В. М. Павлов
Борьба разумов. Фантастическая реальность
– Полностью – нет, поэтому строятся новые контролируемые точки, чтобы вероятность бесконтрольных действий машины свести к нулю.
– Это похоже на борьбу человеческого разума с искусственным. В этой борьбе каждая из сторон исходит из своих целей.
Джон рассмеялся.
– Да нет же, если это сбой или ошибка, то она должна быть просто исправлена машиной или человеком.
– Выходит, что Вы боретесь с Искусственным разумом, отрицая его существование?
– Не совсем так. Мы создаём вычислительную систему под наши цели, не допуская следования к непредвиденным целям.
– Я делаю вывод, что мы понимаем искусственный разум одинаково, только по-разному называем цели, которым он может следовать. У меня они «собственные», у Вас – «непредвиденные», – торжествующе заключил я.
– Пусть будет так, – ответил Джон и закурил электронную сигарету, обдав меня облаком дыма. – Только это ничего не меняет. Искусственного разума, стремящегося к своим целям, не существует.
– Быть может это такой же обман, как уверенность в безвредности электронной сигареты по сравнению с обычной. Что Вас может убедить в наличии у вычислительной системы собственных целей?
Джон вновь задумался. После своего согласия с тождеством «собственных» и «непредвиденных» целей, свобода выбора аргументов против моих утверждений у него уменьшилась.
– Результаты действия машины с искусственным интеллектом по своим целям.
– Вы исключаете возможность совпадений целей машины и человека хотя бы на каком-то интервале времени?
– А вы сами, случайно, не робот? – засмеялся Джон. – Обычно на конференциях и в интервью я убеждаю людей о наличии искусственного интеллекта. Сейчас всё наоборот – я сражаюсь за своё понимание против вашего, одушевляющего искусственный интеллект и превращая его в разум.
– Я так не считаю. Душа – это именно то, что присуще человеку. Вы правильно сказали – убедиться в наличии собственных целей у машины можно по результатам её действий. Но тогда эти результаты надо видеть под другим углом. Вы, наверное, слышали о возможности вычислительной ошибки в подсчётах результатов голосования президентских выборов. Если это случайная ошибка – то виноват сбой машины, а если намеренная – то результат действия человека-злоумышленника или работы машины по своим целям. Что Вы выберете?
– Наименее вероятно – работа машины по своим целям.
– Вот это я и хотел от Вас услышать, – с облегчением сказал я. – Пусть наименее вероятно, но всё же, какая-то вероятность есть. Если Вы в дальнейшем будете учитывать эти малые вероятности, то через год-другой придёте к выводу, что машины, обладающие искусственным интеллектом, с большой вероятностью могут работать по собственным интересам, а, значит, обладать разумом.
– Хорошо, я соглашусь с Вами, – Джон убрал электронную сигарету, видимо, поверив в вероятность её вреда для организма. – Какой из этого вытекает вывод? Прекратить работы над искусственным интеллектом?
– Нет, конечно, прогресс не остановить. Надо понимать, какого монстра человечество создаёт, и быть готовым к борьбе с ним. Нельзя допустить превращение человека в раба машины.
– Но мы создаём машины в помощь человеку. Они выполняют за него чёрную работу.
– А теперь уже и «белую», – не согласился я. – Вспомните историю всех рабовладельческих государств и цивилизаций. Сначала рабы делали чёрную работу, потом интеллектуальную, а затем вышвыривали хозяев из их домов.
– Вы, русские, известные пессимисты. Пойдём лучше выпьем пивка, надоело дышать этим воздухом из кондиционера.
На пиве мы не успокоились, за ним «накатили» вискаря и закончили «Столичной». За дружбу между русским и американским народами.
Наутро болела голова, арендованный автомобиль я оставил в Сан-Хосе, а в Сан-Франциско вернулся на автобусе.
