Валерий Николаевич Шпаковский
Куба – Любовь моя
Бартоломью Португалец
VAE VICTIS – горе побеждённым.
Bartholomeus de Portuguese (ум. о к. 1668 г.) – португальский флибустьер, командир английских и французских пиратов, базировавшихся в Порт-Ройяле на Ямайке и Тринидаде на Кубе.
Отважный капитан Бартоломью.
Бартоломью родился недалеко от Лиссабона, по некоторым источникам его настоящее имя было Бартоломе де ла Куэва и в юности он получил неплохое образование, пока не разорились его родители. Поэтому он записался в юнги и стал плавать на торговых судах, однажды его корабль потерпел в ужасную бурю кораблекрушение у острова Бланко в Карибском море. Тогда его спас какой-то ямайский корсар, доставил его на побережье Сен-Доменга (Западный Гаити) и оставил жить там среди буканеров. Через семь лет Бартоломью вернулся в Европу, откуда вскоре снова отправился в Америку и был продан в рабство на Кубе. В очередную вылазку ямайских флибустьеров на кубинский берег он примкнул к ним и несколько лет плавал с ними в качестве простого матроса. По испанским данным Бартоломеу Португалец вместе с двумя дюжинами своих товарищей-флибустьеров с Ямайки захватил в кубинской гавани Мансанильо небольшое судно и вышел на нём в море. Вскоре, вооружив свой парусник четырьмя пушками, он начал разбойничать у южного побережья Кубы, на участке от Мансанильо до Тринидада его жертвами стали поселения рыбаков и контрабандистов. Постепенно славные дела Португальца приобретали известность. Близ залива Коррьентес он взял на абордаж богатый испанский галеон, шедший из Картахены в Испанию. Хотя у испанцев было численное преимущество в 70 солдат на борту при 20 пушках флибустьеры в жаркой рукопашной схватке захватили корабль потеряв убитыми всего десять человек и четырёх раненых. «Весь корабль попал в распоряжение пятнадцати пиратов, – писал участник пиратских походов Эксквемелин, – испанцев же живых и раненых осталось человек сорок. Ветер был не попутный для возвращения на Ямайку. И пираты, испытывая недостаток в воде, решили идти к мысу Сан-Антонио (на западном берегу Кубы). Не дойдя немного до мыса, они неожиданно натолкнулись на три корабля, которые шли из Новой Испании в Гавану. Корабли изготовились к бою, и затем испанцы захватили пиратское судно и взяли разбойников в плен. Но пираты больше всего сокрушались, что потеряли богатую добычу, ведь на корабле, захваченном ими, было сто двадцать тысяч фунтов какао и семь тысяч пиастров в золотой монете. Спустя два дня налетевший ураган разметал суда испанской флотилии. Флагман, в трюме которого содержались пленные пираты в октябре 1663 года укрылся в гавани Кампече. О дальнейших событиях Эксквемелин пишет следящее: «На корабль тотчас поднялись купцы, чтобы выразить благодарность капитану. Они узнали неожиданно пленённого пирата, сеявшего ужас на всём побережье своими убийствами и пожарами. Ненависть купцов к пиратам была особенно жуткой. Мало кто не высказал желания немедленно повесить пиратов. На другой день на борт корабля поднялся городской судья и попросил капитана отдать ему пирата.
Абордажная схватка. Иллюстрация Пабло Тийяка.
Капитан не стал отказывать ему и согласился. Но ни у кого не хватило смелости отправить предводителя пиратов в город, испанцы боялись, что он убежит по дороге, что он неоднократно делал, а у судьи не было должного караула для ареста пирата. Поэтому после короткого совещания решили оставить пирата на борту, а на следующий день судья приедет и зачитает приговор после чего пирата повесят на рее. Бартоломью хорошо знал испанский язык и даже латынь, которую изучал в юности, и он узнал о своей будущей участи подслушав разговоры матросов на палубе.
