Валерий Столыпин
Всё зачеркнуть. И всё начать сначала
А после… после мир привыкнет
Знаете, что такое пять дней?
Пять, целых пять бесконечно одиноких, монотонных, унылых дней без него…
Это много, это утомительно тоскливо.
Лиза в задумчиво-нетерпеливой позе сидела на широком подоконнике, время от времени поглядывала на асфальтовую дорожку вдоль дома, на тропинку сквозь ровные ряды берёз и рябин, высаженных напротив подъездов.
Она ждала его, Митю, самого желанного, самого надёжного, самого любимого человека на свете. Мучительное ожидание скоро должно закончиться.
Он позвонил минут сорок назад после того как исчез на долгие-долгие непостижимо-бесконечные пять дней, которые длились целую вечность.
Митя ничего не стал объяснять.
– Просто дождись меня, – отчуждённо, устало произнёс он еле слышным шёпотом, – скоро всё узнаешь.
Всё это время, с того странного вечера, когда Митя не пришёл как обычно на свидание, Лиза блуждала в закоулках памяти, в мире иллюзий, ярких и красочных вначале и клочковато-серых все последующие дни.
Лиза закрывала глаза и видела события, происходящие или нет на самом деле, в голове всё смешалось: какие-то странные, мрачные видения, люди без лиц, тревожные голоса, убегающие люди, обрывки истерических всхлипов, стоны и плач, проваливающаяся под ногами земля, падение в пропасти, в которых не за что было зацепиться.
Девушка думала про пропавшего Митю, представляла худшее, время от времени ненадолго забывалась. Когда было совсем невмоготу, Лиза одевалась, направлялась к его подъезду, заглядывала в молчаливые окна, которые надёжно охраняли тайну его исчезновения.
Дома Мити не было, девушка проверяла. На звонки он не отвечал.
Наконец-то ожидание позади.
Лиза взволнованно и радостно представляла себе свидание с любимым после тягостных дней неожиданного расставания.
Яркий солнечный свет слепил, но изменить позу девушка не могла, чтобы не пропустить ненароком радостное событие.
Митя, её Митя!
Голос в телефонной трубке показался ей странным, в нём не было обычного воодушевления, но это был он, значит всё замечательно. Она не будет докучать ему расспросами, выяснять, что да как. Захочет – сам расскажет.
Девочке шёл восемнадцатый год. Замечательный возраст, пора энтузиазма и азарта.
Её детская непосредственность, беспечная наивность, бесконечная доверчивость и легкомысленная откровенность не знала и не могла знать реалий жизни.
Девушку гладили по шерстке, ласкали, шептали на ушко нежности, а она верила в бесконечную любовь.
Недавняя подавленность исчезла в одно мгновение. На смену ей в душе поселился восторг. Каждая клеточка тела ликовала и пела.
Лиза обязательно должна увидеть любимого раньше, чем тот заметит её. Девочка бесшумно откроет замок, дождётся приближения его шагов, откроет дверь и…
Она представила себе, как обовьёт руками Митькину шею, как сладко вопьётся в его ненасытный рот горячими губами. Сладость поцелуя прокатилась по телу истомой, заставило сердце качать кровь с ускорением.
Лицо Лизы покрылось испариной. От нетерпения, от предчувствия наслаждения она сжала кулачки, захлопала в ладоши. По горячему телу сверху вниз прокатилась волна упоительного предвкушения, странное преждевременное возбуждение, соблазнительное и интригующее.
– Митька, Митенька, – бесстыдно изгибаясь, произнесла девочка. Её впечатлительную натуру захлестнул шквал эмоций, почти эйфория.
Первая любовь, самое-самое удивительное приключение, прикосновение к волшебству, когда жизнь превращается в сказку, когда любые желания исполняются раньше, чем успевают появиться в голове.
Митя, самый первый в её жизни человек, с которым она была по-настоящему откровенна. Лишь ему Лиза позволила приблизиться на предельно тесное расстояние, его одного впустила в некоторые интимные чертоги тела и целиком внутрь ранимого душевного пространства.
Любимый был родным и близким, настолько, что даже мысль о том, что он может поступить недостойно, не могла прийти девочке в голову.
