже отплыли друг от друга на значительное расстояние, чтобы не смущать друг друга и не отвлекаться на разговоры. Сегодня я, перед тем, как устроиться, внимательно осмотрел дно там, где собирался приземлиться, нет, примориться, короче говоря, присесть… Я сидел и мучительно старался что-нибудь придумать насчет побега, но в мою пьяненькую голову ничего не перло. Тут я увидел, как маленький гребешок пытается смыться от настигающей его морской звезды. Он, бедолага, вытаращил от ужаса свои голубые глазенки и шлепал-шлепал по воде своими створками, пытаясь увеличить скорость, но без всякого успеха… Я взял его в руки:
– Что, попался, дружок? Вот так, наверное, и меня здесь очень скоро кто-нибудь слопает, и никто этого даже и не заметит,– вздохнул я.
И вдруг я заметил, что внутри запыхавшегося гребешка что-то неярко блеснуло.
– Ну-ка, дружочек, открой ротик – летит самолетик! Что это у тебя там такое?
Я залез пальцем между створок, пошарил, пошарил внутри, и… вытащил! Что бы вы думали, я вытащил из этого гребешка? Ни за что не догадаетесь! Золотой ключик!!! Настоящий, тяжеленький и благородно поблескивающий совсем, как Владычица морская. Вообще-то он представлялся мне намного больше, судя по иллюстрациям из детских книжек и кино. На самом же деле он был такого размера, как, скажем, ключик от серванта, или от маминого шифоньера, но только чисто золотой. На нем даже клеймо пробы стояло. При виде его у меня в мозгу кометой промелькнула какая-то мысль, но так как скорость ее была слишком велика для моего отуманенного алкоголем рассудка, я не успел ухватить ее за хвост. Понял только, что это каким-то образом касалось моего спасения. Ладно, попозже разберемся, когда немного посветлеет разум. Я положил ключик в нагрудный карман фланки, туда, где хранился мой военный билет. Кстати, что у меня с билетом? Я вытащил военник, раскрыл его, посмотрел на него с ужасом, и плюнул от злости и досады, потому как то, что от него осталось, уже трудно было назвать военным билетом. Он был весь разбухший от воды, в черных разводах. Как еще фотография не отклеилась? Представляю, какой будет скандал в канцелярии института! Как я объясню это безобразие командиру роты? Хотя, чего мне объяснять? Все видели, как я бултыхнулся в море. Да, только никто не видел, как я оттуда выбултыхнулся. Придется писать рапорт на замену военника. Да, не везет мне с военником, это факт. То отчество вместо Георгиевича, записали Григорьевич, а теперь – еще лучше! Я с трудом засунул разбухший от воды военник обратно в карман и застегнул его на пуговичку, чтобы не потерять.
По дороге на ипподром, отстав от русалок, я начал приставать к Саидке:
– Слушай, Саидка, а черт бы с этими русалками! Давай, лучше сгоняем с тобой на границу, а? Может быть что-нибудь надыбаем?
– Тише ты! – зашипел на меня Саидка. – Забыл, где находишься? Ты пока еще поднадзорный!
– Как это?
– А вот так! – Саидка кивнул головой назад.
Я оглянулся. Недалеко от нас вместе с нами остановился маленький такой, на первый взгляд совершенно неприметный, косячок мелких рыбешек. Среди многоцветья ярких, празднично окрашенных мелководных рыбок, они выделялись серостью окраски и угрюмостью морд. И как это я их раньше не замечал? Хотя, если они постоянно держатся в тени, то их очень трудно обнаружить. Саидка громко крикнул в их сторону:
– А вы почему до сих пор не во дворце? Слово Владыки вам не указ? Сегодня гуляют все!
Косячок резко развернулся на сто восемьдесят градусов и быстренько улепетнул в сторону дворца.
– Сколько тебе говорить, что здесь кругом – сплошные доносчики. – Недовольно принялся отчитывать меня Саидка.
– Ну, не привык я еще к вашему образу жизни. – Развел я руками в оправдание. – Ну что, рванем на границу?
– Ну, уж нет, туда я больше не пловец.
– Ты что, сдрейфил? – Подковырнул я его.
– Нет. Просто знаю, что все это бесполезно. Кроме неприятностей на свою голову ты там ничего не найдешь. Нечего там делать – сплошная безнадега.
– Ты все сказал? – обозлился я на него.
