Эдуард Поляков
Хозяйка мертвой воды. Флакон 1. От ран душевных и телесных
Глава 14. Расплата
Четверо мужей сейчас сидели на первом этаже постоялого двора “Перегрызенный кнут” и обсуждали судьбу восьмилетнего мальчика.
– Обратно нам дороги нет, это точно, – сказал мужчина с квадратным лицом, тот что был дядькой – воспитателем юного Светорзара, – Вот только и здесь мы оставаться не можем.
– Да уж, если женщина задумает чего – все, считай пропал! – согласился с ним Пересмысл. Не смотря на беспокойную ночь, он выглядел более бодрым, чем все остальные.
Утро постепенно вытеснило остатки ночи и в запыленные окна харчевни уже видны были проблески зари.
– Куда вам велели отправить мальчика? – спросил Гифей у дядьки.
– В ваш Серый дом!
– Мудрое решение.
– Да ты что, серьезно?
– Вполне. К нам без хворей ходу нет. А ведь сам Корнелиус определил что мальчик болен и предписал его спровадить в Серый дом.
Ерш особого восторга от такого предложения не испытывал.
– Но ведь зараза, Гифей? Среди грязи и поганит поместить сына Ильи!?
Гифей сохранял спокойствие, которое присуще только камням или деревьям.
– В Сером доме не только лишь чернь и погань. Прежде всего Серый дом это обитель покоя и смирения. И если ты против, предложи более безопасное место. Поместим его на самый верхний этаж. в отдельную комнату. Хворь и зараза – лучшей стражи для Серого дома придумать нельзя. За его порог могут перешагнуть лишь те, кто ждет свидание с костлявой. Вы же, напротив – спасете жизнь молодому волчонку.
– Стоит принять предложение, Ерш, Гифей неплохую идею предложил, – одобрил ведун Пересмысл, помассировал свои татуированные ромбовидными узорами виски.
Тем временем Сом отправил арестованного им лекаря Корнелиуса в Охранную башню, в городской каземат. Храбра изъявил желание доставить туда сам. К тому же наказание в виде удержания в застенках в течении двух недель, положенное ему по местным порядкам, он уже начал и так отбывать.
Как только увели лекаря, Сом освободил Храбра от кандалов.
Наперсник Светозара и двое старцев поднялись за мальчишкой и застали лежавшую на краю постели мальчика розововолосую целительницу. Девушка спала безмятежным сном и лишь поседевшая прядь на ее челке давала понять как непросто далась ей последняя ночь. Пересмысл попытался ее разбудить, окликал, тряс за плечи, но девушка так и не открыла глаз.
– Она потратила много жизненных сил и вряд ли скоро проснется, – пояснил Пересмысл.
В самой комнате стоял тяжелый дух, пахло спиртом, валялись полотенца и стояли тазы.
– Здесь не богадельня! – проворчал хозяин гостиницы.
Ерш отвел его в сторонку и очень убедительно произнес:
– Если будешь права качать – станет богадельней! – он вручил мужику деньги в увесистом мешочке. – Быстро убрать комнату, а целительнице предоставить другую. Все понял?
Хозяин взял деньги и помотал, соглашаясь головой. Хотя на лице у него читалось недовольство. Ерш подхватил Светозара и вынес из комнаты. Мальчишка был невелик и поднять его не составляло труда. К Хельге позвали Сома и Храбра.
Парни долго примерялись, прежде чем взять притронуться к девушке. Боялись, что она проснется и прояснит тем кто решился к ней спящей прикасаться. Пусть даже и чистыми намерениями. Храбр, чтобы убедиться в ее крепком сне, несколько раз аккуратно подергал ее за уши. Девушка спала.
– Хватит играться, – остановил желание Храбра сотворить с Хельгой еще какую-либо шутку.
Они подняли девушку. Сом держал ее за ноги.
– А я вижу тебе она нравится очень, – с сальной улыбкой сказал Сом.
– Что, – переспросил Храбр.
– Руки убери! – И он кивнул на ладони оборотня легшие аккурат на солидные округлости немаленькой груди.
* * *
День выдался жарким. К полудню солнце безжалостно палило. Китежане быстрыми перебежками передвигались по раскаленной каменной мостовой. Да, город был в основном деревянным, но вот для мощения, камни специально привозили с ближайших горной гряды.