До Митьки жизнь девочки была однообразной и серой. По крайней мере, такого полёта души, таких ярких романтических впечатлений она не помнит. До него.
Оглядываясь назад, Лизе казалось, что она была абсолютно одна в этом огромном мире.
Потом они познакомились. Легко и просто. Митька появился, словно ниоткуда, посмотрел в глаза и сказал “привет!” Лиза поняла сразу, что это он.
Помните ощущение, когда крутишь трубочку калейдоскопа с разноцветными стёклышками внутри?
Яркие узоры выстраиваются сами собой, рассыпаются, превращаются во всё более фантастические витражи и мозаики, в кружева, гобелены и орнаменты, а ты упиваешься восторгом созидания, словно всё это делаешь сам.
С первой любовью происходит то же самое, только нет никаких калейдоскопов, ничего не приходится крутить. Жест, взгляд, мимика, звук голоса, аромат, прикосновение – те же стёклышки, только причудливые витражи чувств и эмоций совсем не абстракты, они творят внутри тебя такое…
Вряд ли кому удастся в полной мере словами описать то, что с тобой происходит. Яркие вспышки, озарения, сполохи, фейерверки, мерцания.
Всё новые и новые ощущения блаженства разжигают внутри негасимое пламя наслаждения, которое дарит головокружительные, незабываемые мгновенья безграничного счастья.
Скоро два года они вместе. Два бесконечно прекрасных года.
Митя был почти на пять лет старше, учился на последнем курсе института. Лизу разница в возрасте не смущала. Любимый был не только страстным и нежным, он никогда не позволял себе лишнего.
Родители девочки поначалу относились к Мите насторожено, с определённой долей опасения, но время показало, что ему можно доверять.
Любимые успели за эти месяцы пережить многое. Иногда они бранились и ссорились, как правило, на несколько недолгих часов. Их притягивало друг к другу, словно магнитом.
Лиза влюблена в своего Митьку “по самую маковку”. Эти ужасные пять дней дались ей очень непросто.
Девочка считала в уме минуты, её основательно трясло от нетерпения. Нужно бы немного подправить макияж, надеть новое платьице, но так можно пропустить Митьку, тогда придётся действовать экспромтом, что-то на ходу выдумывать.
Лиза хотела произвести на любимого впечатление. Пусть его первой реакцией будет восторг, паралич, оцепенение. Она ведь самая красивая, самая лучшая. Хотелось, чтобы и Митя думал так же.
Сегодня, девочка твёрдо решила, что готова к этому, пусть это случится. Рано или поздно придётся уступить. Почему не сейчас?
Пусть любимый знает, что Лиза не просто девочка, к которой он ходит в гости. Она готова стать его женщиной, его женой.
– Будь что будет, – сильно волнуясь, решила она. – Я уже большая, уже взрослая. Даже если…
От этой мысли ей стало нестерпимо жарко. Совсем не просто прощаться с детством.
Мити всё не было и не было. Кружилась голова, от напряженного вглядывания начали слезиться глаза.
Лиза незаметно ушла в себя. В воображении Митя, лучезарно улыбаясь, шёл навстречу с большими бардовыми розами.
– Неужели замуж позовёт, – задала себе вопрос Лиза и испугалась своего предположения, – я совсем не готова. Да и День рождения у меня только через полгода.
Погода неожиданно начала портиться. Первые капли дождя напоили воздух тягучей влагой, где-то вдали загрохотало, тут и там появлялись сполохи.
Лиза очнулась, поняла, что пропустила что-то важное, пока принимала участие в болезненном видении. В дверь звонили.
Она сорвалась, запнулась за ковёр, больно ударилась лбом об этажерку. Сердце выпрыгивало из груди, но это было не настолько важно.
– Там Митя! Он пришёл, пришёл, – ликовала её нетерпеливая душа.
Лиза отворила дверь, кинулась в объятия, с разбега впечаталась в его рот поцелуем.
Митя дождался, когда закончатся щенячьи нежности. Он не отстранился, но и участия никакого не принимал, молча пережидая завершение восторженной встречи.
– Лизонька, девочка, нам нужно поговорить.
– Я знаю, знаю! Не представляешь, Митя, как я тебя люблю!
– Вижу, котёнок, вижу.