Саидка помолчал, словно не решаясь, говорить, или не говорить. Потом махнул рукой и выдал:
–Я тут думал, думал…
– И чего же ты надумал? – с надеждой, что он предложит какой-то новый план побега, спросил я.
– А чего я вообще не видал на земле?! Нищету? День и ночь паши, как ишак, а денег на калым все равно за всю жизнь не соберешь. Даже если и соберешь, женишься, а дальше что? Опять жить в нищете, и таких же нищих плодить? А здесь ни денег никаких не надо, ни калыма. Вон, погляди, сколько красавиц – выбирай любую, целый гарем! Нептун обещал мне одну из них в жены отдать, как только срок отмотаю. Вот никак выбрать не могу… Нет, не хочу я пока никуда отсюда перебираться. Опять же – у меня тут работа интересная, зарплата достойная, уважение, почет, перспектива роста…
«Эх ты! – Горько подумал я, – край родной на хвостатых баб променял»!
– И Нептун – в общем, мужик, неплохой! – продолжал Саидка. – Если ему не перечить, так одно удовольствие с ним работать. Своих никогда не обижает. Так что мой тебе совет – иди-ка ты, лучше Зю, в Министры, и не рыпайся.
Я промолчал, хотя все внутри меня клокотало. «Подхалим рыбий! Не дождешься! Врагу не сдается наш гордый Варяг»!
– Ладно. Ты сам выбрал себе дорогу, – только и сказал я ему. – Надеюсь, хоть Нептуну не заложишь?
– Ты что, Зю! За предателя меня держишь? – Обиделся Саидка. – Это, может быть, у тебя жизнь на земле была лучше, что ты так рвешься туда, а у меня… – он горько махнул рукой. – Что мне там делать? Возвращаться в кибитку, где кроме меня семеро голодных братьев и сестер, которым ничего, ровным счетом, не светит в жизни. Работы нет, жилья нет… В общем, нечего мне делать на земле. И точка. А ты поступай, как знаешь. Только я тебе в этом не помощник. Сам выгребайся, как сможешь.
– И на том спасибо. Ну, хоть дорогу-то к границе покажешь? Я один туда смотаюсь. На разведку.
– Да говорю же тебе, все это бесполезно. Не проскочишь ты границу. Их там так обложили, что тебе и не снилось.
– И все-таки, я хотел бы сам в этом убедиться, – упорствовал я.
– Ладно. Я тебе объясню, сам найдешь. А я тебя здесь постараюсь прикрыть. Русалкам скажу, что развезло тебя, я домой отволок и спать уложил. Шпиков этих мелких, я думаю, сегодня уже не будет. Наберутся на радостях. Но ты все равно поторопись и, самое главное, будь осторожен. Пещеру мурены помнишь?
– Ну?
– По северу-югу ты здесь определиться не сможешь.
– Не смогу, – согласился я с ним.
– Значит, прямо за пещерой, если стоять к ней спиной, поворачиваешь налево градусов на восемьдесят. Увидишь большой валун, и все время держи курс на него. Только учти, что там небольшое подводное течение, плюс погрешность на загребание правой руки. Так, что через каждые десять метров подправляй курс, иначе тебя в сторону уведет. От валуна опять определишься с курсом. Так в этом направлении и плыви, понял? Ну, сам сообразишь как, уже не маленький.
– Ну, это я все понял. А как я узнаю, что уже доплыл до границы?
– Увидишь ее, – туманно объяснил Саидка. – Только смотри, сразу к границе не рыпайся, сначала затаись где-нибудь, осмотрись. А после границы – пулей на бега, чтобы у тебя алиби было. Вроде, как проспался и тоже решил поиграть, понял?
– Понял, понял, – заторопился я.
Мне не терпелось попасть к Черномору. Нужно мне его алиби! И с чего это Саидка взял, что я обязательно вернусь?
– Умоляю тебя, Зю, будь осторожнее. Самое главное, остерегайся Черного осьминога. Не дай Бог тебе с ним встретиться.
– А это еще кто?
– Министр ПСБ.
– Министр чего? – не понял я.
– Подводной службы безопасности.
– Они и сюда добрались? – невольно вырвалось у меня.
– И медуз тоже остерегайся.
– Не маленький, знаю, что обожгусь… – нетерпеливо перебил я Саидку.
– Да при чем тут обожгусь? Это агенты Черного осьминога!
