Василий Васильевич Рязанов
Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1
В академии впервые в Советском Союзе стал издаваться курс авиационной медицины. Лекции читал один из родоначальников советской авиационной медицины Н.М. Добротворский. Доскональное знание медицины, специальная подготовка в качестве летчика-наблюдателя и высокая эрудиция позволили ему не только успешно готовить курс лекций, но и обобщить их в виде первого у нас в стране руководства по авиационной медицине, изданного в академии под названием "Летный труд".
Преподаватели летных факультетов были не только хорошими специалистами, способными умело излагать свой предмет. Каждый из них в любое время мог командовать авиационной частью, соединением или руководить деятельностью штаба. Например, начальник кафедры комфака А.Т. Кожевников был назначен помощником начальника Уральского военного округа по авиации, преподаватель В.Г. Рязанов во время Великой Отечественной войны успешно командовал штурмовым авиационным корпусом. Преподавателем Рязанов стал в 1939 г., у него было и научное звание – ассистент, – не знаю, чему в сегодняшних званиях это соответствует.
Во время войны по заданию Военно-Воздушных Сил академия выполнила для фронта более 500 научно-исследовательских работ, выпустила массовыми тиражами технические описания и указания по эксплуатации отечественной и иностранной авиационной техники. Профессор Г.И. Покровский разработал принципы построения противотанковых авиационных бомб, которые в массовом количестве были созданы промышленностью и широко применялись против бронетанковой техники противника в 1943 году, в начале Курской битвы, и в других сражениях они помогли и летчикам корпуса Рязанова. Б.А. Красюк и В.П. Селезнев разработали эффективный метод размагничивания бронекорпусов штурмовиков Ил-2. Этот оригинальный метод был внедрен на заводах.
Рязанов возвращается к идее управления группой самолетов при помощи радио и успешно реализует ее. На фотографиях воздушных парадов самолеты печатают в небе огромными буквами: «Слава Сталину». Без управления с земли и связи между самолетами по радио такой слаженный полет невозможен, хотя Шелухин еще в 1924-м году строил самолетами слово «Ленин», а немецкие самолеты позже при помощи радио рисовали в небе огромную свастику. Рязанов начинал раньше. Эти наработки очень помогут Рязанову в военное время. Вообще, Рязанов старался каждое начатое дело доводить до конца. Иногда даже нечто мистическое казалось ему в том, что надо завершить то, что начато. Как бы закрыть этап, закончить одну жизнь и начать другую, лучшую, более полную уже на то, что сделано в предыдущей, законченной жизни. И крестьянская добросовестность, обстоятельность и совестливость не позволяли ему бросать что-то на половине. Так, он закончил все учебные заведения, в которых учился – а их было семь. Хотя иногда обстоятельства складывались так, что завершить что-то не было никакой возможности. Тогда он долго мучился, пытаясь найти время и возможности вернуться к оставленному, и с трудом отрывался от него, если обстоятельства не позволяли закончить начатое.
Есть среди документов В.Г. Рязанова справка, составленная Барановым: Я, Баранов Алексей Владимирович, член ВКП(б) с 20.4.1917 г., партбилет №0243431 с завода Красная Этна, г. Горький, подтверждаю, что Рязанов Василий Георгиевич действительно вступил в кандидаты ВКП(б) в 1919 г., и переведен в члены ВКП в мае 1920 г. в Б-Козинской ячейке ВКП Балахнинского района Горьковского края. Лично т. Рязанова знаю с детства, вместе учились с ним в школе. По окончании сельской школы он учился в Балахнинском городском училище. Социальное положение: они бедняки, жили очень бедно. Еще в то время т. Рязанов проявлял исключительную способность и выдержанность. 1.2.36 г. Член ВКП (б) Подпись. Подпись заверена. Зачем она была нужна в 36-м г.? Какой-то конфликт произошел, в чем-то его обвинили или заподозрили?