Лиза встала в горделивую, ликующую позу, приготовилась услышать именно то, что несколько минут назад пригрезилось ей, словно сейчас это произойдёт наяву.
– Ну же, не тяни, я готова, готова! Я тебе такое скажу, ни за что не поверишь…
– Я тоже. Понимаешь, нам нужно…
– Я тоже так думаю. Пусть это случится именно сегодня. Для этого ты и взял тайм-аут, чтобы решиться…
– Да, наверно да, решиться. Решить.
– Ура! Так я и знала. Ты лучший!
– Лиза, успокойся. Ты можешь хоть одно мгновение побыть серьёзной?
– Молчу-молчу. “Я умолкаю. Что ж, да будет так. Как птица, что в тиши уже не пикнет, потом наступит вечер, ночь и мрак, а после… после мир привыкнет.”
– Глупышка! Неужели ты совсем ничего не чувствуешь?
– Ещё как чувствую, Митенька, просто восхищаюсь тобой, милый мой человечек! Всё, молчу. Прости, у меня внутри каждая клеточка, каждый атом поёт и танцует. Могу сказать сразу – да, да, да!
– Сочувствую, малышка. У тебя богатое воображение, но я не для этого пришёл.
– Для этого, Митенька, для этого!
– Послушай, Лиза, нам надо…
– Да!
– Расстаться.
– Что!!! Уезжаешь? Куда, когда?
– Ухожу, Лиза. От тебя ухожу. Нам больше не нужно встречаться.
– Как, зачем, почему? Ущипни меня, я сплю, да? Ты только что это придумал? А любовь, наша любовь… ты меня больше не любишь… никогда не любил… никогда, да?
– Думал, что люблю. Любил. Не хотел делать тебе больно. Наверно я устал. Любви стало слишком много, а чего-то очень нужного слишком мало.
– Разве так бывает?
– Не знаю. Любовь, это иллюзия. Нам всем от неё чего-то нужно.
– Так возьми, возьми всё, чего пожелаешь. Я же это хотела тебе сказать.
– Поздно, Лизонька, всё, чего хотел, мне уже дали. Но не ты.
– Так запросто об этом говоришь? Хочешь сделать больно, чтобы легче было расстаться? Не верю, ты всё врёшь. Любовь не похожа на рисунок простым карандашом, её невозможно стереть ластиком, она будет мучить вечно, как ампутированная конечность. Знаешь, что такое фантомные боли? Мне… мне тебя немножечко жалко: чуть-чуть, самую малость.
– Не выдумывай. Меня есть кому утешить.
– Пусть так. Ты прав в одном, я ещё слишком мала для любви. Буду зализывать раны. А хочешь… скажи честно, здесь, прямо сейчас, меня хочешь?
– Неделю назад очень хотел. Мне пора. Там, короче, ждут меня.
– Я тоже ждала. Не дождалась…
Лиза рыдала, плакала, снова рыдала. Весь вечер и всю ночь. А утром написала стихи:
“Не плачь. Вот и мужчина в дверь звонит. И, значит, жизнь прекрасна в этом мире. А у меня такой усталый вид, а у меня не убрано в квартире, а у меня изъедена душа сомненьем, нелюбовью, отчужденьем и страхом одиночества. Спеша, над левым глазом поправляю тени, чтоб слёз не оставалось и следа (ведь часто выдают нас наши лица), открою дверь, так, словно никуда мне от большого счастья не укрыться.”
В рассказе использованы стихи Ярослава Врхлицки и Елены Исаевой.
Просто хочу
До нового года оставалось две недели. Всего две недели.
Погода устроила странную свистопляску, совсем не эротично танцуя между ранней весной и поздней осенью. Настроение Жанночки плавно колебалось приблизительно в том же диапазоне – где-то около ноля.
Три недели круглосуточного напряжения, чтобы удачно сдать сессию и вот она здесь, на странном студенческом квартирнике, куда собрались сегодня сокурсники, чтобы обмыть удачное завершение учебного полугодия в Универе.
Жанне двадцать два года, но ровесников она считает молодняком. У неё довольно богатый сексуальный опыт. Последние полгода девушка жила с Максом Постниковым, удачливым стэндапером, без пяти минут кандидатом наук, который успешно совмещал научную работу и бизнес.
