Василий Ионов
Вспышка: Схождение благодати
Глава 3.
Велосипед шелестел колесами по шоссе, солнышко грело. Пустынно, непривычно, особенно для этой оживленной летом садоводами и огородниками трассы. Ярослав бездумно крутил педали, старательно объезжая редкие авто, брошенные хозяевами ввиду серьезных аварий. Город быстро приближался.
Пока добирался до дома капитана, за пару кварталов, встретилась тяжелая техника, мужики в касках на стреле камазовского подъемника перетягивали провода, пара автопогрузчиков в отдалении вывозили разбитые авто, перегораживающие дорогу. Все были заняты делом. Тут же работали небольшие группы людей в глубоко штатском одеянии, видимо самоорганизовались в помощь, для расчистки завалов и приведения города в божеский вид.
– Эй, ходя, давай к нам, руки нужны! – крикнул один рыжий из добровольцев.
– Не, мужики, сейчас не могу, дела… – притормозил своего боливара и покраснел от стыда Ярослав, но потом решил реабилитироваться перед столь достойными представителями рода человеческого – Я на обратном пути часа через три к вам подключусь.
– Ааа, ну тогда вот, прихвати чего-нибудь до грузовика в конце улицы отвези, чтоб порожняком не гонять – указал перстом на гору мешков рыжий в интонациях которого четко прослеживалось, мол, видали таких обратнопутных.
– Лады!
Ярослав связал пару негабаритных, но увесистых пластиковых мешков на заднюю сидушку, наверх взгромоздил еще один, и поехал к точке сброса, сопровождаемый одобрительными взглядами работающих.
Поначалу показалось, что при такой организации, вскоре все войдет в норму, но проехав следующие два квартала, велосипедист серьезно разочаровался – он не встретил подобного рвения в других жителях города, и, видимо, самые сознательные граждане были только те, что работали на первом завале, а этого крайне мало.
Но вот показалась панельная хрущовка, в которой обитал капитан с семейством. У подъезда так и не восстановленный низенький железный заборчик, от которого местами остались только прутья, ну никакого пиетета перед техникой безопасности! Отжав кодовые кнопки, которые можно определить, даже не зная кода к двери, в виду их потертости и несменяемости на своем посту – Ярослав завел велосипед в подъезд, примостил под лестницей рядом с стоявшими там колясками и поднялся на второй этаж.
Дверь открыла жена капитана, Ольга, растрепанная, с красными от слез глазами.
– Мише плохо…– только и сказала она тихим голосом, после чего ушла вглубь квартиры, оставив дверь открытой.
Ярослав обнаружил капитана лежащим на кровати с неумело забинтованной головой, лицо было местами заклеено марлевыми повязками на пластырях. С огромным трудом повернув голову грузный капитан посмотрел на вошедшего, не узнавая.
– Миша, это я, Ярик, машину тебе делал, помнишь?..
Капитан махнул рукой подзывая поближе, вдруг схватил Ярослава за футболку и притянул к себе, после чего свистящим шепотом выдохнул одним махом на него:
– Демоны пришли! Ты из них? Добивай тогда, тварь, не жди – я не из ваших, суууукии. – этот рывок видимо стоил Михаилу остатков сил, и он потерял сознание, рука, сжимающая футболку, безвольно упала, отпустив гостя.
Ярослав ошарашенно попятился и вышел из комнаты. Ольга сидела на кухне, облокотившись руками на стол и обнимала себя за голову.
– Как это, что с ним? – спросил Ярослав.
– Я ему говорила, что он на пенсии, а он пошел к своим, порядок восстанавливать… – после минутного молчания начала говорить Ольга – Ребята его принесли без сознания, голова вся в крови, рожа ободрана, говорили какой-то бред… будто парень на площади у торгового начал махать руками, потом вдруг начался ураган и тот всех разбросал, а Мишку затянуло. А потом, когда все закончилось, они вернулись и нашли его… И так мозгов мало было, так последние отбил, теперь у него демоны кругом!!! И я – демон!!!