Решив во чтобы ни стало спасти свою жизнь, он нашёл в трюме два пустых кувшина из-под вина, наполнил их питьевой водой и крепко заткнул их пробкой. Ночью, когда все заснули, кроме часового, стоявшего у грот-мачты, он тихо выбрался из трюма и попытался проскользнуть мимо часового. Но тот был бдителен и увидев пирата вступил с ним в схватку, но здесь ему не повезло, пират был изворотлив и умело обращался своим ножом, которым перерезал часовому горло. Португалец тихо опустился по якорному канату в воду вместе со своими кувшинами и добрался по мелководью на сушу. Спрятавшись в джунглях и мангровых зарослях, он там скрывался три дня. Уже на следующий день солдаты, присланные судьёй Кампече высадились на берегу и стали искать его следы. Но хитрец Португалец следил за ними и старался быть незаметным. Когда солдаты, закончив свои безуспешные поиски отправились назад в город, он тоже отправился вдоль берега и добрался в местечко Эль-Гольфо-де-Тристе, расположенное примерно в тридцати милях от Кампече. Добирался он туда целых две недели, для него это был трудный путь, и он страдал от голода и жажды-вода в его кувшинах давно закончилась. Четыре дня ему даже пришлось отсиживаться на деревьях, не спускаясь на землю, потому что в том месте остановился на привал отряд кавалеристов».
В Тристе, сейчас это лагуна Терминос, Бартоломью с берега увидел стоявший на якоре флибустьерский корабль с Ямайки и добрался до него вплавь. Там он рассказал его капитану и знакомым пиратам о своих злоключениях и попросил дать ему каноэ и пару десятков человек. С этими силами он надеялся отбить у испанцев свой корабль с богатой добычей всё ещё стоявшего на рейде Кампече. Флибустьеры охотно согласились на его просьбу. И спустя восемь дней он проник под покровом ночи в гавань Кампече. Дальнейшее было делом техники. Любитель абордажного боя Португалец со своими головорезами быстро подавил сопротивление испанцев на борту корабля. Захватив свой долгожданный приз Бартоломью Португалец, быстро снялся с якоря и по Из Мексиканского залива Португалец вернулся на свою прежнюю базу на Ямайке, где, отдохнув и продав запасы какао он решил перебраться на Кубу и основать новую базу в Тринидаде. Там ему удалось опять захватить испанский корабль, перевозивший 12 тонн золота и серебра в слитках из Мексики в Испанию. Но такой богатой добычей ему не удалось воспользоваться. На следующий день возле скал Жардин-Рокс на западе Кубы корабль попал в сильный шторм и очень сильно пострадал, потеряв все паруса и управление поспешил в открытое море.
Короткая абордажная сабля и пистолеты – лучшее оружие пиратов.
Португалец принимает нелёгкое решение затопить корабль в укромном месте спрятав добычу «до лучших времён». До сих пор на Кубе ходят легенды о затопленном корабле с золотом и серебром на сумму более 2 млн. долларов.
Согласно одной из версий в 1668 году Бартоломью Португалец присоединился к флотилии Генри Моргана и долго участвовал в его походах, а когда вернулся на Кубу в свой любимый Тринидад то погиб там на охоте в горах от случайного выстрела.
Военная подготовка
«Учиться военному делу настоящим образом!»
В. И. Ленин
– Я пиво не пью, – категорично заявил переводчик Вася-нигилист.
– Если тебя тёмное полнит, то пей светлое, – уговаривал его Малик.
– Нет, я пиво не буду, даже светлое.
«И у тёмного пива есть светлая сторона!»
– Тогда пей ром. Вон в бар завезли фирменный «Гавана Клаб».
– Я ведь говорил, что не пью совсем, – затем сняв и протерев чистым платочком стёкла очков и опять водрузив их на свой большой нос-картошкой, задумчиво продолжил, – правда, конечно, бывает случаются исключения… ну там день рождения или Новый год!
– Вот и сейчас почти такой случай.
– Ну ладно уговорил, наливай.
Наши спецы собрались в баре «У Анжелы», чтобы обсудить свежие новости, услышанные на политинформации от гостей. Конечно, горячо обсуждались «под пиво», не мои скупые новости на политинформации о текущем моменте в Союзе и скорой гибели мирового империализма, услышанные мною ночами из радиоприёмника и записанные в виде конспекта в школьную тетрадку. Мои новости были скупы, скучны и не заслуживали такой чести.
«Когда мужчина сидит с бокалом пива, путь к его сердцу и голове временно закрыт».
После моего 5-минутного «для галочки» выступления с политинформацией, на киноплощадке часа два выступали приехавшие гости – замминистра энергетики Решетников и директор ЗАЭСа Абагян. Они, расположились сидя за столом с микрофоном, а не стоя как я за трибуной и долго рассказали о наших здесь скорбных делах и перспективе развития атомной энергетики в Союзе вообще. После своих докладов они отвечали на многочисленные вопросы трудящихся на АЭС «Хурагуа» советских специалистов. Гости критиковали нас за медленное строительство и срывы сроков пуска первого блока, дали описание общей ситуации развития Перестройки на родине и старались обходить вопросы о повышении зарплаты и продления контрактов, больше говорили о принятой программе развития атомной энергетики в стране.