Об обстановке, общественной атмосфере вокруг летчиков в те годы, когда никакие эстрадные или кинозвезды не могли сравниваться по популярности с летчиками, вспоминал Н.П. Каманин: «Несколько раз звонил Л.Е. Кербель, он тоже хочет сделать мой скульптурный портрет. Я отказал ему из-за большой занятости. Только что позвонил Александр Иванович Тодорский, он собирается выступать по радио в день столетия К.С. Станиславского и хочет упомянуть о нашей встрече с Константином Сергеевичем в 1937 году у него на квартире (я тогда был слушателем, а Тодорский начальником академии имени Жуковского). О нашей встрече со Станиславским написана картина; она была на выставках, о ней писали в газетах (речь идет о картине В.П. Ефанова "Встреча слушателей Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского с артистами Театра имени К.С. Станиславского" (В.Р.))». После войны, в 1950-м году Л.Е. Кербель вместе с В. Цигалем сделали скульптурный портрет В.Г. Рязанова для его памятника на родине, как дважды Герою. Памятник открыли в 53-м, уже после его смерти.
Вскоре Рязанов получил назначение командиром-комиссаром 44-й штурмовой авиабригады в Красноярске, Сибирский военный округ. С 11 июля 1936 года командует он этой бригадой. Бригада только формировалась. Самолетов пока было в ней немного: 41 самолет Р-5 и 12 учебных У-2. Были и самолеты ДИ-6, как и Р-5, переоборудованные под штурмовиков, их усилили стрелковым вооружением. Скорость у них уже к тому времени была мала, вооружение слабое, а уязвимость от стрелкового вооружения противника оставалась. Созданные штурмовые авиабригады на учениях отрабатывали применение штурмовой авиации, ее тактику. Летчиков было 120 человек. Они летали на полигон, бомбили, стреляли. «За последние полгода в 44-й шаб произошло две аварии самолетов, одна авария мотора и 10 вынужденных посадок», – отмечалось в акте проверки.
В.П. Чкалов после беспосадочного перелёта Москва – остров Удд на самолете АНТ-25 20-22 июля 1936 года на обратном пути сделал 8 августа 1936 года посадку на аэродроме 44-й штурмовой авиабригады, встретился с Рязановым, рассказал о перелете, обсудили планы на будущее. Главное – душевно поговорили. Вспоминали, может быть, родные места, общих знакомых. Рязанов посмотрел знаменитые красноярские столбы и даже забрался на один из них. Красота сибирской природы, Енисей очаровали его. Но снова не хватало времени. Бригада была особая, специальная – химзащиты. При неожиданной атаке на конницу противник не успел бы надеть противогазы на лошадей. Штурмовая бригада могла за два вылета сбросить 9 т иприта или 7,2 т гранулированного фосфора. Две бригады за один вылет могли перебить всех лошадей в польском пехотном корпусе. Доктрина Дуэ вынуждала принимать защитные меры. В книге В. Успенского «Тайный советник вождя» сказано, что доктрина Дуэ оказала влияние и на Сталина. Именно тогда он обратил особое внимание на состояние нашей авиации, на ее развитие. Рязанову приходилось осваивать новые вещи, связанные с химией, организовывать, разыскивать что-то, чего в этих местах не было. С. А. Донченко, командовавший затем дивизией в корпусе Рязанова, вспоминал о своем прибытии в 1-й шак: «Спустя несколько дней меня вызвал генерал Рязанов и тепло поздравил с назначением. Разговорились, вспомнили один курьезный случай. Первое мое знакомство с Василием Георгиевичем произошло в 1937 году в Сибирском военном округе. Он в то время командовал 44-й штурмовой авиабригадой, вооруженной самолетами Р-5. Как-то в декабре утром комбриг и я – инспектор – вылетели на учебный полигон для отработки бомбометания с бреющего полета по колонне танков. Над Красноярским краем тогда стоял мощный антициклон, температура воздуха доходила до минус сорока градусов. Мне показалось несколько странным то обстоятельство, что командир бригады решил лично лететь в такой мороз как штурман экипажа на учебное бомбометание. Но приказ есть приказ, и он не обсуждается. Поднялись в воздух. На высоте – холод собачий. Сделали три захода на колонну танков. Только я решил пойти на четвертый, как тут по переговорному устройству комбриг кричит: «Все! Пошли домой». Домой так домой. После посадки зарулил на стоянку, выключил мотор, выскочил на плоскость. Смотрю, Рязанов что-то не спешит покидать машину, нагнулся в кабине. А когда стал вылазить, я увидел, что у него нет маски и очков. Думал – снял, но комбриг как-то виновато показал на голову мол, улетели. Смотрю, а у него на бровях сосульки висят, левая щека побелела. Тут я непроизвольно улыбнулся, что, конечно, заметил Василий Георгиевич. Лицо его посуровело, со строгостью сказал: «Ты почему смеешься, старший лейтенант, над командиром бригады? Я должен знать, в каких условиях работает и летчик, и его штурман. Понятно?» Мне стало неловко и стыдно за свою бестактность, но я в дальнейшем еще больше проникся уважением к своему командиру, который всегда и везде проверял все на себе…».
