Василиса Фонарева
Чего ТЫ хочешь
Август
Да поможет нам спиртная жижа разобраться в своих чувствах. (не поможет)
2 месяца до письма.
Хорошо, когда дневная жара уступает место теплым летним вечерам. Уже можно перестать прятаться от солнца, и еще не нужно прятаться от холода. Идеальное время для прогулки, для неспешных шагов и для наблюдения за заходом солнца. Правда, в это время года, придется довольно долго ждать, чтобы оно село окончательно, но почему-то многих это не смущало.
И практически все сотрудники полиции недолюбливали лето. Кто-то откровенно плескал яростью в его адрес, а кто-то тихонечко себе под нос бурчал безобидные проклятия. Секрет такого массового профессионального помешательства заключался в безбожном веселье всех остальных граждан.
Если зимой парки и набережные пустовали и посещались редкими романтиками, жаждущими отморозить себе конечности, то летом на улицу выползали даже отпетые домоседы. Впрочем, конкретно эти, сильно не мешали, но существовали и другие.
Подростки, в самом расцвете буйства гормонов, словно пьяные, творили, что взбредет в голову. Хотя, нередко действительно пьяные. Шумные компании взрослых, под тем же легким «шафэ», затевали драки с какого-нибудь совершенно нелепого повода. В конце концов, терялись дети, родители которых на секундочку отвернулись, и не заметили, что их ненаглядный убежал рассматривать бабочку. И это еще не говоря о действительно темных личностях, что с наступлением сумерек поджидали удачного момента, чтобы совершить задуманное.
В целом, лето – действительно райское время, но служители порядка всегда с облегчением вздыхали после наступления холодов.
И Рут понял это в полной мере только сейчас. Сначала он радовался увеличению количества смен и работе до глубокой ночи. Но позже понял, что действительно начал уставать. После отпуска прошло довольно много времени, да и не сказать, что он тогда отдохнул. Две недели не вылазил из дома, измотался эмоционально, окончательно разбил себе руки и засыпал только под действием снотворного, наливаемого из бутылки.
Так бы продолжалось и дальше, если бы в предпоследний день он не услышал стук в дверь. Это случилось между ритуалом ударов под сигару, и ритуалом «выпить-отключиться».
За порогом стояла Эстер. Она бегло осмотрела Рут, молча прошла в квартиру, скинув ботинки в разные стороны коридора. Нашла кухню, с грохотом скинула рюкзак на стол, и выложила из него стопку контейнеров с едой.
– Винсент приготовил, не съешь, убью.
Первое, что сказала она. Потом посмотрела на коллекцию пустых бутылок на полу у раковины, на коллекцию полупустых на столе и принялась рыскать по ящикам. Нашла мусорный пакет, покидала в него все без исключения, проигнорировав слабые возмущения, выставила за дверь и добавила.
– Выбросишь завтра. И только попробуй этого не сделать.
Рут впервые видел сестру такой спокойной, молчаливой и какой-то… Какой-то взрослой. И впервые задумался, что за все это время другие люди тоже живут, что-то делают, и могут как-то меняться.
Эстер поставила чайник и открыла один из контейнеров, там оказались блины. Потом снова полезла по ящикам, достала чашки, тарелки и открывалку, видимо, для банки сгущенки, выуженной из того же рюкзака.
Они ели молча. Возможно, каждому было что друг другу сказать, а может и нет. Но Рут был благодарен за это молчание. И за еду, и за встречу. И когда сестра встала и собралась уходить, он неожиданно для себя произнес:
– Останься.
– Только в душ я первая. И с тебя футболка.
– Договорились.
Они уже очень давно не ночевали рядом, и было в этом что-то старое, забытое и родное. Рут впервые уснул быстро и спокойно.
Утром они тоже молчали. Делая что-то вместе не договариваясь, и не спрашивая друг у друга. Им было не нужно. Только когда уходила, Эстер сказала единственную фразу:
– Я еще приду. – Чуть помолчала, переваривая мыслительную кашу, и добавила. – Рут, я скучала. Не пропадай больше.