Она почти не интересовалась его работой, основным и главным эти семь или восемь месяцев были любовь и секс. Страстная любовь и потрясающий секс.
Это был безумный, сногсшибательный роман.
Макс, удивительный человек и идеальный любовник: трепетный, заботливый, чувственный, страстный.
Был. Дело именно в этом. Они оба не поняли, что произошло. Эмоции и чувства бурлили, ошеломляли, завораживали, восхищали глубиной и яркостью, вызывали головокружение.
Быть рядом, вместе, столько, сколько хочется, не было возможности. Кандидатская диссертация, научные разработки и высокотехнологичный бизнес, идею для которого тоже выдвинул Макс, съедали у него массу времени, но когда удавалось уединиться, он был бесподобен.
Девушка и до встречи с ним не была недотрогой. К трогательным романтическим отношениям и привязанности она относилась восторженно: была сентиментальна, любопытна и очень искренна.
Привитая с детства безграничная вера в любовь ранила её ещё в нежные годы. Это был роман со старшеклассником, который оказался совсем не тем, кем Жанна его представляла и думал только о том, кого бы трахнуть.
Наивная чувственность девочки позволила ему довольно быстро добиться благосклонности в интимной сфере. Увы, мальчишка использовал влюблённость в эгоистических целях. На следующий день про секс на свидании знала вся школа.
Девочка страдала, но оказалась сильной.
Позднее она влюблялась довольно часто, но никогда не переходила черту, за которой следовала зависимость.
Сексом Жанна восторгалась и наслаждалась.
До Макса эротические приключения именно случались. Он был первым поклонником, сумевшим покорить сердце и душу девушки всерьёз и надолго.
Жили они с Максимом на окраине Москвы в однокомнатной квартире, которую он для них и купил.
Воображение и впечатлительность Жанночки создали в её фантазиях причудливый романтический мир, наполненный видениями, где было место лишь для двоих. Территория иллюзий была полна особенных событий и сказочных приключений: изысканных, пикантных, сладких.
Что уж говорить о том, какими удивительными и восхитительными были их пламенные встречи.
Потом всё пошло не так.
Встречи происходили всё реже, говорить стало не о чем, чувствовать и переживать эмоции нечем. В отношениях появилась странная отчуждённость, безмолвие, беспомощность.
Понять, что происходит, не было сил. Их отнимали приступы пустоты, непонимания, равнодушия, временами раздражения и враждебности.
Обычными состояниями становились меланхолия и скука.
Девушка воспринимала связь с Максимом как насмешку, испытывала чувство дежавю, считала, что её использовали и опять предают.
Единственное, что она могла предположить – у любимого появилась другая женщина.
На самом деле это было не так. Скорее всего, он переутомился. Мозг учёного разложил всё по полочкам, определил приоритеты и сделал вывод: любовь – слабое звено в его судьбе и карьере, от неё необходимо избавиться.
Макс повёл себя решительно, но благородно: квартиру переписал на Жанну, обещал в течение года ежемесячно переводить на карточку сумму, достаточную, для того, чтобы учиться, не задумываясь о средствах к существованию.
– Скажи, ты меня хоть немножечко любишь, – спросила она на прощание.
– Это не важно. Я тебя ценю и уважаю. Если хочешь, можем остаться друзьями.
– Наверно я откажусь. Слишком больно, Макс, слишком больно.
– Извини! Боливар двоих не вынесет. Я понял, что наша любовь, это тупик. Единственный выход из такой ситуации – развернуться и пойти в другую сторону. Могу уверить: я не изменял.
– Но и не любил. Странно: ценишь, уважаешь, но отказываешь во взаимности. Во сколько ты меня оценил?
Жанна чуть не завалила эту сессию. Всё время думала о нём и о любви, но неизменно представляла процесс эротической прелюдии в исполнении всё того же Макса. Она даже музыку на смартфон закачала с бесстыдно соблазнительным подтекстом.
Сейчас, например, она слушала клип Рианны – Kiss it Better, а до этого Justify my Love Мадонны. Как кого, а её эта музыка заводила.