Тут хозяйка дома заревела во весь голос, и Ярослав предпочел ретироваться из этой обители скорби.
Пока выкатывал велосипед, мысли закрутились, выстраивая картину происшедшего. Интуиция подсказывала, что у капитана кукуха съехала на фоне того, что он увидел на площади, то есть именно тот бред, который менты рассказали Ольге. А встретили там менты припадочного, который по случайности, а может и нет, устроил буйство воздушной стихии. Михаил все это увидел, теперь людей за людей не считает, и все кругом демоны. Пришел судный день, всадники апокалипсиса, Гог и Могог, рогнарек, ну или еще какая-нибудь около религиозная ерундистика.
Спустя парочку салонов цифровой техники, Ярослав нашел-таки запечатанный в коробку спутниковый телефон, карту сети, пачку кодовых карточек с предоплатой и пару зарядников на солнечных батареях. Поставив на задней сидушке телефон на солнечную зарядку, отправился домой, куда добрался без каких-либо происшествий, здесь все было как раньше, никому его халупа под разграбление не понадобилась.
Свою записную книжицу он нашел на положенном ей месте, в выдвижном ящике компьютерного стола, телефон уже был достаточно заряжен, и, провозившись с активацией номера, да его пополнением, Ярослав набрал своего старого преподавателя, благо в Великобритании хоть и было утро, но уже не настолько раннее, чтобы откладывать звонок на потом.
– Hello? – раздалось наконец после долгих гудков.
– Алее, Алексей Борисович!!! Здравствуйте, это Ярослав, Литонин, вы у нас теорию колебаний преподавали, помните?
– Ааа, привет, Ярик! Рад тебя слышать! Чудеса эти спутники творят, везде полный ахтунг, а тут вон из Сибири старый знакомец звонит, как там у вас?
– Да уж, Алексей Борисович, у нас тут действительно ахтунг, ни связи, ни электричества, что-то пытаемся восстановить, но тут как черная дыра, ни грамма информации, вот хотел у Вас поинтересоваться, как Англия поживает, да и вообще, что известно? – что ни говори, а услышать добродушный, как будто постоянно похохатывающий, голос Яковлева для Ярослава было крайне приятно.
– Старушка Англия пока на месте, никуда не уплыла. Мы тут особо то и не пострадали, я тебе скажу, по сравнению с Китаем и Индией, у нас тут вообще рай. А вот на востоке это полный аллес!!! – Яковлев всегда любил разбавлять разговор немецкими изречениями, видимо поэтому в свое время предпочел Уэльс Берну, чтобы привычку не портить, – Их такой радиацией накрыло, ужас!!! Штатам и Европе тоже досталось, конечно, но там, как и в России больше техногенка. Но ничто, оклемаемся, ордунг муст сейн!
– Алексей Борисович! А что ж это было то?
– Ооо, Ярик, хорррроший вопрос, и я тебя даже смогу ответить!
Ярослав даже подскочил на месте от услышанного.
– Так вот, дорогой мой! Это моя личная гипотеза, но уж я-то ее проверил! – в голосе Яковлева слышалось самодовольство высшей пробы – Так вот, знаешь ли, было это вчера: видел как одна фрау, несмотря на почтенный возраст, повстречавшись с одной собачонкой Баскервилей, испугавшись, запрыгнула на ветку ближайшего дерева, то бишь это был пятиметровый прыжок в исполнении моей семидесятилетней соседки! А у ней, как я хорошо знал, был припадок во время вспышки. Так вот, моя прекрасная гипотеза состоит в том, что солнечная вспышка породила сдвиг частоты Шумана на более высокий уровень, и я ее замерил! Вместо 7,8 герц, мы имеем излучение планеты во все 20 герц, что выходит на уровень работы человеческого мозга!!! Вообще-то это должно было произойти и так, но эволюционно лет эдак за двести, а случилось скачкообразно, странная такая вспышечка, но да что имеем! Вот такой вот аллес! У всех, кто был в падучей – вибрации мозга, вошли в резонанс с новыми частотами, мозг перестроился на повышенные частоты, что вызвало изменения мировосприятия и открылись новые возможности!!! Ты представляешь в какое феноменальное время мы с тобой живем!!!