Еще Донченко пишет о Рязанове «Я прибег к биографическим данным Рязанова, чтобы с полным основанием сказать: это был человек высокой партийной ковки, обладающий поразительной трудоспособностью, неуемной тягой к знаниям. Начав сравнительно поздно летать, он освоил многие типы машин, одновременно занимался научной работой. Система радиоуправления группами самолетов, успешно применяемая в военных операциях, разрабатывалась им еще тогда, в далекие 30-е годы».
Я был знаком с покойным уже полковником, служившим в Красноярске под началом Рязанова. Если Донченко в своей книге много раз вспоминает о Рязанове в самых превосходных степенях, то этот полковник вспоминал о нем еще более похвально. Для него он был не только командиром, но почти родным отцом. Всем лучшим в себе, – он говорил, – я обязан Рязанову, он научил меня всему, что я могу и умею. Или со временем то, что было в годы его молодые, прошло аберрацию, или он пытался так польстить мне, но в его описании Рязанов выглядел чуть ли не живым божеством.
Дело маршала Тухачевского и закрытые процессы военных по сей день остаются одной из загадочных страниц советской истории. Был ли заговор военных? Историк Юрий Жуков, например, утверждает, что, безусловно, был. Если и был, то замешан ли в нем Алкснис? Волна репрессий против начальствующего состава Красной армии накрыла массу заведомо невиновных военачальников, – многих из тех, кого не расстреляли, потом выпустили, как маршала Рокоссовского. Возможно, Алкснис, чувствуя сгущающиеся тучи, услал Рязанова подальше, но достали и там. Мне довелось ознакомиться со следственным делом Рязанова. На нем гриф «Хранить вечно». Впрочем, все бренно, имеет конечную продолжительность жизни, и эту надпись, конечно, надо понимать условно. Пути Господни неисповедимы, а от тюрьмы и от сумы не следует зарекаться. Возможно, многие военные, в том числе Тухачевский, действительно хотели избавиться от Сталина. Новая система неформальных связей возникла у советской военной элиты только к концу войны. И почти сразу же после нее на маршалов и генералов обрушилась новая волна – правда, в основном не расстрелов, а ссылок и понижений в должности.