И скрылась за дверью. А он остался стоять в состоянии легкого шока, это был первый раз с тех пор, когда сестра назвала его по имени. А потом подумал, что вообще-то, еще может спокойно жить в этом мире дальше. Оделся, и отнес пакет в бак.
После того дня парень начал постепенно приходить в себя, даже как-то раз пришел домой. Хоть это уже не его дом, перестать его так называть не получалось. Он долго топтался на пороге, наконец, постучал и чуть не задохнулся в широких и крепких объятьях. Этот семейный ужин походил на многие, что бывали раньше. Они шутили, смеялись и рассказывали, что произошло за это время. Правда, Винсент удивленно приподнял бровь, когда Рут следом за ним достал свою сигару, но ничего не сказал.
В целом, сейчас он мог почти уверенно сказать, что все хорошо. Время шло, и он понял, что вполне неплохо просто жить. Не цепляясь за кого-то, просто делая, что умеешь. Разве что на работе действительно вымотался. И искренне радовался, что сегодня патрулирует парк верхом. Но его немного раздражало то, что в напарники в этот раз ему достался Рэй.
Смуглый кучерявый парень, первый красавчик отдела, не уступающий ему по показателям, в общем приятный. Если бы только он не был настолько болтливым. Его рот не умолкал ни на минуту, комментируя все вокруг и задавая нелепые вопросы.
Этот вечер был бы таким же, как и многие предыдущие, если бы за очередным поворотом не оказалось компании студентов. Среди них была Анита. Она шагала непринужденно, в легком летнем платье, слегка развивающимся ветром. Она что-то говорила, улыбалась, звонко рассмеялась и застыла, увидев остановившуюся рядом лошадь и всадника в форме на ней.
Они смотрели друг на друга, казалось, вечность. Для остальных же прошла пара секунд. Рут думал, что уже почти забыл, но как он ошибался. Образы, запахи, слова, прикосновения, все нахлынуло разом, не отпускало и вырвалось наружу соленой пеленой на глазах. Желая это скрыть, он сделал самую глупую вещь из возможных. Сорвался галопом с места, и ускакал между деревьев, игнорируя наличие тропинок и тротуаров.
Его напарник поступил так же, желая поскорее узнать, почему он творит подобную дичь и игнорирует патрульный маршрут.
Анита стояла, смотрела вслед и очень жалела, что у нее сейчас не оказалось лошади. Правда, она не могла определиться, поскакала бы она следом, или в самом противоположном направлении из существующих. Ее раздирали на части мысли о том, как она соскучилась, и о том, что ее, кажется, не хотят даже видеть.
Рут несся. Не замечая веток, бьющих по телу, не замечая криков с просьбами остановиться. Он лишь прижимался к лошади все сильнее, и не мог справиться с нахлынувшими чувствами. Больше всего его удивляло даже не само наличие чувств, а их характер. Он не злился, не протестовал, как это было раньше, а искренне тосковал. По важному, нужному и потерянному. И в этот момент ему показалось незначительным все, что раньше виделось непроходимым. Но лишь на миг. В следующую секунду лошадь резко встала на дыбы, парень чуть не свалился, выругался и понял, что впереди забор.
Он вдруг подумал, как символично ставятся заборы, разделяя пространство на «до» и «после», на «здесь» и «там». И что он здесь, а Анита там. И они сами, невесть зачем поставили этот забор. Но ничего уже не вернуть, кирпичик к кирпичику стоит крепко. И даже если разломать, что ждет их дальше? Может и правда, лучше уже все так, как есть. Лучше для всех.
Рут бы еще долго думал, и еще больше загонял себя в состояние тоски и бессилия, если бы до него не долетел голос, с явно возмущающимся тоном.
– Какого черта ты творишь? Это патруль, а не ипподром!
– Заткнись. Просто поехали дальше.
– Нет уж, давай, скажи мне что-нибудь. То ты молчишь часами, то срываешься с места как сумасшедший. А если что-то еще выкинешь? Мне надо знать, к чему готовиться!
– Я сказал, заткнись. Ты можешь помолчать хотя бы пять минут?