Про вибрационные частоты Земли, открытые не так давно Шуманом, Ярослав знал достаточно поверхностно, но сама гипотеза старого преподавателя звучала очень правдоподобно, тем более зная глубокий ум и кристальную честность помноженные на сверхъестественное самодовольство собеседника – он ни на каплю не усомнился в истинности слов Яковлева.
– Да уж, и как в это феноменальное время жить простым людям? – выдавил, наконец, Литонин.
– Ну что тебе на это сказать, просто представь, что в мир вернулась магия, при чем магия, доступная для избранных, коих на самом деле не так уж и мало. Это значит, что в уравновешенном мире денежных тузов и ресурсных королей – появился хаотично распределяющийся механизм, со множеством точек опор и еще бóльшим количеством рычагов силы, который будет некоторое время приходить в равновесие, при этом прежние рычаги управления либо встроятся в новую систему, либо будут попросту уничтожены. А нам с тобой, как простым, и даже очень простым людям – остается только подстраиваться и выживать, используя все имеющиеся навыки… – закончил Яковлев с грустью.
– Спасибо, Алексей Борисович!
– Береги себя, Ярик, ауфидарзейн.
– Прощайте.
В трубке раздались гудки, а в голове звон. Вот уж не было печали.
Случай с капитаном, да и с отцом, прекрасно встраивался в концепцию изменения шумановых вибраций. А выводы Яковлева относительно предстоящей эпохи магии и хаоса были очень даже реалистичны. Вот жил себе человечек, влачил свое существование, загонял свои амбиции и желания куда поглубже и вдруг обрел власть, кто-то почувствует себя избранным, а своих соседей, обделенных даром червями, недостойными дышать с ним одним воздухом, кто-то включит режим бога, причем ветхозаветного, кто-то основательно кукухой поедет. Да, конечно, есть люди достойные, но таких на самом деле мало, основная часть населения планеты – далека от идеалов.
Итак, делаем первое допущение из расчета на худшее: большая часть припадочных – имеет отрицательную мотивацию по отношению ко всем.
Второе: на обретение новой силы у припадочных требуется некоторое время. Заложим неделю от точки отсчета. Если допущение верно, то в этот период будут хаотично образовываться очаги некоторых разрушений, что есть ни что иное, как проба сил.
Есть два варианта действий. Активный – это попробовать собрать ополчение, отслеживать припадочных и… и вот что с ними делать, не сжигать же на костре именем святой инквизиции. Да и ни одна собака не поверит и не пойдет. Плохой вариант. Пассивный вариант и самый простой в исполнении – свалить отсюда на недельку и не отсвечивать. Тоже плохо, да выбора то особо не остается.
Надо хотя бы предупредить, всем то рассказывать не будешь, но есть те, кто, хотя бы выслушает не послав, может кому-то это спасет жизнь. Виталя – одноклассник ДПСник и Пельмень – времени много не займет, рядом живут и все равно до них собирался.
Оставив пока велосипед, Ярослав отправился в соседний подъезд, благо домофон по отсутствию электричества не работал. Долго стучал в железную крашенную синими разводами дверь, пока дверной глазок, наконец, не подмигнул тьмой и защелкали засовы замка.
Николай с опущенным обрезом стоял в проеме и почесывал свободной рукой себя чуть пониже спины.
– Здорова, корешь! – заулыбался Пельмень, отсвечивая белозубой улыбкой. – Заходи, Яр, будь как дома.
Они обнялись, похлопывая друг друга по спине, со стороны Николая это был не очень красивый жест, так как обрез пару раз ощутимо ударил Ярослава под лопатку.
– Здорова, брат, как тут у тебя?
– Дааа, корешь, заваруха тут интересная, пошли потрындим, винца потребим.