В феврале 1937 года НКВД обнаружило «шайку шпионов и троцкистов» в Доме Красной Армии СибВО – ведомстве Политуправления округа. «Шпионами» оказались музыканты из концертной бригады ДКА, которых приглашали для выступлений в японское консульство в Новосибирске. Вскрылась также «засоренность» армейских библиотек «контрреволюционной троцкистской литературой». Такой литературой, видимо, посчитали и книги Рязанова и Алскниса. 15 августа арестовали бывшего командующего войсками СибВО комкора Я.П. Гайлита. НКВД причислило его к «латышской националистической организации» вместе с другими высокопоставленными военными Красной Армии – Эйдеманом, Алкснисом, Аппогой, Мезисом и другими. 1 августа 1938 года, через три дня после приговора Алкснису, Гайлита расстреляли. 20 декабря 1937-го был арестован и через полгода казнен начальник штаба СибВО И.З. Зиновьев. Новый начальник Политуправления СибВО, дивизионный комиссар Н.А. Юнг в конце 1937 года представил в крайком партии отчет о предварительных итогах «ликвидации вредительства» в округе. Юнг докладывал: «…Из руководящего состава соединений и частей изъяты и репрессированы бывшие: комдив 94 Чистяков, командир 134 ШАБ Эпштейн, врио начполитотдела 134 ШАБ Свиридов, начполитотдела 44 ШАБ (это бригада Рязанова (В.Р)) Денисов, начпоподив 78 Коробченко, начполитотдела ТАУ Агейкин, зам. начподива 71 Щербина, начштаба 71 Семьянов, начштаба 73 Кондратьев, командир 234 с.п. Газукин, 212 с.п. Упельнек, 73 а.п. Струсельба, комиссары…»
В январе 1938-го года Рязанова исключают из партии. В выписке из протокола заседания окружной партийной комиссии Сибирского военного округа написано:
«Рязанов Василий Георгиевич, член ВКП(б) с 1920 года, партбилет №0472668, год рождения 1901, русский, из крестьян. Образование высшее, в РККА с мая 1920 года, командир бригады, полковник. Партвзысканий не имеет.
Докладывает Рыбин. Суть дела: связь с врагами народа и защита их. Бывший его начальник бригады в Москве Прокудин ныне арестован как враг народа. Рязанов был тесно связан с ним, но скрывал все это от парторганизации. Только по предложению комиссии Рязанов был вынужден написать заявление в парторганизацию о его связях с Прокудиным, в котором восхвалял врага народа Прокудина, как хорошего работника. Кроме этого, Рязанов ходатайствовал перед штабом ВВС РККА о том, чтобы Прокудина назначили его начальником штаба авиабригады.
Смирнов (работник штаба авиабригады) оказался самым махровым врагом народа. Его тоже защищал Рязанов, который говорил, что «у нас нет материала для разбора Смирнова на партсобрании, тем более, что я считаю его хорошим работником».
Ломакин – бывший начальник Красноярской кавалерийской дивизии, оказавшийся врагом народа, которого разоблачили на партактиве. А Рязанов заявил: «Он поставлен партией и правительством. Ему надо помогать, а не заниматься критикой!».
Брянская оказалась шпионкой. А Рязанов не хотел ее увольнять, говоря о том, что она хорошая работница и проверенный человек.
Рязанов вместе с врагом народа Денисовым устроил прощальный вечер врагу народа Прохорову, на котором они произносили хвалебные речи по адресу Прохорова и сожалели о его отъезде. Кроме того, Рязанов неискренне рассказал парторганизации о его связях с врагами народа Алкснисом и Субботиным. Все эти факты установлены и подтверждены документами о том, что Рязанов связан с врагами народа и защищал их. Рязанов не вел решительной борьбы по разоблачению врагов народа, их сообщников и ликвидации последствий вредительства в бригаде. Даже будучи комиссаром, не нацеливал секретаря партбюро на разоблачение врагов народа, хотя имел сигналы о политическом неблагополучии в парторганизациях 18-й эскадрильи и парка. Рязанов в практической работе показал себя аполитичным человеком и гнилым коммунистом. Делая доклад о решениях мартовского Пленума ЦК ВКП(б), он построил его только на недочетах частей, не сказав ни слова о политике партии. В своих выступлениях на гарнизонном партактиве Рязанов выражал недовольство отменой единоначалия в армии. Все это говорит о его аполитичности и потере партийности.
Хозяйство авиабригады находится в хаотическом состоянии. Благодаря преступному руководству хозяйством, нанесен большой ущерб государству: порча 32 моторов, простой цистерн с горючим (стоит 25 тысяч рублей), запущенность автотранспорта и т.д. На квартиру Рязанова доставлялись различные продукты, занавески, игрушки для сына, на что имеются показания вольнонаемных работников бригады. Все это говорит о том, что его окончательно обуздала мелкобуржуазность и бытовая неустойчивость» [4].
