Вадим Юрьевич Панов Прошлое должно умереть

– Думала об этом, – не стала скрывать женщина. Было видно, что она еще не решила, как стоит относиться к свободной манере общения гостя: принять или сделать замечание. Но еще было видно, что ей нравится вести разговор в непринужденном стиле с человеком, который держится на равных.

– Долго думала, – заметил адиген.

– Я не могла отдаться ярости, поскольку несу ответственность перед моим народом, – объяснила ведьма. – Если бы я приказала тебя убить, ничто не спасло бы спорки от гнева твоих друзей.

– Что изменилось теперь?

– Я нашла того, кто примет на себя гнев твоих друзей.

– Огнедел… – протянул Помпилио, припоминая, чьим именем его заманили на Фарху. – Умно.

– Спасибо.

– Он действительно здесь?

– Да.

– Я его увижу?

– Да.

– Прекрасно. – Помпилио свел перед собой пальцы. – Благодарю.

Чем поверг женщину в глубочайшее изумление.

Несколько секунд она внимательно смотрела на лысого адигена, силясь понять, действительно ли он так спокоен, а главное – доволен, как показывает, или же его поведение напускное, поняла, что Помпилио искренен, и негромко спросила:

– Ты понимаешь, что он планирует тебя убить?

– Да, – невозмутимо кивнул адиген.

– Ты понимаешь, что ты – пленник?

– Да.

– И за что же ты мне благодарен?

– Ты везешь меня к нему, ведьма, я его увижу и убью.

– Ты – пленник! – повторила Тайра.

На восклицание Помпилио ответил вежливой улыбкой и светским тоном поинтересовался:

– Почему ты рискнула предоставить ему убежище?

– Это сложная история.

– Хорошо, отложим ее, – покладисто согласился адиген. – Но зачем понадобился карнавал с повешением?

– К инциденту в Фоксвилле я не имею никакого отношения, – твердо произнесла Тайра, не сообразив, что начала оправдываться. – Это самодеятельность Спесирчика, которая едва не нарушила мои планы. Кстати, я едва успела тебя спасти.

– То есть меня действительно могли повесить?

– Да. Но это было бы не так интересно…

– Как что? – поднял брови Помпилио.

– Как то, что приготовил для тебя Огнедел.

Тайра надеялась, что жесткий ответ заставит собеседника вздрогнуть, но адиген пропустил его мимо ушей, небрежно заметив:

– Старшая Сестра говорила, что ты ненавидишь людей.

– Это не так, – спокойно ответила Тайра, но было видно, что ей неприятно замечание Помпилио.

– А мне кажется, что так. – Помпилио продолжил гнуть свою линию: – Человек, охваченный сильным чувством, например, ненавистью, редко думает о последствиях и часто принимает суицидальные решения. На что ты надеялась, помогая Огнеделу?

– Как я уже сказала, он просто оказался в нужном месте в нужное время. Он стал инструментом моей мести.

– И все? – притворно удивился адиген.

– Не поняла, – чуть растерянно отозвалась ведьма.

– Ты прятала Огнедела целый год только для того, чтобы отомстить мне?

– Что тебя удивляет?

– Твоя неосторожность.

– Я называю это предусмотрительностью: ведь в твоей смерти обвинят Огнедела.

– А что будет с твоей смертью? – вдруг спросил адиген.

И заставил женщину вздрогнуть.

– Что?

– Кстати, где обещанный чай?

– Я его заварила, – медленно ответила Тайра, приходя в себя после вопроса. – А ты наполни чашки.

Несколько секунд Помпилио внимательно смотрел ведьме в глаза, затем улыбнулся, кивнул:

– Справедливо.

Дотянулся до чайника и наполнил две чашки.

– Надеюсь, ты не пьешь с сахаром?

– Не в этот раз. – Адиген поднес чашку к лицу и несколько секунд наслаждался ароматом. – Прекрасно.

– Это мой собственный сбор, – рассказала Тайра. – Сочетание трав, которое я искала много лет.