Рэй подъехал чуть ближе, глянул в лицо. В этой части парка не было фонарей, солнце уже садилось, а деревья еще больше скрадывали свет. Но он разглядел блеск слез у глаз и решил, что благоразумнее будет действительно помолчать. Он впервые видел напарника таким растерянным.
Они продвигались медленно, в поисках хоть какой-нибудь тропинки. Было ощущение, что окружает не парк, а самый настоящий лес. Как вдруг услышали чей-то тихий крик. Переглянулись, кивнули друг другу и поскакали быстрее в ту сторону.
Чуть дальше у того же забора стояли два парня, явно не совсем трезвых и девушка, явно не желавшая здесь находиться. Один зажимал ей рот рукой, а второй расстегивал джинсы.
– Ах вы мрази!
Прохрипел Рут, спрыгивая с лошади. Он подскочил, размахнулся, вышиб нос одному и добавил коленом в поддых второму. Дальше все происходило так же молниеносно, как и началось. Спасенная девчонка резко отпрыгнула, у кого-то в руке сверкнул нож. Несколько ударов, несколько звуков. Всего-то секунд пять, пока Рэй дважды за день приходил в себя. И еще две секунды, пока доставал пистолет.
Прогремел выстрел, все замерли.
– Встали лицом к стене, руки за спину.
Рут старался на него не смотреть, он знал, что сильно сглупил, и никакое раскаяние ему сейчас не поможет. Поэтому, просто вел лошадей следом. До машины пришлось идти довольно долго, и в полном молчании. Обсуждать что-то по пути было бессмысленно и странно, учитывая, что шли они не одни.
Когда же ребят в наручниках увезли, напарник впервые за это время развернулся и посмотрел на него. Он уже хотел разразиться тирадой о существовании мозгов, о наличии возможности ими иногда пользоваться. И не просто иногда, а в самые нужные моменты, но сказал нечто совершенно другое.
– Радугу в пекло! Рут!! Ты почему ничего не сказал? Я бы скорую вызвал! Почему сам не вызвал?!
Вид у него был не лучший. Хотя, и не худший, какой бы мог быть в этой ситуации. На скуле виднелся синяк, нижняя губа распухла, один из нагрудных карманов болтался на паре швов, колени в земле. Но не это пугало больше всего. Форма на левом рукаве прилипла к руке, а с пальцев на землю капала кровь.
– Без больницы обойдусь.
– Ты издеваешься, да?
– Нет. Я сказал, что в больницу не пойду.
– Идиот, а если что-то серьезное? А если заражение?
Он злился, переживал и не понимал одновременно. Набрал номер, но гудки ему послушать не дали. Рут выдернул телефон из пальцев и сбросил.
– Я не пойду туда.
Он смотрел отчаянным взглядом, полным страха. Рэй выхватил телефон обратно, снова позвонил. Но на этот раз спокойно положил ему руку на плечо, и добавил:
– Я пойду с тобой.
Он посадил Рут в приехавшую машину, видел трясущиеся пальцы, бледное лицо. Ждал когда выйдет из кабинета. И думал, что еще никогда не видел напарника таким, как сегодня. Тот всегда казался твердым как скала, спокойным и молчаливым. Но сегодня он увидел его растерянным, злым, напуганным и слабым.
Это немного не укладывалось в голове, но он решил не задавать вопросов и не лезть со своими советами. В конце концов, не его дело, они даже не друзья. Но могли бы когда-нибудь стать, правда?
Рут вышел, выдохнул, и пулей помчался на улицу. Они стояли на крыльце, и парень для себя отметил, что в этот раз легче.
– Сколько швов?
– Я не считал. Шрама будет два.
– Все-таки ты – сумасшедший.
– Я знаю. Но.. Извини за сегодня. Я не должен был, много чего не должен был.
– Ну, благодаря тому, что ты рванул, мы спасли ту девчонку. Так что… Все не так уж и плохо. Но она, конечно, тоже красотка, шататься одной в такое время.
– Она не была одна. Они с семьей отдыхали, а эти ее утащили. И знаешь, я бы еще раз врезал, честно.
– Ладно, надеюсь, для тебя эта история не закончится плохо. Тебе еще с шефом объясняться.
– Да уж.
– Я тебя прикрою, если что.
– Спасибо, конечно, но не надо. Ладно, давай, до завтра.
– Хочешь, куда-нибудь сходим? Я угощаю.
– Нет, спасибо, вставать рано. Пока.
– Что ж, пока.
Он развернулся и ушел, думая о своем. Не зная, что о нем думают двое. Один здесь, а вторая в баре.
Анита не знала, зачем она ответила «да», на предложение посидеть в подобном месте. Ей не нравилась слишком громкая музыка, туча незнакомых людей в общем, и ежеминутное разливание спиртного по бокалам в частности. Но не смотря на все эти факторы, она продолжала сидеть, смотреть в одну точку и кивать всякий раз, когда какой-то незнакомый парень спрашивал налить ли ей еще.
Предприняв попытку выяснить кто он такой, она в который раз узнала, что это брат одного из сокурсников и познакомилась с ним снова. А потом еще раз и еще. Он считал это забавным, и продолжал знакомиться.
Она думала о руках, о золотом цвете, о свете свечей, о больших медведях, о пупырчатых мячах, о дожде, о снеге, о шарфе и пуговицах, о виде с крыш, о мечтах и о реальности. Все эти вещи смешались в голове, превратились в водоворот и засасывали ее все глубже и глубже. Выбираться оттуда ей не хотелось, а мерзкая жгучая жидкость помогала проваливаться дальше. Жаль только, что утро, наполненное кричащими звуками и плывущими стенами, она в этот момент не вспоминала.
Когда же встал вопрос как им всем добираться до дома, девушка уже почти лежала на столе, борясь с непослушными глазами. Она еще раз познакомилась с парнем, который вызвался отвезти ее до дома, узнав, что он единственный не пил, и сразу же забыв эту информацию, как ненужную.
Анита снова открыла глаза, когда поняла, что ее вынимают из машины. Бурно сопротивлялась, желая встать на ноги, и спрашивала, куда ее ведут.
Потом она пыталась достать ключи, облокотившись о проем, и чуть не провалилась внутрь, когда мужчина открыл дверь.
– Спасибо, Робби. Извини, что так получилось.
– Да ничего, мне было не трудно.
Девушка встряхнула головой, встала ровнее и спросила, переходя с шепота на крик.
– Ты его знаешь, папа? Почему ты всех знаешь! Почему ты знал Рут? И почему он не хочет знать меня?!
И она снова чуть не упала. Это был первый раз, когда она явилась домой в таком состоянии. И первый раз, когда ей на это было искренне плевать. Отец ее поддержал, еще раз кивнул парню, и закрыл дверь.
– Папа, что мне делать. Я думала.. – Она замолчала и поникла.
– Сейчас – поспать. Пойдем.
Сентябрь
Другие лишь показывают нам кем мы можем быть, но никогда не дополняют или достраивают.
1 месяц до письма.
Тонкие черты лица подчеркивались длинными серьгами, свисающими до самых плеч. Цвет спелой вишни на губах выделялся томно, и на удивление естественно. Он сплетался в единую линию гармонии с платьем до пола, и заколкой, поддерживающей волосы в слегка растрепанном пучке. Делая неспешные шаги, девушка походила на струящийся алый водопад, обворожительный и магнетически притягивающий взгляды. А россыпь золотых нитей на ткани, казалась каплями, подсвеченными солнцем.
Она привыкла ощущать повышенное внимание к себе, и мысль о том, что ей это не нравилось, была бы откровенной ложью.
Единственное, что ей действительно не нравилось – это нередкие попытки подойти к ней и заговорить. Надушенные, подобострастно улыбающиеся, в костюмах, наглаженных до стрелок, молодые, а иногда и не молодые люди, вызывали в ней отвращение и приступы желания сбежать. Но девушка лишь мягко качала головой, и невероятно культурно, с чувством должного такта и этикета посылала кандидатов в ад. Пусть восхищаются издалека.
Ей нравилась царящая атмосфера, нравилось находиться в центре жизни, нравилось держать в руке бокал с шампанским, ровно так же, как и не сделать из него ни одного глотка. Предыдущий опыт с алкоголем все еще отдавал неприятным посасыванием под языком. Ей здесь нравилось.