Рязанов 13 января пишет протестующее против несправедливости письмо: «Военному Совету Сибирского военного округа, командующему войсками Антонюк, члену военсовета тов. Смирнову. 5-го января сего года парторганизацией штаба бригады я был исключен из партии. 7 января это решение подтверждено бригадной парткомиссией. 8 января мое дело разбирала О.П.К., решение мне не сообщено. Большинство предъявленных мне обвинений – клеветнические. Исключение меня из партии может быть только на руку нашим врагам. Прошу предоставить мне возможность лично доложить военному Совету обстоятельства моего исключения из партии, а также о всей обстановке, созданной в бригаде». Возможно, это письмо немного оттянуло дату ареста. Но отлаженный механизм уже был запущен. И командующий Антонюк был арестован. Утром 12 марта Гора, сын Рязанова семи с половиной лет, проснулся сам. Обычно его кто-то будил. На этот раз никто не пришел. Он немного подождал, потом соорудил на швабре чучело, нарядив в какой-то костюм, изобразил подобие лица, и с этим чучелом отправился в соседние комнаты. Там военные в длинных шинелях роются в бумагах, на шутку Горы прореагировали кривыми натянутыми улыбками. 12 марта Василий Георгиевич был арестован органами НКВД. 19 апреля приказом НКО СССР №0318 его уволили со службы по ст. 44, пункт «В».
В какой-то мере он понимал, знал сценарий, был, в общем-то, готов, предполагал возможность ареста, но все равно, видимо, испытал шок. Слишком резкий контраст. Из элиты общества, – полковник авиации тогда почти как министр или маршал сегодня, генералов еще не было – он попадает в застенок, подвергается пыткам, его унижают, втаптывают в грязь. Главное, ведь вины его нет никакой, и он может это доказать. Но не слушают, не слышат. Обвинили его в совместных книгах с Алкснисом, что, вероятно, обуславливало его участие в заговоре, в котором обвинялся и признался Алкснис. Не совсем понятно, правда, почему его записали в латыши. Видимо, латыши Алксниса были не только фашистами, но и троцкистами. Сами книги были уничтожены. Их названия сохранились, наверное, только в следственном деле. Не знаю, что в них было. Скорее всего, они утратили свою актуальность. Подавляющее большинство научных открытий очень быстро устаревают. А в прикладных областях еще быстрее. Может быть, для историков авиации какой-то интерес и представляли бы. Для долгой памяти Рязанов сделал позже более значимые вещи. Уже из области духа. Храбро и грамотно сражался, умело командовал, доблестно защищал Отчизну. Да и всю свою жизнь он прожил честно и достойно, невзирая на обстоятельства. А свершения в области духа долговечнее, чем тактико-технические.
Что произошло с Алкснисом. С 1931 он начальник ВВС РККА. Входил в состав специального судебного присутствия, которое 11.06.1937 приговорило к смертной казни группу военачальников во главе с М.Н. Тухачевским, И.Э. Якиром, И.П. Уборевичем и т.д. 23.11.1937 арестован как руководитель "латышской фашистской организации". Основанием для ареста стали показания на следствии комкора Ф.А. Ингауниса, командующего ВВС Отдельной Дальневосточной армии. На следствии к Алкснису применялись избиения и пытки. Признал себя виновным и 28.07.1938 приговорен к смертной казни. Расстрелян. В 44-й шаб в 1937 году были арестованы и расстреляны комиссар школы младших авиационных специалистов 18-й эскадрильи Шенкель, комиссар 18-й эскадрильи Костовецкий, Денисов Федор Емельянович, начальник политотдела и комиссар 44-й авиабригады.