Николай достал граненые стаканы и бутылку красного вина. Сели на тесной кухне. Пельмень стал рассказывать, не забывая разливать и выпивать в процессе, какие замечательные двое суток он пережил с момента достопамятной солнечной вспышки.
Вспышка застала Николая в подвале, где он разбирал завалы накопленного барахла в личном сараишке, и потому не была им замечена, пока не отключилось электричество. Ругая забористым матом коммунальные службы, ЖЭК и слесарей, наощупь Пельмень добрался до выхода, по дороге треснувшись лбом, ударив колено, мизинец на ноге и до кучи распорол джинсы на уровне бедра.
Так как щиток с предохранителями не восстановил подачу электроэнергии, Николай вышел из подвала и, прихрамывая отправился домой. Света не было и там, да плюс связь на мобильнике исчезла. Переодевшись, да немного покемарив, он отправился в гаражи, где регулярно зависала его вольная дружина.
Бомонд уже был в сборе, и не обращая на него внимания продолжил тихий разговор.
– Ну что, господа-товарищи, че это за не ажур кругом??? Ковыряюсь я в своей мазухе, тут вдруг… – начал Пельмень, чуть повысив голос.
– Пельмень, не гони порожняк – прервал его Серега-Болт, – тут то ли мотня порватая, то ли масть наклевывается, свети ближе – кумекать будем!
Болта Пельмень очень уважал, заткнулся, подобрался ближе и стал вникать в разговор. Случилось нечто экстраординарное, и по всему было понятно, что это произошло пока Пельмень был в подвале. Весь город накрыло каким-то излучением, которое отрубило до черта народу. На дорогах аварии, перебиты линии электропередач, связи нет, хаос. А где хаос, там и возможности для предприимчивых людей, не обременённых общепризнанными моралями. Назревал также и передел сфер влияния, в районе действовала еще одна группа – Сашки Лысого, парни серьезные и с ними банда Болта закусывалась часто. По оперативной информации босса, Лысого произошедший катаклизм исключил из этого мира, и мазом у них теперь должен стать правая рука Лысого – Сеня, а тот фраер на катушках и мозгов кот наплакал. Если правильно держать мазу на сходке можно дружину Лысого подмять, главное с Сеней разрешить вопрос, а это скорее всего порешить, но порешить надо по праву. Тут вся надежда на Болта, развести лоха ему как два пальца, а по понятиям цепануть, да загнать Сеню в бутылку – вполне осуществимо.
На то и накумекали. Серый определил парламентера и отправил восвояси для назначения сходки, братва же рассредоточилась по району для сбора данных, при этом Болт объявил сухой закон и чтоб все были паиньками. Если кого примут – это сейчас прямой ущерб обществу, а за такое кидалово можно и на перо попасть. Пельменю выпала точка у рынка, где промышляли моровы канальи, то бишь цыганки.
Николай отправился немедля, день уходил в закат и следовало поспешать. Правда торопился он зря, так как его объекты отсутствовали. Послонявшись около рынка, но так и не выведав никаких особых поводóв, отправился он в обратку, до болтовой хаты.
Часам к восьми собрались все, последним вернулся парламентер. Сходку определили на утро на пустыре, считающимся нейтральной зоной, на окраине города.
– Кто рано встает, того и куш ждет! – потирал руки от волнения Болт, – давай братва – докладай!
Сбор оперативной информации с разных уголков города позволил выстроить следующую картину мира: полный обрыв связи, повсеместная разруха, бригады МЧС тушат пожары, мусора отлавливают мародеров, военные разбирают завалы и пытаются наладить связь с центром, горожане – кто близких оплакивает, кто ищет, кто просто затихарился, кто-то из простых сориентировался и теперь обносят торгашей. Выяснили и подробности смерти Лысого – он ехал в машине, за рулем сидел Сеня, когда вспышка его и вырубила. Сеня по ходу свалился кулем в пол, без управления машину повело прямо под кузов грузовика и натурально сделало из сеневой бэхи кабриолет, а из Лысого – всадника без головы. Сам Сеня даже не поцарапался, только башки по ходу у него тоже не стало – наглухо отморозился, кореша вальнул за просто так, братва ропщет, но за глаза – боятся. В общем ситуация складывалась положительно для Болта и его кодлы. Пожрали, да разошлись по домам, чтоб как следует подготовиться к утренней сходке.
