Конец света без конца. Апокалипсис Средневековья – Валерия Косякова

Мне в соцсетях неоднократно попадались забавные картинки, где к странноватым и причудливым средневековым иллюстрациям добавляют смешные фразочки ( оказывается, этому даже целая группа ВКонтакте посвящена ), и всегда хотелось поближе познакомиться с темой средневекового искусства. Так, чтобы даже человеку непросвещённому, к коим я себя отношу, было бы доступно и увлекательно рассказано о том, откуда же взялись эти художественные причуды: например, на страницах серьёзных богословских книг рисовать всяческих уродцев, крамольные картинки в виде испражняющихся монахов или бесстыдно обнажающихся дев, или на иконах изображать монстров, ну и тому подобное. Так вот книга «Страдающее средневековье» как раз-таки из таких: в ней очень много интересной информации, фактов, истории живописи и иконописи, истории европейского христианства, превеликое множество иллюстраций ( жаль только, что мало цветных ), всё это изложено доступным языком, местами с юмором, – в общем, читается легко и увлекательно.В украшениях рукописей соседство священного и мирского, евангельских сцен и пляшущих обезьян, алтаря и зада, видимо, было дозволено потому, что между центром листа и его окраинами существовала ясная иерархия. Вряд ли какому-то мастеру пришло бы в голову изобразить посредине листа громадного гибрида-«кентавра», а на полях, на цветочном лугу или тем более среди плясунов и жонглеров, – крошечную Троицу.

Маргиналии знали свое место, и потому им столь многое дозволялось. Священные слова и образы – в центре; коловращение форм, нагота и пародия – по окраинам.Хочется сразу заметить, что книга посвящена именно иконописи, поэтому там практически всё о религии. Светская тематика практически не затронута ( хотя, светская жизнь в средние века, в общем-то, и не существовала отдельно от церкви ). Кому, на мой взгляд, будет интересна эта книга:

– всем, кто интересуется тематикой средневековья ( во всех её направлениях );

– любителям средневековой живописи ( в книге есть не только произведения безымянных художников, но и работы Да Винчи, Боттичелли и других всемирно известных мастеров );

– тем, кто интересуется историей европейского христианства, внутрицерковными противостояниями и расколом ( всё это находило отражение в искусстве );

– просто любознательным людям и поклонникам мемов на тему средневековья :)

Все мы, так или иначе, натыкались на упоротые картинки в одно время обильно заполонившие новостную ленту в ВК. Вынуждена вас обрадовать: вы напоролись на страдающее средневековье.

Я помню те времена, когда то был только паблик с не самой большой аудиторией, ну а потом пошло-поехало, да так споро, что это уже не просто эффектное словосочетание, а самый настоящий бренд и издательская серия. Вон, выпустили недавно даже факсимиле Манускрипта Войнича, правда качество оставляет желать лучшего.Вот так, в 2018 году, на волне хайпа, я купила эту новинку книжного рынка. Три года спустя я её прочту. И не пожалею потраченного выходного. У меня такое впервые, прочитанный за сутки нонфикшн – это из разряда фантастики.Книга Страдающее Средневековье – не совсем то, чем может показаться на первый взгляд. Отношения к мемам она не имеет никакого. Да и картинок смешных тут мало.Это у нас историко-религиозное сочинение о средних веках, временами затрагивающее более поздние столетия.

Основной вопрос, подымающийся авторами, – можно ли говорить о каком-либо оскорблении чувств верующих с помощью неудачной картинки, если вся иконография – это полнейший фарс и сюр, да и в принципе материя с сомнительными канонами и правилами?Почему срущий клирик, накарябанный на полях религиозного текста в 1310 году – не богохульство, а для 2021 – уголовная статья?

Как изобразить Троицу так, чтобы понял необразованный крестьянин?

Почему изображение бесов настолько похоже на изображение святых?

Мария с её безболезненными родами через ухо. Продуманная популяризация Анны, бабушки Иисуса. Иосиф-подкаблучник…

И многое другое.Я не отличаюсь какой-то увлечённостью религиозной темой, но почитать о канонах, отсылках и прочих особенностях художественного изображения было весьма любопытно. Так необычно осознавать, что вся западная культура целиком и полностью строится на книгах Ветхого и Нового завета. Ну и немного на древнегреческой мифологии, которую реформировали в христианство, а потом и вовсе забыли до поры до времени. Вроде и так понятно, что Библия настолько прочно пропитала все их основы, но никогда об этом и не задумываешься в быту, как-то оно ускользает от внимания.

Каким мог бы быть мир, останься он языческим? Был бы он уничтожен завоевателями? Или расцвёл бы в Новый Рим?

Так много вопросов и так мало ответов.Нет, книга, понятное дело, не станет вдаваться в такие подробности. Но пару интересных фактов и мыслишек она подбросит.