Рязанов полностью отдавался порученному делу. Занятый своей работой с утра до вечера, он особо не задумывался над тем, что творится вокруг. Но он работал, работал непрерывно и увлеченно, не обращая на многое внимания. Брат Георгий рассказывал мне, что его мать, учившаяся вместе с Рязановым в Свердловском университете, была идеалисткой, свято верившей в непогрешимость коммунизма. И эта вера уживалась с практикой, хорошо ей известной, например, арестом мужа. Отец чувствовал себя на своем месте, страна быстро развивалась, был порядок. Миллионы людей, подавляющее большинство стали жить лучше, верили в вождя. Гора помнит, что тогда они жили в красивом большом доме, раньше принадлежащем богатому купцу. После ареста отца Гора и его мать переехали в другую, маленькую квартиру.
Когда арестовали Рязанова – он все-таки авторитетен, то многие пошли по его делу. Волны стали расходиться. Как после Алксниса арестовали Рязанова, так и после ареста Рязанова начали арестовывать тех, кто был связан с ним. Микрюков Георгий Сергеевич, командир отряда 18-й эскадрильи, был арестован 14 июля 1938 года и через два месяца, 13 сентября приговорен ВК ВС СССР к расстрелу. Одних брали ночью, других – прямо на аэродроме. Летчика старшего лейтенанта Виноградова вызвали в штаб, и долго расспрашивали о Рязанове. А на следующий день перед строем зачитали приказ, в котором было сказано, что он уволен из рядов ВВС РККА и ему надлежит в трехдневный срок освободить квартиру и выехать из Красноярска, куда глаза глядят. В приказе стоял и номер 43 и пункт «б». Этот номер и этот пункт «б» означал: «политически неблагонадежен». Всех, кого вызывали после Виноградова, командиров отрядов, капитанов Тращенко и Белова тем же приказом увольняли из рядов ВВС.
Передо мной фотография страницы летной книжки командира отряда А.В. Виноградова с результатами проверки Рязановым техники пилотирования на самолете Р-5 от 27.4.1937. До ареста Рязанова почти год. Оценки по взлету, набору (высоты), маршруту, виражам 45 градусов, спирали, расчету, посадке отличные. Только боевые развороты резко – с большим креном. На обратной стороне надпись: «В Красноярске 27 апреля 1937 года командир 44-й особой штурмовой авиабригады полковник В.Г. Рязанов проверял у меня технику пилотирования. Запись он делал в воздухе в своем блокноте. Эта запись была занесена в мою летную книжку. Бывший командир отряда А. Виноградов. 15.06.77».
Всех, кого вызывали после Виноградова, арестовали. Виноградов по совету друзей собрал свои пожитки и ушел в тайгу, где и отсиделся в охотничьей избушке. Его долго разыскивал уполномоченный особого отдела подполковник Якобсон, но найти не смог. А. В. Виноградов и много лет спустя сказал: «И мне приятно сознавать, что на том допросе в тридцать восьмом я говорил правду о хорошем человеке». Рязанова уважали и любили его подчиненные. Даже рискуя свободой и жизнью, не говорили плохого о командире. И командир поступал так же. Наряду с большой группой военных, арестовывали и руководителей крайкома партии, крайисполкома. И Рязанов мог бы отсидеться в тайге. Но бегать, прятаться? В его положении. А семья?
Рязанов не оговаривал никого, хотя у него выбивали показания. Георгий Рязанов написал мне: «На десяти собраниях, где разных людей объявляли врагом народа, отец говорил одно и то же: он хороший работник». Еще Георгий говорил мне, что основным достоинством отца была такая беззаветная, отчаянная борьба за справедливость. И до войны и после. И военные его заслуги связаны с этим. Здесь, когда Василий Георгиевич оказался один на один с отлаженной машиной, только его воля могла помочь. Не было бы ни отца, ни меня, ни этой книги, и многого другого, если бы Василий Георгиевич тогда сломался, дал слабину.
