Валерия Аристархова
История каждого лета
Ребята рассказали Мельнику про зловещий участок, лаз и идею Семёна, и тот сразу же согласился пойти вместе с ними.
Они ненадолго зашли в дом – попить воды и сменить сланцы на что-то понадежнее. И тут Мелкий увидел часы.
– Уже половина четвертого?
– Ага, – отозвался Мельник из-под лавочки, где пытался найти свои дачные кроссовки, которые закинул туда еще до отъезда в город.
– Блин! Ба мне башку оторвет. Простите, парни, мне надо сбегать пообедать.
– И тебе тоже пора. – Дед Мельника зашел в дом, снимая рабочие перчатки. – Я как раз такой борщ сварил, наваристый. Витя, Саша, давайте тоже за стол. Возражения не принимаются.
Так и порешили: Сашка побежал домой, а Витя с Мелким остались у Мельника – пробовать суп грозного деда, который вел себя мирно, улыбался, спрашивал про школу и предлагал добавки.
* * *
– Что на обед? – Сашка никак не мог отдышаться – весь путь от дома Мельника до своего он бежал, а это был почти другой конец деревни.
– Суп с фрикадельками, – ответила Лена с набитым ртом.
Валентина Петровна поставила перед ним дымящуюся тарелку, и приятный запах наваристого бульона ударил мальчику в нос. Они с Леной ели по-разному: сестра была малоежка и еле-еле цедила один бульон, брат же, наоборот, сразу уничтожал всю гущу, а иногда даже просил добавки.
– Ба, а ты встречала ведьму? Ну ту, из дома у леса.
– Сказки все это. Нет там никого. – Бабушка Лены и Саши стеганой прихваткой обхватила ручку свистящего чайника и сняла его с голубоватого огня плиты. Для горячей посуды у нее было специальные деревянные подставки – какие-то больше походили на спил небольшого дерева, а какие-то – на странные шахматные чехлы из такси у вокзала. В их доме была и печь, и плита. Топили не часто – старая домовая печь превращала избу в настоящую баню, дрова были дорогими. Дети всегда ждали топку с нетерпением. Им нравилось смотреть, как красноватые искры вырываются из-под чугунных конфорок или из дверцы, которая закрывалась на засов. Дедушка подкармливал печь щепками, дровами, газетами и письмами, которые его расстраивали. Чаще всего это были счета за свет или газ, но иногда Лена видела, как деда Коля украдкой утирал слезу. Бабушка говорила, что в их возрасте привыкаешь к плохим новостям: «Все равно что назойливые слепни для коровы – жалят, да ничего не поделаешь. Да и уже не болит, не кровит. Зудит. Просто зудит».
Валентина Петровна достала две чашки.
– Кому чаю?
– Мне! – хором ответили брат с сестрой.
– Я тебе не верю! – не унимался Сашка. – Вот Витькина бабушка ее видела. Да и как там никого нет, если свет горит по ночам.
– А ты по ночам зачем у леса шастаешь? Хочешь, чтоб тебя волки утащили, – бабушка щипнула Сашку за бок. – Или того хуже – леший какой-нибудь!
Дети рассмеялись:
– Леших не бывает.
– А ведьмы бывают, значит?
– Ведьмы бывают. И домовой есть. Он у нас все время вещи крадет и прячет.
– Да, мой нож стащил, гад такой, – Сашка от злости стукнул ложкой по столу: его очень расстраивала пропажа ножа. Он нашел его на чердаке. Обычно им с Леной не разрешали туда соваться, но в июне все стали замечать странный писк откуда-то сверху, а когда увидели, как на чердак прошмыгнула Мурка – все встало на свои места. Дед залезть не смог в силу возраста, поэтому достать котят отправили Сашку. Там он и нашел нож – с темной ребристой рукояткой, почти без ржавчины. Бабушке не нравилась новая игрушка. Они часто ругались из-за ножа, она то и дело пыталась его забрать или спрятать, но Сашка все время его находил, пока однажды нож не пропал с концами. «Домовой», – пожал плечами дед. Кроме деда дома было никого. Дед врать бы не стал, да и Сашкин нож его никогда не волновал.