Но вместе с этим, она чувствовала себя какой-то другой, не похожей, и слегка не своей. Будто цветущую пышную розу высадили в саду пионов. Вроде бы и сад, и прекрасные цветы, похожие лепестки, но что-то не так.
Она размышляла о том, что хотела бы сейчас взять за руку одного человека. Хотела бы снова увидеть того в черных брюках и в рубашке с закатанными рукавами. Хотела бы подарить медленный танец. И возможно, если судьба окажется благосклонной, сбежать вместе тихо через заднюю дверь. Смеясь и обмениваясь фразочками в адрес вечера.
Но это были мечты, мимолетные, летающие где-то сбоку поля зрения, и уж точно не имеющие шанса в реальности.
Единственное, что она для себя отметила, в воспоминаниях образа больше не было колкой боли. Только теплая грусть, наполненная благодарностью. Она все еще не знала, поступили ли они правильно, не знала, можно ли было сделать что-то иначе, но одно знала точно. Этот человек многое сделал для нее, многое значил, и значит до сих пор. Она действительно выросла благодаря моментам, разговорам, поддержке и любви. И теперь искренне благодарна тому, что это все было в ее жизни.
– О чем задумалась?
– О, Риан. Наконец-то ты снизошел до меня, а то я уже думала, что обречена на одиночество.
Парень улыбнулся, скрестил руки и хитро посмотрел.
– Вот не надо про одиночество. Я видел, что многие хотели составить тебе компанию.
– А ты, оказывается, коварная сволочь. Если видел, почему не подошел раньше? Я думала, что никогда не освобожусь от этих подхалимов.
– Извини, дорогая, я был занят. И потом, нужно же было дать им хоть какой-то шанс? И тебе дать шанс!
– Дорогая? Шанс? Ты сейчас издеваешься, правда?
– Ну ладно, ладно, не злись. Я из лучших побуждений. Как не вижу тебя, то все с кислым лицом. Хоть в последнее время немного повеселела. – Он положил руку на плечо, шагнул чуть ближе, и добавил. – Я волновался за тебя, Анни. Но кажется, с тобой наконец-то все хорошо.
– План сдать меня этим..
Она замолчала. Ей была приятна забота друга. Они давно не виделись, и вот так почувствовать что-то родное, было сейчас очень кстати.
– Никакой не план, успокойся. Просто раз уж ты теперь свободна, почему бы немного не расслабиться и не повеселиться? Пойдем я тебя кое-с кем познакомлю.
– Ты теперь и сватовством занимаешься? И если ты вдруг забыл, мне это не интересно. И не потому, что я свободна.
– Не беспокойся, друг, просто друг. Я хорошо его знаю, а он почему-то очень хотел познакомиться с тобой.
– Просто друг, значит. Прекрасно, ты точно чего-то от меня хочешь. Ладно, пойдем, все равно здесь скучно.
Они медленно шагали сквозь толпу. Девушке не очень нравилась вся эта затея, но делать и правда было нечего. Либо расхаживать по залу и отбиваться от назойливых кавалеров, либо пойти с другом.
Они подошли к высокому парню, ничем не отличающимся от остальной толпы. Но было в нем что-то ужасно знакомое. Черты лица, улыбка. Где-то в дальней коробочке как будто лежали воспоминания, но были запечатаны.
– Вот, знакомься, это Робби.
– Анита, очень приятно. Чем я вызвала такой интерес?
– Приятно познакомиться, Анита. В который раз приятно.
Риан стоял в недоумении, а у девушки в голове замелькали картинки из бара, машины, наливаемые рюмки и улыбка. Она стояла в замешательстве, все больше понимая, что этот человек видел ее такой, какой она сама не хотела бы себя видеть. Многократно прокляла существования алкоголя и себя. Собралась с мыслями.
– Что ж, я тебя вспомнила.
– Спасибо. Ты очень забавная.
– Я не!.. – Она аккуратно приложила ладонь ко лбу, вздохнула, и снова вернула самообладание. – Ладно, извини за тот случай. Я была слегка не в себе.
– Да ничего, бывает. Я понимаю.