Виноградов рассказывал, что "судьи" вели себя в высшей степени высокомерно, несмотря на то, что перед ними находился офицер. Допрос вели пристрастно, интересуясь больше деятельностью полковника Рязанова. Однако Виноградов не дал угодных "тройке" показаний на своего командира, которого знал, как честного и порядочного человека и строгого, справедливого начальника. О чем и высказал свое мнение "судьям". Тогда один из них сказал, что Рязанов уже дает нужные им показания. Тем не менее, старший лейтенант не менял своего мнения. То же произошло и с другими командирами отрядов, капитанами Тращенко и Беловым. Заставить летчиков оговорить своего командира "тройке" не удалось. Возможно, это каким-то образом сказалось на дальнейшей судьбе Рязанова, против которого чекистам не удалось добыть компрометирующих его, как врага народа, доказательств [3]. Еще раньше был арестован Красников Михаил Иванович, лейтенант, летчик-наблюдатель 18-й авиаэскадрильи 44-й авиабригады. Арестован 20.10.1937, содержался в Красноярской тюрьме. Обвинение по ст. 58—7, 58—8, 58—10 УК РСФСР. Осужден 14.07.1938 ВК ВС СССР на 10 лет ИТЛ и 5 лет лишения политических прав. Срок отбывал в Норильлаге. Освобожден 20.10.1946 от спецпоселения. Реабилитирован. А хороший знакомый Василия Георгиевича по школе спецслужб ВВС РККА Жакевич Казимир Петрович погиб. Он был арестован 10.11.1937. Приговорен ВКВС СССР 17.09.1938 по обвинению в шпионаже. Расстрелян 17.09.1938.
На шестой, примерно, день Рязанов подписал показания о своем участии в троцкистском заговоре. Хотя уже после войны, рассказывая жене об этой истории, он говорил, что ничего не подписывал, и если бы что-нибудь подписал, то его бы не было в живых. Но тогда он, наверное, упрощал, не раскрывал детали, приводил только конечный значимый результат. Да и кому нужны кровь, грязь. Жизнь сложнее наших представлений о ней. Любимой женщине важно знать, что он победил. В общем-то, так и вышло, поскольку на следующий день, придя в себя, он пишет отказ от данных накануне показаний, которые были получены незаконными методами. Он уже овладевает юридической терминологией. Его ощущения, конечно, самые мрачные. Он раздавлен, но не до конца, берет себя в руки, пишет отказ от показаний, пытается успокоиться, не дать отчаянию и мраку захватить сознание. Ни гнева, ни нервозности. Главное – быть сильным! Как в бою. Дашь слабину – погибнешь. Надо собрать волю в кулак, попытаться понять логику безумных, кажется, событий, противопоставить лжи и насилию твердость и правду, бороться до конца даже в безвыходной ситуации. Не горячиться, не нервничать. П.А. Судоплатов, арестованный лет через пятнадцать после Рязанова, используя опыт своих предшественников, в том числе и Рязанова, писал: «…я понял одно: хотя твоя судьба и предопределена, единственный способ сохранить человеческое достоинство и свое имя чистым – отрицать приписываемые тебе преступления, пока хватит сил».
В камере № 46 внутренней тюрьмы НКВД города Красноярска Рязанов встретил знакомых. Здесь и Тращенко, инструктор по полетам 44-й авиабригады, подчиненный Рязанова, и Василий Петрович Шевелев, руководивший в гражданскую войну движением партизан в Кузбассе, и инженер станкостроительного завода Константин Лях. В соседней камере сидел Михаил Николаевич Чистяков, впоследствии маршал артиллерии. В тюремной камере обычно что-то рассказывают друг другу: о себе, своей жизни, своих занятиях, знаниях. Ценятся хорошие рассказчики, умеющие или сочинять, или вспоминать прочитанные или услышанные увлекательные истории. Василий Георгиевич много читал, много знал. И с удовольствием днем, а часто и по ночам рассказывал товарищам по несчастью и жизненные истории, и пересказывал художественные произведения, рассказывал о своих родных местах, об их красоте. Недаром его дед был сказителем. Многие подчиненные Рязанова на фронте вспоминали потом, как в нередкие бессонные ночи, когда сидели или на командном пункте, или в штабе в ожидании приказа или летной погоды, Рязанов, как вспоминали очевидцы, буквально зачаровывал всех своими рассказами. Эти в войну рассказы его по ночам – оттуда, из Красноярской тюрьмы.