– Ну, вы тут даете! – Искренне удивился я.
– Государство – оно и в Африке государство. – Грустно вздохнул Садка. – Ну, будь! Береги себя!
– Постараюсь.
И мы расплылись с ним в разные стороны.
Я сделал все, как сказал Саидка. За неимением компаса, я решил определиться хотя бы во времени. Мои часы, шедшие назад, показывали сейчас ровно восемь часов, а вот утра или вечера, не знаю. Ну и ладно. И я поплыл. От валуна, про который говорил Саидка, я определил свой курс на скалу, и так и плыл, намечая себе все новые и новые маячки. Несмотря на то, что я очень торопился, я был очень внимателен. Около каждого маячка я замирал, и осматривал все окрестности. Если я замечал какую-нибудь стайку рыбешек, то делал вид, что очень заинтересованно разглядываю местную флору и фауну, или собираю планктон. Но ни Черный осьминог, ни его медузы в поле моего зрения не попадали. Несмотря на меры предосторожности, я плыл так, как не плавал, даже когда сдавал нормы в институте, и очень скоро устал. А границы все не было и не было. Как же я все-таки узнаю, что это уже граница? Не успел я про это подумать, как прямо по курсу у меня высветилась длинная сплошная, слегка шевелящаяся полоса. Я сразу, как и предупреждал Саидка, понял, что это и есть граница и машинально взглянул на часы. На них было без восьми минут семь. Значит, пятьдесят минут я сюда чапал. Я последовал Саидкиному совету, плавно залег за ближайший валун и начал осматриваться. В голове упорно засела песня «В эту ночь решили самураи перейти границу у реки!» Очень актуально! Ну, посмотрим, что это за граница такая, которой меня так напугал Саидка.
Скопление динофлагелалатов и разных фосфоресцирующих рыбок, моллюсков и водорослей служило прожекторами, освещающими приграничную полосу. Под их люминесцентным светом я увидел такое скопище морских ежей, словно их согнали сюда со всего Мирового океана! Их было так много, что невозможно было рассмотреть, что же там дальше – за ними. Они загораживали все видимое пространство, громоздясь друг на друге. Черные, ощетинившиеся длинными, дикобразьими иголками клубки, в несколько слоев протянулись нескончаемой вереницей, сколько мог видеть глаз, образуя сплошную неприступную Китайскую стену, только живую. Куда нашим танковым заграждениям! Мысль о блиц-прорыве отпала как-то сама собой. Да-а-а, кажется, Саидка был прав. Ловить тут нечего. Может быть, попробовать их как-то отвлечь? Но, как и чем можно отвлечь такое количество ежей? Это же целая армия!
Тут какая-то маленькая глупая рыбешка, как заблудшая овечка, сунулась в гущу этой живой колючей проволоки. Что тут началось!!! Ежи злобно накинулись на нее, поднимая кучи песка и ила со дна морского. Образовалась невообразимая свалка, этакая колючая куча мала. Из-за поднятого песка и ила видимость стала почти нулевой, и я решился воспользоваться этим. Может быть, проскочу незамеченным? Я уже сгруппировался, приготовившись к марш-броску… Но тут из-за этой колючей свалки, едва различимой в мутной воде, градом посыпались молнии. О, е-мое! Оказывается, за ежами линию обороны удерживали еще и электрические скаты, которые сейчас и применили свое оружие! Ничего себе демаркационная линия! А на помощь морским ежам и скатам вдоль всей линии с обеих сторон уже неслись во весь опор молодые, здоровенные касатки. Целый боевой отряд! Штук десять, не меньше с каждой стороны. Я просто-напросто влип в свой валун, не дыша… Вскоре появился и нечаянный нарушитель границы – маленькая глупая рыбешка всплыла из этой свалки вверх брюхом… Касатки еще некоторое время резво порыскали вдоль всей линии границы, но, убедившись, что тревога была ложной, куда-то уплыли. Я переждал на всякий случай еще минут пятнадцать, и тихо-тихо, ползком, по-крабьи пятясь назад, осторожно покинул опасную зону.
