Валентина Гордова
Крылатое счастье. Дилогия
До кухни мы шли в полном молчании. Миновали ещё три этажа, затем длинный просторный коридор с портретами в золотых рамах, затем вышли в какой-то большой, залитый светом зал… И вот там я остановилась прямо на пороге, потрясённо оглядывая то, что видела, но во что могла поверить с большим трудом.
Здесь были вышитые полотна. Огромные, метров пять в длину, висящие на стенах на специальных массивных креплениях. Штук двадцать этих полотен, и на всех были чётко вышитые люди в красочных одеяниях и различных сюжетах.
И все они были живыми. Я не знаю, как сказать иначе, ведь по логике картины не могут быть живыми… но эти были. Они все шевелились. И все одновременно отреагировали на наше появление.
Удивительно прекрасная девушка на первом полотне слева, что сразу привлекла моё внимание, да и в целом заметно выделялась на фоне всех остальных, улыбнулась при виде правителя драконов – тепло, по-доброму, с любовью. Подняла изящную ладонь в белой полупрозрачной перчатке и с золотым браслетом на тонком запястье, коснулась затянутой светло-бежевой тканью с россыпью бисера груди прямо напротив сердца и улыбнулась чуть шире. В золотистых глазах с нормальным чёрным зрачком плескалось столько нежности, что больно стало даже мне.
Это была добрая боль, приятная и в целом такая, после которой хочется бросить всё и уехать туда, где тебе всегда рады и где тебя всегда ждут любимые люди – домой. И мне в этот момент так невыносимо сильно захотелось вернуться домой, в нашу старенькую родительскую квартирку со шторами, что мама сама шила, и цветами на балконе, что они с папой вместе выращивают вот уже несколько лет… Это чувство, это желание было сильнее меня, и прямо сейчас оно с каждым мгновением всё сильнее сжимало грудь…
А затем прекрасная девушка повернула голову в мою сторону. Она была удивительна – вся, полностью, до последнего чёрного волоска, что были аккуратно собраны у висков в хитрые косы и спускались прямой длинной копной по спине до самой талии.
Девушка сидела на вырезанной каким-то мастером прямо из камня скамье, окруженная тысячами цветущих ярких цветов. Цветы были везде – ближайшие детально вышитые, передающие даже странноватое, но завораживающее сияние, дальние были просто пятнами, но тоже каким-то образом очень красивыми… А ещё на нежной незнакомке было светло-бежевое платье с длинной юбкой, сквозь которую угадывался силуэт острых колен и изящных ножек.
Она была прекрасна. Прекраснее всех, кого я когда-либо видела. Плавные, но выразительные черты лица, внимательные золотые глаза, улыбка на губах, полупрозрачная светло-розовая кожа, изящество и величественность в каждом движении…
И вот это живое чудо, повернув голову, внимательно посмотрело на меня, а потом вдруг неожиданно улыбнулось. Так по-доброму, так…
– Это ваша мама? – Догадалась я.
Это было очевидно. Они были слишком похожи, пусть в Садхоре и не было такой притягательной нежности. Они были похожи как-то неуловимо, но ощутимо, и, присмотревшись внимательнее, я смогла уловить это сходство в тёмном оттенке волос, в контуре верхней губы, что у обоих была меньше нижней, в золоте таких разных, но таких похожих глаз…
– Да, – сухо подтвердил мужчина и пошёл дальше, не глядя по сторонам, откуда на него со всех полотен смотрели… родственники.
Я точно поняла это, потому что все они были похожи друг на друга. Мужчины суровые, величественные, смуглокожие, черноволосые и с золотыми зрачками в чёрных глазах, женщины – изящные, хрупкие, но всё равно тоже величественные, и тоже с золотом в глазах и чернотой в волосах.
И как-то неожиданно для себя я, пытаясь поспеть за широким шагом правителя, поняла:
– Это ваш род, верно?
Ответа не последовало. По крайней мере, от идущего впереди дракона, а вот с полотен на меня посмотрели как-то странно… Настороженно, вопросительно и вместе с тем немного недовольно… очень недовольно.