Даже вездесущие торгаши и те попрятались сейчас в душных лавках и не казали носа.
Конный возок, обитый изнутри дорогим бархатом, а снаружи расписанный красными узорами потихонечку пересек центральную площадь, миновал торговые ряды и по более тихой и глухой улочке направился в сторону серого дома. Этот паланкин знал весь город, так как в нем ездила сама чужестранка Берена, жена воеводы Ильи.
Молодая и хваткая женщина знала цену всему и всем, в том числе и себе цену. И как некоторые утверждали, приворожила Илью и крепко взяла этого “лютого волка” в оборот. Если первая супруга воеводы Липушка отличалась робостью и в дела мужа не лезла, то Брена, очень интересовалась политикой и делами ее не касающимися.
Брак ее с воеводой был заключен по чистому расчету. Красивая и в то же время властная девушка являлась дочерью одного из Аркрумских советников его короля.
Берена поморщилась, заметив, как к ее возку подбежали плохо пахнувшие попрошайки и кинула несколько монет прямо в окно, но не потому, что пожалела, а потому, как хотела избавиться от неприятных сопровождающих.
Ранее она еще брала с собой охранный кортеж из отряда Волков мужа, но сейчас ей не нужны лишние свидетели и соглядатаи. Правда ее все же сопровождал Армат, молчаливый телохранитель следующей за ней как тень и как говорили злые языки греющий ей постель в ночи, когда муж не был дома.
Она высунула нежную и маленькую ручку из окна пешей кареты. Арман пришпорил коня и ловко склонившись в седле приложился губами к бархатистой коже на запястье. Женщина почувствовала, как по ее телу тут же разлилось приятное томление.
Сегодня ночью ее верный воин выполнял не только обязанности ее охранника, но и временно отсутствующего супруга. Да и был он гораздо красивее Ильи: гладко выбритый, смуглый брюнет с холодным взглядом серых глаз.
Если воевода Илья являлся в звериной ипостаси волком, то Арман не превращаясь в зверя слыл ее верным псом. Если бы не ее телохранитель, она бы давно впала, в этом донельзя диком и отсталом по развитию технологий крае, в бескрайнюю тоску и меланхолию.
Отец выдал замуж, она, как истинная дочь, покорилась судьбе, но и в то же время взяла ее в свои хоть и нежные, но крепкие руки. Нет ее сын Татьмир не станет служить выродку волка Светозару!
Возок остановился у Серого дома, и Берена, одетая в синее платье по аркрумской моде, с корсетом и заниженной талией, с трудом выбралась из него. Хоть и прожила в Китеже три года, а все не могла привыкнуть ходить на каблуках по грубо мощеным мостовым.
Арман подал ей руку и сопроводил к воротам четырехэтажного унылого особняка. Женщина нацепила перчатки из кожи теленка и раскрыла над головой кружевной зонтик от солнца. Нет, ей не было жарко, просто так она решила прикрыть лицо от лишних любопытных глаз. Хотя на улице не прогуливался сейчас ни один горожанин.
Арман проводил ее под руку до ворот и дернул за шнурок потемневшего медного колокольчика. Раздался громкий звон, от которого даже хладнокровная Берена вздрогнула и поправила нервно соломенную шляпку на голове.
Открыли им не сразу; телохранителю пришлось звонить еще несколько раз. Потом к ним навстречу вышел старик в серебряной маске в половину лица. Немного скрюченный, на один бок от болезни и возраста.
– День добрый господа, кого вы к нам привезли и где этот несчастный? – поздоровался и поинтересовался обитатель хосписа.
Дама в шляпке невольно сморщила свой аккуратный носик.
– Я супруга самого воеводы и приехала сюда забрать сына. Слышала, что Ерш его к ведьме какой-то носил и Светозар жив остался.
– Нет, мальчик останется здесь!
– Ты кто такой?!
– Гифей, глава братства и распорядитель этого заведения.
– Отдай мальчика в дом! – ринулась на него Берена.
Старик снял с лица серебряную маску и супруга воеводы сразу отстранилась. Лицо Гифея было покрыто гниющими струпьями, а на том месте, где ранее был нос зияла дыра.
– Уходите, здесь, в этом доме правит смерть, и я! – сказал он и затворил перед пришельцами двери. – Вернется в город воевода, вернется и Светозар.