Тут всего три основных раздела: о зверином, человеческом и божественном.В первой главе затронут понятие зверя в человеке, который есть грех и пережиток язычества. Что могут значить изображения животных, изображение людей на месте животных и изображение всевозможных уродов-гибридов, похлеще чем в боди-хоррорах Карпентера и Кроненберга. Интересная глава, больше остальных подходящая под тему «страдающего средневековья».Вторая часть рассуждает о бренном человеческом: размножение, вопросы пола, гермафродитизм и прочее. В основном тут повествуют о непорочном зачатии Марии, о горькой женской доле в средневековом быту. Наше внимание заостряют на том, что Иисус родился именно мальчиком, – патриархат же, ну. Спаситель не может быть женщиной или бесполым существом. Писюн для тех времён значил очень много. Да и сейчас, кстати говоря, тоже. Однако Мария и Анна окружают Иисуса истинно матриархальным порядком, возясь с ним и обучая. Последним в те века занимались мужчины: война, охота, грамота. Лично я здесь вижу жирный намёк на то, что Спаситель всего человечества был кроток именно из-за тесного общения с женщинами. Какова вероятность того, что, будь он воспитан мужчинами, то не сошёл бы с креста, карая огнём и мечом грешников? Пекара , это уже твоё поле для измышлений.

Больше всего не повезло Иосифу, который вдруг превратился в рогоносца и подкаблучника, из собственных носков сооружающего пелёнки для младенца.

А ещё я орнула с совершенно эдиповского отождествления Марии одновременно как матери и как жены. Нет, понятно, что это всё метафизика, а Иисус, так-то, сам себе и батя, и сын, и всё такое прочее, но забавно.В третьей части всей этой метафизики становится чуть больше. Тут мы погружаемся в дивный мир нимбоносцев, какие нимбы у святых, какие у ангелов, какие у дьяволов. Кстати, христиане не первые стали использовать вот это внеземное свечение вокруг головы. Геометрическая форма – произвольная. И цвет тут может быть любой (у Иуды – голубой или чёрный).

Позже начинается огонь – нас знакомят с понятием троицы и сложностью визуальной передачи этой философской идеи. Трёхликая голова на обложке книги – это только цветочки. Средневековые художники с особой извращённой дотошностью подходили к изображению триединства. А потом четвёрицы, а затем даже пятёрицы.

Замыкает книгу небольшой параграф о «профессиях» Иисуса Христа. Разве это не есть святотатство, отождествление Сына Божьего простому рабочему люду? Иисус у нас теперь не просто алхимик или дубильщик, но послушно посещает школу в отрочестве, получая палкой от строгого учителя. Учитель, правда, потом падал замертво, но тем не менее.

Это мне напоминает тенденцию каких-нибудь Marvel и DC выпускать спин-оффы про юность Бэтмена, Супермена и всяких прочих Мстителей. Всё новое – хорошо забытое старое.Книга мне показалась очень занимательной, в ней куча картинок и довольно подробное описание и пояснение изображённого.

Однако информация подана смешано и очень уж поверхностно. Наверняка, будь я чуть более сведуща в медиевистике, книга стала бы несколько бестолкова. Она берёт по верхам, рассказывает забавные байки и слухи, но глубоко в тему не погружается. Это такой небольшой экскурс в средневековую иконографию, не больше, не меньше.Чувствую теперь потребность ознакомиться с Историей алхимии

В далёкие времена Средневековья опасность подстерегала на каждом шагу: можно было умереть в результате родов, неудачно свалиться с лошади и остаться на всю жизнь инвалидом или оказаться насмерть «замученным» докторами. Для человека тогда большое значение имела загробная жизнь, надежда попасть в рай и страх перед адом были для него реальностью, а не просто абстракцией.Коллективный труд «Страдающее средневековье» знакомит читателя с историей и изменчивыми смыслами средневековых христианских образов. Мозаики, миниатюры и фрески наполняют странные, поразительные существа. Вызывающее, на современный взгляд, соседство святого и комично-непотребного, высокого и низкого (темы телесного низа) регистров было нормой в ту эпоху. Авторы называют такое сочетание «контрастным монтажом». Низкий регистр заключал в себе целый спектр значений: от смешной пародии до ассоциаций с плодородием и процветанием.

Многие предметы могли выступать и как символы добродетели, и как символы греха. Пример подобной дихотомии – часто встречающийся образ льва. Лев отождествлялся с евангелистом Марком и одновременно мог олицетворять сатану.

В книгах религиозного содержания присутствовали так называемые маргиналии – комичные или непристойные (или и то и другое) иллюстрации, расположенные не в центре листа, а на его окраинах. Одна из излюбленных тем маргиналий – телесный низ: пожирание и испражнение, дерьмо и семя, фаллос и зад, непристойность и плодородие. Вставки такого рода снижали пафос, огрубляли священные образы, выступая в качестве карикатур, пародий, своеобразного «перевёрнутого мира», где высокое и низкое менялось местами. К примеру, в принадлежащем одной французской даме часослове XIV века присутствует изображение «человечка в колпаке, напоминающем митру епископа. У него нет рук, зато есть огромный фаллос, который заканчивается ладонью, сложенной в жесте благословения».

Если неподготовленного читателя может поразить, что богобоязненные люди Средневековья позволяли себе такие вольности и проявляли повышенный интерес к скабрезным сценам, то для тех, кто в теме, это вряд ли будет новостью. Разноплановые сатирические изображения были важным политическим инструментом.