– Это теперь и ваш род тоже, – холодно бросил не обернувшийся мужчина. – Вам стоило послушать Арх-Аира и не делать глупостей.
Звучало очень обвинительно, внезапная перемена настроения меня слегка выбила из ощущения спокойствия, вынудив нервно сглотнуть, боязливо оглянуться и с опаской посмотреть на тех, кто теперь был настроен очень и очень враждебно.
Порадовавшись, что это всего лишь полотна, а не настоящие люди, я торопливо догнала дракона и пошла за его спиной, отметив, что шаг он всё же замедлил.
Когда мы, наконец, пришли в кухню, все обитающие там люди лишь взглянули на своего мрачного молчаливого правителя, после чего поспешили удалиться прочь, не забыв выключить всё, что у них тут было на огне.
На посторонившуюся меня взглянуть побоялись, так и ушли, низко опустив головы и ни разу не обернувшись.
А я… мне уже просто всё равно было, поэтому:
– Вы их пугаете, – заметила с деланным безразличием. – Это ненормально.
– Возможно, – как-то странно усмехнулся дракон, проходя вглубь жаркой кухни, а затем указал мне куда-то в сторону: – мыть руки.
Спорить я не стала, послушно прошла к чаше, подставила руки и лишь улыбнулась, когда на ладони полилась тёплая воды, а из глубины чаши на меня с интересом взглянули чьи-то голубые глаза. Я улыбнулась духу воды и услышала тихие слова правителя:
– Иногда держать в страхе полезно.
– И просто, – не удержалась я от такого же тихого замечания.
– И просто, – словно эхо, повторил Садхор, а затем уже нормальным голосом заметил: – Знаете, никто из них не посмел бы возражать мне в том количестве, в каком это делаете вы. Если честно, я сомневаюсь, что кто-нибудь из них вообще рискнул бы мне возражать.
В его голосе не было упрека, даже недовольства не было, лишь какая-то задумчивость… такая смирившаяся с неизбежным задумчивость. Наверно, я именно поэтому, осторожно вытирая руки белым полотенцем, сказала:
– Вокруг вас не бесчувственные бездумные твари, вокруг вас живые люди с собственным мнением, к которому иногда полезно прислушиваться. Вдруг что полезное скажут.
На мою нервную попытку свести всё к шутке стоящий ко мне спиной мужчина лишь грустно хмыкнул.
– Действительно, – скрыть сарказм он даже не попытался.
А я почему-то снова улыбнулась. Даже не знаю, с чем это было связано.
– А что вы собираетесь делать? – Отложив полотенце на край стола, где оно и было, я неловко приблизилась к спине так и не обернувшегося правителя.
Стоять в стороне и ничего не делать мне было неудобно – я хорошо помнила о том, что мы сюда шли, чтобы поесть. Раньше меня бы это порадовало, даже будь мы у меня дома, я бы тоже очень обрадовалась, но местная пища всё ещё отказывалась усваиваться в моём организме, из-за чего последний предпочитал страдать, так что… так что идея в целом мне не очень нравилась.
Дракон ко мне всё же обернулся. Я стояла в двух шагах от него, но даже так пришлось закидывать голову назад, чтобы посмотреть в его лицо, почему-то какое-то устало-грустное, и даже золото в глазах мерцало не так ярко, но всё равно притягательно…
– Накормить вас, – коротко ответил он, поморщился и практически потребовал: – И давай уже без «вы».
Я тут же кивнула – не столько самому требованию, сколько голосу. Просто он был таким недовольным и одновременно требовательным, что возражать я не решилась.
Садхор заметил мою реакцию и как-то заметно помрачнел. И снова отвернулся, позволяя мне смотреть разве что только на его спину. Ну, я и посмотрела немного, уж больно впечатляющей она была, а потом запоздало переспросила:
– Вы собираетесь… готовить?
Это просто как-то… странно. Я просто мало представляю, что, например, наш президент или королева Великобритании будут готовить себе ужин, стоя на кухне, из которой только что выгнали весь персонал. Странно, одной мне так кажется?
Садхор ничего мне не ответил, даже не обернулся, так что его молчание было решено расценивать за положительный ответ. Вздохнув, я решительно заявила:
– Я помогу.