На сходке обе банды собрались в полном составе. Пустырь хорошо продувало, да и по утру было прохладно, солнце только-только начинало греть.
Болт, как и следует, держал мазу за то, чтоб бандам схлестнуться в одну под его сильной и умелой рукой. Обе стороны согласно кивали головами, Болт стелил мягко и про сплоченность, и про открывающиеся перспективы, и даже рисовал картины полного охвата города под их влияние. И всем все нравилось, кроме Сени. Тот багровел и бледнел попеременно. Когда же Болт закончил свою речь, Сеня каким-то образом взял себя в руки и злобно процедил:
– Не обрыбиться тебе, сука! Лысый – корешь мой был и правильный фраер! Под ним ходить не в падлу было, а ты босяк и права на масть за тобой нет!
Стало заметно холоднее от этого голоса, Пельмень понял, что сейчас придется драться, по уговору стволы на сходку не брали, пользовали холодное оружие и кулаки. Начали сходиться стенка на стенку, да так уж вышло, что первыми и единственными в бой вступили Болт с Сеней, братва Лысого особо и не спешила впрягаться за отморозка, что вполне устраивало Серого.
Оба бойца были в одной весовой категории, подтянутые и жилистые бугаи. Сначала была проба сил, ну чисто бокс, это была излюбленная манера для Сени. Раздавались смачные удары, рожи окрасились первой кровью, Болт бил хладнокровно и большей частью старался или блокировать или уворачиваться от тяжелой руки противника, тот начинал все больше яриться и от того допускал ошибки на ровном месте. Внезапно Болт отскочил, выйдя из зоны клинча и начал работать ногами, что у него получалось куда как бойче. Мощный удар с вертушки в голову отбросил Семена на землю, тот каким-то чудом не вырубился, откатился и с криком бросился всем телом в живот Болта. Да не тут-то было, Болт просто пропустил его мимо себя, и Сеня позорно рухнул обратно на землю, запнувшись о булыжник.
Болт уже практически начал праздновать победу, когда Семен подорвался с земли с бешенным лицом, при этом валяющиеся вокруг камни со всех сторон пулей полетели в Болта.
Болт и еще пятеро бойцов, стоящих за ним на линиях атаки упали замертво, пронзенные насквозь. Все ошалело смотрели на Семена, а тот не менее ошарашенно смотрел на свои деяния.
– Ну вот так мы и встали под крыло Семена, Болта жалко, но да против таких чудес не попрешь, по крайней мере желающих не было. – закончил свой рассказ Пельмень.
– Даааа, не хило…
– Не веришь, что ли? – обиделся Пельмень.
– Да нет, Коль, я-то очень даже верю, собственно, я и зашел тебя предостеречь о чем-то подобном. Это все из-за той вспышки – все, кто в обморок свалился – изменились, стали этакими суперами, все по-разному, кто-то еще не осознал, а кто-то, вот как твой Сеня, случайным образом уже обнаружили свой дар. – ответил Ярослав.
– Мать-перемать, это ж таких кругом-то полно, значит?
– Ну да, так что держи ухо в остро, а хвост пистолетом. Пойду я, брат, до Витали еще хотел заглянуть… – начал подниматься Ярик.
– Ты че до тюряги попрешься, это ж на другом конце города! – удивился Николай.
– В смысле, при чем здесь тюряга? – настала очередь удивляться Ярослава.
– Дак приняли его, недели две как, собственная безопасность его закрыла, грешки за ним какие-то нашли, повязали, чуть ли не на месте суд провели и отправили в места не столь отдаленные, все очень просто и быстро. Проштрафился видать Виталька перед кем-то из шишек…
– Вот оно как… – протянул Ярослав, – ну тогда я к своим на дачу, пережду пока все устаканится.