Решение американского журнала Life в 1948 году «отредактировать» публикуемую в нём миниатюру XV века, пройдясь ретушью по половым органам изображённых на миниатюре людей, иллюстрирует, как изменяется мировоззрение и как средневековая этика плохо сочетается с моралистскими предрассудками XIX-XX веков.То, что в XV в. было приемлемо для заказчика-аристократа, спустя 500 лет показалось уже непристойностью.Нередко можно встретить изображения гибридов (одна из форм монструозных образов, сращение человека и зверя). Согласно авторам, сегодня невозможно точно определить, какую роль должны были играть средневековые гибриды, эти одновременно устрашающие и смешные противоестественные существа. Одна из функций гибридов – демонстрация природы греха, зверя, скрывающегося в человеке. Другой задачей гибридов – забавных карикатур, не щадящих даже римских понтификов – было, вероятно, потешать публику.

Они могли также играть роль «амулетов», оберегающих владельцев рукописи от тёмных сил. Фигуры гибридов как способ напомнить об аде или просто декор, не несущий смысловой нагрузки? А может, средневековые творцы вкладывали в них какое-то иное, ускользающее от нас сегодня значение? Единого ответа не существует.Смыслы, которые могли быть заключены в гибридах, столь же изменчивы и подвижны, как их тела.Скрытый символизм позднего Средневековья хорошо просматривается на знаменитой картине Иеронима Босха «Сад земных наслаждений». До сих пор специалисты не смогли подобрать ключи ко всем загадкам этого полотна.

Несколько фрагментов картины:

Специфическая двойственность, переходы от высокого к низкому, от сакрального к профанному характерны для средневековой иконографии и, можно предположить, для средневекового мировоззрения в целом.

Однако наметились признаки перемен. На излёте Средневековья церковь, прежде снисходительная, стала враждебно относиться к подобным непристойным образам. Мир менялся, набирающее силу движение Реформации бросило вызов католической церкви… В Раннее Новое время (XVI-XVII века) средневековой визуальной вольнице пришёл конец, контроль за церковной иконографией постепенно становился жёстче.В книге подробно разбираются образы Троицы, одного из ключевых символов христианства. Средневековые мастера задавались вопросом, как следует изображать три ипостаси Бога. Святого Духа часто изображали в виде голубя или языка пламени, Христа – в виде младенца или взрослого, а Бога-Отца – в виде старца с бородой (также существовало мнение, что поскольку Бог вездесущ, его невозможно отобразить). Такое изображение Троицы понятно современному человеку, но в Средневековье было и много других, нередко на современный лад странных, способов изобразить триединого Бога. Его могли представлять и как монстра, возможно, чтобы показать тождество трёх ипостасей и при этом подчеркнуть их различие. Троицу иногда представляли «с двумя или тремя головами на одной шее, с тремя лицами, смотрящими в разные стороны, или с тремя телами, слитыми воедино». Женоподобные образы, фигуры без пола могли подчёркивать вездесущность божественного начала. Необходимо было визуально донести до непросвещённых мирян абстрактный и сложный для понимания образ.Рассматривается связь алхимии с христианской иконографией. Основной задачей (opus magnum) алхимиков было отыскать философский камень, который, как считалось, можно было получить путём ряда манипуляций над четырьмя неблагородными металлами. В результате они должны были превратиться в эликсир, превращающий металлы в золото. Алхимики в Средние века использовали христианские образы, чтобы поднять собственный престиж. Они, к примеру, проводили аналогии между эпизодами из Писания и стадиями алхимического процесса.Подобно воскресению, сублимация – переход вещества в газообразное состояние – подразумевала движение ввысь.Повседневность также проникала в иконографию. Художники порой создавали иллюзию реальности, изображая священные сюжеты в привычной для зрителей того времени обстановке. Шпиль готического храма мог неожиданно возникнуть на изображениях Голгофы.Образы отнюдь не были статичны. Их трансформацию легко проследить на примере Иосифа, мужа Девы Марии. Его изображали и как «смешного и жалкого старика», и как подкаблучника на побегушках у своей жены (Иосиф дремлет, готовит еду для Иисуса, выполняет «женскую» работу). Наряду с комичными образами, существовали и одухотворённо-возвышенные (отец-кормилец, глава семьи). Иосиф как любящий отец и кормилец младенца Христа, добывающий пропитание во время бегства святого семейства в Египет. Одни и те же события могли трактоваться по-разному, в зависимости от целей (высмеять или возвысить), которые ставили перед собой мастера.

В XVI веке Марию, Иосифа и маленького Христа также изображали как идеальную семью, что, вероятно, повлияло на возникновение протестантской традиции семейного портрета.

Следует отметить, что заголовки в книге подобраны так, как это обычно делают авторы постов в соцсетях, стремясь привлечь внимание («Иосиф – подкаблучник или кормилец?», «Гендерный беспорядок: кто в семье главный?»).Подытоживая, средневековое искусство совмещало сакральное и комическое, божественное и эротическое, грани между которыми были зачастую очень тонкими.