– Так, что тут вообще происходит? Вы, ребята, ничего не хотите мне рассказать? – Риан находился в том состоянии, когда все слова понятны, но смысл ускользает. Еще он почему-то злился, и не понимал почему. То ли от секретов с обеих сторон, то ли от того, что его так нагло использовали.
– Ну, если твоя подруга захочет рассказать, расскажет. Правда?
– Да и рассказывать то нечего, и вспоминать стыдно. Ты за этим меня позвал? Чтобы напомнить?
– И да, и нет. Я бы хотел поговорить с тобой. Не хочешь потанцевать вместе? Скоро начнется следующий танец.
– Ладно, давай потанцуем. Возьми, пожалуйста.
Она обратилась к другу и протянула свой бокал. Тот взял его скорее машинально, потому, что все еще не мог понять ни действий, ни разговора, ни неожиданного согласия. Анита никогда не соглашалась танцевать ни с кем, кроме него. Взял, а потом посмотрел на шампанское с удивлением и выпил залпом.
Какое-то время они танцевали, не сказав ни слова. Девушка не считала, что именно она должна зачать разговор, а парень просто наслаждался движениями, и кажется, совсем забыл, с чего все начиналось. Но в какой-то момент он вдруг неожиданно произнес:
– Ты недавно встречалась с кем-то, да?
Анита на секунду замерла. Вопрос застал ее врасплох и погрузил в лихорадочные, отрывчатые мысли. Может ли она говорить о таком с человеком, которого едва знает. Может развернуться и уйти, оставив слова висеть без ответа? Но она выдохнула, расслабилась и решила, что ей все равно.
– Да, так и было.
– Кажется, это был действительно дорогой человек для тебя.
– Да, он многое для меня значит.
– Хм, даже сейчас. Ты говоришь в настоящем.
– И сейчас.
– Тогда почему, Анита Дэвиер, ты так легко сдаешься?
– Почему ты мне все это сейчас говоришь?
Они встали и стояли, посреди танцующих пар. Возможно, их никто не замечал, или делали вид, что не замечают. Девушка смотрела прямо в глаза, пристально и глубоко.
– Как знать, как знать. Судьба или звезды, пламя или лед, море или пустыня, что выбираешь? – Он замолчал, но не услышав ответа, продолжил. А может, и не хотел его услышать. – Ты многое успела мне сказать, пока я тебя вез. Считай мои слова теперь, просто платой за приятную компанию в виде тебя тогда. Я знаю, каково это, отказываться от того, что любишь. От того, кого любишь. Но это не твоя история, девочка. Я слышал, что Дэвиер всегда получают что хотят. Почему в этом случае должно быть исключение?
– Потому, что я люблю его. И не хочу принуждать к тому, чего он не хочет.
– А ты уверена, что не хочет? Всегда есть шанс, дорогая. Поверь тому, кто был там же, где ты сейчас. Только если получишь твердое «нет», сказанное прямо в глаза, можно считать историю закрытой. Спроси его. А если «нет» прозвучит, приходи ко мне. Выпьем вместе.
Он подмигнул, откланялся и растворился в толпе. Анита все еще думала, как это все странно, но вместе с этим, впервые задумалась и о том, чтобы найти шанс. Еще один шанс. Конечно, возможно, это будет снова игра в слепую, с непредсказуемым результатом и неизвестным финалом. Но ведь можно попробовать? Еще один раз, всего один раз.
***
– Ну что, ребят, как вам тату?
Рут сгреб майку со спины к шее и продемонстрировал недавно набитые шестеренки.
– Только не говори, что это из-за нее. Уже тошно. – Даяна со скучающим видом отпила из банки, хлюпая, но было видно, что ей нравится.
– Нет, не из-за нее. Я сам давно хотел такую, еще на руки продолжу. Мне кажется, это выглядит очень круто!
Клим встал, похлопал по плечу и приложил по спине своей широкой ладонью, от чего Рут вскрикнул и ответил ему тем же.
– Да, это выглядит круто. И новая прическа тебе тоже очень идет. Знаешь, вообще не жаль твоих волос. С короткими ты выглядишь отпадно. И ты вообще как? Как рука?