Жанна окинула взором мужское население фуршета, оценивая сексуальные способности сосунков, которые думали только том кого бы поскорее соблазнить на этом вечере. Ни один из них не вызывал особенного желания.
– Не айс! Ладно, третий сорт – не брак. Что-то я совсем одичала без Максика. Дефицит любви заставляет творить такую дичь. Ну что, мальчики, приступим к процессу обольщения, – рассуждала она сама с собой.
Юноши были так себе: худые, мосластые. Они ни в какое сравнение не шли с Максом, но смотрели на Жанну с восхищением. Её соблазнительные формы, это не было секретом, вызывали у молодняка обильное слюнотечение и моментальную эрекцию.
Спрятав плотоядное выражение лица, Жанна шла через пространство комнаты к одному из однокурсников, плавно покачивая крутыми бёдрами. Кажется, его зовут Вениамин.
Сексапильный мальчуган насторожился, подтянул животик, которого у него и без того не было, оправился, выдавил из себя улыбку, похожую на маску смертника.
Соперники, если они таковыми себя считали, вытянули от зависти физиономии и принялись обсуждать завтрашний хоккейный матч Локомотива и московского Динамо. Судя по мимике, жестам и взглядам им не было дела до хоккея. Любопытство вызывал Жанкин флирт.
– Споём или лучше станцуем? Я обратила внимание, у тебя замечательная пластика. Ты на этом празднике жизни самый сексуальный экземпляр. Поставь что-нибудь медленное, чувственное.
– Например?
– Энигма есть? Пусть будет Silence Must Be Hearbd, или Ordinary Love группы Sade. Красиво и эротично, неплохо заводит.
– Разбираешься в музыке?
– И в хорошем сексе тоже.
– В чём!?
Жанна, лукаво улыбаясь, внимательно посмотрела в глаза Вениамина, нежно провела пальчиком по его щеке, проследовала взглядом слегка ниже пояса, эротично закусила губку и изобразила запрещающий разглашать тайну жест пальчиком.
Мальчишка был зажат, двигался деревянно.
Жанну это не смутило. Она сделала вид, что страстно увлечена танцем, пыталась вести партнёра, подталкивала взять на себя ведущую роль.
Девушка самозабвенно кружила с Вениамином, чувственно тёрлась упругими выпуклостями, старалась прижаться плотнее, чтобы почувствовать бедром и разбудить его возбуждение.
Этого показалось мало. Жанна зарылась лицом в его шею, стараясь чувствительно соприкасаться щеками, одну руку запустила в шевелюру. В конце танца её воодушевлённое лицо излучало удовлетворение и радость.
Шея мальчишки покрылась нервными пятнами. Он пытался произвести впечатление опытного любовника, но был немного шокирован, даже обескуражен.
– Неплохо для девственника.
– Я, э… кто тебе сказал! Я давно, э…
– Понятно, значит опытный. Извини, ошиблась. То-есть, от секса не откажешься.
– Да, нет, то есть, это, как его… в смысле?
– Не знаю, о чём ты сейчас думаешь, лично я хочу трахаться, прямо сейчас, чтобы ты был во мне, чтобы сделал мне приятно. Я понятно изъясняюсь?
– Более чем. Но это э-э-э… так же нельзя, это слишком. Мы даже не целовались и вообще.
– Ясно, понятно. А мне мама, а мне мама, целоваться не велит. Секс, это для взрослых мальчиков. Тебе, Венечка, определённо рано. Да, облом. Не переживай, я могила: ни-ко-му. А Сашок, вон тот, с аккуратной бородкой, он как, созрел, не знаешь?
– Сама спроси.
– Не будь букой. У тебя ещё всё будет. Могу заняться с тобой репетиторством. Если что, звони.
Жанна пошла в сторону Александра, не оглядываясь, делая мальчику ручкой. Тот воодушевился.
– Скучаешь?
– Тебя жду, Жанночка. Ты в нашей тусовке самый желанный приз. Венька пацан ещё. По секрету скажу, кажется, у него любовь намечается, но это только слухи.
– А у тебя?
– Что у меня? А, я свободен и уже влюблён. В тебя, кошечка. Сейчас начну шептать комплименты. Ушки открой и слушай.
Сашка бесцеремонно притянул к себе Жанну, задрожал всем телом. Похоже заряд оптимизма на этом и закончился. Нужно было спасать положение.