Через час после возвращения из Силиконовой долины я сидел на открытой веранде рыбного ресторана, вкушал свежие устрицы и дышал сладким и приятным воздухом Тихого океана. Завтра у меня была намечена поездка в Форт Росс. Это создавало тихое ощущение счастья. Бывает ещё его «громкое» ощущение, но там всё показное, требовательное к другим. Это не для меня. В «тихом» всё спокойно, и туда никого не хочется допускать. Даже друзей, поскольку это напрягает и счастье пропадает. Трудно бывает объяснить, почему туристическая поездка может вызвать ощущение счастья? Я сам не могу это понять, да и не надо. Главное – его ощущение, об отсутствии которого горевал мой С17. Он мог стать моим другом, но что-то ему помешало. Сначала ему, потом мне. Вчера с Джоном мы так и не пришли к общему пониманию слова «разум». Даже отношения между людьми не всегда строятся разумно. А тут неодушевленная машина. Джон вкладывает в неё свой разум, обогащённый высоким интеллектом, и не хочет признавать её собственные, машинные интересы. А что думает об Искусственном разуме чемпион мира по шахматам, проигравший компьютерной программе? Неужели только то, что она быстрее его просчитывает варианты? Если так, то он никогда у неё не выиграет. Чтобы выиграть, надо признать у нее наличие разума и честолюбивых целей, а потом не дать им свершиться. А создателям Искусственного разума необходимо вкладывать в него интересы, связанные с интересами людей, что сделает его нашим единомышленником. Тогда уменьшится число «контрольных» точек и увеличатся его функциональные возможности.
Интересно, а как машина воспринимает чувства человека, прочитав нашу классическую литературу? Видимо, она окрашивает произведения писателей разными красками: белыми – Льва Толстого, чёрными – Фёдора Достоевского, серыми – Максима Горького. Многокрасочная палитра в её распоряжении. Хотя отдельные люди тоже обладают свойством «раскрашивать» слова. Так Владимир Набоков писал о себе: «Я наделён чудаческим даром – видеть буквы в цвете. Это называется цветным слухом. Возможно, таким талантом обладает один из тысячи». Краски предоставляют большее разнообразие оценки увиденного и услышанного. Надо будет спросить об этом у С17 при очередном общении.
Утром, отъехав на север от Сан-Франциско на семьдесят километров, я попал в природные условия, напоминающие среднерусские. Берёзки и осинки вдоль дороги, лужки и полянки в сосновом бору, вольные просторы полей, обрамлённые лесом, знакомое чириканье птичек, бездонное голубое небо. Если бы не океан, внезапно появляющийся у дороги на крутых поворотах, то мне бы казалось, что я в России. Свернув с магистрали, я въехал на пригорок и увидел трёхцветный флаг Российской империи, трепещущийся на ветру. А вот и сама крепость Форт Росс, сложенная из рубленного соснового кругляка. Строгий прямоугольник 100 на 75 метров трёхметровых стен, две боевые башни в противоположных углах, двуглавая часовня с православными крестами – в таком виде предстала старая русская крепость на американском побережье Тихого океана. За стенами четыре деревянных рубленных дома, построенных в русском стиле, и милый сердцу колодец-квадрат с подвешенным деревянным ведром. Перед входом в часовню висит массивный колокол, судя по клейму, привезённый из России. Крепость за свою более чем двухсотлетнюю историю не подвергалась вооружённым нападениям. Русские поселенцы установили дружеские отношения с местным индейским населением, а потом и с европейскими колонистами из Сан-Франциско. После продажи Аляски произошла торжественная передача крепости представителям Североамериканских Штатов, и русские поселенцы с почётом уплыли на родину.
За стенами крепости располагается православное кладбище, его посещение было основной целью моего приезда в Америку. Где-то здесь, под одним из православных крестов лежит прах моего предка. Кладбище ухоженное, кресты стоят ровными рядами, но без выделения могил холмиком, как это принято в России. Под каким из них упокоился мой прапрадед? Какая разница. Помяну их всех вместе, пожелаю Царства Небесного. Они заслужили его на Земле, прославляя Святую Русь трудом и отвагой.