– Весьма удачный сбор.

– Спасибо. – Женщина сделала маленький глоток. – Почему ты заговорил о моей смерти?

– Смерть ждет каждого из нас, – пожал плечами Помпилио.

– Ты один из тех, кто знает, что история Трех Сестер Тау – не легенда, – спокойно произнесла ведьма. – Ты был на Ахадире, ты встречался со Старшей Сестрой, ты знаешь, что мы не умираем.

– Старшая Сестра мертва, – напомнил адиген.

– Ты ее убил, – напомнила спорки.

– Вы не были близки.

– Но это не значит, что ты должен избежать наказания.

– Это значит, что ты должна относиться к происходящему с большим хладнокровием, – отчеканил Помпилио. – И осторожно выбирать союзников.

– Огнедел – не союзник, а инструмент.

– Какой у него корабль?

– Импакто… – машинально ответила Тайра, но через секунду опомнилась и быстро спросила: – Какая тебе разница?

– Ты позволила самому опасному террористу Герметикона владеть собственным кораблем, возможно, не одним. Ты его вооружила, и ты… полагаю, тебе кажется, что ты его используешь?

Сарказм, отчетливо прозвучавший в голосе адигена, заставил ведьму покраснеть и ответить резко:

– Не твое дело.

– Но как провел он этот год? – Помпилио прищурился, делая вид, что только сейчас задумался над этим вопросом. – Я слышал, в этом секторе Герметикона стали чаще пропадать цеппели. Это связано со сделкой, которую ты заключила с Огнеделом?

– Не слишком ли ты любопытен?

– Для будущего покойника? – Адиген тихонько рассмеялся. – Ты ведь собираешься меня убить, так почему бы не сказать правду? Старшая Сестра была куда разговорчивей.

– Ты выманил из нее сведения и… – Тайра замолчала, а через пару мгновений на ее губах появилась тень улыбки.

– И не умер, – помог ей Помпилио. – Научить тебя этому трюку?

– Я знаю лучший.

– Старшая Сестра тоже так думала.

– Чем чаще ты ее упоминаешь, тем злее я становлюсь, – бросила ведьма. – Не рискуй так сильно.

– Я хочу, чтобы мы закрыли этот вопрос, ведьма, сегодня и здесь, и не собираюсь молчать о том, что было, – не менее резко ответил Помпилио. – Ты понимаешь, что Огнедел тебя убьет?

И вновь поверг Тайру в смятение.

– Зачем? – растерянно спросила женщина.

– Свалит на тебя мое убийство, рассчитывая, что после моей гибели дары перестанут за ним охотиться.

– А они перестанут?

– Возможно, – легко ответил адиген. – Я не знаю. Но мы сейчас говорим не о том, что будет на самом деле, а о том, как планирует Огнедел выйти из ситуации. Он надеется, что твоя смерть поможет ему избежать расплаты за Лилиан. Но это лишь одна причина.

– А какова вторая? То, что он сумасшедший?

– Он сумасшедший?

– Да, – уверенно подтвердила Тайра.

– Ты лазила ему в голову?

Ведьма вздрогнула, но ответить не успела.

– Значит, лазила. И этого он тебе не простит. – Помпилио выдержал короткую паузу. – Ты это понимаешь и потому не убила меня, ведьма. И не просто не убила, а спасла в Фоксвилле: ты не знаешь, что делать, Младшая Сестра Тау. Ты в растерянности.

После чего спокойно дотянулся до чайника и наполнил чашки горячим.

Несколько секунд Тайра молча смотрела на адигена, а затем попыталась перейти в наступление:

– Даже если дело обстоит именно так, и я не знаю, как поступить с Огнеделом, зачем мне ты?

– Я – умный, – развел руками Помпилио. – И я – твоя последняя надежда.

– Ты убил Старшую Сестру.

– Нет.

– Нет?! – Тайра стукнула по подлокотнику. – Ты сознался!

– Формально – нет, – хладнокровно продолжил адиген. – У нас было противостояние, которое она проиграла.