– Спасибо за стрижку. Непривычно, конечно, пока, но мне так нравится! – Он потеребил рукой затылок ежиком и челку, теперь едва торчащую над головой. – А что касается руки, нормально. Все уже зажило, побаливает, иногда, конечно, но швы уже сняли.
– Ты бешенный, в курсе?
– Конечно в курсе.
– Ей, Рут, – Дан ухмыльнулась. – На работе то сильно досталось?
– Лучше не вспоминать. – Парень поморщился и плюхнулся на пуфик. – Но сейчас все хорошо.
Да, сейчас все хорошо. Ранение окончательно привело его в чувства, а боль тела залечила внутренние раны. И почему у него всегда так работает? Жизнь продолжается, вполне спокойная, иногда счастливая жизнь. И Рут вдруг понял, что ему не нужен никто и ничто, чтобы почувствовать себя живым, оставаться собой и двигаться дальше.
– Вы как, останетесь сегодня, или пойдете?
Ребята задумались, посмотрели друг на друга, пожали плечами. С одной стороны давно они так вместе не собирались и не оставались до утра. А с другой, в этой квартире была напряженка со спальными местами, так что логичнее все-таки уйти. После некоторого времени раздумий и мимолетных мимический упражнений, понятных лишь двоим, Клим ответил.
– Знаешь, наверное, пойдем. Не прямо сейчас, конечно, но пойдем. У тебя действительно негде лечь. Не заваливаться же нам втроем на одну кровать. А не спать всю ночь тоже как-то странно, завтра на работу всем. Так что…
– Ты прав. Давайте просто как-нибудь у тебя соберемся, в выходные, до рассвета. Или все, вы меня лишним считаете?
– Хватит выдавать своим ртом чушь. – Дан специально встала, отвесила подзатыльник и вернулась на свое место обратно.
– Да ладно тебе, я же просто пошутил.
– Глупо пошутил.
– Она права, Рут. Это было глупо. Ты за кого нас принимаешь?
– Ну все, все, замяли. У вас-то как, все так же?
– Да, все так же. – Клим улыбнулся и громко отхлебнул из банки. – Иногда мне кажется, что мы втроем так и останемся одинокими, зато вместе.
– Теория хорошая, но меня она не устраивает. Вы там развлекаетесь вдвоем, а я чувствую себя отщепенцем.
– Не говори так. То, что у кого-то есть секс, еще не значит, что все остальное тоже хорошо. Так что, ничем мы с тобой не отличаемся. Правда, Дан?
– Правда. – Она слегка потупилась, еле заметно засмущалась, и спрятала смущение в новых глотках напитка. – Всем нам есть о чем думать и о чем переживать. Хватит считать, что ты лишний просто потому, что мы иногда остаемся вдвоем.
– Ладно, не буду.
Какое-то время трое друзей еще болтали. Иногда кто-то из них вставал и принимался бить висящую грушу. Дан с Климом слегка морщились из-за запаха сигар, которые поджигал и поджигал Рут, но все равно привыкли уже. Не им ему говорить, что и как надо делать.
Засобирались уходить уже к ночи. Можно было и раньше, но разговоры имеют свойство протекать плавно, незаметно, сжирая время большими кусками, и не возвращая его обратно. Только потом, уже после, сидишь и удивляешься, как это могло пройти так много.
На вопрос Даяны «К тебе?», Клим кивнул и назвал адрес таксисту. Конечно, завтра вставать на работу, но когда это их останавливало? Они привыкли, просто привыкли, беззвучно соглашаться друг с другом всякий раз, когда был произнесен вопрос. Это было не от безысходности, и уже давно не от любопытства. Они просто знали, что могут получить приятную ночь, не требуя ничего другого, и пользовались этим.
Звук закрывающейся двери, полумрак квартиры, теплое дыхание у шеи. Тела, изученные, знакомые, сейчас желанные, а утром снова чужие. Они принадлежат друг другу в этот момент, только сейчас, не оглядываясь назад и не размышляя о завтрашнем дне. Принадлежат, но отпускают на все четыре стороны, не желая опутывать друг друга канатами привязанности. А от того, просто делают то, что вздумается, расслабленно и точно зная, что не наткнутся на осуждение или непонимание.