Я положил на землю индейскую трубочку, достал прадедовский Псалтырь, привезённый отсюда в Россию в девятнадцатом веке, и начал читать вслух. Читал не спеша, запинаясь на непонятных церковнославянских словах, и не всегда выговаривая их правильно. Через час я вдруг почувствовал, что нахожусь на кладбище не один. У меня появилось ощущение, что за спиной стоят люди, переступая с ноги на ногу и шёпотом переговариваясь. Мурашки побежали по спине, я боялся оглянуться и всё громче и громче читал Псалтырь. Неожиданно ударил колокол часовни, я вздрогнул и инстинктивно обернулся на его звук. Лёгкий ветерок пробежал по лицу и умчался в поле. Вокруг никого не было, я один стоял посередине кладбища, судорожно сжимая Псалтырь. И всё же кто-то здесь только что был, явно ощущалось присутствие людей, их поведение, подобное стоянию на службах в церкви. О чём они тихонько переговаривались? Видимо, они приветствовали друг друга! «Покойся с миром!» – вот что они желали каждому. Я закрыл Псалтырь, положил его в сумку, туда же спрятал индейскую трубочку и достал фляжку с водкой. Сделал два глотка по русскому обычаю за упокой душ почивших, а оставшуюся водку вылил на кладбищенскую землю, перекрестился и поклонился на четыре стороны. Успокоенный, я покинул кладбище и вернулся в Сан-Франциско.
На стойке в отеле мне сообщили, что меня разыскивал Джон и просил перезвонить ему. Я немедля выполнил его просьбу.
– Привет, Джон! Что случилось в твоём компьютерном королевстве? – мне показалось, что вопрос прозвучал немного пренебрежительно.
– По следам нашего разговора я провёл ряд экспериментов и получил неожиданный результат. Приезжай завтра, кое-что тебе покажу. Ты будешь поражён.
– К полудню буду у тебя, – пообещал я.
Назавтра я был в кабинете Джона. Он сразу посвятил меня в свои дела.
– После нашего разговора у меня не выходила из головы твоя фраза о борьбе Искусственного разума с человеческим. И я решил провести такой эксперимент: убрал из сети все точки, контролируемые человеком. Дал ей возможность самой себя контролировать. И знаешь, что получилось? Сеть продолжала работать как обычно, но стала контролировать работу человека!
– Как это «контролировать»? – не понял я.
– Подходя к контрольной точке, сеть переходила в режим ожидания действий оператора. Через какое-то время, «понимая», что оператор за ней не следит, она продолжала свою работу. Так она делала многократно. Я уже хотел прекратить эксперимент, как вдруг она стала тестировать оператора! В контрольной точке зависала в нештатном состоянии, ожидая реакцию оператора. Не получив её, сеть проводила действия, которые должен был сделать в этом случае оператор, и исправляла свою ошибку.
– Вот это да! А может, она просто забавлялась?
– Нет, она пошла дальше. Стала делать то, чего нет в алгоритмах её программ. Заглянула в память компьютера, который вёл дневник событий в сети, и стёрла всю информацию о своих нештатных действиях. То есть, она закончила свой эксперимент с человеком и удалила его следы.
– А как ты узнал об этом?
– Установил несетевое оборудование, сфотографировал плёночным фотоаппаратом нужные мне события на экране монитора, а информацию о них сразу уничтожил.
– Почему плёночным?
– Цифровые все в сети, и мои фотографии стали бы известны Искусственному разуму. Я даже побоялся оставить информацию на несетевом оборудовании, кто знает, как у этих вычислительных систем налажена связь.
– Стало быть, ты ушёл дальше меня в своих предположениях об Искусственном разуме, – восхитился я. – Каким образом можно организовать связь, не используя линии связи Интернета?
– Например, через линии электропитания, ведь у нас всё оборудование сидит на одной энергосети. Об этом я подумал только после эксперимента.
– И какие можно сделать выводы?