Распрощались, Ярик вернулся в свой подъезд, выкатил велосипед и отправился в обратный путь, здесь делать было уже нечего. Желание принять участие в восстановлении города полностью пропало, поэтому он стороной объехал достопамятную улицу с ремонтными бригадами и был таков.
Глава 4.
Встал Иван с петухами, злой и не выспавшийся, всю ночь его донимал толстый капитан в крови, он то тыкал в него пальцем, то тем же пальцем грозился и приговаривал: «Изыди, демонское отродье, а нет, так я сам тебя ИЗЫДУ!!!»
Глянул статистику на еще работающем браслете и горестно вздохнул: глубокого сна ноль часов, пять пробуждений. На улице уже светило. Иван пожелал петуху поскорее попасть в суп и пошел на утренние процедуры до нужника и рукомойника.
Ночные кошмары после омовений совсем отступили и можно было заняться хлебом насущным, ну или что там осталось в подвале. Электричество так и не подали, потому он зажег керосинку, откинул крышку подпола и полез по деревянной лестнице вниз, стараясь не обжечься и при этом не уронить лампу. Рейд и опись показали, что солений и варений было в избытке, картошки два мешка, морковки и лука – по ведру.
– В общем, жить можно, – сказал сам себе Иван, развернулся, ударил руку и уронил лампу.
Лампа удачно упала стеклом на твердый пол, оно разлетелось, отклонив траекторию движения корпуса и, еще горящий фитиль, а также небольшой шлейф керосиновых капель аккуратно подожгли Ивану штанину.
Для Ивана время замедлилось, внутри его головы в этот момент как будто что-то проснулось, некое другое сознание, слившееся с сознанием программиста, и он увидел.
Для него огонь представлял собой некий жгут из огромного количества красно-желтых проводов, будто бы припаянных серебряными концами к брюкам. Иван потянулся рукой к проводам и замер, из кончиков пальцев свисали тоненькие светящиеся нити-щупальца. Щупальца удлинились по невысказанному желанию и впились в место спайки, охватив всю площадь. Иван дернул руку, провода оторвались от штанины, укоротились, но потом начали подпитываться от щупалец, разрослись, утолщились и исчезли в тот же миг, как Иван потерял сознание.
Разбитый от жесткой усталости, раскровенив руки в осколках лампы, он выполз из подпола через пять часов, добрался до кровати и окончательно отрубился до утра следующего дня.
Петух опять усердно кукарекал, оповещая округу о том, что солнце проснулось и нечего отлеживать бока, надо дела делать. Иван открыл глаза и уставился на белую в кровавых разводах подушку. Мозг мгновенно встряхнуло и воспоминания о вчерашнем происшествии вспыхнули, заставили Ивана подскочить на ноги.
Постель оказалась вымазанной его собственной кровью, как, впрочем, и физиономия. Ради успокоения нервов, он содрал простыню и наволочку, забросил в корзину для белья, отмылся от засохшей крови, обработал йодом порезы на руках, заварил чай – все это на автомате, погрузив мозг в режим тишины.
Остановив рутинными занятиями дрожь в коленях, Иван сел за стол, отхлебнул сладкого чая и попробовал посмотреть своим вторым зрением на окружающий мир, от резкого контраста ударило по глазам и отдалось в лобные доли огнем, он зажмурился, но при этом пропал только обычный вид комнаты, а вот другое зрение не выключилось и он мог видеть, как прозрачные кремовые нитки, воткнутые в красноватую плоскость, бомбардируют ее, вызывая мелкие темные вкрапления, которые тут же рассасываются плоскостью. Свет из окна – догадался Иван, завороженно наблюдая с все еще закрытыми глазами за световой чехардой.
Обратил внимание на кружку с горячим чаем, причем саму кружку видно было как некое хаотичное черно-белое мельтешение, когда по телевизору проходит отсутствие сигнала, а внутри бурлила вихрями киселеобразная красноватая тьма. Открыл глаза, снова ударило по мозгам, зато совмещение картинки обычного зрения и нового позволило не заблудиться в том хаосе линий, проводов, киселей и прочем непотребстве.