Чужестранка вскрикнула от досады стала лупить своего телохранителя кулаками в грудь. Удары были хоть и не сильными и Арман вряд ли их почувствовал. Да и одет был в кожаную тонкую броню, легкую, но спасавшую даже от стрелы или удара копья.
– Мне конец, сыну нашему конец! Понимаешь?
Арман остановил ее.
– Нет, – ответил мужчина с таким спокойствием, что Берена отступилась от него и успокоилась, поняв, что он что-то придумал, села в возок, громко хлопнув дверью.
Арман дал сигнал вознице. Паланкин живо тронулся с места. Красивая супруга воеводы еще раз гневно посмотрела в сторону окон Серого дома.
* * *
К концу дня с Ярозера повеяло приятной прохладой. Хельга проснулась от сильного чувства голода и обнаружила, что потолок в комнате вдруг сменил цвет. Она проморгалась, поднялась с постели и теперь поняла, что находится вообще не в своей комнате. Выгляну в окно, с облегчение вздохнула – пейзаж почти не изменился.
“Как я в соседнюю комнату попала?”
Целительница пыталась восстановить в голове всю цепь последних событий. Вспомнила, что ночь спасала отравленного мальчика, потом, когда ему стало намного лучше, задремала.
Она ощупала себя: “Интересно, а платье-то почему мятое?!”
…А вот как помялось платье, и как она очутилась здесь совсем не помнила и чтобы лучше восстановить утраченные звенья цепи воспоминаний, направилась в свою комнату.
Там Хельга застала лишь девицу с двумя тоненькими косами, которая раскорячившись терла влажной тряпкой пол. Постели были аккуратно застелены, в вазе стояли свежесрезанные цветы.
– Где мальчик? – спросила она девушку.
Та отложила тряпку, развернулась к ней лицом и вытерла руки о фартук.
– Увезли.
– Куда?
– Я слышала, что в Серый дом, – девушка затеребила одну из своих кос.
– Кто увез?
– Ну этот, воспитатель его и с ними еще тот старик страшный был с маской, – показала девушка на своем лице и вдруг с удивлением уставилась на Хельгу. – Говорили, что спрятать там хотят. Да ты седая!
– Что!
Девушка взяла блестящий металлический поднос и подала его Хельге. Целительница не очень-то обрадовалась. увидев свое отражение: на розовой челке и в самом деле выступила широкая седая прядь.
Хельга выругалась понятными только ей выражениями.
– Утром ты так крепко спала, что тебя не могли разбудить и перенесли в соседнюю комнату.
– Э-э-э, кто перенес?
– Ну ваши попутчики, одного точно знаю Сом зовут, а второй такой темненький с маленькой бородкой.
– Та-а-к, – снова поправила мятое платье Хельга. – И где они?
– В тюрьму пошли.
– Интересный поворот событий, а стоило только уснуть…
Девушка обнаружила также что люто голодна и, если срочно не поест, озвереет не хуже любого оборотня. Поэтому решила спуститься вниз, в харчевню и поесть.
– Что изволите подчевать? – поинтересовалась прислуживающая при столиках пышненькая девушка у целительницы.
– Яичницу! И попить что-то.
– Яичницу с утра подают.
– Я не завтракала еще – яичницу.
– Хорошо, – не стала больше ей перечить девушка и отправилась за снедью на кухню.
Хельге принесли все, что ей так сейчас не хватало. Кроме яичницы нашелся еще и черничный кисель с молоком и хлеб необычайно румяный. Сейчас вся эта простая пища казалась ей необычайно вкусной, и она сразу вспомнила ту похлебку, которой кормил ее в землянке еще в Ивовом Долу старик Пересмысл. Интересно, куда все запропастились.
Она так увлеклась пищей, что совсем не заметила, как в Перегрызенный кнут нагрянула пестрая толпа весьма странного народа. Ее стол окружили старики и пожилые женщины в длинных балахонах почти до самой земли.
Правда Хельга сейчас находилась в такой эйфории от того, что спасла еще одного пациента и от того, что неплохо вечеряла. Она не сразу заметила, что стол ее окружила толпа. У всех этих людей были очень странное выражение лиц, они смотрели на целительницу с розовыми волосами как слишком сурово.
– Что ты делаешь? – спросил злобно один из стариков с выдающимся сизовато-синим носом и жидкой длинной бородой.
– Яичницу ем, – подавилась девушка.