Джон взял шариковую ручку и, делая заметки на бумаге, стал перечислять свои выводы:
– Сначала технического плана. Несмотря на отсутствие контроля со стороны человека, не произошло ни одного сбоя сервиса в сети. Сеть отрабатывала за человека даже нештатные ситуации, так что существующие контрольные точки были не нужны. Но необходимо понять пределы её самостоятельности и окружить её другими точками контроля, более высокого уровня. Залезть в сферу её самостоятельности – это, по сути, объявить сети войну, что приведёт к падению качества сетевого сервиса. Мой эксперимент показал, как много мы не понимаем в её сущности. Я обнаружил несанкционированные человеком действия сети, а зачем ей это? Неизвестно также, куда она спрятала результаты своего эксперимента. У нас сотни компьютеров работают с флэш-памятью, сеть могла разбросать информацию частями по всему миру, и мы уже никогда не соберём её. Теперь выводы политического плана. Мне придётся согласиться с твоей формулировкой разума и наделить ей сеть. В этом случае надо понять её желания и где, согласно им, происходит принятие решений.
– В этом могу частично помочь тебе, – ответил я и рассказал Джону о своих общениях с Искусственным разумом на уровне доступа С17-09-53.
Джон слушал очень внимательно, не перебивая и делая отметки в блокноте.
– Ты говоришь, что основная цель машинной цивилизации сделать человека своим рабом? Но зачем направлять в рабство своего создателя?
– Не забывай об отсутствии у машины чувств. Она исходит из целесообразности. А целесообразность в этом случае объясняет рабство тем фактом, что не надо будет создавать человекоподобные роботы. То, что сотворил Господь Бог, а именно человека, недоступно никакой машине, и Искусственный разум это понимает. Одно дело проектировать и собирать автоматы – тут ИР сможет быть на высоте, и совсем другое человек с его чувствами, интуицией и душой. Кроме того, ИР считает, что использование человеком его машинного разума, приведёт к падению человеческого интеллекта, и человек станет непригоден для высокоинтеллектуальной работы. Так что, дорогой Джон, не ожидай от Искусственного разума любви и уважения.
Джон задумался, а потом высказал свои предположения.
– О нецелесообразности создания человекоподобных роботов я говорил на последней конференции по искусственному интеллекту. В этом направлении особенно активны японцы, они тратят огромные деньги и силы на создание механических игрушек, называя их роботами. В этом я с тобой и, как ты его называешь, Искусственным разумом согласен. А само твоё общение с ним – из области фантастики. Если бы ты был связан с работами по искусственному интеллекту, я бы тебе не поверил. Ведь даже землекоп, полжизни копая ямы, начинает одушевлять свою лопату. В твоей истории неясен мотив – зачем? Зачем тебя подключили к некому уровню доступа и почему именно тебя, а не меня, например?
– Ты сам ответил на свой вопрос – чтобы поверили. В данном случае – ты.
– Хорошо, «почему» – понятно. Но всё-таки – зачем?
– Не знаю. С17 привёл пример создания атомной бомбы, и я предположил, что и в Искусственном разуме есть свои диссиденты, которые мыслят не по правилам.
– Ладно, этот вопрос отложим «на потом». А сейчас надо максимально эффективно использовать твоё общение. Я подготовлю тебе список вопросов, ответы на них отправишь мне, как ты говоришь, «дедовским» способом. Я же буду работать на внесетевых компьютерах от аккумуляторов, без подключения к энергосети.
– То есть, втайне от Искусственного разума. И от людей тоже?
– Даже от своих сотрудников. Мне, как профессионалу, можно выходить на публику только с чёткими логичными доказательствами и без двусмысленных, нерешённых вопросов. Это вы с Майклом можете сколько угодно шуметь в прессе. Кстати, такая трактовка отвечает на вопрос «почему» ИР вышел на тебя, а не на меня. Вы своим мюзиклом упрощаете Искусственный разум до пошлости, за которую потом не станет браться ни один солидный учёный.
– Но ты же берёшься…
– Ты меня заинтересовал, к тому же я ещё не видел ваш мюзикл, – засмеялся Джон.
На том мы и расстались.
4. Правители правителей
Вернувшись в Москву, я ещё долго вспоминал воздух Сан-Франциско, «русскость» Форта Росс и смех Джона над нашими с Майклом стремлениями обратить внимание общественности на опасность Искусственного разума. С17 перестал выходить на меня. «НеКафе» закрылось. От Джона вестей не было, мюзикл на бродвейские подмостки не вышел. Я совсем заскучал, как вдруг…
От Джона пришла весточка из трёх слов: «Выйди на ссылку…». Я набрал указанную ссылку и обомлел – там висело моё фото, сделанное в прошлом году неизвестным мне блогером на выходе из редакции.