– Нет, – отрезал мужчина спокойно, что-то откуда-то доставая и с тихим стуком ставя на столешницу.
– Я хочу помочь, – упрямо повторила я и попыталась обойти его, чтобы встать рядом…
Стоит ли говорить, что у меня ничего не вышло? Места тут было не особенно много, Садхор и вовсе занимал добрую его часть, и на мою попытку подобраться поближе он отреагировал разворотом и попыткой посмотреть, что я там делаю… В итоге мгновенно смутившаяся я оказалась прижата его вмиг окаменевшим телом к каменной столешнице.
И я даже не знаю, кто из них в этот момент был твёрже.
Мы замерли одновременно, явно не этого ожидая. Мне было неловко и стыдно до покрасневших щёк и нервной дрожи во всём теле, Садхору… не знаю, что он чувствовал в этот момент, но спокойным он явно не был, замерев в такой пугающей близости от меня, пронзая взглядом своих снова замерцавших чёрно-золотых глаз… совершенно ненормальных, зачаровывающих глаз…
– Так, – выдохнул он хрипло и тихо.
Его дыхание коснулось кожи на моём лице, обрывая даже попытки дышать нормально.
Каким-то непостижимым образом окружающий мир вдруг померк и перестал иметь какое-либо значение, остались лишь они – глаза. Его безумные, затягивающие, словно омут, глаза и задыхающаяся я…
Он отстранился резко и зло, отошёл на несколько шагов, не глядя на меня, замер на краткое мгновение, а затем и вовсе вышел из кухни, оставляя меня одну.
Идиотка! Я совершенно не этого добивалась, я его и пальцем трогать не хотела, я… Я даже и не думала, что всё вот так получится. И теперь он ушёл, а мне так стыдно, что…
С тихим стоном я спрятала пылающее лицо в дрожащие ладони, закрыла глаза и постаралась просто сделать вид, будто ничего не произошло. Вообще ничего. Совершенно.
Нужно всего-то подождать до утра, а потом я смогу вернуться к своей привычной жизни… которую начну с чистого листа и новой работы, да. Вообще займусь живописью, нарисую что-нибудь этакое… Детскую книгу с рисунками, например. Или не детскую книгу. Какую-нибудь историю об идеальном мужчине, которого не существует ни в одном из миров.
Крайне неприятно было осознавать, что у этого мужчины будут золотистые глаза.
Садхор вернулся, когда я как раз подходила к двери из кухни, намереваясь уйти и до утра просто где-нибудь посидеть, чтобы никому не мешать. Мы с ним замерли одновременно. Он был явно удивлён тем, что встретил меня в дверях, я искренне изумилась его мокрым волосам, с которых продолжала стекать вода… а на некоторых прядках даже сосульки висели… И чёрная мокрая рубашка, пуговицы с которой скорее содрали, чем расстегнули…
– Куда ты направляешься? – Недовольно спросил у меня правитель, значительно возвышающийся надо мной и в принципе выглядящий довольно жутко.
Не отвечая на его вопрос, я задала свой:
– Что с вами случилось?
Мне действительно интересно было, потому что я ещё могу понять воду, но сосульки?
Правитель тяжело повёл плечами и глухо сказал:
– Тобой.
– Что? – Совершенно не поняла я его, нахмурившись.
– Что с тобой случилось, – исправил он выразительно, требовательно глядя мне в глаза.
И замолчал, совершенно не собираясь отвечать. Называть его в таком состоянии на «вы» было как-то спокойнее, но всё же:
– Хорошо, – я выдохнула, пытаясь успокоиться, – что с тобой случилось?
Взгляд стал ещё тяжелее, но глаз Садхор не отвёл, как-то мрачно ответив:
– Руки мыл.
Невольно проследила за тем, как с длинных тёмных волос продолжает капать прямо на пол вода. Рубашка с разодранными пуговицами тоже уже вся мокрая была…
Виновато опустив голову, я совсем тихо сказала:
– Я пойду…
– Куда? – Даже не дав мне закончить, холодно вопросил дракон.