– Я не только ушки готова раскрыть, ножки тоже могу раздвинуть. Изнемогаю без настоящей мужской ласки. Хочу секса: грубого, продолжительного, темпераментного, с оргазмом. Обещаю, прелюдия не понадобится, я уже готова. Справишься?
– Блин, встрепенулся ухажёр, у меня встреча назначена. Как я мог забыть! Извини, Жанночка, в следующий раз. Телефончик, телефончик продиктуй. Освобожусь – позвоню.
– У меня Сашко на номера память худая, девичья. Беги уже, ибаришка. Штанишки не забудь простирнуть.
Настроение стремительно портилось.
– Два-ноль. Неужели в этом курятнике ни одного мужика? Всё, кажется, мне ничего больше не хочется. Если только, чтобы эго успокоить, проверить ещё кого-нибудь. Хотя бы вон того, Костю Милютина.
– Помоги, Костик, девичьи сомнения развеять. Скажи, у нас на курсе есть мужчины?
– Переезжаешь, мебель таскать нужно? Или пианино на девятый этаж без лифта?
– Нет, намного проще. Я опрос провожу. Как ты относишься к сексу?
– Положительно.
– Чем готов ради секса пожертвовать?
– Стипендия, цветы, мороженое. Курсовик могу написать, холостяцким ложем поделиться. Короче, ради секса ничего не жалко.
– Годится, ответ зачётный. Тогда пошли.
– Куда?
– Господи, вы все здесь такие малохольные. Трахаться пошли, я просто тебя хочу.
– К тебе или ко мне?
– Чего далеко ходить? Вон в той комнате запрёмся. Или в ванной. Тепло и уютно. Правда, я ору иногда, если мужик стоящий.
– Не, Жанна, здесь нельзя. У Генки родители, не приведи господи. У меня тоже предки дома. Гостиницу не потяну. Можно в подвале… Слушай, сейчас Витальке позвоню, у него гараж отапливается.
– А слабо у дружков бабла занять? Ты же сказал, что ничего не пожалеешь.
– Так у меня ничего и нет. Отдавать нечем будет. Гараж – самое то.
– В гараже не романтично. Боюсь, у меня может не получиться в антисанитарной обстановке. Натура, Санечка, тонкая, ранимая. Без любви могу, а без красоты, эстетики и страсти никак. Так ведь и на лестничной клетке отметиться можно. Да, любовник из тебя, Сашка, никакой. Нет в тебе романтизму. Не готовы вы, ребятки, на поступки. Только языком. Провалил ты тест, продешевил.
– Да ладно. Давай в субботу. Предки на дачу, а мы…
– Дорога ложка к обеду. Деньги копи. Девчонки жадных не любят.
Сашка пожал плечами и отошёл. Жанна была готова покинуть скучное мероприятие, но к ней подошёл с предложением потанцевать Денис Кучин.
– Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча го-о-о-рела, – то ли пропела, то ли продекламировала она.
– Слышал где-то. У меня, извини, Жанна, другое настроение.
– Пастернак. И всё терялось в снежной мгле седой и белой. Свеча горела на столе, свеча горела. На свечку дуло из угла, и жар соблазна вздымал, как ангел, два крыла кресс-то-образно. Сгорела я, мальчик, дотла сгорела. Ничего больше не хочу, даже секса.
– Санька обидел? С него станется. Бакалавр уже, без пяти минут специалист, а в голове ветер. Забей. Пошли, потопчемся. Замечательно выглядишь, между прочим. Всем девчонкам на курсе фору дашь. Спорим, развеселю, верну настроение.
– Это вряд ли. Настроение, оно как бабочка: одно неловкое движение и упорхнула.
– Есть простая аксиома – не сидите девки дома. Для того нужны зады, чтоб вертеть туды-сюды. Требую продолжения банкета, но сначала приглашаю на медленный танец.
– Мне бы лучше шустрый конец.
– Интересно девки пляшут, забавно излагаешь, Жанночка. Подозреваю, что Шурика с Костей ты развеселила подобным же образом.
– Как-то так, как-то так вьюноша…
– Интуиция подсказывает, от безнадёги маешься. Трагедия… или драма, переходящая в фарс. Изменил, унизил, бросил? А причина? Дурак он.
