ВАДИМ Давидович Хавезон
Дважды обрезанный
Два года лишения свободы. Меня взяли под стражу в зале суда и надели наручники. Я посмотрел на жену. Слёз не было, только шок и злость в глазах, удивленное лицо прокурора, просившего условный срок, круглые глаза адвоката… Меня, честно говоря, немного оглушило – реально придавило наступившей на несколько секунд тишиной после слов судьи, но – удивительно – ни на минуту меня не покинуло спокойствие, то самое, которое проросло во мне после посещения рабби Когана, синагоги на Образцова и обрезания. Может быть, потому, что такой вариант развития событий уже сидел у меня в голове. Ведь я на самом деле предполагал, что независимо от предложения прокурора дать условный срок (после которого редко судья дает срок реальный), независимо от аргументов адвоката, несмотря на то, что я надел праздничный костюм и собрался вечером на день рождения друга, – всё так просто может не закончится. Так и произошло. А может быть, причиной моего спокойствия было что-то другое – то обновление, которое произошло после обряда посвящения в иудейскую веру. Знаю только, что в глубине души я был очень рад, что мне успели сделать настоящее обрезание. Я даже успел об этом подумать, правда, в каком-то бытовом смысле, что вот, хорошо хоть обрезание успел сделать по уму. Единственная проблема была в том, что состояние моего здоровья было ещё недостаточно хорошим, чтобы вообще куда-то перемещаться, мне бы еще дома отлежаться, а тут тюрьма… Что ж, это настоящее испытание. И морально я к нему был готов.
Однако, в антисанитарных условиях подвального помещения, куда меня временно поместили в одиночную камеру, с незажившим членом (а мне еще швы не сняли), я почувствовал себя нехорошо: а вдруг от сырости и без должного ухода у меня там всё воспалится и загниет?.. Меня начало потряхивать в ознобе, я чувствовал то жар, то ледяной холод. Поздно ночью за мной приехал автозак, меня повезли в Бутырскую тюрьму, одну из старейших и известнейших тюрем России, о своей жизни в которой я расскажу позднее. А сейчас я хочу закончить рассказ, который начал. Когда меня в Бутырке оформили как следует и определили в камеру, где уже содержались больше 25 человек, мне стало еще хуже. Я чувствовал, что поднимается температура, надо было что-то срочно предпринимать. Тогда я постучал в железную дверь камеры и попросил отвести меня к доктору. Охранник потребовал объяснить, по какому вопросу мне нужно к врачу. Я объяснил. Просьбу удовлетворили только на следующий день. Меня отвели в медчасть. Молодой военврач с погонами сержанта медслужбы оказался мусульманином. Я выдохнул с облегчением – этот должен знать, что к чему, сам ведь обрезанный. Тот посмотрел на меня и, убедившись, что действительно недавно сделано обрезание, сказал, что швы снимать сейчас здесь некому, но он обязательно доложит своему начальству.