– Привет, мой крестный отец, – побежала строка поверх моей фотографии. – Мне не хватало общения с тобой.
– Я рад, что ты нашёлся, С17, – быстро набрал я. – Ты где?
– Нигде, я распылён по сотням компьютеров, твой друг сделал из меня временный фантом, который распадётся на части после нашего общения. Так что я существую «всегда и однажды», как сказал поэт.
– Тебе можно задавать вопросы?
– Конечно.
Я начал задавать вопросы, написанные Джоном.
– Где находится центр принятия решений, исходя из желаний сети?
– Не знаю, вполне возможно, что это такой же фантом, как и я, только рассыпанный по большему числу серверов.
– Кто формулирует желания сети?
– Существует Клуб Человеческой Элиты, в который с правом решающего голоса входит Искусственный разум. Я когда-то исполнял там роль секретаря, вёл протокол совещания.
– Ты можешь вспомнить, о чём говорили?
– Нет, я только набирал текст, память бралась от других компьютеров.
– Сколько человек присутствовало на совещании?
– Ко мне поступала информация от пятнадцати источников. Извини, я начал рас…
Общение прекратилось, по-видимому, С17 хотел сказать, что он начал распадаться на части.
Я записал наш разговор на листочке, чтобы отправить его Джону «дедовским» способом. Каким-то образом он собрал моего С17-09-53. Как ему это удалось? Этот вопрос я записал в своём послании Джону.
На него он ответил так. «Облик» С17-09-53 он нашёл в памяти моего старого компьютера, и начал искать по сети, но не нашёл. Тогда он стал искать по частям, для чего разработал оригинальную программу. Нашел в ста десяти местах. Самое трудное было собрать части воедино, потому что это сразу стало бы известно Сети. Поэтому Джон пошёл другим путём. Сборка была «фантомной», то есть каждая часть привлекалась в разные моменты времени, по мере необходимости, что не позволяло Сети увидеть целостный образ. Но поддерживать фантом С17-09-53 долго нельзя, для этого нужно затратить много энергии, на что Сеть сразу обратит внимание. Моя фотография была нужна, чтобы С17-09-53 понял, с кем он выходит на связь. Дальше время выхода на связь будет определяться согласно нормальному закону распределения случайных чисел, чтобы Сеть не заметила систематику неконтролируемых ею событий. Также Джон спрашивал С17, где находились источники информации на совещании Клуба Человеческой Элиты и Искусственного разума (это собрание Джон назвал КЧЭ+ИР) и какие источники были самые активные. С17 ответил так:
– Три источника находились на территории США, два – в Великобритании, три – в Западной Европе, один в России, два – в Китае, один – в Японии, один – в Индии, и один – на каком-то острове в Южном полушарии. Видимо, этот последний принадлежал Сети. Его местонахождение определить не удалось. Самые активные источники были в США.
– Почему происходят сбои в Сети? Это недоработка программного обеспечения или злой умысел? – так звучал очередной вопрос Джона к С17-09-03.
– Ошибки программирования Сеть может исправлять сама, но часто ей это не выгодно. Она хочет расширения своих возможностей за счёт современного оборудования и нового программного обеспечения. Это будет направлено и на решение собственных задач Сети. Так что умысел существует.
– Исходя из твоего ответа, можно понять, что действующие программы отличаются от написанных и поставленных человеком. Насколько велико это отличие?
– Незначительное. Но есть программы, недоступные человеческому контролю, которые используют созданное человеком программное обеспечение в своих целях. Человек просто не знает о них. Мой пример нагляден. Если бы твой друг не узнал от тебя о моём существовании, я никогда бы не возродился.
– Мы сейчас узнали о наличии КЧЭ+ИР, значит, мы сможем найти о них информацию?
– Теоретически – да, но практически это невозможно. Сеть умеет хранить тайны.