– Выбирая иное слово, ты не меняешь сути.

– Неужели ты не понимаешь, что я был последним человеком, который хотел убить Старшую Сестру? – демонстративно удивился Помпилио. – Можешь не верить, но я сделал все для ее спасения: ведь она знала дорогу к Ахадиру, и я намеревался привезти ее на Лингу. Нас всех решил убить Алокаридас. Старик подорвал арсенал, но опоздал, мы вываливались из Пустоты, и только поэтому я спасся.

– Так было? – после паузы спросила ведьма.

– Зачем мне врать?

– Чтобы спасти жизнь.

– Ей что-то угрожает? – изумился адиген и по молчанию женщины понял, что ответа на этот вопрос у Тайры больше нет. – Я могу предложить тебе отличный выход из неприятной ситуации, в которой ты оказалась: страви нас с Огнеделом. И даю слово: я не стану тебя преследовать.

– Ты на моем цеппеле, – напомнила ведьма.

– Да, я знаю, – кивнул Помпилио, отхлебывая ароматный чай. – В качестве дополнительной услуги я никому не расскажу о том, что ты скрывала Огнедела, и сам об этом забуду. Но за это ты посвятишь меня в детали сделки, которую вы заключили. Я хочу знать, какую плату он предложил за помощь.

Удар был настолько силен, что женщина задохнулась от гнева и долго, почти полминуты, не находилась с ответом:

– Ты… ты наглец!

– Нет, – качнул головой Помпилио, добавляя в чашку чай. К своей Тайра не притронулась. – Просто разобрался в ситуации лучше тебя.

– Ты пытаешься вбить клин между мной и…

– И сумасшедшим, как ты его охарактеризовала, – перебил ведьму адиген. – Кстати, правильно охарактеризовала. А что касается клина, о котором ты упомянула, то он не способен войти в монолит – только в трещину. Ты давно сомневаешься в Огнеделе, не знаю почему, но сомневаешься. И мои слова – это твои слова, только произнесенные мной. Ты знаешь, что я прав, и потому злишься.

Вновь последовало молчание, вновь долгое, почти на минуту, а затем Тайра сказала:

– Налей мне чаю.

Помпилио выплеснул то, что оставалось в ее чашке, на пол и наполнил горячим. Женщина сделала глоток, потом еще, то ли успокаиваясь, то ли обдумывая услышанное, и спросила:

– Ты действительно не хотел убивать Старшую Сестру?

– Я спланировал все так, чтобы привести «Неудержимый» в обитаемый мир в целости и сохранности, – поведал Помпилио. – Разумеется, я убивал членов команды, но жизнь Старшей Сестры была для меня ценна. А устроенный Алокаридасом взрыв стал неприятным сюрпризом.

– Ты разрешишь проверить твои слова? – спокойно спросила ведьма.

– Хочешь покопаться в моей голове?

– Врать не буду: я мечтаю покопаться в твоей голове, Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур. А поскольку ты находишься в моей власти, я могу сделать это в любой момент, но… – Она поставила чашку на стол и посмотрела адигену в глаза. – Я больше не собираюсь взламывать твою голову, как хотела поступить изначально.

– Это очень обязывающая фраза, – после паузы произнес Помпилио. – Обязывающая меня.

– Я рада, что ты все понял правильно, – отозвалась Тайра. – И раз уж ты продемонстрировал проницательность, отвечу тем же: думаю, ты сам хочешь оказаться у ведьмы. Думаю, ты давно этого хочешь, но не встретил ту, которой можешь доверять.

И, заканчивая фразу, Тайра поняла, что не ошиблась: взгляд Помпилио впервые стал грустен, поскольку она коснулась того, что он скрывал, чем тяготился.

– А тебе я могу доверять? – тихо спросил адиген.

– А чем еще мы можем заплатить за то, чтобы перестать желать друг другу смерти?

И Помпилио склонил голову:

– Ты права, ведьма: смерть можно перебить только полным доверием.

– Ты принимаешь мое предложение?