Его взгляд я не видела, но почувствовала отчётливо. От этого взгляда самым невозможным образом стало холодно и жарко одновременно.
– Куда-нибудь, – неопределённо пожала я плечами, – не хочу вам мешать. Не волнуйтесь, я не буду ничего трогать.
Кто бы мне сказал, почему так горько во рту стало. И глаза предательски защипало… я в этот момент сама на себя разозлилась. Возьми ещё разревись на ровном месте!
– Тебе, – с усталым вздохом произнёс дракон, – Катя, мы же договорились не выкать.
Да, да, точно…
– Это как-то неосознанно происходит, – призналась я честно, не поднимая головы.
Мы постояли, помолчали, а потом Садхор сказал:
– Я не хочу, чтобы по возвращению домой ты вспоминала о моём мире с грустью и недовольством. Мне самому странно от этого порыва, но позволь убедить тебя в том, что всё не так плохо.
Я осторожно подняла голову и недоверчиво посмотрела на того, кто сам от своих же слов был крайне недоволен. Садхор хмурился, между его тёмных бровей пролегла вертикальная складочка, и смотрел на меня настороженно, не ожидая ничего, совершенно ничего хорошего.
Я и сама от него ничего хорошего не ждала, и все смотрела и смотрела, готовая услышать хоть что-то… но он молчал.
В итоге я осторожно кивнула. А когда его мрачное лицо осветилось облегчением, сказала:
– Но я помогаю готовить.
Садхор тут же скривился, но возражать не стал. Наоборот, он о чём-то задумался, а уже через мгновение я услышала встречное условие:
– Только если рассказываешь о себе.
Мне, в принципе, не сложно и не жалко, просто очень интересно:
– Зачем?
Помедлив, дракон честно признался:
– Хочу узнать тебя получше.
Это так звучало… решительно отогнав вновь накатывающую внутреннюю дрожь и заставив себя дышать нормально, я кивнула, принимая условие.
И мне довольно улыбнулись, не показывая зубов, зато позволив увидеть мерцание золотого зрачка, что каким-то невообразимым образом вновь размыл контуры, и теперь золото медленными разводами растекалось в черноте, словно краска… невероятно завораживает!
– И что же ты хочешь узнать? – Спросила я, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
Садхор улыбнулся, но вместо ответа на вопрос сказал:
– Подожди меня минутку.
А едва я кивнула, развернулся и вновь вышел из кухни.
Чтобы вернуться всего через пару минут – в новой чёрной рубашке с закатанными рукавами и со всё ещё влажными распущенными волосами.
Вновь мне улыбнувшись, дракон начал с:
– У тебя есть семья?
А потом обошёл меня, стараясь даже рукой не задеть, и ушёл к столу, но не к тому, у которого изначально стоял, а у дальнего, куда больших размеров.
Затем на стол, к которому я тоже подошла, потому что его размеры это позволяли, последовательно легли плетёные корзиночки с, кажется, овощами…
Садхор развернулся и ушёл в местный холодильник, который был раз в десять больше того, что я до этого видела в доме учёных.
А я всё стояла и смотрела на странные овощи, старательно пытаясь понять, на что же они похожи.
Одни было продолговатыми, похожими на кабачки, но цвет имели бирюзовый с какими-то синими разводами, да и в целом они выглядели так, что их не хотелось даже трогать. Ещё тут были стручки гороха, только с мою ладонь размером и тёмно-рыжего цвета. Какие-то цветные шары разных размеров и цветов, длинные, изогнутые, большие, маленькие…
– Есть, – сказала я только тогда, когда на стол, к дракону поближе, опустилась чаша с внушительным таким куском мяса.
Я бы такой при всём желании не разрезала. Даже топором, наверно, не разрубила, потому что… да потому что он был огромным! Размером с мою грудную клетку, наверно, не меньше.
– Расскажи о ней, – попросил Садхор спокойно, положил на стол деревянную разделочную доску, затем на неё мясо, после взял в руку нож с длинным широким лезвием и уверенно вонзил в тело я даже не знаю кого именно.