На обратном пути все было спокойно, если не считать, что, подплывая к пещере мурены, я заметил какую-то черную тень, мелькнувшую и скрывшуюся в проеме. Я не придал этому особого значения. «Наверное, старая мурена выползала за какой-нибудь своей надобностью, а сейчас вернулась», – легкомысленно подумал я. Мне было не до нее. Я был морально раздавлен, что моему плану не суждено было осуществиться. Но, зато теперь его спокойно можно исключить, и искать другой вариант. Вот только когда? Времени у меня оставалось все меньше и меньше… Кстати, что там у нас со временем? Меня не было где-то два с половиной часа. Как раз время, чтобы поспать. Ну, теперь можно и на ипподром.
* * *
Русалки шумно обрадовались моему появлению. В перерыве, пока морские коньки готовились к новому забегу, мы с Саидкой, вроде как по надобности, отплыли за небольшую скалу.
– Ну, как сплавал? Никто не засек?
– Сплавал, – махнул я рукой. – Ты был прав. Сплошной облом с этой границей.
– Никто не засек? – переспросил Саидка.
– Да вроде бы нет. Все спокойно. Только вот…, – я не знал, стоит ли говорить ему про черную тень в пещере мурены.
– Что, что? – забеспокоился Саидка.
– Да, понимаешь, на обратном пути, в пещеру к мурене промелькнуло что-то черное. Я не успел разглядеть.
– Плохо. Теперь жди беды.
– Ты думаешь, что это был Черный осьминог?
– Думаю, что он.
– Подумаешь, скажу, что просто так плавал, окрестности осматривал.
– Тебя никто и спрашивать не станет. Одно то, что ты со стороны границы плыл – уже крамола. Ладно, чему быть – того не миновать. Я сейчас постараюсь отвести русалок во дворец, может быть, удастся там что-нибудь разузнать. А ты давай ко мне. Если что, я тебя предупрежу.
Но не так-то просто было увести азартных русалок с ипподрома! Они так умильно упрашивали Саидку, чтобы хоть еще один забег, потом еще, потом еще, что он не мог устоять. С другой стороны, я их отлично понимаю. Чем им еще здесь заниматься? Совершенно никаких мероприятий для молодежи: ни дискотек, ни театра, ни кино, ни телевизора на худой конец. С ума сойдешь со скуки!
На бегах мне сегодня явно не везло. Я проигрался в пух и прах, выложил весь выигранный вчера жемчуг, и даже уже хотел сделать ставку золотым ключиком, по принципу – а на фиг он мне вообще тут сдался! Но по моим мозгам вновь молнией полосонула какая-то смутная, недооформившаяся мысль, вернее, зародыш мысли, который каким-то образом был связан с моим спасением. «Нет, пусть полежит до лучших времен, – решил я, – а вдруг зачем-нибудь да пригодится?» Наконец, Саидке удалось уговорить русалок вернуться во дворец. А я, как мы с ним и договаривались, должен плыть в его грот. Пока все складывалось замечательно. Мне как раз необходимо побыть одному, чтобы найти, наконец, хоть какой-то выход из моего дурацкого положения, продумать, так сказать, программу-максимум. А пока меня ни на минуту не оставляли одного, лишая всякой возможности вольготно пораскинуть мозгами… Да еще и китовкой этой, как зельем, опаивали. Впрочем, чего уж тут душой кривить, я и сам от нее не отказывался.
Саидку, как компаньона побега, я уже напрочь отбросил. Он мне сегодня четко прописал свою жизненную программу. Значит, буду действовать в одиночку. И никому не доверять, как посоветовал он. Следовательно, и ему тоже. Ничего, и один в поле воин! Вообще-то, по всему было видно, что после моего посещения границы, Саидка сочувствует мне. А что? Он и сам когда-то побывал в этой шкуре. С той только разницей, что его поймали, а меня пока нет. И то, если подумать, единственно благодаря его советам. Не предупреди он меня не лезть напролом через эту границу, сидел бы я сейчас не на ипподроме, а в какой-нибудь темнице под охраной акул. Может быть, он все-таки передумает? Я, честно говоря, не понимаю, что тут нормальному человеку может нравиться – сплошная сырость, и жрать нечего… Хотя, Восток – дело тонкое. Видно, это у них национальная особенность такая: тяга к многоженству, гаремам. Ну что ж, каждому свое.
Мне же теперь нужно только время и тишина, чтобы никто не мешал все тщательнейшим образом продумать. Верещащие и заигрывающие на все лады со мной русалки выбивали меня из колеи, и здорово поднадоели своими бесконечными вопросами и беспрестанным дерганием за рукава. У меня создалось впечатление, что это они специально постоянно заморачивали мне голову всякой ерундой.