Он откинулся на спинку кресла, помолчал, после чего протянул:

– Ты совсем не похожа на Старшую Сестру, Тайра.

– Мы разные. – Ведьма чуть улыбнулась.

– И ты не похожа на спорки.

– Это комплимент?

– Ты его заслуживаешь.

– Я – спорки. Нечистая.

– Кто были ваши родители? Адигены?

– Почему ты так решил?

– Мне понравился наш разговор.

Однако сделку они еще не заключили, поэтому Тайра улыбнулась и ответила:

– Сейчас это не важно, Помпилио, сейчас я – спорки.

И хочу услышать, принимаешь ли ты мое предложение?

– Но сначала ты должна сказать то, что я хочу сейчас услышать, – вдруг произнес адиген, и произнес жестко. И не объяснил ни слова. Просто замолчал, уставившись на ведьму.

Несколько секунд Тайра обдумывала его фразу, а затем кивнула:

– Я переросла ненависть к людям, Помпилио. Лгать не стану – она была, и она была сильной. Но сейчас ненависти нет. Я – последняя из Сестер Тау, и если я не смогу объединить свой народ и вернуть его в человеческую цивилизацию… на равноправной, разумеется, основе, то не сможет никто, и вы нас просто вырежете.

Оставшись одна, я осознала смысл слова «ответственность», долго думала над тем, что должна делать, и разработала план. И если мне удастся задуманное, я уничтожу Красные Камни Белого, Помпилио, даю тебе слово.

Адиген вновь кивнул, показав, что Тайра поняла его правильно, и улыбнулся:

– Ты не хотела меня убивать, ведьма. Ты с самого начала собиралась договариваться.

– Все зависело от тебя, Помпилио, – честно ответила спорки. – Окажись ты другим, я бы убила тебя, не задумываясь.

Вернувшийся на борт ИХ дополнил историю Бедокура и Крачина сообщением о том, что неизвестные люди заплатили служащим порта за информацию о прибытии «Амуша». Кем были эти неизвестные, не смогли определить даже приятели Бабарского по Омуту, и стало ясно, что засаду на Фархе готовили давно и со вкусом.

– Они знали, что мессер прибудет один, но мы последуем за ним, и ждали «Амуш».

– В чем смысл? – не понял Аксель. – Если их цель – мессер, для чего уничтожать нас?

– Так они выиграют время, – объяснил капитан. – Если мессер исчезнет, мы узнаем об этом по прибытии в Фоксвилль, сразу организуем поиски и отправим на Лингу просьбу о помощи. Если исчезнем мы, то тревогу поднимут не раньше чем через неделю, а этого времени преступникам хватит, чтобы скрыться.

– Их все равно найдут.

– Всех преступников рано или поздно находят, – вставил Бабарский. – Они об этом знают, но преступность все равно неискоренима.

– Совсем?

– Абсолютно, – со знанием дела подтвердил ИХ и сообщил, что, поднимаясь на борт, вывихнул правую ногу.

«Амуш» покинул Гейтсбург в час пополуночи и взял курс на Фоксвилль.

Лететь в темноте Дорофеев не боялся и даже считал более безопасным, поскольку отыскать идущий с погашенными огнями «Амуш» враги не смогли бы при всем желании. При этом Базза предположил, что их враги не идиоты и притаились неподалеку от Фоксвилля, и поднял команду на рассвете, когда до города оставалось около трех часов пути.

Появившийся на мостике Аксель терпеливо дождался окончания совещания: начальники служб докладывали капитану о готовности, после чего негромко спросил:

– Позволите задать вопрос?

– Разумеется, – улыбнулся Дорофеев. – Хотите понаблюдать за управлением в бою?

– Хочу, – не стал скрывать Крачин. – Однако я с удивлением увидел, что согласно боевому расписанию должен находиться в машинном отделении.

– Совершенно верно, – подтвердил Дорофеев.