Эти ночи просто существуют, как и они, просто существуют. Как и касания, как и стоны. Без мыслей и без обещаний, позволяя себе раствориться сегодня, а завтра снова стать прежними.
Лежат, глубоко дыша, рассматривая блеклый потолок, подсвеченный рассветом. Возвращаясь в реальность и в спутанность мыслей.
– Клим, можно с тобой поговорить?
– Давай. Ты что-то хочешь спросить? – Парень поворачивается на бок и набрасывает на себя одеяло. Прохладно.
– Наверное. Я все думала и думала над этим. Как считаешь, в какой момент мы должны все это прекратить?
– А ты хочешь прекратить? Если ты хочешь, это был последний раз.
– Я не знаю. Но я задумалась, не всю ведь жизнь мы будем так проводить с тобой время. Когда-нибудь ты встретишь кого-то, с кем захочешь быть вместе. Когда-нибудь я встречу кого-то, с кем захочу. И вот как думаешь, в какой момент времени, нам с тобой нужно перестать?
– Чтобы это было прилично, хочешь сказать?
– Странное это слово.
– Немного. А почему ты думала об этом? Уже встретила кого-то?
– Возможно. Даже возможно, что влюбилась. Во всяком случае, я думаю об этом человеке совсем не так, как думаю о тебе. И чувствую совсем не так. И все размышляю, в какой момент времени то, что мы делаем с тобой станет нечестным по отношению к другому.
– И какие же мысли?
– Не знаю. Может быть, это уже не честно, потому, что я уже влюбилась. А может быт и нет. С какого момента я должна сказать тебе нет? С момента осознания своей влюбленности, или может быть, когда мне ответят «да», на предложение встречаться. Или может быть с того момента, когда я начну что-то делать, чтобы быть с тем человеком. Я запуталась.
– Почему ты думаешь только о другом?
– В смысле?
– Ты сказала, что это будет нечестно по отношению к нему. А по отношению к тебе? Ты сама чего хочешь, Дан? Тебе самой противно заниматься со мной сексом, а что-то чувствовать к другому, или нет?
– Нет, не противно. Мне приятны эти чувства, сами по себе. И приятны наши ночи, сами по себе.
– Вот видишь, ты просто накручиваешь себя. Я думаю, что однажды ты сама поймешь этот момент. Момент, когда больше не захочешь остаться со мной в одной кровати. Момент, когда предпочтешь выбрать того человека.
– А если я не пойму? А если так случиться, что я не захочу отказываться от тебя, или от другого? Ведь сейчас это именно так, я не могу выбрать, и не могу решиться. Потому, что сейчас мне приятно все, что происходит со мной. Что если я не смогу выбрать и этим сделаю кому-то больно.
– Я не знаю, что тебе ответить. Но одно знаю точно. Мы тебя всегда поймем и поддержим. А будущее, кто знает, что там в будущем. Давай думать о проблемах по мере их поступления. Просто спрашивай себя каждый день, чего ты хочешь. И если однажды ты не захочешь ко мне прийти, я тебя пойму. А если однажды захочешь вернуться, пойму тоже.
– Чего я хочу…
– И чего ты хочешь сейчас, сегодня?
Девушка задумалась, повернулась на бок и тоже залезла под одеяло. Все-таки, здесь и правда довольно прохладно.
– Сейчас… Мне нравится то, что я чувствую к тому человеку. Я чувствую это прямо сейчас, даже когда смотрю на тебя. Тепло, нежность, радость, счастье. Наверное, любовь тоже. Потому, что что-то еще есть внутри, что-то, что я не могу описать. И я хочу все это чувствовать. А еще, я хочу тебя поцеловать и хочу наплевать на то, что через несколько часов нужно идти на работу. Потому, что мне приятно быть с тобой. И этого я тоже хочу.
– Значит, иди сюда и поцелуй. А завтра еще раз спросишь себя, чего ты хочешь.
И Даяна приблизилась и поцеловала. Пусть она не знает, что будет завтра, или через неделю, но она точно знает, что будет сейчас. А сейчас здесь только они, только вдвоем, только касания и ее желание их продолжать.