– Слушай, Саидка, а как я в твой грот попаду?
– Ты что, дорогу не запомнил? – удивился он.
– Дорогу-то я помню. Но там же акула. Я боюсь, еще оттяпает полноги за здорово живешь. – Честно признался я.
– Не боись! Я только на ночь ее выпускаю, а то в последнее время крабы-домушники стали пошаливать – по домам шарятся. У меня, правда и тащить-то особенно нечего, но напугать, или цапнуть вполне могут. Плыви спокойно, я пока ее в сарай загнал. Приду – тогда и выпущу.
«Отлично! – подумал я. – Значит, можно будет спокойно удрать из его грота, если что-то придумаю».
Русалки на прощанье обступили меня шумной толпой и начали уговаривать плыть с ними во дворец. Но я четко разъяснил им, что я – человек военный, у меня режим и всякое-такое… В общем, отвязался я от них и, наслаждаясь долгожданным одиночеством, поплыл в сторону Саидкиной пещеры, надеясь один на один с собой обдумать, наконец, свои проблемы. А думать было о чем! Времени, как я понимаю, мне оставалось все меньше и меньше.
* * *
Я сидел на «кровати» и бессмысленно крутил в руках золотой ключик. В голову ничего путного не лезло, кроме как – лезть вверх по водорослям. Но я сам понимал, что это нереально. Меня сто раз поймают, пока я буду лезть. И даже в том случае, если я выберусь по водорослям, мне придется бежать со скоростью не меньше 300 километров в час, чтобы можно было удержаться на поверхности моря, потому что доплыть хоть до какого-нибудь островка я не успею, учитывая, что за мной непременно будет организована погоня из акул. А у меня с бегом всегда была напряженка. Нет, не получится… Ничего другого в голову не лезло.
«Надо бы Тортилу найти, а то мучается старушка… – подумал я, в задумчивости разглядывая ключик. – Стоп!!! Вот она – постоянно улетучивающаяся от меня мысль! Для чего старуха ищет ключик? Насколько я помню, Тортила собиралась отдать его Буратино. А Буратино, где? А Буратино как раз и находится где-то суше! Это как раз то, что мне и надо! Из всего этого следует, что Тортила для передачи ключика Буратино обязательно поплывет на берег. Не приплывет же Буратино за ключиком сам: он не тонет, да и, скорее всего, не знает, где Тортилу в настоящее время носит. Не будет же он ее по всему морю разыскивать. А вот она наверняка знает, где можно разыскать Буратино! У них, скорее всего, заранее должна быть где-то встреча назначена. Точно. Вот оно – мое спасение!» – Я невольно сжал золотой ключик в кулаке. – «Значит, мне нужно держаться поближе к этой старой черепахе. Ура! Самое главное есть! Пойдем дальше. Предположим, я отдаю ей ключик, а сам – тайком двигаюсь за ней, и она выводит меня к заданной цели…. А сколько миль до этого самого берега и какая глубина, с которой мне нужно будет выбраться на берег? Черт его знает… Смогу я самостоятельно выбраться? Без батискафа, или, на худой конец, без акваланга?.. Не известно. На всякий случай нужно придумать какое-нибудь плавсредство. Но какое? Ни одной рыбине здесь, насколько я понял из Саидкиных рассказов, доверять нельзя – донесет. Это ничуть не лучше варианта с водорослями. Будем искать другой вариант.
А если попробовать по другому? Допустим, я предлагаю Тортиле бартер: я ей – ключик, она – вывозит меня на берег. Но вытянет ли она мои 70 с лишним килограмм, вот в чем вопрос. Второй вопрос – захочет ли она, вообще, пойти на подобное мероприятие? Да и как на ней ехать, если она все же согласится? Верхом? Вряд ли я смогу удержаться на ней. Если только уцепиться за нее… Да за нее и не уцепишься – не за что. Если только за хвостик?.. А если она по пути захочет избавиться от меня, как от ненужного балласта? Затащит, скажем, хвостик в свой панцирь, а еще хуже того, если ей вдруг вздумается взбрыкнуть, как мустангу?.. Узду, разве, какую-нибудь придумать, да оседлать ее, как лошадь? Нет, так тоже опасно. Крик может поднять. Сплывется все Подводное государство. И пиши: пропало. Ни тебе ключика, ни берега. Да-а-а….