– Я б этому домовому уши открутил!
– Типун тебе на язык! Проблем мне тут, что ли, мало?
– А ты про ведьму расскажи, я и перестану!
– Да что ты все заладил – ведьма, ведьма… Ладно. Но только чур никому!
– Могила! – Сашка символически закрыл рот на замок и выкинул ключ. Лена кивнула.
– Мы с дедом вашим еще совсем молоденькие были…
– Как мы?
– Ну почти. Годков на семь-восемь постарше. Мы с Зойкой и бабой Надей, сестрой моей троюродной, на танцы собирались. Все девчонки тогда бегали. А мать нас гоняла, ой! Кого заметит, так тряпкой отдерет, уж никакие танцы не нужны. Ни то что танцевать, сидеть…
– Ба!
– Чего «ба»? Хотел историю, так слушай, не перебивай. На чем я там остановилась-то? А! Дедушка ваш тем вечером к нам шел из Ермолино. Он же нездешний. Захаживал тогда к Надьке как раз.
– Не к тебе?
– Не, на меня он тогда даже не смотрел. То ли маленькой считал, то ли еще чего. Не знаю. В общем, чтобы его никто из взрослых не заметил, он решил через лес пойти. По расстоянию – тож-на-тож. А вечереет уже, сумерки, солнце садится. Ну и заплутал маленько… Он то туда, то сюда – не помнит, куда идти и откуда пришел. Думает, уже все, придется ждать до рассвета, так не ему не выйти. И тут глядь – белая фигура стоит! – Ленка, которая слушала с открытым ртом, на этом моменте вздрогнула и глянула на брата. Тот лишь крепче сжал ложку. – Присмотрелся ваш дед, а это девушка. Бледная как смерть. Волосы черные, смоляные, а глаза – бездонные. Лунный свет ей прям в лицо бьет, а в глазах не отражается ни огонька. Он ей: «Хэй!» – а она молчит. Ну, думает, стесняется. Деревня близко, чьих-то, да будет. Говорит: «Помоги. Заблудился, мне бы из леса выйти». Та кивает и рукой его за собой манит. Он за ней. Идут, молчат. И уже когда дома меж деревьев стали мелькать, она вдруг взяла его за запястье холодными пальцами. Говорит: «На танцы идешь?» Он такой: «Да». А она ему, – на этом моменте баба Валя вытянула вперед руку и заговорила страшным низким голосом: – «Судьбу свою встретишь, да мимо пройдешь. Не на ту из двух смотришь. Сарафан алый глаза застилает. Сестра сестре не враг, да погибель твоя». Он руку – ать, вырвать пытается. А она вцепилась как кошка, когтями и держит. Еле-еле смог ноги унести, на огни побежал, на свет, из леса прочь – оп, прямо к этому дому и выскочил. Слышит за спиной, что смех ее дьявольский догоняет его, и он как дал, только пятки сверкали! С тех пор к тому дому ни ногой.
Много чего еще успела рассказать им Валентина Петровна – и про вещи заговоренные, и про сглаз, и про церковь, сгоревшую после прихода странной женщины в черной вуали. Но только после того, как дети пообещали не отвлекаться от супа, а то он успел остыть.
* * *
Четверо ребят собрались перед домом Мельника, но пока не спешили идти в ведьмино логово. Семён рисовал палкой на дороге карту: дом между проселочной дорогой и лесом, не доходя до дома метров пятьдесят – тропинка грибников.
– Если пойдем по ней, упремся в овраг. Овраг идет параллельно дороге, так что точно не заблудимся. Я повязал на куст напротив лаза платок.
– А когда это ты там был?
– За малиной ходили с ба, вот я и…
Витька почесал затылок:
– Умно!