Сделал он это даже без замаха, но мясо под его уверенной рукой начало податливо разваливаться сначала на большие куски, затем уже их Садхор нарезал помельче, после чего оставшийся всё ещё приличный кусок мяса положил обратно на тарелку и отнёс в холодильник.
– Ну, – говорить отчего-то сложно было, а отвести взгляд от скользящего по кухне дракона и вовсе невозможно, – мой папа программист, а мама учитель музыки, так что мне с моими картинами там было тесно, поэтому я уехала в другой город.
– Давно? – Тут же спросил Садхор с искренним интересом. – И кто такой программист?
Я на пару мгновений закусила губы, не зная, как объяснить.
– Программист работает с компьютерами. Ты знаешь, что это?
– Неа, – беззаботно отозвался бросивший на меня насмешливый взгляд мужчина.
Я почему-то ему не поверила, но спорить не стала.
– Это неважно, – покачала головой, беспомощно глядя на овощи, к которым даже не знала, с какой стороны подойти. – Я уехала в восемнадцать.
– А сейчас тебе сколько?
У меня не было привычки скрывать собственный возраст.
– Двадцать четыре, – спокойно сообщила я.
Садхору самому на вид было лет тридцать максимум, поэтому я меньше всего ожидала, что он вдруг отложит нож, упрёт оба кулака в каменную столешницу по обе стороны от нарезаемого мяса, поднимет голову, мрачно взглянет на меня и возмущенно скажет:
– Так мало!
Да, это был первый раз, когда я пожалела о том, что честно ответила на вопрос о возрасте.
Оторвав взгляд от мяса, я непонимающе посмотрела на совершенно недовольного и даже в какой-то мере злого дракона.
– А в чём дело? – Спросила у него, совершенно не понимая причины злости. – Тебе что, намного больше?
– Намного, – зло заверил он, подумал о чём-то всего одно мимолётное мгновение, а затем сказал: – На целых сто сорок лет.
– О… ого, – только и смогла выдохнуть я.
Сто сорок лет – это… впечатляющая разница. Получается, ему сейчас сто шестьдесят четыре года. У нас до такого возраста в принципе не доживают, а Садхору на вид не дашь больше тридцати…
– Ты хорошо сохранился, – нервно выпалила я.
Он продолжил смотреть на меня с совершенно мне неясной злостью, чуть прищурив глаза. И стоял он так целую минуту, наверно, пока вдруг не покачал головой, чтобы затем эту голову бессильно опустить и тихо рассмеяться.
Вот только смех его весёлым не был.
– Ты ещё ребёнок, – произнёс он, всё также не поднимая глаз, и снова покачал головой, будто… будто поверить не мог.
Я обиделась. Вот просто взяла и обиделась.
– Вообще-то, я уже шесть лет как полноценный член общества, – заявила с важным видом, а когда Садхор поднял на меня усталый взгляд, продолжила: – Имею право голосовать и покупать алкоголь.
Кривая улыбка и спокойное:
– У женщин нет права голосовать, как, собственно, и покупать алкоголь.
Это было просто возмутительно, и я искренне же возмутилась, и уже собиралась высказать всё, что за секунду успела по этому поводу надумать, но, вздохнув, промолчала, успокаиваясь. Это не моя страна и не мой мир, значит, и порядки здесь не мои.
Но всё же:
– Это несправедливо, тебе так не кажется?
Ему не казалось. Снисходительно мне улыбнувшись, Садхор вернулся к прерванному занятию. Я же овощи даже трогать не стала, хоть и собиралась помогать некоторым готовить. Просто у него так ловко получалось нарезать мясо, что я с ножом в руках на его фоне выглядела бы откровенно жалко.
К тому же, когда ещё я смогу полюбоваться подобной картиной?
– Но я же права! – Не смогла промолчать я, даже не взирая на все те аргументы, что сама себе перечислила. – На что ещё не имеют права женщины в вашем мире?
Бросив на меня недовольный взгляд, Садхор с самым невозмутимым видом продолжил нарезать мясо.
Терпеливо подождав, пока он разрежет его всё, а потом скидает крупные квадратные куски в глубокую сковороду, я тихо предположила, уже точно зная, что права хотя бы отчасти:
– Ни на что не имеют, да?