Было донельзя интересно изучить мир по-новому, найти закономерности и связи между явлениями природы и его новым восприятием. Вспомнив, произошедшее в подвале, Иван стал изучать и свои щупальца, а потом по наитию засунул их в кружку, сначала осторожно лаская поверхность киселя-воды, не обожгло. Мысленно погрузил их чуть глубже. Щупальца подчинились. А потом он попробовал вытянуть вихри из киселя, те послушно начали подползать к щупальцам, втягиваясь в них, а потом куда-то под ногти. За считанные мгновения вихри кончились, в черном киселе больше не было никакого движения. Немного сфокусировавшись, исследователь непознанного обнаружил, что чай в кружке остыл до состояния льда.
– Так, и чего ж это новый наливать что ли, не пойдет!.. – высказал вслух недовольство Иван и попробовал вернуть все взад.
Погрузил щупальца, начал мысленно раскручивать кисель, разгоняя вихри, рука чуть похолодела.
– Ну ехарный бабай!!! – в сердцах воскликнул горе-экспериментатор, взирая на пустую парующую кружку с темными от чая стенками. Пришлось все же поднимать зад со стула и идти за свежим кипятком. Продираясь через серый разреженный туман воздуха, Иван решил, что хорошего понемногу. Отключил второе зрение, все стало обычно, привычно и серо, зато голова потихоньку переставала болеть, а внутренний кипятильник, засевший в мозгу как будто бы отключился.
Учитывая, что Иван пролежал в отключке целые сутки, его организм начал требовать, чего бы поесть. Квакающий желудок сообщил о своем недовольстве, и его хозяину пришлось на скорую руку сварганить себе и бутербродный перекус и жареной картошки на завтрак.
Плотно позавтракав, Иван решил отправиться к Лукерье Ильиничне, бабуле, у которой он, собственно, и арендовал уже второй год дом – следовало договориться об отсрочке оплаты, все же форс-мажор кругом сплошной.
Натянув джинсы, кеды и серую ветровку, он отправился в путь. Лукерья Ильинична Поляшева, не смотря на свой настолько почтенный возраст, что помнила Россию без вечного президента и даже застала генеральных секретарей, была бабка бойкая, деловитая, с острым цепким умом. За свою долгую жизнь чем она только не занималась, многие годы посвятила торговле и челночным забегам, обеспечив себе старость независимую от подачек государства.
Квартира Поляшевой располагалась достаточно удаленно и на путь только в одну сторону Короткову пришлось потратить три с половой часа. Успев за это время проголодаться, Иван надеялся на теплый прием и перекус для любимого арендатора. По пути он регулярно включал зрение, разглядывая по-новому показывающий себя мир, отчего голова начала гудеть. Так же, как и ноги от долгого пути, потому и хотелось поскорее плюхнуться на мягкое в сатиновой обивке креслице и немного отдохнуть.
Домофон, естественно, не работал, Иван постучал в дверь и она, открывающаяся на советский манер внутрь помещения, вроде как, чтоб выбивать проще было при поимке «врагов» советского народа, собственно, и открылась. Это было странно и беспокойно.
Лукерью Ильиничну он нашел мертвой на кухне, связанную по рукам и ногам, руки за спиной. В луже крови и с ножом в груди, еще и притянутым за гарду проволокой к телу. Стеклянные глаза смотрели в потолок, на неестественно засушенном лице застыла бесконечная мука.
– Бл..ть! – только и смог выговорить Иван. Внутри все похолодело и проняла дрожь. Жутко видеть знакомого человека, пусть и чужого, но симпатичного тебе в таком виде. Человека, которого ты воспринимал частью своего мира, с которым мог и за жизнь поговорить, узнать другой взгляд на привычные вещи, самому послушать что-нибудь интересное из жизни. Жизни, которая теперь закончилась, да еще и так…
Уже автоматически перейдя на второе зрение, он увидел в районе макушки покойницы легкое свечение. Стараясь не наступить в кровь и вообще ничего не задеть, Иван подошел ближе к голове и коснулся щупами свечения. Перед глазами понеслись вскачь хаотичные образы.