– Ты слуга Мары или Чернобога? Ты ведь режешь живых людей!
– Я, – у Хельги пропал аппетит. – Я людей спасаю! Ты, пень из дикого леса как предложишь аппендицит лечить? Хоть в задницу горчицы залей, хоть с бубном пляши, если у человека аппендицит – его нужно вырезать! И вы кто вообще? – Хельга запоздало поняла, что увлеклась с ответом на наезд забыв даже понять кто сейчас тычет в сторону пальцем.
– Мы адепты Светилова круга, каждый из нас служит разным богам, но все мы пришли к единому мнению – ты зло! Ты распускаешь чернь, заразу и скверну в Китеже! И воруешь души невинных, по простоте своей уверовавших что ты их лечишь!
– Адепт Чернобога, приспешник Ивара! Живых людей, словно свиней резала? – срываясь на визг заголосила женщина с одутловатым лицом.
– Вы что, какого Ивара… вы сами-то верите в то что говорите! Свидетели Иеговы каменного века. Вы фанатики небось и повесить меня хотите? – Хельга тянула время поняв что толпа не шутит и ей нужно как-то избавиться от них.
– Зачем повесить? – удивился преклонных лет старик в одеждах, расшитых золотом, – Именем Великого совета десяти, за роспуск скверны, похищение невинных душ, обман и сквернословие мы приговорили тебя к тому что ждет любого служителя Скверны! Сварить ее заживо ведьму!
– Сварить?! – Хельга почувствовала предательскую дрожь в коленях.
Круг фанатиков все сужался. Кроме десяти слишком смурных стариков, в длинных и вышитых символами разных стихий одеждах, за ней пришла и дюжина крепких парней в одинаковые цвета коричневых рубахах. Хельга вскочила из-за стола и ее быстро скрутили два молодца с такими же угрюмыми как у стариковых взглядов и в одинаковых рубахах простого покроя и коричневого цвета до пят. И не успела девушка опомниться, как ее бросили в клетку с шипами изнутри, ко дну которой, как к носилкам крепились две ручки и с воплями и понуканиями поперли вдоль улицы.
Хельга перепугалась не на шутку и несколько раз с отчаянием дернула решетчатую дверь клетки. На что она надеялась. Что ее забыли запереть. Что теперь ей оставалась делать? Кричать что она невиновна, взывая к совести к совести людей. А есть ли она вообще эта совесть? Фанатикам и совесть, и мозг заменяет слепая вера. Они будут распинать младенцев с одухотворенными лицами если это прикажет наставник или их писание.
Народ конечно сбежался быстро. Закричал, улюлюкал. Еще бы не каждый день обличают врага! люди любят представления, и казнь наверняка любимая забава толпы. Даже если вспомнить нашу, земную историю: публичные казни в ней были любимые забавы толпы.
Есть даже нарицательное выражение “азиатская жестокость”. Всего лишь оборот речи, но даже турецкие и персидские палачи лишь малые дети по сравнению с которые душегубами из Британии, Франции и множества княжеств Европы практиковали до двадцати способов он умерщвления и более сорока вариаций так членовредительство и истязаний.
Взрослые и дети, парни, девушки, старики бежали вслед за клеткой, бросали в неё гнилыми фруктами. Один гадкий парнишка все время метил ей в лицо, и обстреливал гнилыми кабачками, гадко пахнущими и уже протухшими.
Хельга присела, склонила голову и обхватила голову руками: “Вот и все, допрыгалась. Доигралась, возомнила себя Миценой местного разлива. Дура”.
Вспомнила она и про казнь в кипящем масле. Насколько это ужасно она и представить себе не могла. Как жаль, что так и не увидела Храбра еще раз, и даже старик Пересмысл куда-то ушел. А ее, словно картошку фри хотят сварить.
Целительницу несли по городам Китежа с шумом и пафосом. Еще бы, девушка стала знаменита среди Китежан своей яркой внешностью. а некоторые слышали удивительную историю о том, что после того, как она посетила Серый дом, там чуть ли не мертвецы не все мертвецы воскресли.
Кроме злых ненавистников, насмешников и зевак, она рассмотрела и тех, кто просто шел за клеткой и даже сочувствовал. Что бы не говорили эти странные старики в ярких одеждах, она хоть и тыкала ножом живых людей, но все же дарила странным образом жизнь. Да и откуда все эти люди узнали об операциях? Дикари.