– Я удивлён, что у вас иначе, – даже не взглянув на меня, негромко проговорил дракон.
Отложил сковороду в сторону, перетянул к себе поближе миску с местными овощами, взялся за большую серую помидорину в пупырках, отрезал хвостик, разрезал сам плод пополам, затем ещё раз, а потом начал быстро-быстро нарезать соломкой.
– У вас тут жить страшно, – пробормотала я то, о чём давно уже думала, но чего не рисковала говорить вслух.
– Есть такое, – невесело хмыкнул дракон, а затем вдруг неожиданно предложил: – Я попробую объяснить, хорошо?
Просто кивнула ему в ответ. Он на меня не смотрел, но всё равно заговорил только после моего молчаливого согласия.
– Представь себе… м-м-м, правящий род. В роду есть магия, есть деньги, величие, уважение и вообще всё, что можно пожелать. И в этом великом роду родился долгожданный наследник, который получает всё, о чём только подумает.
Мне тут показалось, что это не просто случайный пример, а что-то очень… личное. Но я не стала ничего говорить, а просто продолжила внимательно слушать.
– Имея всё, какой смысл ему стремиться к большему? Зачем ему пытаться идти дальше, если у него уже есть всё? Или вот тебе другой пример: у нас есть простой мужчина, что живёт в деревне. В этой деревне жил его отец, дед и прадед, и ему бы тоже там жить, но он бросает всё, покидает родные края, а через несколько лет становится правителем целого города. Что побудило его на такие действия?
– И что же? – Нахмурилась я. – Желание прославиться? Деньги?
Садхор бросил на меня хитрый взгляд, сгрузил белую соломку в сковороду с мясом, взял последнюю и пошёл к нагревающейся панели, из которой выскользнул приветливый рыжий дух. Покружив в воздухе, существо дождалось, пока дракон поставит сковороду в нужное место, после чего радостно нырнуло обратно, скрывшись с глаз.
Мужчина тем временем достал из ящика над головой какие-то травы, порошочек в баночке, пару крупных тёмных зёрен, всё это бросил в начинающее хрустеть от поднимающегося жара мясо, а потом развернулся и вернулся к столу.
– Ты забываешь о наследнике рода. Зачем ему стремиться к ещё большему величию? Зачем деревенскому жителю становиться градоправителем? Зачем воину побеждать врага за врагом, зачем мужчине становиться лучшим из лучших?
Шумно выдохнув, я на миг прикрыла глаза, честно задумалась, а потом посмотрела на внимательно за мной наблюдающего, причем он это дело с ловким нарезанием очередного овоща совмещал, мужчину, чтобы сказать ему:
– Ты можешь считать меня очень глупой, но я не знаю.
Добрая и вместе с тем какая-то немного грустная улыбка и простой ответ:
– Ради женщины.
И, так как я развела руки в стороны, говоря «где логика?», Садхор добавил:
– Ради женщины мужчина способен на величайшие поступки, – пауза, а затем выразительное: – А женщина ради мужчины способна исключительно на глупости.
– Неправда! – Возмутилась я тут же, раздражённо сложив руки на груди – всё равно к овощам даже и не притронулась.
– А ты вспомни свой переход в мой мир, – тут же посоветовал хмыкнувший Садхор.
Вспомнила своё падение с неба и того дракона, что так удачно мимо пролетал, только из-за этого я и не расшиблась в лепёшку.
И как только узнал? Неужели настучали?
– Или свою попытку сбежать в первую ночь, – продолжил дракон, явно получая удовольствие от моего растерянно-обиженного вида.
Неужели он следил за мной? Очень сомневаюсь, он бы тогда уже давно забрал и свой артефакт, и своего духа, не заставляя меня больше месяца заниматься не пойми чем.
От воспоминания о том, как я прыгала под забором, а все остальные стояли в сторонке и ржали, щёки опалило жаром, но я не успела сказать ничего, потому что Садхор, криво улыбаясь и весело на меня глядя, добавил:
– Или ложь о своём… интересном положении, к которому я якобы приложил свои пусть будет руки.