На мой вопрос о дальнейшей судьбе Курской АЭС, Решетников ответил, что принято решение о строительстве новой станции замещения на базе реакторов типа ВВЭР, строительство реакторов типа РБМК будет «заморожено», хотя 5-й блок там почти готов на 90 %. Также он ответил на вопросы о других станциях, откуда были приехавшие специалисты, в том числе и украинские.
– Человек такая скотина, что быстро привыкает к хорошему, – выпив одним махом пару линий рома, изрёк нигилист Вася, – сидим мы тут, понимаешь, возле моря на пляже пьём ром и пиво, практически не работаем и ещё получаем за это валюту, правда мало.
– А времена грядут сложные, можно сказать даже очень непростые. Как бы войны не было! – и решительно встав со стула он прошёл к барной стойке к Анжеле, чтобы рассчитаться за ром, всем своим видом показывая, что продолжать беседу с нами на острые темы не намерен.
В нашей среде он считался провидцем, типа как раньше юродивые у церквей правду-матку рубили, или как сейчас выступают с крамольными речами по телевизору на родине целитель Кашпировский и молодой лидер партии ЛДПР Жириновский. Завсегдатаи бара с уважением посмотрели ему вслед и дружно решили, что он наверно пошёл банки с водой «заряжать», мол он это умеет. А сами продолжили обсуждать уже свои новости, например, о предстоящей рыбалке в море, ведь скоро пойдёт косяками рыба-«тарелка». При этом зал бара периодически оглашали взрыва здорового мужского смеха, значит говорили уже о чёт-то другом, наверно о женщинах.
«Хиралдилья – символ фирменного кубинского рома «Гавана Клаб».
«Полчаса здорового смеха не заменят литра пива!»
Вернувшись из бара, вечером домой пообщался с дочерью, обучая её различным испанским словам. Она уже сама бегала в продуктовый магазин и весело щебетала там – «Даме пор фавор ун пан и дос ботейя лече!» – Дайте мне, пожалуйста, одну булку хлеба и две бутылки молока. Правда испанское слово «Грасиас» – спасибо, она почему-то постоянно говорила с ударением на второй слог. Мы вместе с семьёй продолжали изучать местные окрестности, и они уже познакомились и с отелем Пассакабайя, пляжем в Ранчо-Луна и рынком с набережной в Сьенфуэгосе.
На следующий день на работе, когда я вернулся с причала, где пытался безуспешно по поставочной ведомости найти металлоконструкции реакторного отделения второго блока, вроде бы привезённые очередным кораблём, но не наблюдаемые в натуре. Серёга Фукс с ходу заявил, что сегодня традиционной лекции Монтесино наверно не будет, мол у кубинцев сегодня ВП – военная подготовка.
На Кубе на самом деле была очень сильно развита система ГО – Гражданской Обороны. Мы их, то бишь СССР этому делу когда-то сильно научили и с тех пор они никак разучитья не могут. Хорошие ученики оказались!
Все мужчины и женщины определённого возраста были военнообязанные. В случае нападения янки вся Куба моментально могла встать «под ружьё». А для поддержания постоянной готовности они периодически проводили дни ГО – гражданской обороны и ВП-Военной подготовки, и даже большие учения в течении 3–4 недель. Тогда все служащие одевались в военную форму и вооружались нашими автоматами АК. Вдоль побережья моря копались траншеи и в дополнение к разложенным на берегу там ранее бронеколпакам ДОТов, были установлены вдоль периметра атомной станции зенитные установки и спаренные пулемёты. Мы в такие дни ВП обычно занимались своими делами на работе, планами, отчётами и «работали с чертежами».
Позже по работе я бывал в различных командировках: например, на иранской АЭС «Бушер» – так там зенитка согласно Плана системы безопасности делила пляж в Персидском заливе на мужскую и женские половины, как в туалете. И муж командировочный мог пообщаться с женой только после долгого захода по мелководью в голубую даль Персидского залива. На АЭС «Куданкулам» в Индии зенитки тоже стояли по периметру АЭС, выходящему на берег с бушующими волнами Индийского океана и коровами, бродящими вокруг по пляжу, они там считаются священными животными, и никто их никогда не прогонял подальше от зениток. Только на китайской АЭС «Тяньвань» зенитки были аккуратно закамуфлированы маскировочной сеткой и грозно смотрели с горы Ляньюнган в сторону Восточно-Китайского моря.