– Почему? – изумился Аксель. – Учитывая мой опыт…

– Опыт ни при чем и уж тем более, поверьте на слово, я не собирался вас унижать, – серьезно ответил Баз-за. – В обычном случае на мостике нахожусь я и мессер, вы – третье лицо в иерархии «Амуша», если с нами что-то случится, например, в результате прямого попадания орудийного снаряда, вы принимаете командование цеппелем. Поэтому во время боя вы должны находиться отдельно, в резервном пункте управления.

Ответ прозвучал четко, ясно и оспаривать его не имело смысла.

– Я должен отправляться в машинное отделение? – убитым голосом осведомился Крачин.

И услышал ответ, на который не надеялся.

– Сейчас – нет, полагаю, вам нужно посмотреть на бой с мостика.

– То есть вы не думаете, что бой будет тяжелым, – догадался Крачин.

– Любое сражение непредсказуемо, – спокойно произнес капитан. – Поэтому я не собираюсь в него ввязываться. Наша первостепенная задача – поиск мессера, поэтому сейчас вы будете наблюдать маневр уклонения.

– Капитан, вижу цеппель, – доложил рулевой.

– Прекрасно. – Дорофеев кивком указал Акселю место рядом с собой, наклонился к переговорной трубе и громко произнес: – Внимание, говорит капитан! Тревога! Экипажу занять места согласно боевому расписанию!

О том, чтобы стать обладателем боевого цеппеля, мечтали все пираты Герметикона. Военные корабли быстры, живучи, а главное – вооружены пушками, позволяющими сражаться на дальних расстояниях. Охота за списанными крейсерами велась нешуточная, эти цеппели ценились даже после разоружения, поскольку вернуть им агрессивный характер не составляло труда, однако была у этой мечты и обратная сторона: импакто, даже переделанные, в любом сферопорту проверяли с удвоенным вниманием, поэтому крейсеры покупали только те, кто мог раздобыть для них надежные документы или не собирался посещать цивилизованные миры.

Но плюсов все равно получалось больше, поэтому Филарет Лях, по прозвищу Рубака, использовал все свои связи, чтобы заполучить построенный на стабрийских верфях крейсер, который пират назвал «Фартовым грешником». Официально корабль считался рейдером, но в действительности на нем остались два из трех восьмидесятимиллиметровых орудий, что делало пирата серьезным противником и при обстреле поселений, и в воздушном бою. И Филарет не сомневался, что без труда расправится с «Амушем». Команда полностью разделяла мнение своего капитана, и только Смити, старый друг и старший помощник Рубаки, испытывал некоторые сомнения. Впрочем, Смити всегда осторожничал, за что слегка сумасшедший Лях его особенно ценил.

– Это они? – кисло спросил старший помощник, подойдя к стоящему у лобового стекла капитану.

– Да, – кивнул Филарет, отнимая от глаз бинокль. – Я абсолютно уверен.

– Только пулеметы?

– Да, – повторил капитан. – Я внимательно осмотрел его борт и не нашел орудийных портов.

– Может, они замаскированы?

– Помпилио слишком горд, чтобы скрывать оружие, – не согласился Лях.

– Сколько ты готов поставить на его гордость?

– «Амуш» – исследовательский рейдер, самый быстрый во всем Герметиконе, а значит, на нем точно нет серьезной артиллерии.

ИР шел на юго-юго-восток, курсом на Фоксвилль, и сейчас подставлял идущему с востока пирату левый борт.

– Хорошая мишень, – одобрил Смити.

– Я знал, что тебе понравится, – рассмеялся Филарет, после чего подошел к переговорной трубе и громко произнес: – Первая батарея товьсь!

– У них пушки, – заметил Аксель.

– А у нас облака, – улыбнулся капитан, внимательно изучая важные кучевые шапки. До сих пор «Амуш» их избегал, поскольку Дорофеев хотел как можно раньше засечь противника, теперь же настало время их использовать.

– Скроемся в них?

– Не совсем, – уточнил капитан и громко приказал: – Право руля!

– Есть право руля! – повторил рулевой, и цеппель почти сразу вошел в гигантский белый стог.