Возмущённо набрав в грудь побольше воздуха для гневного ответа, я весь его так и выпустила. Помолчала, ужасно смущенная, покусала губы и заявила:
– Я это не ради мужчины делала.
Действительно! Я это ради себя делала – жизнь свою спасти пыталась!
– Ты искала меня, я – мужчина, следовательно, ты это делала ради мужчины, – спокойно рассудил Садхор, беря уже четвёртый странный овощ, который он нарезал так быстро и ловко… я опять невольно залюбовалась, пытаясь подобрать слова для ответа.
Но не понадобилось. В смысле, Садхор сам сказал:
– Предлагаю оставить эту тему и вернуться к тому, с чего мы начали. Так значит, в твоей семье лишь родители? А братья или сёстры есть?
Он спрашивал с искренним интересом, будто ему действительно очень интересно было.
– Нет, – угрюмо буркнула я.
– Домашние животные? – Новое заинтересованное предположение.
Спорить и ругаться мне не хотелось, так что я решила просто пропустить мимо ушей всё то, что он тут про женщин говорил, вздохнула, опустила ладони на каменную полированную столешницу и, наблюдая за нарезанием очередного овоща, тихо ответила:
– Кот Кекс. Слушай, а почему ты не спрашиваешь, есть ли у меня муж или жених?
Этот вопрос как-то сам вырвался, просто действительно очень любопытно было.
Ещё любопытнее стало, когда Садхор очень внимательно на меня посмотрел и серьёзно сказал:
– Твои глаза не блестят.
– В каком смысле? – Нахмурилась я тут же, невольно подумав о том, что мне бы в зеркало посмотреть…
– Когда любишь – глаза блестят. Так искренне, радостно и ярко, что видно даже в кромешной тьме. Твои не блестели.
Я… даже не нашлась, что на это ответить, так и стояла с приоткрытым ртом, удивлённо обдумывая то, что мне сейчас сказали. А потом, сама себе удивляясь, всмотрелась в невозможно удивительные чёрно-золотые глаза этого мужчины.
Они блестели. Нет, даже не так – они сверкали. Ярко-ярко, завораживающе настолько, что мне невольно захотелось поймать в ладони хоть одну из этих искорок, чтобы руки зажгло от исходящего от неё жара.
– Твои глаза блестят, – прошептала я.
Голос почему-то отказался меня слушаться, и язык шевелился с трудом.
– Нет, – тихо-тихо произнёс Садхор, не отводя взгляда, позволяя мне ловить мерцание его глаз.
Я краем сознания заметила, что он даже резать перестал, так и стоял, глядя мне в глаза. Так близко, так красиво, так…
– Знаешь, – вдруг сказал он негромко, продолжая пронзать меня своим невозможным взглядом, от которого уже ноги начали подкашиваться и в голове всё поплыло, – я вдруг понял, что совершенно не удивляюсь тому факту, что из-за тебя рухнул храм и пересохло целое море.
Чувство вины вспыхнуло и потонуло где-то там, под толщей чего-то такого тёплого, сильного, радостного, поднимающегося откуда-то из глубины…
С трудом разорвав зрительный контакт, Садхор перебросил все нарезанные овощи в опустевшую уже миску и ушагал к сковороде, где мясо уже хрустело и шипело вовсю, и его запах, перемешанный с ароматом трав, медленно расплывался по кухне.
– Садись за стол, – велел стоящий ко мне спиной дракон.
Послушно пройдя, куда велели, я села на деревянный стул и решила, что теперь моя очередь задавать вопросы. И начала я с:
– Что за надежда в тебе проснулась?
Садхор, в этот момент помешивающий содержимое сковороды, обернулся на меня через плечо и верно догадался:
– Пророчество?
Даже отвечать не стала, просто скорбно вздохнула. Дракон совсем нехорошо ухмыльнулся и, отворачиваясь, задумчиво протянул:
– Я обнаружил следы присутствия Арх-Аира и решил, что ещё не всё потеряно.
Садхор замолчал, не желая больше ничего говорить, я просто не знала, что сказать, но в итоге именно он и продолжил:
– Он исчез пять лет назад. Моя сестра традиционно нарушила один из моих запретов, Арх-Аир был ближе, поэтому рванул за ней раньше. Я не успел всего на несколько минут.