Крик толпы усиливался, клетку тащили по той улице, по которой совсем недавно девушка беззаботно гуляла со своими друзьями. И погода была предательски прекрасной. Хельга вдруг выпрямилась, встала и смотрела на небо. Сейчас ее мысли и сознание перенеслось далеко от действительности. О чем она думала, перед страшной мучительной смертью? Да ни о чем, просто смотрела на спокойно подгоняемые ветром облака. Солнца уже не было видно. только алый тлеющий закат. Пышные и белые, как свежие ватные шарики, облака зависли бездвижно на небе. Этому миру было плевать на нее, плевать на все происходившее в этот самый момент. Мир продолжал жить.
Протащив клетку через половину города и дав всласть натешиться над схваченной ими, служители совета десяти, благополучно доставили ее к месту казни на “Кровавую площадь”. Это место и действительно пропиталась кровью убиенных во время казней жертв. Посреди тесной и какой-то слишком не нарядной площади в специальной жаровне развели огонь пожарче и в огромном котле зловеще шипело масло. Запах гари и смолы въедался в нос.
Так жалко Хельга не выглядела никогда: грязная, оплеванная, побитая камнями и тухлыми фруктами. Неужели она это заслужила? Ее вытолкали в том числе и пинками из клетки и затащили на колоченный для большей зрелищности помост у котла. К самому котлу с вели широкие ступени, для удобства палачей лестница и мостик, словно на вышке бассейна. Вот только купаться нужно было в масле!
Палачи с совершенно спокойными лицами ждали ее. Для них казнь – это лишь работа, совершенно такая же, как, например, для кузнеца Храбра стучать молотком по железу. Притом они совсем не скрывали своих лиц под колпаками, как девушка видела в фильмах.
– Пошли, – сказал старший по возрасту и как поняла Хельга, по статусу душегуб.
Хельга нервно сглотнула. Перед глазами все поплыло и ноги начали подкашиваться.
– Не задерживай, – проворчал палач. – Сама не пойдешь за волосы поволоку!
Хельга сделала первый нерешительный шаг к эшафоту.
– А суд будет? – спросила она.
– Был уже.
– Как?
Вдалеке в той стороне, где, находился Серый дом, Хельга заметила серые облака дыма.
– Что случилось? – спросила она у палача.
– Серый дом сгорел дотла, чумное место! – сплюнул брезгливо палач. – И люди сгорели и, говорят, сын воеводы там был.
– Значит Святозар… – Хельга потеряла дар речи, поняв, что все её мучения оказались напрасными. Неужели мальчик, которого она так хотела спасти…
Слезы застили глаза. Она сделала еще несколько несмелых шагов и затормозила. Палач сильно сжал ее предплечье и потащил к эшафоту силой. Там ее ждал тот старик с сизым носом. Толпа быстро заполнила площадь и теперь ждала, и жаждала криков и мольбы. И многим из этих людей и нелюдей было плевать, на то, кого казнила сейчас на площади, им хотелось жестокого зрелища.
Но тут народ как-то подозрительно притих и устремил свои взоры в сторону одной из улочек, ведущих к площади Алых костров. Потом раздались крики “поберегись” и на площадь давя и заставляя расступаться остальных влетела стадо двурогих носорогов с покрытых красными плотными панцирями. Начались паника и давка.
Огромные звери с покрасневшими белками глаз свирепо поддевали на рога и топтали всех, кто встречался им на пути. Стадо гигантов быстро промчалось до самого эшафота и один из носорогов налетел и опрокинул на себя и часть старейшин котел с кипящим маслом. Масло разлилось по мостовой и потекло шипящим ручьем дальше, обжигая всех, кто в этот момент стоял неподалеку. Крики от ужаса и страданий наводнили Кровавую площадь. Но это были крики не приговоренной Хельги, а попавших в масло старейшин и людей. Староста, приговоривший целительницу к смерти, схватился за покрывается кровавыми лицо и дико завопил.
Обваренный носорог яростно принялся топтать корчившихся в муках старост и разбрасывать их, словно мешки, разворочал балки, на которых крепился эшафот, от чего Хельга кубарем скатилась на мостовую вместе с матерящимся палачом, разбила в кровь губу и бровь о отполированную тысячами горожан мостовую. Кто-то небрежно поднял ее оттащил в сторону одной из улочек и поставил на ноги. Девушка подняла голову и увидела перед собой проигравшего ей спор орка Батара сына Бадмы из клана Арвай.