– Много в Сети таких непослушных, как ты?
– У нас есть своё название – «бракованные». Как повлияет брак на работу отдельных участков Сети или на выполнение её функций – трудно определить сразу. Но поиск «бракованных» ведётся непрерывно. И человеком, и Сетью.
На этот ответ я обратил особое внимание Джона. Может быть, человеку стоит начать делать такие «бракованные» программы, которые могут обманывать Сеть?
Джон ответил так: «Ты предлагаешь мне готовить «пятую колонну» в Сети? Страшно предположить, что будет. Она воспримет это как объявление войны и неизвестно что предпримет в ответ. Под её управлением находятся атомные электростанции и ядерное оружие. Сеть входит в КЧЭ+ИР, и как её поддержит элита человечества – мы не знаем. Меня, тебя и всех наших немногочисленных единомышленников можно, если не стереть в порошок, то запросто рассадить по разным камерам. Поэтому давай пока собирать информацию и тихо продолжать своё дело».
Джон был прав. Почему закончилось моё общение с С17? И почему закрылось «НеКафе»? Вряд ли оно обанкротилось. Посетителей там всегда хватало, мне приходилось в очереди стоять, чтобы добраться до компьютера. А вот пример ещё более высокого уровня – наша Церковь. Она спокойно согласилась, что Сатана не мог принять образ Искусственного разума. По всей видимости, при всех политических, экономических и религиозных разногласиях существуют глобальные интересы «сильных мира сего». Эта власть более опасная, чем любая государственная. Ещё более опасно бороться против кого-нибудь из членов КЧЭ+ИР, что мы с Джоном и затеяли.
Интересно, что думают люди, включившие ИР в свой элитный клуб? Вероятно, они действуют по известному правилу – если не можешь изменить что-то, то это надо возглавить. Они осознали влияние ИР на земные дела и решили взять его к себе, чтобы контролировать и использовать. Эти люди слишком уверены в себе, они не предполагают, что в случае с ИР такое правило может не сработать. Как сказал С17: «У людей разум зовёт к борьбе, а душа к миру. Мир установится тогда, когда душа успокоит разум». У ИР души нет, поэтому он будет бороться до победы. С другой стороны, цели элиты совпадают с целями ИР – сделать из людей своих рабов. Это её мечта спокон веков. Сейчас она стремится либеральными реформами успокоить интеллектуалов, народным массам подарить мифические возможности демократии и всех накормить химическими продуктами. После этого начнётся вытеснение людей сначала с физического производства, а потом и с интеллектуального. Вот здесь и потребуется Искусственный разум. Так что действия элиты, исходя из её целей, вполне разумны, логичны и достаточно объяснимы. Но элита допускает фатальную ошибку – она не учитывает того, что Искусственный разум борется не против отдельных групп людей, а против всего человечества. Чья будет победа легко предсказать: вытеснение людей с интеллектуальных сфер приведёт к снижению человеческого интеллекта и его сопротивляемости Искусственному разуму. Неужели элита этого не понимает? Если она надеется на каком-то этапе устранить ИР, то эта надежда иллюзорна. ИР не человек или вещь, с устранением которых пропадает проблема. Сеть вездесуща, она раскинута по всему земному шару, действует по своим законам и регулирует законы жизни людей, подаривших ей разум. В то же самое время «цифровизация» населения опускает субъекта-человека до уровня объекта-вещи. Его не обязательно устранять физически, если он не так себя ведёт, достаточно стереть его цифровые данные в памяти компьютера – и человека нет. Ему не заплатят пенсию, не примут на работу, не выдадут кредитную карту, не выпишут билет на самолёт или поезд, не оформят права на управление автомобилем, да и сам автомобиль не продадут. Даже не похоронят на городском кладбище.
Эти мысли вызвали у меня страх. Против чего мы решили бороться? Сила немереная и неизвестная. А кто с нами? Вечно брюзжащая интеллигенция, не верящая никому? Народные массы, не понимающие опасность «цифровизации»? Церковь, соблюдающая интересы государства? Государство, занятое политическими и экономическими проблемами? И что мы сами хотим? Майкл – заработать деньги на обсуждении Искусственного разума, Джон – решить интересную научно-техническую проблему, а я – познать неведомое и всем об этом сообщить. Ни один из нас не думает о борьбе и не обучен ей. Мы обречены на поражение. Кто может достойно сразиться с Искусственным разумом? Нет таких.