Дракон тяжело вздохнул, опёрся ладонями о столешницу и на несколько мгновений опустил голову. И выглядел он усталым, просто смертельно усталым.
– Почему ты с ним даже не поговорил? – Из-за хруста жарящегося мяса мой тихий голос было почти невозможно услышать, но Садхор услышал.
Поднял голову, посмотрел на меня через плечо и честно признался даже не мне, а самому себе:
– Я не уверен, что он пережил бы этот разговор.
И дракон отвернулся, уделив всё своё внимание содержимому сковороды.
Я не стала его осуждать. В целом тяжело осуждать того, кто пять лет думал, что по его вине пропал человек. Или не человек. И я бы предположила, что и не по вине Садхора, но весь его вид прямо говорил о том, что винит мужчина именно себя.
Это не моё дело, но:
– Арх-Аир ничего не делает случайно, – повторила я слова Топтона.
Отложив в сторону деревянную лопатку, дракон пугающе медленно обернулся и пристально посмотрел в мои глаза.
– Что? – Тихим, вызывающим приступ невольной паники голосом переспросил он.
Нервно сглотнув под его немигающим взором, я попыталась объяснить:
– Топтон, дух того дома, в котором вы поселили учёных… кстати, а почему ты позволил им устроить раскопки на своей территории?
Мне действительно интересно было. Если помнить слова Аманды, их раскопки могут стать крайне опасными для процветающего государства драконов, так что странно, что эти самые драконы пустили их к себе.
– Они ничего не найдут, – сухо бросил правитель, продолжая всем своим мрачным видом ожидать моих слов.
– Почему ты так в этом уверен? – Нахмурилась я, отчётливо вспомнив детский череп, который обнаружился на раскопках.
Интересно, что это была за девочка? Погибла она во время войны или это случилось многим позже? Что с ней произошло? Есть ли у неё семья? Знают ли они о том, что случилось? Хоть кто-нибудь вообще об этом знает?
– Там был ребёнок, – опустив взгляд на свои лежащие на коленях руки, дрогнувшим голосом прошептала я.
Садхор ничего не ответил, а я, помолчав, так же тихо добавила:
– Дети не должны умирать.
Тяжёлый вздох дракона я расслышала отчётливо.
– Я выясню, кто она, – проговорил он спустя пару мгновений тишины.
Не поверив вначале, я вскинула голову и со смесью неверия и удивления посмотрела на того, кто выглядел уверенным и решительным, но вместе с тем ещё и почему-то очень мрачным. Садхор спокойно выдержал мой взгляд, затем всё с тем же мрачным спокойствием выдержал и моё хриплое:
– Правда?
Мне просто действительно в это не верилось, совсем не верилось…
– Если для тебя это важно, – кивком подтвердил он таким тоном, что у меня не осталось ни малейших сомнений в правдивости его слов.
Я и перестала сомневаться, вместо этого посмотрела на дракона с искренней благодарностью и улыбнулась. Он, помедлив, криво улыбнулся в ответ, затем вновь отвернулся к сковороде, а я:
– Так вот, – вернулась к изначальной теме разговора, положила руки на столешницу перед собой и, рассматривая спину Садхора, поделилась с ним своими мыслями: – Топтон, дух того дома, сказал, что Арх-Аир ничего не делает просто так. И что за четыреста лет у него всего один прокол, из-за которого он оказался в моём мире.
Правитель драконов, не оборачиваясь, величественно кивнул, я же продолжила:
– Ещё он сказал, что уже не уверен в том, что это действительно был прокол, а не часть какого-то плана.
Отложив в сторону деревянную лопатку, Садхор развернулся, облокотился о столешницу, сложил руки на груди и, рассматривая меня, задумчиво протянул:
– В принципе, я с ним согласен. Четыре сотни лет безупречной службы и один-единственный прокол, из-за которого тёмные эльфы его фактически убили. Чтобы ты понимала: Арх-Аир дух рода Арганар – сильнейшего на данный момент рода во всём мире. Дроу не были для него проблемой.