Вот он маленькая девочка на качелях, а большой бородатый дядька, отец, которого боишься, но и любишь, раскачивает тебя сильнее и сильнее. Видно только ножки в сандаликах, песок, ель, небо, ель, снова песок. Радостно. Счастье.
Я в ученическом платье с белым фартуком за партой. Сашка Сизов, гад, дергает за косичку, хватаю учебник по физике и с разворота ему по безмозглой красивой башке.
Вечер другого дня, после школы, Сизов проводил меня до подъезда, целуемся с ним, какой же он все-таки дурак, но я кажется его люблю…
Берег реки, закат, кругом никого, мы сидим обнявшись, он рассказывает, как мы поступим в техникум, потом он отслужит, а я буду ждать, а потом поедем работать, куда-нибудь в Иркутск, рядом с Байкалом, или в Ленинград, где белые ночи, мы целуемся и первый раз начинаем неумело заниматься любовью – «Твою же ш мать, это меня что, трахают…» – мелькнула чужая мысль…
Я провожаю его в армию, он сжимает в руке белый платок с вышивкой «Луша + Саша» в сердце, а вот я стою на пороге его дома, мать его плачет, в руках белый листок, похороны…
Вереницей полетели года, учеба, работа, краткие романы, где ничего не запоминалось так ярко, как в девичестве, потом развал Союза, новые возможности и опасности, игра на выживание, работа и только работа, больше ничего захватывающего, усталость и старость приходят постепенно, продажа бизнеса, переход в класс рантье…
Вот передо мной парень, хоть и волосатый, до чего же на Сашку похож, аж сердце защемило – «Блин, это же я…» – слезы наворачиваются, но это так приятно, сдам ему квартиру в любом случае.
До чего же похож на Сашку, те же манеры и ужимки, такие же взгляды и такая же целеустремленность, одержимость идеей, как будто это он вернулся…
Лежу на кухне, ничего не понимаю, может приступ был, кое-как поднялась, ай как больно, в бедре торчит кухонный нож, выдергиваю – боже что это??? Рана практически мгновенно заживает, провожу не веря рукой, под налетом крови чистейшая кожа, даже рубчика не осталось и боли нет, подскакиваю, чувствую себя на двадцать лет, спина не болит, руки не скручивает, хорошо-то, как, бегу к зеркалу. В зеркале вроде все – как всегда, прищуриваюсь, испытываю огромное желание стать юной, как раньше, и вот разглаживаются морщины, уходят пигментные пятна, осанка выправляется, что за чудеса – «До чего же красивая!!!».
Ох уж эти старушечьи платья, как я такое только могла носить, верчусь перед зеркалом выбирая наряды, пойду сегодня наконец на прогулку, надоело дома сидеть, еще и без света, шум в подъезде, боязно показываться, смотрю в глазок – парни в формах соседа со второго этажа заносят, тот кричит весь перебинтованный, что-то про демонов…
В городе просто кошмар какой-то, бегу домой, споткнулась перед подъездом, ай, одинокий прут от разломанного забора входит прямо в плечо, встаю, рана затянулась, только платье испачкалось, черт возьми, домой, быстрее домой.
Передо мной стоит Мишка – «Так это же тот, с площади!» – весь осунувшийся, уже без бинтов, глаза горят, чуть ли не пена изо рта идет, бешеный какой-то, он толкает меня внутрь с порога, захлопывает дверь, я поднимаюсь, бегу на кухню за ножом, он за мной, хватает, бьет, валит на пол, ударилась затылком, темнота, лежу, не пошевелиться, во рту какая-то гадкая хрень, кляп, мычу, надо мной сосед:
– Что, тварина, думала не узнаю тебя, неееет, я вас всех вижу, от меня не скроешься, демоница…