Неожиданно раздался звонок телефона. Звонили из приёмной Парфентьича и просили всем старшим руководителям собраться у его офиса. Собрались. Подошла группа кубинцев во главе с начальником стройки Трухильо в военной форме и предложили нам в порядке ознакомления на случай «Х» посетить их секретный объект. Нам не оставалось ничего делать, как согласиться.
Нас привели на берег моря со стороны станции недалеко от причала. Пустынный большой коралловый берег с морскими отложениями был перед нами. На нём ничего не росло, кроме «мурабы» – колючего кустарника. Это было джутовое дерево. Высокие кустарники с ветками полными острых шипов. Этой мурабой было засажено всё поле берега. Кустарник этот никогда не вырубают лишь иногда косят и вымачивая делают крепкие джутовые верёвки. Как пояснила Марелин – красивая пожилая кубинка в ранге замдиректора по строительству – эта мураба является своеобразной защитой от десанта врага с моря, они просто не пройдут и застрянут в этих колючках, никакие мачете и ножи не помогут.
Потом нас провели через подземный ход в огромные пещеры под коралловым полем, там всё было электрифицировано, были цеха с автоматическими линиями по изготовлению патронов, были бомбоубежища, где могло укрыться всё население нашего города. Впечатлённые увиденным подземным городом мы вернулись к станции и там мы увидели, как наши кубинские контрпары по очереди садились за зенитки и спаренные пулемёты и стреляли трассирующими очередями в сторону моря. После всего увиденного наш шеф Зайцев задумчиво к чему-то сказал:
– Да уж, если скрестить ужа и ежа, то можно получить тридцать метров колючей проволоки!
После обеденной сиесты в нашу прорабку заглянула гранде хефе Марелин с руками в синяках, мол набила при стрельбе из автомата и Монтесино. Видимо до начальства дошли слухи о наших лекциях по истории Кубы и Марелин решила их послушать. И Монтесино продолжил свой рассказ…
Абана-Бьеха
«Всю ночь они слышали, как мимо пролетают птицы…»
Судовой журнал Христофора Колумба
Согласно закону, изданным королём Филиппом II в 1573 году испанские поселения должны были строиться строго по плану римского военного лагеря, с улицами одинаковой ширины и домами, выкрашенными в определённый цвет. Наверно российский император Пётр I тоже выбирал этот метод для строительства своей новой столицы – блистательного Санкт-Петербурга!
Главные площади должны были быть прямоугольными размерами не менее 200×300 футов с углами, сориентированными по компасу, на них располагались религиозные и административные здания. В Гаване немного отступили от этого правила и первой возникла главная площадь Пласа-де-Иглесиа (Церковная площадь), которую в 1584 году переименовали в Пласа-де-Армас (Оружейная площадь).
Затем возникла вторая площадь, где устраивались базары и шествия, – в настоящее время она называется Пласа-Бьеха (Старая площадь). Вокруг этих двух площадей и начала строиться Гавана, третья площадь Пласа-де-Сан-Франсиско была заложена в 1628 году.
Городской совет Гаваны назывался Кабильдо и часто не замечал или не точно исполнял королевские указы. Благодаря пожертвованию в 12 тысяч песо от вице-короля Новой Испании, колонии в Мексике была быстро построена крепость Раль-Фуэрса. Новая крепость выглядела мощным сооружением по сравнению с Реаль-Бьеха. Когда в 1586 году знаменитый пират «пёс королевы» сэр Френсис Дрейк приплыл к городу во главе эскадры из 22 кораблей осмотрев новую крепость с торчащими из бастионов жерлами пушек и приготовления гаванцев к обороне, он передумал атаковать город и уплыл восвояси.
Схема улиц и площадей района Старая Гавана.
По указу короля Филиппа II от 1588 года на скалистом холме за проливом была пос троена крепость Эль-Морро вместо стоящего там ранее сторожевого поста. Известный итальянский архитектор Джованни Батиста Антонелли спроектировал крепость в виде неправильного многоугольника, повторяющего изгибы скалы. Крепость обращена к морю острым и неприступным для штурма углом, а над её стенами возвышается маяк со сторожевой башней. Территория крепости спускается плоскими террасами к задней стене, где устроен вал и глубокий ров.