– Как сказать. Неважно, оставил. А я жить без него не могу.
– Полагаешь, отомстишь всем-всем мужикам – легче станет?
– Зачем я с тобой говорю, сама не понимаю.
– Скорее всего, Жанночка, чтобы осмыслить проблему, её нужно, прежде всего проговорить вслух: обозначить, так сказать границы, создать объёмный эскиз, прокрутить его во всех возможных и невозможных ракурсах, перспективах. Ты видишь лишь размытые контуры событий, причём с одной единственной точки сборки, эгоистичной, своей. События и факты необходимо приблизить, разглядеть в деталях, прикоснуться к ним, принюхаться. Сама ты ответов не нашла. Давай попробуем вместе.
– Хитро, изобретательно ты на тему на секс повернул. Слышала, что такая метода называется пикап. Я только что пыталась заняться тем же. Не вышло.
– Секс, Жанночка, способ творческого осмысления, самовыражение, так сказать, личности. В отдельных случаях терапевтическое мероприятие или метод канализации негативных эмоций. Чего именно от телесного слияния ожидаешь ты? Тебе сейчас больше необходима коммуникация, наслаждение, вдохновение, потребление, утешение, агрессия, смерть – что именно?
– Причём здесь смерть? Если я не могу получить любви, значит должен устроить суррогат этого волшебного состояния. На самом деле мне необходимо успокоиться, забыться, перечеркнуть прошлое, которое всё ещё хочется видеть настоящим.
– Прежде отпусти негатив, избавься от обид и страхов, тогда можно попытаться начать сначала. Секс без любви – не панацея. Ещё хуже может стать. Я, например, брезгую ложиться в постель с женщиной, которой безразличен.
– Может ты и прав, не знаю. Выходит я любила тех ребят, которым отдавалась. Мне с ними было хорошо.
– Танцевать будем? Если нет, предлагаю тихо испариться. Пройдёмся, ближе познакомимся. Задушевная беседа исцеляет.
– Знаю.
Погода была мерзкая: влажная и ветреная, на город опускались сумерки. Денис взял Жанну за руку, ничего особенного, но ей стало спокойнее. Ноги сами направили их движение в сторону набережной.
– На кораблике бумажном наша юность вдаль умчалась. Что казалось нам неважным, самым главным оказалось. Всё так близко, всё так тонко, только это вспомнить мне бы, как смеялись нам вдогонку две звезды в высоком небе, – с чувством декламировал Денис.
– Красивые стихи. Знаешь, мне захотелось рассказать тебе про Макса, как мы расстались. Почему он ушёл, не скажу, сама не знаю. Наверно я его и сейчас люблю. И про ребят хочу рассказать. Про Веньку, Костика, Сашку. Я реально домогалась до них, предлагала трахнуться без сантиментов. Ты бы видел их рожи. Умора.
Ребята шли и шли. Жанна не умолкала. Несколько раз расплакалась. Денис прижимал её к себе, успокаивал. Девушке рядом с ним было уютно.
– Знаешь, Жанна, я рад, что заговорил, когда тебя трижды опустили с небес на землю. Так было проще достучаться до сознания, разбудить разум. Честно говоря, я тоже не принял бы с энтузиазмом подобное предложение. Слава богу, ты не успела нахамить, хотя попытка совращения была. Неудачная.
– Сама не знала, чего хочу. Может я себя наказать хотела?
– Посуди сама: когда тебе чего-то предлагают даром, причём довольно активно, с определённой долей агрессии, невольно закрадывается мысль: а не дурак ли я? Согласись, такая процедура сама по себе настораживает.
– В таком ключе я не думала. Мне была необходима разрядка, только и всего, я устала от одиночества, от ужасных мыслей, а опыта стервозности не имела.
– Рванула напролом и угодила в западню. Иначе и быть не могло. Ценят только то, в чём реально нуждаются. Мужчине от женщины важно получить жизненную энергию: желание, вдохновение, силу. Он может реализоваться только через любовь и веру в неё, иначе потеряет даже тот потенциал, которым обладает.
– Хочешь сказать, что Макс ушёл оттого, что я не делилась с ним энергией, напротив, отнимала?