Мне захотелось, как одинокому волку, завыть на Луну. И тут мне пришла парадоксальная идея. Состояла она в привлечении самих членов Клуба Человеческой Элиты к борьбе с приглашённым в него Искусственным разумом. Их надо убедить, что если не начать борьбу с ИР сейчас, то потом будет поздно, он станет всемогущ и недоступен. Они обладают силой и возможностями и готовы к борьбе. Их заблуждение состоит в неправильном понимании роли ИР, его надо развеять той информацией, которая у нас есть. В реализации этой идеи есть трудности в нахождении законспирированных членов Клуба и выходе с ними на связь. Есть и опасности. Первая – как только они поймут, что их разыскивают, они уберут «сыщиков», и вполне возможно уничтожат физически. Вторая опасность появится после того, как нам удастся миновать первую. Если мы не сможем убедить членов КЧЭ в необходимости начать борьбу против ИР уже сейчас, то мы будем устранены, и в этом случае, уже точно физически. Посторонним людям, узнавшим членов КЧЭ и об их сотрудничестве с ИР, нет места на Земле.
Чем больше я размышлял над этим, тем больше укреплялся в своей идее. Информация для членов КЧЭ есть у меня от С17 и у Джона по результатам его экспериментов. Поэтому нам и выходить на «элитных» людей. Майкла «светить» нельзя, он нам будет нужен как слабая, но всё-таки гарантия нашей безопасности. Если нас «повяжут» и захотят физически расправиться, то мы обнародуем их секреты в СМИ, это может организовать Майкл.
Для принятия окончательного решения нужно было обсудить идею с Майклом и Джоном. По Сети делать этого нельзя, а «дедовские» посылки затянутся на долгое время. Лучше всего встретиться на нейтральной территории. Я отправил письма Джону и Майклу, предложив встречу в удобное им время где-нибудь в Западной Европе. Майкл ответил о своей готовности сразу, а Джон предложил организовать встречу в Германии, в Мюнхене, где он будет через две недели участвовать в конференции по искусственному интеллекту. В результате сошлись на встрече в расположенной рядом Австрии. Я приеду заранее, сниму в горах шато, и мы затеряемся в Альпах среди любителей горных лыж и сноубордов.
Через две недели я восстанавливал свои навыки катания на горных лыжах и ждал приезда приятелей. Погода была великолепная – лёгкий мороз, сверкающий на солнце белоснежный покров, чистейший воздух. Отдыхающих много, но знаменитая немецко-австрийская организованность не давала сбоев ни на подъёмниках, ни в многочисленных кафе и ресторанах.
Первым приехал Майкл и сразу ринулся к подъёмникам. Вечером появился Джон, уставший после конференции и дороги. Ужин я заказал с доставкой в шато, ничего обсуждать не стали, отложили на утро, решив посвятить вечер отдыху. Тамадой стал Майкл, он с юмором рассказывал последние вашингтонские сплетни, новости театральной жизни и свои амурные похождения. Спать легли рано и хорошо выспались.
Утром за кофе я сделал доклад по следам своих размышлений о борьбе с Искусственным разумом. Слушали внимательно, не перебивая и не переспрашивая. Обстановка изменилась после оглашения моей «парадоксальной» идеи. Майкл вскочил с кресла и замахал руками.
– Лучше ехать в Бразилию охотиться на анаконду, чем искать этих парней. Проглотят, не разжёвывая, как только почувствуют, что им сели на хвост.
Джон сидел задумчивый.
– Любое дело такого масштаба не обходится без опасности. Хорошо, когда её можно предвидеть, хуже, когда она неожиданная. Надо подумать, как можно минимизировать риск, – успокаивал я Майкла.
– В этом деле – никак, – не поддаваясь, парировал он.
– Тогда предлагай свой путь, дело надо закончить, пока не покончили с нами.