Как Кремль – символ Москвы, Эйфелева башня – Парижа и Колизей для Рима. Так и профиль крепости Эль Морро является символом Гаваны, изображённой на многочисленных рекламных постерах, журналах и путеводителей для туристов. Позже был пристроен форт Ла Кабанья, где в настоящее время хранится статуя Гаванского Христа, одна из ярких достопримечательностей города и острова. Эта статуя высотой 18 м, которая установлена близ крепостных стен, на возвышенности у входа в бухту. Интересно то, что скульптором, изваявшим огромную фигуру Спасителя из каррарского мрамора, был не Церетели, а женщина, кубинка Хильма Мадера. Любопытна и сама история появления статуи на свет: после покушения на Батисту студентов в 1957 году жена диктатора дала обед поставить статую Христа, если её супруг останется жить, – что, собственно, и произошло. Так или иначе, а ведь диктатор не погиб ни тогда, ни во время Кубинской революции 1959 года, а скончался от сердечного приступа много позже только через 15 лет и уже не на Кубе, а в эмиграции.
Третья крепость Ля-Пунта была построена в тоже время что и Эль Морро для того, чтобы между ними поперёк устья бухты установили заграждение из огромных кедровых стволов, для предотвращения возможных нападения пиратов. Так Гавана стала основным форпостом и одной из самых неприступных крепостей в Новом Свете и в 1592 году городу был пожалован от испанской короны красивый герб. На гербе были изображены на фоне моря три крепости – Реаль-Фуэрса, Эль Морро, Ля-Пунта, под ними золотой ключ как символ роли, которую город сыграл в освоении Нового Света. Филипп II в своей грамоте, дарованной городу в том же году приказал:
«Повелеваю, чтобы ныне и во веки веков указанный город на острове Куба именовался Сан-Кристобаль-де-ла-Абана!»
С течением времени вместе с площадями возникали и улицы Абана Бьеха. Первыми были улицы Офисиос (Торговая) и Меркадерос (Купеческая), что показывало основные увлечения гаванцев покупать и продавать. Офисиос соединяла Пласа-де-Армас и Пласа-де-Сан-Франсиско с 1584 года считалась центральной улицей. Кстати, первое её название было Консепсьон, а когда на ней появились многочисленные ремесленные мастерские её переименовали. Западнее её на квартал параллельно проходит Меркадерес, которая ведёт к Пласа-Бьеха, на которой приезжие купцы продавали свои товары.
Первые колонисты жили в постройках мало чем отличающихся от хижин индейцев таино с полами из утоптанной земли, стенами из пальмовой коры и крышами из пальмовых листьев. В 1571 году такие постройки из-за частых пожаров запретили. Новые дома должны были строиться из кирпича, стены покрываться известковой побелкой, а крыши из красной черепицы. Позже в постройках стало замечаться арабское влияние – открытые портики и галереи над внутренним двором и филёнчатые потолки с искусной резьбой арабской вязью.
Позже появляются улицы Эмпедрадо (Мощёная) и Техадильо (Черепичная), которые говорят о появлении в городе первых домов, покрытых черепицей среди крыш из пальмовых листьев и покрытых сушёным навозом, а также улиц мощёных камнем. Улочка Лампарилья внесла в историю масляную лампу. Которую благочестивая женщина каждый вечер зажигала на углу. Улочка Агуакате увековечила дерево Авокадо, которое росло в монастыре Вифлеем.
Осужденных преступников когда-то наказывали на улице Пикота (Ярмо). Почти в каждом кубинском городе есть улицы с распятиями, по которым во время Великого поста брели мрачные процессии монахов-францисканцев, и эти улицы носят название Амартура (Горечь). Лежащая вдоль берега улица Сан-Педро названа в честь покровителя моряков Святого Петра.
Популярная в настоящее время пешеходная улица Обиспо (Епископа) была предоставлена в своё время для прохождения епископской процессии.
Абана Бьеха семнадцатого века вполне узнаваема и сейчас, хотя в порту не стоят испанские галеоны из Америки гружёные золотом и серебром, а толкаются старые ржавые танкеры и балкеры из Анголы, и по площади Пласа-де-Армас ходят редкие туристы, а не перекликаются солдаты охраны дворца капитан-генералов с аркебузами на плечах.
Пушки крепости Ла-Кабанья по-прежнему смотрят в море.
В 1982 году ЮНЕСКО включило Абана Бьеха в список объектов Всемирного исторического наследия, поступили средства на ремонт. Главные достопримечательности такие как Пласа-де-Армас привели в порядок, и главный историк города Эусебио Леаль предложил проводить субботние экскурсии для туристов по старому городу.
«В женщинах я прежде всего люблю красоту, а в истории человечества – культуру, выражающуюся в коврах, рессорных экипажах и остроте мысли».
Антон Чехов, письмо 1891 г.