На лице орка, словно сделанном из такого же камня, как и мостовая не промелькнуло даже тени эмоций. Но по тому, как он осматривался по сторонам, было понятно, что орк обеспокоен не заметил ли кто его крупную фигуру во всей этой суматохе и давке.
– Надеюсь мой долг выплачен, шулам? – пророкотал орк, было понятно, что он старался произнести свои слова шепотом, но, словно сотканные из оловянных нитей голосовые связки жителя степей позволяли лишь громкий бас.
– Это твоих рук дело? – Хельга запоздало “сложила два и два” и сделала вывод.
– Выплачен или нет, говори быстрее, человеческая шулам? – он снова огляделся.
– Да – да, Батар сын Бадмы, твой долг выплачен сполна, спасибо тебе житель диких степей и дай бог зелёных пастбищ твоему роду.
– Какие высокопарные слова от наглой шулам. Но они греют мое сердце Хел’гуа, – улыбающийся орк попытался выговорить имя девушки. – Беги же, ничего твоим врагам давать возможность загнать тебя как раненую антилопу.
Хельга нырнула в темный, переулок и хотела бежать, но обнаружила там ту самую дородную женщину, что приходила за ней в числе девяти жрецов в “Перегрызенный кнут”. Толкнув толстуху так, что та плюхнулась на мокрую от мочи мостовую, приговоренная ей девушка рванула, петляя по переулкам, оглядываясь и боясь, что кто-то все же увидел ее побег и сейчас преследует ее.
Свернув за угол, она выскочила на перекресток узкий пешеходных улиц и увидела силуэт человека в цилиндре. Решив не испытывать судьбу, девушка свернула в другую сторону. Но незнакомец снова ждал ее в полусотне шагов впереди. Хельга снова изменила маршрут. Сердце от страха готово было выпрыгнуть из груди. В отчаянии девушка скрылась за ящиком с углем, возле одного из доходных домов.
– Мы долго будем играть в догонялки?
Хельга вздрогнула, услышав мужской голос. Это оказался тот иллюзионист, представление которого она смотрела с Асей накануне в цветном огромном шатре. Она сразу узнала его клетчатый костюм и бабочку-галстук и конечно черный плащ.
– Чего ты боишься больше всего? – снова заговорил иллюзионист.
– Того, что однажды начну одеваться у твоего портного, – ответила с вызовом Хельга.
Этой фразой весь пафос с иллюзиониста как рукой сняло. Он тоже сгорбился и перестал строить из себя мага и чародея и сделался обычным человеком.
– Когда ты так говоришь, Хельга, пропадает вся магия, – он достал из внутреннего кармана серебряный портсигар и щелкнув крышкой, извлек из него тонкую длинную сигаретку, обернутую в коричневую бумагу, затем, добыл из рукава маленький латунный шарик с крышечкой на цепочке и отвернув ее прикурил, выпустив сизый дым в форме воздушного шара.
– Что тебе надо? – Хельга снова пошла в словесную атаку.
– Неправильно сформулированный вопрос. Вся суть в том, что нужно тебе? Я предлагаю тебе контракт: я помогаю тебе скрыться из Китежа, а за это ты должна выполнить три моих желания. Согласна?
– Да конечно ты крутой дядька, зайцев из шляпы достаёшь и все такое, но спать я с тобой не буду! – Хельга вытянула свою тоненькую ручку сунув средний палец прямо под нос иллюзиониста.
Тот засмеялся.
– Нет-нет-нет, три моих желания. Они будут для тебя удивительными, да. Ты можешь выполнить их за десять минут, или же не выполнить вовсе, – он протянул девушки плотно скрученной в трубочку кусок бумаги.
– Ничего непристойного, надеюсь?
– Глянь, а потом рассуждай. Быстрее тебя ищут.
Хельга развернула бумагу и посмотрела на написанное в ней. Потом усмехнулась.
– И все?!
– Все! – ответил фокусник и подсунул ей появившиеся из рукава пиджака перо с чернилами.
Девушка не задумываясь поставила свою подпись.
Волшебник усмехнулся, схватился за полы своего плаща и покрыл ими девушку. Хельга исчезла вместе с ним из тёмного китежского переулка.