Искусство рассказывать истории – магического свойства. История укладывает реальность по полочкам в головах слушателей, преображая эту реальность. Рассказывал Василий Георгиевич и запавшие в детскую память услышанные от бабушки и других родных истории про Дивеевский монастырь, озеро Светлояр, про чудесные сны, необычные встречи, о старообрядческих скитах и обителях, ските Шарпан. Пораженные слушатели иногда спрашивали: да правда ли это? – Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок, – отвечал Василий Георгиевич. – Конечно, многое чистая выдумка. Вот, есть история про Чкалова. Якобы он приказал церковь переделать в клуб своего имени, а потом и разбился. Может быть, без его ведома что-то и было. И Василий Георгиевич рассказывал о Чкалове, его удали, душевной щедрости, доброте, о его нежной душе. Это уже, когда весть о гибели Чкалова дошла до заключенных. И снова легенды о святых, о местном крае, о деревенских церквях: говорят, что когда-то, очень давно, затонула в Перозерском озере церковь. Стояла эта церковь на берегу озера, но вот в одно утро жители не обнаружили церкви, лишь кресты, да купол сквозь толщу воды виднелись. Потом все глубже и глубже уходила под воду, уже и куполов стало не видно. Наверное, прогневали чем-то люди Божий храм. Но как только исчезла в глубине озера церковь, так вода в нем стала целебной. Говорят, что кто ни испьет той воды, тот сразу поправится. Вот какая чудесная стала вода. А еще случалось, что многие видели на этом озере огоньки: то вспыхнут, то погаснут, и все двигаются, двигаются.
При занятных обстоятельствах я встретился с сокамерником отца, Хоменко. В 80-х годах школе № 50 в Святошинском районе Киева (недалеко от этой школы жил перед смертью Рязанов в доме, принадлежащем тогда Киевскому военному округу) стараниями расположенного неподалеку авиазавода Антонова и энтузиаста ветерана открыли музей 2-й воздушной армии, а школе хотели присвоить имя генерала Рязанова, но что-то не сложилось. Я сам видел на здании школы доску с надписью о том, что школа имени Рязанова, у меня есть фото этой доски. Вероятно, то что Рязанов не украинец, оказалось важнее. Школьники посещали военное Лукьяновское кладбище, где похоронен Рязанов, там проводили линейки, принимали в пионеры, в комсомол. Однажды школьники нашли на могиле Рязанова записку, и, волнуясь, принесли к нам домой. Там было написано, что автор записки в июне-июле 1938 года сидел в одной камере номер 46 с Рязановым в Красноярской следственной тюрьме НКВД. Я позвонил Хоменко, он оставил свой телефон, мы встретились. Жил он тогда на Русановке, заехал к нам на Крещатик. Увидев портрет Рязанова, увеличенную и ретушированную фотографию 51-го года, Хоменко объявил: узнаю Василия Георгиевича Рязанова, таким я его видел в тюрьме, как живой. Хотя с момента, как они виделись, до снимка прошло 13 лет, много воды утекло, но сходство, видимо, было. Сам Константин Герасимович Хоменко провел потом 15 лет на Колыме, знал там В. Шаламова. Но наибольшее впечатление, по его словам, произвела на него личность Рязанова. В 45-м из случайного обрывка газеты он узнал, что Рязанов стал дважды Героем Советского Союза. Арестовали его, как он рассказывал, за то, что в комнате его студенческого общежития, – он был студентом, – висел портрет маршала Тухачевского. Но выглядел тогда, в 80-х, Хоменко неплохо: бодрый, даже цветущий вид, здоровый сильный мужчина, хотя ему было уже под 70, он 1918 года рождения.