– Я не пророк. Мы просто беседуем. Макс, это урок. Ты была плохая ученица, только и всего. Пытаюсь помочь тебе и себе отыскать тропинку к истине. Знаю одно: он тоже был ленив, значит, не научился любить. В паре почти всегда так: один любит, другой позволяет любить.
– Выходит, мы можем осмыслить свои ошибки и вернуться к началу?
– Не уверен. Влюблённость, ещё не любовь. Для него важнее наука и бизнес. Вы шли в одном направлении, но разными путями. Ты сейчас здесь, а Макс в параллельной Вселенной. Даже если изобретут вечный двигатель, оказаться одновременно в одной точке уже невозможно.
– Тогда что, что мне делать?
– Не знаю. Жить, просто жить. Сегодня, сейчас.
– Без любви, без секса?
– Неважно. Жить и всё. Попробуй, например, обратить внимание на меня.
– Ты хороший, но я тебя не люблю.
– Уверена? А я нет. Время покажет. Теперь про ребят и твой сексуальный тест. Заметила, как они смутились? Думаешь, ты им не понравилась? Ты там всем нравилась, почти всем. В тебе есть что-то… что-то такое… Очень много чего. Сразу не и скажешь.
– Уж не влюбился ли ты?
– Почему бы нет? У нас ещё будет повод и время об этом говорить. Так вот, откровенным предложением себя ты выкрутила им руки. Дала основание задуматься. Если женщина доступна, если пренебрегает мужским эго, задача которого добыть, завоевать, выиграть поединок, значит это чистой воды эгоизм. Выходит, ей от тебя что-то нужно. Любви нет, время для альтруизма ещё не пришло, стоит ли рисковать? Сомнение, отсутствие веры – нет эффективнее средства, чтобы убить желание.
– Хочешь сказать, стоило только намекнуть и больше ничего не пришлось бы делать?
– Не факт. Одно знаю точно: они уже без тебя всё придумали, разложили по полочкам, лишь повод ждали в штыковую атаку рвануть. Их чайники кипели, воображение и желание зашкаливали. Ты подошла и погасила конфорку.
– Так просто? Ага, догоняю. Это тонкий намёк на толстые обстоятельства.
– Не выдумывай. Кстати, уже темно, поздно. Вот в этом доме я живу. Вызовем тебе такси или будем пить чай с малиничным вареньем?
– Я бы и от коньяка не отказалась. Замёрзла.
Денис взял её руки в свои ладони, начал отогревать дыханием.
– Замётано. У меня совершенно случайно в серванте стоит бутылочка армянского конька Арарат “Наири”. Только один раз в жизни пробовал. Амброзия. Мне её друзья привезли. Так получилось, выручил я их однажды, очень серьёзно помог. Это благодарность. Слышал, что это эксклюзив, что в продажу этот изысканный напиток не поступает.
– Цену набиваешь? Потом чек пришлёшь?
– Обижаешь, девочка. Пытаюсь показать, что ты для меня самый дорогой гость.
Жанна ничего не понимала, ни о чём не думала. События плавно текли, усыпляя, укачивая и раскачивая.
Они пили чай, слизывали его с губ вместе с вареньем. Говорить не было желания и сил. Всё вокруг расплывалось. Было немножко смешно, ужасно весело и очень жарко. Одежда мешала, вызывала зуд, пришлось скинуть её на пол.
Жанна сидела на коленях Дениса в одних трусиках. Восставшие груди упирались в его торс. Удивительно, но она не хотела секса, ей до колик в животе нужны были прикосновения, нежность и любовь.
Денис заворожено смотрел на неё, но был терпелив. Янтарная жидкость искрилась в бокалах, до неё даже не дотронулись.
Неважно, что это было. Жанна безоговорочно приняла правила игры, негласно установленные Денисом. Она наслаждалась его присутствием.
Как он целовался! А объятия… Это было нечто нереальное.
Они страстно любили друг друга, сначала на кухне, потом под душем. Под одеялом им нечем было дышать.
Большая деревянная кровать стонала всю ночь.
Утром Денис разбудил Жанну поцелуем.
Она опять была ненасытна.
– Как ты это сделал, Денис?
