Вадим Иванович Кучеренко
Сновидения
Бредовое видение окончательно сбило Николая с толку, и теперь он лишь невнятно мычал, спрятав лицо в ладони. Его буквально раздавила внезапная мысль о том, что как страус в минуты опасности прячет голову в песок, так и он всегда пытался уйти от жизненных невзгод в свой выдуманный беспечальный мирок. Когда его побили мальчишки, он трусливо закрылся в комнате, когда ушла Ирина – гордо, как ему тогда казалось, замкнулся в себе. Он берег душевные силы, словно они должны были пригодиться ему для чего-то, более важного, в будущем. Он не жил, а готовился к жизни, мечтая въехать в нее, как в завоеванную крепость, на белом коне, победителем. Но красавец-конь оказался невзрачным серым пони, успех прошел мимо, счастье не состоялось. Жизнь отплатила ему той же монетой, какой и он хотел с нею рассчитаться – фальшивой. Ему не удалось скрыться от реальности, а, в конечном счете, от самого себя, даже в свои сны, она настигла его и там. Если бы только можно было все повернуть вспять и начать жизнь заново…
– Выпьем, – не дождавшись ответа, предложил его приятель в мятой шляпе. – И плюнь на все!
– Не могу больше пить, – отмахнулся Николай. – И жить так тоже не могу… Вот увидишь – завтра же все изменится. Мне уже за тридцать, пора. И все пойдет по-другому!
Слезы потекли по его щекам, он вытирал их жирной от селедки рукой, размазывая грязь. Николай чувствовал облегчение, приняв решение. И не задумывался, как это произойдет, что ему надо будет сделать, чтобы изменить свою жизнь. Он боялся задуматься, боялся, что померкнет его радость. Пусть ненадолго, но он страстно желал быть счастливым, как это было когда-то, давно. Он опять, подобно страусу, спрятал голову в песок и даже не заметил этого.
– Правильно,– икнув, одобрил новый друг Николая. – И я тоже начну новую жизнь.
– А ты кто такой? – обозленно глянул на него Николай. Это была его мечта. И ему было жаль с кем-либо ею делиться.
– Я – Василь Петрович, – представился его собеседник, вежливо приподняв шляпу. – А ты кто?
Николай тяжко задумался. В его голове все перемещалось, явь и сны сплелись в один клубок, и он не мог, как ни пытался, вспомнить, как его зовут: то ли командор Зябликов, то ли Николай Грозный…