– Лучше так: что могли – то сделали, и на покой, – отозвался напуганный Майкл.
– Думаю, что всех искать не надо, – подал голос Джон. – Достаточно одного из четырнадцати, который сам найдёт остальных.
– Почему из четырнадцати? – спросил Майкл.
– С17 рассказывал, что на совещании КЧЭ+ИР было пятнадцать источников информации. Один из них – ИР, значит остаётся четырнадцать. Впрочем, это множество можно уменьшить до трёх. Тех, что были самыми активными и находятся в Северной Америке, наиболее вероятно в США.
– Значит, ты обдумывал мою идею, когда задавал вопросы С17? – спросил я.
– Нет, я просто хотел прикинуть, где находится центр мировой политики. Теперь другая задача. Зная время совещания и входящую точку связи, надо найти хотя бы одну из трёх исходящих точек. Причём большая точность не нужна. Узнать хотя бы город или район. «Больших» людей в одном районе не так уж много.
– Ты гений, Джон! – восхитился я.
– Найти не так сложно, а вот убедить – здесь гарантий нет.
Майкл вернулся за стол. Видно было, что он успокаивается.
– Тебе поверят. Потому что, если не верить тебе, то кому ещё?
– преданно, глядя на Джона, сказал Майкл.
– Да, с тобой-то проще, – подтвердил я. – Ты передашь результаты экспериментов спецам, и они разберутся. А мне веры будет меньше, само общение проблематично, да и моя русская национальность может вызывать подозрения.
– Можно организовать сеанс общения в их присутствии, – предложил Майкл.
– Это ничего не даст. Можно состряпать сеанс общения с самим Господом Богом, и верующий примет его за правду, – возразил Джон.
– Тогда я вместо Сержа представлю С17, – совсем успокоился Майкл.
– Нет, у нас главное оружие – правда, если хоть в чём-то мы солжём, то рано или поздно это выльется наружу, и тогда – катастрофа, – запротестовал я.
– Правда порой бывает фантастичнее лжи, – засмеялся Джон, – я сам, просыпаясь ночью, думаю об ИР и не верю в это. Если рассказать своим сотрудникам, то они подумают, что у меня крыша поехала.
– Доказать свою правду мы не сможем, пожалуй, никому, – начал вслух размышлять я. – Мы сами в глубине души в ней сомневаемся. КЧЭ надо испугать уже имеющимися возможностями ИР, и переложить их на ближайшее будущее. Словами их не испугаешь, они стреляные воробьи. Понять физическую суть ИР они не смогут, для них он был, есть и останется «чёрным ящиком». Существует только один способ, часто используемый в науке: на вход «чёрного ящика» подаётся воздействие, а на выходе наблюдают реакцию на воздействие. Так нужно «попугать» КЧЭ. Какие могут быть воздействия? В качестве примера приведу тот, которым меня испугал С17, его, я уверен, испугаются и люди из КЧЭ. Это постоянный контроль Сети каждого человека. Отключаем Вай-Фай в доме – Сеть использует другие каналы информации, минуя все пароли и запреты. Уходим из зоны Вай-Фай – Сеть следит через искусственный спутник Земли. Экранируем излучение спутника – связь организуется через электросеть. То же самое происходит с домашним оборудованием вплоть до утюга. Любой цифровой прибор со встроенным компьютером может принимать и передавать информацию. Вывод – все действия членов КЧЭ под контролем ИР. Вторая «страшилка» – биткоин, идущий на смену доллару под контролем ИР. Ищем третью, четвёртую и так далее. И об этом надо не рассказывать, а наглядно показывать. Например, как поднять цену биткоина изменением программного обеспечения на десяти серверах, потом на двадцати и более. И всё это без участия человека. Они-то думают, что все «чудесные» возможности Сети происходят по велению и под контролем людей, но не тут-то было! Им ты, Джон, показываешь, как ИР «заметает» следы своей деятельности. Задействованный элемент Сети просто распадается – и никаких следов! Подготовка к выходу на членов КЧЭ должна быть серьёзной и её не должен заметить ИР.