– Но надо будет действовать быстро и тихо. Кто знает, что нас там ждет. – Редко можно было видеть Семёна таким серьезным: поджатые губы, сведенные брови и взгляд, устремленный на каждого и в тоже время куда-то сквозь. В такие моменты он напоминал Вите древнего полководца. «Наверное, так в наши дни выглядел бы Александр Македонский. Только вместо Буцефала – Аист с трещотками на заднем колесе. А я тогда кто?» – подумав об этом, он сам приосанился и даже чуть выпятил вперед подбородок для большей мужественности.
– Кто-то может и не вернуться, – Витя кивнул Семёну. У того слегка округлились глаза, но он тут же взял себя в руки:
– Витек прав. Так что еще не поздно отступить. Вы со мной?
Он вытянул вперед руку вверх тыльной стороной. Витя молча накрыл ее своей. Они посмотрели на Сашку-номер-один и Сашку-номер-два.
– Шутите? Меня таким не запугать. Я в деле! – Мельник хлопнул по ладони Вити.
Мелкий огляделся, затем посмотрел на облака и тяжело вздохнул:
– Вы же без меня все равно не справитесь…
Четыре ладони взмыли в небо. Четыре мальчика пошли к лесу.
* * *
Когда они шли вдоль оврага, Мелкий все время озирался по сторонам. В лес он зашел последним: перед тем, как шагнуть в чащу, замер и посмотрел туда, где, по ощущениям, было село Ермолино, представил своего деда – молодого, загорелого, в косоворотке и с большими мозолистыми руками плотника. Подул ветер, и Саше показалось, что он слышит тихий девичий смех в шелесте трав. Он поспешил догнать друзей.
По лесу Саша шел, сжимая в руке молоток, который прихватил, выходя из дома. Конечно, дед запрещал трогать его инструменты, но знай он, куда собрался его внук, разрешил бы без колебаний, Саша был в этом уверен.
Когда они приближались к помеченному кусту, Сашке показалось, что он увидел, как что-то светлое мелькнуло впереди.
– Вы видели?
Все остановились.
– Я ничего не заметил. Может, птица?
Сашка вглядывался в заросли. Ничего.
– Может, и птица.
Они пошли дальше, но молчание между ними стало ощутимым. Каждый прислушивался, пытаясь убедить себя, что Мелкому показалось. Семён шел впереди, и лица его было не видно. Он тоже молчал.
Лес был смешанным – ели, березы с надрезами для сока, пугливые осины. На пути часто встречались поваленные деревья. Кто мог, приходил и распиливал их на дрова, но тем, кто еще делал запасы с лета, уже было за шестьдесят, и теперь бурелом просто оставался гнить и превращался с годами в труху. Вокруг было много орешника. На ветках уже виднелись зеленые плоды. Витя потянулся было к одному из них, как вдруг краем глаза заметил странную фигуру: что-то пересекло тропу далеко впереди и скрылось за елками.
– Парни… – достаточно громко, но все же вполголоса позвал он. – Семён!
Семён остановился:
– Что?
– Я, кажется, тоже что-то видел.
– Я же говорил! – воскликнул Мелкий.
– Тихо вы! Где?
– Вот там, у ели.
Семён осмотрелся, но понять, о чем он думал, было невозможно.
– Да, вы не верите, что ли? Одному еще могло померещиться, но двум… – голос Сашки дрожал.
– Да верю я, верю. Только не ори.
Тут влез Мельник:
– А что, если эта ведьма напугать нас хочет? Гонит от дома?
Мелкий громко сглотнул. Казалось, он прикладывает все свои силы, чтобы не удрать туда, откуда они пришли.
– Похоже на то, – согласился Семён.
– Или в лес ушла – мухоморы собирать или змей, – предположил Витя. Ему не понравилось, что Семён так охотно поддержал Мельника.
Семён посмотрел на него задумчиво, словно пытаясь что-то прочесть на его лбу, а затем сказал:
– Это нам на руку. Без хозяйки мы точно сможем подобраться к окнам, а может, даже внутрь заглянуть.