Vadim El Paraguayo
Доброе субботнее утро
И Арчи совершенно не знал, что с этим делать. Он часами гулял в Центральном парке, отстранился от Келли, обмениваясь с ней дежурными фразами, и ел себя изнутри. В этом нетипичном плоском треугольнике кто-то один был лишним.
11
Депрессия Арчи имела довольно неожиданное, но далеко идущее последствие. Уилл стал гораздо чаще просыпаться не только по субботам, но и в любой другой день недели, словно сознание Арчи сильно ослабело. Со временем Уилл занимал тело не менее трех дней в неделю. Келли в целом не была против, воспринимая их как две грани одной личности. Просто три дня в неделю эта личность была веселой и жизнерадостной, а остальное время – замкнутой и угрюмой.
Сам Уилл тоже несколько успокоился, словно запоздало повзрослел. Его вечеринки стали более редкими, ему неплохо было и дома. Он не намеревался полностью вытеснять Арчи, считая его своим другом, Да и для работы одного стиля и насмешек недостаточно, глубокий анализ Арчи был необходим. Сам Уилл с нуля мог писать разве что язвительные посты на фейсбуке.
Арчи же вел себя все более отчужденно и менее адекватно. Он словно все меньше хотел приходить в свое же сознание, чувствуя себя отвергнутым. Когда же он был "в себе", то начинал скандалить и придираться к Келли по каким-то мелочам. У них все реже был интим (которого, впрочем, Келли вдоволь хватало с Уиллом). Он все так же занимался работой, но не мог найти покоя, ревнуя Келли к самому себе. От этой ревности однажды он даже побил Келли, увидев ее утром довольной и цветущей.
На следующий день за завтраком Келли пробросила Уиллу идею:
– Знаешь, меня стало очень гнести поведение Арчи. Я с ним напряжена. Если тебе неплохо, то он просто не может принять нас. Может, раз ты теперь появляешься когда хочешь, ты просто будешь пореже его пускать?
В другом случае Уиллу было бы совестно так поступать, но раз Келли об этом просила сама…
– Если хочешь, я могу его практически полностью закрыть. Если мы ему в тягость, зачем навязываться.
С этого дня Арчи не появлялся.
12
Прошло полгода. Уилл не был идеальным, однако, став чуть серьезнее, он не утратил своего обаяния и легкого отношения к жизни. Работать на издания он больше не мог, не обладая базой и логикой Арчи. Поэтому он сменил деятельность, став барменом. Келли продолжала работать редактором, и когда коллеги, знавшие, с кем она живет, справлялись о том, что произошло с одним из самых выдающихся колумнистов города, она отшучивалась: поймал нирвану. Денег стало чуть меньше, но в целом им хватало.
Уилл не полностью забросил свои похождения, но легкую степень свободы Келли ему позволяла, да иногда и сама была не против поэкспериментровать с веществами и ощущениями в компаниях, куда ее брал Уилл. Иногда они устраивали вечеринки прямо дома. Иногда интеллигентно-пристойные, а иногда и настолько отвязные, что то, что происходило в квартире, там же и оставалось. Так, вполне устраивая друга, они жили легкой жизнью, застряв где-то между молодостью и средним возрастом.
Как раньше Уилл дополнял Арчи, так он стал дополнять и Келли, бывшую иногда слишком серьезной. Когда она начинала занудствовать, Уилл расплывался в улыбке и голосом Джокера отвечал: Why so serious? А еще Келли полностью привыкла к храпу Уилла, который даже помогал ей засыпать, убаюкивая, сновно жужжащий вентилятор. Это было гармоничное существование, где техническая замена расставила все по своим местам, а фантомный треугольник превратился в четкую прямую линию, соединяющую две точки.
По Арчи Келли не то чтобы скучала, но иногда ей не хватало его меланхоличной вдумчивости и занудства. А сильнее всего ее грызло осознание того, как она и Уилл поступили с ним, вытеснив его из жизни. Существует ли он, вообще? Где-то глубоко спит или полностью растворился и исчез? Впрочем, долго размышлять на эту тему Келли не хотелось. Что случилось – то случилось. Арчи Липсиц все еще жил в документах и счетах за интернет, но в этом мире его уже, наверное, не было. Печально, но что сделано, то сделано.
Уилл же просто не заморачивался. Он не хотел полностью занимать место Арчи, но само развитие событий к этому привело. Скорее всего, Арчи сам бы постарался удалить Уилла, чтобы не мучаться такими тройственными отношениями, и здесь Уиллу просто повезло, что Арчи ушел в депрессию и практически растворился сам, с легкой помощью друга. Ну для этого друзья и нужны. Всегда пожалуйста, чувак. Всем стало только лучше.
14
Одним промозглым ноябрьским субботним утром Уилл проснулся, потянулся и, не открывая глаз, потянулся пощупать лежащую рядом задницу Келли, словно проводя инвентаризацию активов, чтобы убедиться, что ничего не пропало. Однако пропало. Задницу рука не могла нащупать. Видимо, хозяйка пошла приводить ее в форму утренней пробежкой.
Ништячок, – довольно подумал Уилл в полудреме. – Решила таки заняться собой. А то в последнее время она несколько набрала вес.
Подремав еще полчаса, Уилл решил проснуться окончательно. Келли с пробежки еще не вернулась. Ну да, ну да, первый раз пробежит на энтузиазме километров десять, но уже через пару дней потухнет. И ноги заболят, и холодно на улице, так все и бросит, толком не начав. Ей надо начинать с малого.
Уилл посмотрел на телефон. Восемь утра. Одно голосовое сообщение c его же номера:
– Шаббат шалом, Уилл! С добрым субботним утром!
13
Еще затемно Келли внезапно проснулась от какого-то внутреннего напряжения. Открыв глаза, она некоторое время не могла понять, что не так и почему она не может снова заснуть, но что-то было не так. Келли хотела было снова закрыть глаза – мало ли что почудится – и тут до нее дошло. В комнате царила полная, нетипичная, казавшейся натянутой, тишина. Келли повернулась к Уиллу. Тот спал и не храпел.
Келли побледнела и обеспокоенно, стараясь не разбудить Уилла (или вдруг не Уилла), встала с кровати, оделась, накинула на плечи куртку и крадучись стала выходить из спальни.
У двери она, вздрогнув, застыла от включившегося света и глухого, словно доносившегося из-под земли, окрика проснувшегося Арчи: