В. Ф. Солдатенко
Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Далее, мы приехали как посольство от независимого государства, чтобы заявить, что наше отношение к Российской Федерации будет вполне дружеским.

Мы хорошо понимаем, что в данный момент Советская власть России не может нам прийти на помощь, но мы надеемся на свои собственные силы, растущие с каждым днем, потому что массы все больше понимают, что их спасение – в закреплении и усилении на Украине Советской власти»^[91].

1 апреля 1918 г. Николай Алексеевич выступил на заседании ВЦИК РСФСР. Рассказав о бедственном положении в республике, о сопротивлении масс оккупантам и их сообщникам, глава Чрезвычайного посольства остановился на решениях II Всеукраинского съезда Советов: «Весь украинский съезд признал, что навязанный Австро-Германией Российской Федерации мирный договор формально разрывал те федеративные узы, которые до сих пор связывали Российскую Федерацию с Украиной. Мы, товарищи, всегда были сторонниками объединения всех трудящихся масс, всего рабочего класса, всего беднейшего класса в единую силу, которая борется против единого врага – мирового капитала, и мы всегда боролись против того, чтобы какие-либо шовинистические побуждения отделяли Украину от всей Советской Федерации, но сейчас цели борьбы, одинаково стоящие перед нами и перед вами, заставляют нас признать, что этот навязанный Германией (Российской) Федерации мирный договор формально подрывает федеративные узы и украинский революционный народ становится самостоятельной Советской республикой. Конечно, по сути объединение обеих республик остается прежним. Мы уверены, съезд этот заявит громогласно в своей резолюции, мы уверены, что в дальнейшей борьбе трудящихся масс федеративная связь будет восстановлена и все советские республики объединятся в единую мировую социалистическую республику»^[92].

3 апреля на заседании Совнаркома члены Чрезвычайного посольства огласили декларацию о вынужденном условиями Брестского мира разрыве федеративных связей с Советской Россией и провозглашении Украины самостоятельной республикой. В декларации говорилось, что украинский народ не смирится с оккупацией и будет продолжать борьбу против австро-немецких захватчиков и внутренней контрреволюции, за восстановление власти Советов в Украине и укрепление братских связей с Советской Россией. Совнарком РСФСР принял декларацию к сведению и в специальной резолюции (автор Г. В. Чичерин) выразил «свое восторженное сочувствие героической борьбе трудящихся и эксплуатируемых масс Украины, которые в настоящее время являются одним из передовых отрядов всемирной социальной революции»^[93].

Хорошо известно, что международные отношения, дипломатическая практика всегда имели и имеют не только парадную, показную сторону. За официальным фасадом часто скрываются и немалые противоречия, проблемы, которые порой принимают достаточно острые формы, требуют немалых усилий для согласования, сопровождаются усложнениями личностных отношений. Не обошлось без неприятностей и в данном случае.

Параллельно с громкими декларациями все острее проявлялись конфликтные, в чем-то даже скандальные тенденции в отношениях между должностными лицами УССР и РСФСР. Дело заключалось в том, что, эвакуируясь из Украины, Народный секретариат вывозил определенный объем ценностей, и еще до прибытия Чрезвычайного посольства в Москву уполномоченные правительством лица начали сдавать ценные бумаги и вещи в Государственный банк России, другие учреждения столицы РСФСР. Однако в первый же день пребывания в Москве Н. А. Скрыпник, его коллеги поняли, что практического доступа к достояниям Украины они в дальнейшем иметь не будут. Возникали проблемы и относительно судьбы банковских кредитных билетов, выпущенных в свое время Центральной радой. Ведь подписанный РСФСР Брестский мир можно было истолковать и таким образом, что использование упомянутых ценных бумаг в финансовых операциях РСФСР воспринималось бы как опосредованная недружественная акция касательно Украины, то есть как нарушение взятых на себя Россией обязательств.

Поэтому уже 1 апреля 1918 г. Н. А. Скрыпник собственноручно написал три официальных документа о необходимости прекращения сдачи ценностей, привезенных из Екатеринослава, и возвращение их, как и тех, которые уже были приняты Московской конторой госбанка в Таганроге, в распоряжение Народного секретариата Украины^[94]. Тогда же было положено начало интенсивной переписке с И. В. Сталиным, Г. В. Чичериным, Л. М. Караханом (член Коллегии иностранных дел РСФСР), однако московские правительственные чиновники не хотели принимать представителей Украины, под разными предлогами затягивали с решением вопросов, которые выдвигала украинская сторона^[95].

Аргументы, к которым прибегала российская сторона, – будто бы екатеринославские ценности зачисляются в качестве возмещения выделенных ранее Советской Украине кредитов, – Н. А. Скрыпник и его коллеги считали безосновательными. Поэтому ответственным лицам, которые сопровождали ценности из Украины, было отдано распоряжение прекратить их сдачу в банки Москвы и под охраной вернуть в Таганрог^[96]. А в соответствующем обращении к СНК, рядом с необходимыми для такого рода документов дипломатическими атрибутами (заверениям в уважении, дружбе и т. д.), находился и довольно резкий элемент – подтверждение позиций о возвращении сданных ценностей, а также то, что данная просьба не означает «нашего примирения с недопустимым затягиванием общего возврата Народному Секретариату всех эвакуированных ценностей»^[97].

Тогда же была подготовлена доверенность на имя члена посольства народного секретаря М. Е. Врублевского «получить от правительства Российской Федерации ценности, эвакуированные из Украины, полностью или частично»^[98].

Последний из обнаруженных документов по данному вопросу датирован 6 апреля 1918 г. Это еще одно обращение к правительству Российской Федерации за подписью председателя Народного секретариата Украинской Советской Республики и ряда народных секретарей. В нем сконцентрирована сущность коллизии, приобретшая к тому времени весьма неприглядный вид: «Из-за наступления немецких войск, ценности, которые находятся в распоряжении Народного Секретариата Украинской Советской Республики, были эвакуированы в разные отделения Государственного банка (в Москву, Самару, Саратов, а также в Нижний Новгород и Воронеж). Ценности эти были эвакуированы из Киева, Полтавы, Екатеринослава, Харькова и других городов Украины. В числе ценностей находятся: кредитные билеты, выпущенные Центральной Радой, казначейские обязательства, местные торгово-промышленные обязательства и векселя, кредитные билеты и т. д. Сданы они были в Государственный банк под самыми разными формами: как такие, которые находятся в распоряжении Народного Секретариата или Центр. Исп. Ком., или отдельных советов Украины, или даже просто как эвакуированные из отделений Гос. Банка на Украине.

Посредством следующих переговоров Совета Народных Комиссаров с Центральной Радой эти ценности, являющиеся достоянием трудящихся масс Украины и временно находящиеся на хранении в Гос. Банке Российской Федерации, могут стать предметом посягательств контрреволюционной Рады; тогда как они нужны для дела борьбы украинских трудящихся масс. В частности, т. н. рубли могут быть аннулированы Центральной Радой: потерять свою ценность.

Поэтому просим Совет Народных Комиссаров Российской Федерации сделать общее распоряжение о немедленной выдаче Народному Секретариату Советской Украинской Республики ценностей, эвакуированных из Украины в Россию»^[99].

С этой ситуацией переплелось событие, которое, с одной стороны, высветило истинное отношение тогдашнего наркома по делам национальностей, а впоследствии высшего руководителя партии и государства И. В. Сталина к Украине, ее суверенитету, ее полномочным представителям, а с другой, многое определило в его будущих личных отношениях с одним из самых талантливых деятелей Украины тех лет – Н. А. Скрыпником.

4 апреля 1918 г. председатель ЦИК Советов Украины В. П. Затонский имел разговор по прямому проводу с И. В. Сталиным^[100]. Позже он пытался доказывать, что разговор носил частный характер и имел целью просто передать Н. А. Скрыпнику, с которым вроде бы не было возможности связаться, новейшую информацию о событиях в районе Ростова – Таганрога, о настроениях партийных, советских, военных работников, намерениях активизировать совместную борьбу по отпору австро-немецким оккупантам, планах прибегнуть с этой целью к ряду организационно-технических и военных мероприятий^[101].

Не исключено, что Затонский сознательно использовал такой «дипломатический ход» для зондажа позиций одного из самых влиятельных должностных лиц в РСФСР (которому в вопросах политики в национальных регионах безоговорочно доверял Ленин) относительно избираемой, намечаемой линии поведения, а также уже осуществляемых, хотя и не санкционированных центром шагов. Хотел того Затонский или нет, однако он спровоцировал Сталина, озабоченного возможным втягиванием Дона – одной из областей РСФСР – в борьбу против немцев, как возможного повода для срыва Брестского мира, на решительное, категорическое осуждение действий украинского советского руководства. С присущей ему прямолинейностью Сталин грубо оборвал председателя ВУЦИК и раздраженно заявил: «Мы все здесь думаем, что ЦИК Ук. должен, нравственно обязан покинуть Таганрог и Ростов. Достаточно играли в Правительство и Республику, кажется хватило, пора бросить игру. Прошу передать копию этой записки Чрезвычайному Комитету (так в тексте, возможно – Посольству. – В. С.), Серго (Г. К. Орджоникидзе. – В. С.), Донскому Ревкому и ЦИК Ук. Нарком Сталин»^[102].

Конечно, такая, возможно, по большому счету в чем-то и понятная реакция, выраженная в совершенно недопустимой для деятеля высокого государственного масштаба форме, вызвала естественное возмущение представителей Украинской Социалистической Советской Республики. Чрезвычайное посольство срочно подготовило заявление правительству Российской Советской Федерации. Его подписали председатель Народного секретариата Н. А. Скрыпник, другие народные секретари. «Мы должны заявить самый решительный протест против выступления наркома Сталина, – говорилось в документе. – Мы должны заявить, что ЦИК Советов Украины и Народный Секретариат имеют источниками своих действий не то или иное отношение того или иного НАРКОМА Российской Федерации, но волю трудящихся масс Украины, выразившуюся в постановлении II-го Всеукраинского съезда Советов. Заявления, подобные сделанному наркомом Сталиным, направлены ко взрыву Советской власти на Украине и не могут быть допускаемы со стороны представителя Советского правительства соседней Республики. Трудящиеся массы Украины ведут свою борьбу со своей буржуазной контрреволюцией независимо от того или иного решения Совнаркома Российской Федерации, и взрывается советская власть на Украине сейчас штыками германских войск. И если кто-нибудь осмеливается назвать борьбу украинской трудящейся массы “игрою”, “которую” пора прекратить, то сами борющиеся массы Украины думают иначе, и те делегации, которые обращаются к нам даже из занятых германцами местностей Украины, подтверждают это, как и та борьба, которая теперь ведется нашими войсками. Дружественное отношение, к которому обязался Сов. Нар. Комиссаров Российской Федерации по отношению к Украинской Республике требуют недопущения заявлений, направленных ко взрыву советской власти на Украине и прямо способствующих врагам украинских трудящихся масс»^[103].

Далее Полномочное представительство Украины попыталось доказать, что его деятельность ни в коей мере не может рассматриваться противоречащей Брестскому соглашению и может привести к конфликту между РСФСР и Германией. «Отдельные группы и части Российской Федерации, [которые] от нее откалываются (Крым, Дон и т. д.), сейчас предлагают Украинской Народной Республике (речь, конечно, о советской УНР. – В. С.) создание «Южной Советской Федерации». Но Народный Секретариат всегда стремился объединить для борьбы с Центральной Радой трудящиеся массы местностей, на которые посягает эта Центральная Рада, но нисколько не имеет намерений втягивать в свою борьбу Российскую Федерацию или ее отдельные части»^[104].

Авторы документа коснулись и вопроса, который вряд ли в то время имел однозначное толкование, – о принадлежности части Области Войска Донского (а именно Таганрогского округа) Украине: «Относительно требований Наркома Сталина, чтобы Народный Секретариат Украины покинул Таганрог, мы лишь укажем, что Таганрог является частью территорий Украинской Народной Республики и лишь население этой территории может заявить, к какой Советской Федерации оно желает принадлежать – Российской или Украинской»^[105].

Чрезвычайное и полномочное Посольство выразило просьбу к правительству РСФСР «сделать надлежащее разъяснение относительно выступления Наркома Сталина и тем устранить возможные последствия его выступления, которые так вредно могут отозваться на борьбе трудящихся масс Украины за социализм»^[106].

Как был исчерпан конфликт – точно не известно. Поскольку со стороны украинской делегации нареканий по этому поводу больше не было, очевидно, В. И. Ленину, как обычно, хватило дипломатического и политического таланта, чтобы заставить И. В. Сталина снять напряжение.

Но вряд ли к этому моменту больше мысленно не обращались и И. В. Сталин, и Н. А. Скрыпник. И можно предположить, что осадок, который оставила эта история в памяти обоих, не раз сказывался на их позициях относительно сложных аспектов разрешения различных проблем, а также на их личных отношениях.

Резюмируя, можно отметить, что в то время, когда правительство Советской Украины возглавлял Н. А. Скрыпник, по разным причинам статус Украины как национально-государственного образования далеко не сложился. Этот статус менялся, нередко воплощая в себе в различных комбинациях принципиальные подходы к решению национальной проблемы с факторами временного действия, элементами политического, дипломатического характера. Такое сочетание временами оказывалось достаточно противоречивым. Постоянная же причастность Скрыпника к поискам разрешения сложнейших проблем национально-государственного строительства, отношений с другими государственными образованиями выработали в нем своеобразный метод, которому он не изменял и в последующем, пытаясь иногда искусственно совмещать противоречащие друг другу элементы, хотя настоятельной потребности в этом уже и не было. Это иногда приводило к возникновению новых осложнений, стоило самому Николаю Алексеевичу нелегких моральных переживаний и страданий.

IV. Рождение коммунистической партии (большевиков) Украины

Подобно тому, как Н. А. Скрыпнику пришлось вплотную столкнуться с проблемой государственного строительства в Украине в то время, когда этот процесс приобрел уже достаточно заметную силу, хотя и не достиг более или менее законченных форм, он вошел и в дело образования Коммунистической партии Украины, когда здесь был пройден только начальный путь, а конца еще не было видно.

Позже, на I съезде КП(б)У, Скрыпник вспоминал, что еще летом 1917 г. ЦК РСДРП(б) предлагал ему поехать в Украину для образования здесь партии. Это утверждение вызывает определенные сомнения. Во-первых, нет никаких свидетельств, чтобы для В. И. Ленина, ЦК РСДРП(б) такая проблема приобрела уже тогда практическое значение. Во-вторых, идея консолидации большевистских сил в общеукраинском масштабе летом 1917 г. только рождалась и еще далеко не овладела сознанием сколько-нибудь широких кругов даже руководящих работников местных организаций.

На пути к Октябрю большевики Украины все явственнее ощущали потребность в объединении своих сил в региональном масштабе. Объяснялось это как вполне реальными расчетами на усиление своих позиций посредством объединения всех партийных рядов в регионе, необходимостью обеспечения эффективного руководства революционным движением, укрепления связи рабочих и крестьян Украины с революционными силами всей страны, одновременно важностью учета специфики партийной работы, определявшейся как местными условиями, так и наличием у политических соперников большевиков в Украине общерегиональных объединений и органов – партий украинских социал-демократов (УСДРП), украинских эсеров (УПСР), украинских социалистов-федералистов (УПСФ), их центральных комитетов, а также Центральной рады.

Больше других последнее обстоятельство ощущали большевики Киева, который был местом расположения и центром деятельности всех украинских политических партий и организаций. Очевидно, этим в определенной степени было продиктовано приглашение на Областную конференцию РСДРП(б) Юго-Западного края 1012 июля 1917 г. представителей партийных организаций Харькова, Екатеринослава, Николаева, других городов, которые не входили в Юго-Западный край^[107].

Большевики Киева первыми осознали недостаточность наличия двух областных партийных объединений – Донецко-Криворожского бассейна и Юго-Западного края (организованных в июле 1917 г.) для эффективного разрешения задачи, вставшей после октябрьского вооруженного восстания в Петрограде – установления Советской власти и образования Украинского Советского государства. Не последнюю роль здесь сыграло и оперативное провозглашение Центральной радой Украинской национальной государственности.

8 ноября 1917 г., то есть на следующий день после объявления III Универсалом УНР, областной комитет РСДРП(б) Юго-Западного края сообщил о своем решении созвать «съезд большевистских организаций и большевистских фракций Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов со всей Украины и военных организаций Юго-Западного и Румынского фронтов» для рассмотрения вопроса об объединении этих организаций, о власти краевой и на местах^[108]. На следующий день в газете «Пролетарская мысль» была напечатана редакционная статья «Социал-демократия на Украине». Мотивируя предложение о создании краевой организации РСДРП(б), областной комитет партии в числе других указал на задачи организационного и политического сплочения всех большевистских организаций Украины для мобилизации революционных сил на борьбу против украинской буржуазно-националистической контрреволюции, под которой понимались Центральная рада, силы, ее поддерживавшие. При этом газета подчеркивала, что речь идет не о создании отдельной партии, а только об объединении существующих в этих районах организаций в крупный отряд единой РСДРП(б). «Вырастает необходимость объединения всех организаций революционной социал-демократии на Украине в краевую организацию и создания своего центра, – говорилось в статье, – который бы входил как часть в целое, в Российскую социал-демократическую рабочую партию, являлся бы одним из отрядов ее»^[109].

11 ноября 1917 г. областной комитет большевиков Юго-Западного края направил в ЦК РСДРП(б) специальное письмо, в котором говорилось: «Постоянные препятствия в нашей работе в виде шовинизма и разлагающего влияния украинских социалистических партий и Центральной Рады, порождающих рознь среди пролетариата Украины и натравливающих друг на друга части его, заставляют нас серьезно задуматься о создании социал-демократии Украины в противовес Украинской СДРП. В связи с этим и целым рядом других вопросов (о власти в крае и др.) нами предполагается созыв краевого партийного съезда. Просим ваших санкций и директив в связи с готовящимся съездом»^[110].

12 ноября к ЦК РСДРП(б) и областному комитету Юго-Западного края с просьбой «созвать съезд всех организаций партии Украинской Народной Республики для выработки общей тактики» обратился Полтавский комитет РСДРП(б)^[111]. Инициаторы съезда стремились привлечь к его проведению Донецко-Криворожский областной комитет партии. 17 ноября 1917 г. в разговоре по прямому проводу с членом ЦК РСДРП(б) И. В. Сталиным член Юго-Западного областного комитета большевиков С. С. Бакинский проинформировал о «подготовке съезда партии нашей области совместно с Харьковской областью»^[112].

Однако уставной нормы оформления партийной организации РСДРП(б) в рамках вновь создаваемой национальной республики тогда еще не существовало. Ни члены областного комитета ЮгоЗападного края, ни члены Киевского комитета – самой крупной организации этой области – не имели ясного представления об организационных принципах и формах предстоящего объединения большевистских организаций Украины. У некоторых из них возникла идея образования отдельной от РСДРП(б) партии социал-демократов Украины. Поэтому, как видно из сообщения от 8 ноября, в повестку дня краевого съезда РСДРП(б) было намерение включить вопрос «о социал-демократии Украины». В упомянутой статье «Пролетарской мысли» подчеркивалось, что всеукраинское объединение большевиков будет оставаться частью РСДРП(б). Однако в письме в ЦК РСДРП(б) от 11 ноября, подписанном членом областного комитета И. Ю. Куликом, одним из сторонников организации отдельной партии, речь шла «о создании социал-демократии Украины в противовес Украинской СДРП».

На этом документе секретарем ЦК РСДРП(б) Я. М. Свердловым была сделана надпись: «Ответ послан с нарочным. Создание особой партии украинской, как бы она ни называлась, какую бы программу ни принимала, считаем нежелательным. Предлагаем посему не вести работы в этом направлении. Иное дело созыв краевого съезда или конференции, которые мы бы рассматривали как обычный областной съезд нашей партии. Ничего нельзя было бы возразить против наименования области не Юго-Западной, а Украинской. Такова наша точка зрения по затрагиваемому вами вопросу»^[113].

Таким образом, до образования Украинской Советской Республики ЦК РСДРП(б) считал любые попытки выделения большевиков региона в отдельную партию нежелательными и рекомендовал никакой работы в этом направлении не осуществлять. Логичным представлялось только проведение обычного областного (краевого) съезда (конференции) РСДРП(б), что не повлекло бы перестройки существующей структуры партии.

Исследования показывают, что ответ ЦК была направлен в Киев 24 или 25 ноября 1917 г.^[114]

Еще до получения этого ответа Юго-Западный областной комитет партии вновь обсудил вопрос о созыве краевого партийного съезда. На этот раз, публикуя 23 ноября соответствующее объявление, он четко определил главные задачи, включив в повестку дня вопрос «Краевой орган»^[115]. Это означает, что большинство членов областного комитета ориентировалась не на образование новой партии, а на оформление краевого органа РСДРП(б) в Украине. Однако от разномыслий и противоречий в областном комитете избавиться не удалось, в связи с чем было решено направить в ЦК партии своего представителя С. С. Бакинского для информации и всестороннего выяснения вопроса^[116].

Он прибыл в Петроград накануне 27 ноября и 27–29 ноября 1917 г. имел две встречи с В. И. Лениним^[117]. Бакинский так передает содержание бесед: «Я приехал в Питер в ЦК по поручению киевских товарищей для выяснения вопроса, что нам строить на Украине: областную конференцию РСДРП(б) или учредительный съезд УСДРП(б). Я явился к Владимиру Ильичу и изложил ему детально наше положение на Украине и все выявившиеся мысли, все “за” и “против” того и второго решения. Владимир Ильич выслушал детали, поставил ряд вопросов как для определения обеих точек зрения, так и для выяснения общего положения на Украине, согласился с тем, что положение может иметь различные последствия, если совершить ошибочный шаг, но от определенного указания воздержался и предложил мне зайти к нему через несколько дней с тем, чтобы на днях, во-первых, выяснить, что случилось в Киеве за те дни, пока ехал оттуда (дня четыре)… во-вторых, поскольку решение вопроса связано с двумя сторонами – национальной и организационной, – чтобы я встретился с товарищами Сталиным и Свердловым и вместе с ними наметил проект решения вопроса»^[118].

Обращает на себя внимание осторожность, с которой Ленин подходил к решению этого непростого вопроса. 29 ноября 1917 г. он рассматривался на заседании ЦК РСДРП(б). В повестке дня значится «Украинский вопрос (СДРП Украины)». В протокол записано: «Украинские социал-демократы просят разрешения именоваться с.-д. рабочей партией Украины ввиду того, что Российская СДРП по-украински значит – русская»^[119]. ЦК не принял по этому поводу никакого решения и передал его в бюро ЦК (В. И. Ленин, И. В. Сталин, Я. М. Свердлов, Л. Д. Троцкий)^[120].

В начале декабря 1917 г. ЦК РСДРП(б) продолжал изучать вопрос о принципах создания всеукраинского партийного объединения, стремясь не допустить поспешных, необоснованных решений. Об этом свидетельствует и письмо Секретариата ЦК РСДРП(б) Елисаветградскому комитету партии от 5 декабря 1917 г. ЦК одобрительно отнесся к предложению созыва 15 декабря партийной конференции Черноморской области (Херсонская, Таврическая и Бессарабская губернии) в Одессе с целью создания областного партийного объединения. «Не исключена возможность, – говорилось далее в письме, – отделения от нас Киевской, Полтавской, Черниговской, Харьковской и Екатеринославской губерний при отделении Украины. Тогда, безусловно, придется согласиться на создание социал-демократии Украины, чего мы до сих пор избегали, хотя соответствующие предложения и делались нам…»^[121]

Таким образом, на определенном этапе ЦК РСДРП(б) допускал партийное объединение в Украине, в состав которого могут и не войти организации Юга. А приведенное письмо может оцениваться и как поощрение «сепаратистских» (относительно будущего партийного объединения Украины) действий большевиков Юга. Возникновение же всеукраинского партийного объединения очевидным образом связывалось с решением вопроса о государственности Украины, ставилось в прямую логическую зависимость от него.

Окончательно подход ЦК РСДРП(б) к решению вопроса об образовании общеукраинской партийной организации определился только в середине декабря в 1917 г., после провозглашения Украины Советской Социалистической Республикой на І Всеукраинском съезде Советов. Хотя текст самого решения не обнаружен, о позиции ЦК в этом важном вопросе можно судить по письмам Секретариата ЦК РСДРП(б) Полтавскому комитету и Сарненской группе большевиков (Волынская губерния), направленным соответственно 18 и 26 декабря в 1917 г. При этом ЦК учел не только упомянутые просьбы большевиков Украины, но и «общие соображения»^[122]. К последним, очевидно, относится и провозглашение Украинской Советской Республики, установление связи между ЦИК Советов Украины и Советом народных комиссаров, то есть тех новых государственно-политических реалий, пренебрегать которыми ради привычных принципов было бы несерьезно, а в перспективе могло привести к негативным последствиям.

В письме к Полтавскому комитету РСДРП(б) Секретариат ЦК сообщал: «Не отвечали вам до сих пор на ваш вопрос об Украине, так как до сих пор не было принято окончательного решения ЦК. В настоящее время вопрос решен следующим образом: Украина, как самостоятельная единица, может иметь свою самостоятельную социал-демократическую организацию, а потому может именовать себя социал-демократическая рабочая партия Украины, но так как они не хотят выделяться из общей партии, то существуют на тех же правах, как самостоятельный район»^[123].

Та же мысль, лишь с некоторой конкретизацией аспектов партийного строительства, содержалась и в письме к сарненским большевикам: «Ввиду того, что украинцы социал-демократы обращались к нам с просьбой об изменении наименования их организации, а также по общим соображениям, постановлено, что Украина, как самоопределяющаяся единица, может иметь свою самостоятельную социал-демократическую партию и может именоваться социал-демократическая рабочая партия Украины, но так как они (большевики Украины. – В. С.) целиком входят в нашу партию, то они существуют на правах районной (местной, областной – по сути дела) организации»^[124].

Таким образом, ЦК РСДРП(б) пришел к выводу, что в условиях победы социалистической революции, прихода большевиков к власти, в условиях бурного советского национально-государственного строительства целесообразно создать новое звено партийной структуры – республиканские партийные организации. При этом структура партии должна была учитывать, но не копировать национально-государственную структуру. Основополагающими в строительстве партии были закономерности социалистической революции, ее главные цели и ленинские принципы партийного строительства, что, как считалось, в наибольшей степени соответствовало высшим интересам революции. Следовательно, в новых условиях шел поиск формы не просто сохранения, а укрепления и развития единства партии: через создание в ее составе республиканских парторганизаций.

Интересно, что в ходе выработки подходов к решению этой непростой задачи были сделаны и шаги к созданию в Украине самостоятельной Коммунистической партии. Группа членов Киевского комитета РСДРП(б) (В. П. Затонский, И. Ю. Кулик и др.) с согласия комитета подготовила и 30 ноября 1917 г. издала листовку: «Социал-демократия Украины (большевики-украинцы)». (О существовании этой листовки ученым было известно давно^[125], но вот обнаружить ее текст долгое время не получалось. Но и после того, как ее перепечатка была найдена и получила надлежащую оценку^[126], исследователи почему-то не спешат принимать во внимание настоящий важный исторический документ, анализируя процессы партийного строительства в конце 1917 г.) Листовка вышла от имени Организационного комитета социал-демократии Украины (большевиков-украинцев). То есть в то время, когда областной комитет РСДРП(б) Юго-Западного края пытался решить проблему консолидации партийных сил в регионе и консультировался по этому поводу с ЦК РСДРП(б), члены Киевского комитета большевиков проявили нетерпение. Это непросто объяснить, ведь буквально через несколько дней должен был начать работу Краевой (областной) съезд РСДРП(б), призванный решить вопрос об объединении большевиков Украины, о названии этой объединенной организации и тому подобное.

Авторы листовки искренне считали, что они не нарушали элементарную партийную этику, партийную дисциплину. Так, на Краевом (областном) съезде РСДРП(б) В. П. Затонский настаивал: «Для того чтобы наша партия была массовой, следует выбросить название русская. Здесь образовалась уже с.-д. Украины, и это произвело огромное впечатление»^[127]. В пылу дискуссии Затонский допустил явное преувеличение, приравнивая публикацию листовки к образованию «с.-д. Украины».