– Самый полный вперед!

– Есть самый полный!

До появления пиратов «Амуш» двигался не быстро, со скоростью сорок пять лиг в час, теперь же пришло время удивить врага умением резко набирать ход.

– «Макушка»! – рявкнул Дорофеев в переговорную трубу.

– Есть «макушка»!

Так на сленге цепарей называлась пулеметная башня на «сигаре», прикрывающая цеппель от атак сверху.

– Следить за плотностью облаков! Мы должны оставаться под прикрытием.

– Да, капитан.

Дорофеев отошел от переговорной трубы.

– Самый малый вперед.

– Есть самый малый вперед.

Минут пять Дорофеев молчал, стоя посреди мостика, затем распорядился:

– Подняться на километр!

– Есть подняться на километр! – отозвался рулевой.

– Резко!

– Есть резко!

Базза кивнул и обратился к Акселю:

– Повернув направо, мы ушли с курса, который они знают, и показали высокую скорость. Наши маневры в облаке им не видны, они могут лишь предполагать наши действия и наверняка решат, что мы попытаемся скрыться. Сейчас их цеппель идет на полном ходу.

– А мы…

– Впереди просвет!

Облако закончилось.

– Это самый простой трюк из тех, которые я знаю, – улыбнулся Дорофеев. – Посмотрим, сработал ли он, – и вновь вернулся к переговорной трубе. – Пулеметные расчеты товьсь! Открывать огонь без команды. Цель – рули и мотогондолы.

– А если трюк не сработал? – негромко спросил Крачин.

– Значит, мне придется быстро менять отданное распоряжение.

Но трюк сработал.

Однако на «Амуше» об этом узнали не сразу. Выйдя из облака, цепари напряженно огляделись, но врага не обнаружили. Дорофеев приказал перейти на средний ход и подняться еще на двести метров, пулеметчики продолжали выискивать врага и заметили его минут через пять. Как Базза и рассчитывал – внизу и впереди, что позволяло «Амушу» атаковать с максимальным комфортом.

– Поздравляю, – пробормотал Аксель.

– Это было легко, – спокойно ответил Дорофеев, а в следующий миг ударили пулеметы.

Побывав на Кардонийской оружейной выставке, Помпилио распорядился заменить «Шурхакены» на шестиствольные «Гаттасы» с электрическим приводом, обеспечивающие колоссальную, по сравнению с «Шурхакеном», огневую мощь. При той же дальности стрельбы и калибре 12.7 мм. Пулеметчики ворчали, поскольку Дорофеев замучил их тренировками, заставив досконально изучить новое оружие и привыкнуть к нему, но усилия капитана не пропали: по кораблю пиратов ударили четыре расчета, и Рубаке в какой-то момент показалось, что его накрыло артиллерийским огнем.

Пулеметчики сполна использовали идеальную позицию, на которую их вывел Дорофеев: били сверху вниз, не встречая сопротивления, поскольку первым ударом подавили пиратскую «макушку». Затем два расчета сосредоточили огонь на рулях, разбивая подвижные соединения, а два других расстреливали мотогондолы левого борта «Грешника».

К чести Рубаки, нужно сказать, что он сохранил хладнокровие, признал поражение и распорядился резко снижаться, понимая, что это единственный способ спасти цеппель и экипаж.

Заметив его маневр, Дорофеев распорядился выйти из боя и вернуться на прежний курс.

– Им потребуется не менее восьми часов на ремонт, за это время мы уйдем так далеко, что они не смогут нас преследовать. А для уничтожения их корабля нам пришлось бы израсходовать слишком много боеприпасов, – объяснил Базза удивленному Акселю. – Я не могу на это пойти, поскольку не знаю, что ждет нас впереди.

– Мы в походе, и неизвестно, когда сможем пополнить запас, – протянул Крачин. – Благодарю, капитан, это действительно ценный урок.

Дорофеев коротко кивнул и вернулся к лобовому окну, из которого открывался замечательный вид на бескрайние леса Фархи.