В. Ф. Солдатенко
Украина в водовороте внешнеполитических альтернатив. Исторический экскурс в 1917–1922 годы
© Солдатенко В. Ф., текст, 2022
© Издательство «Директмедиа Паблишинг», оформление, 2022
* * *
Предисловие
Наступили такие времена, когда одним из самых расхожих тезисов (модных «месседжей»), настойчиво несущихся из радиоэфиров, с телеэкранов, электронных и иных средств массовой информации, является утверждение о внешнем (т. е. из-за рубежа) управлении Украиной. Причем словосочетание, еще несколько лет тому назад шокировавшее сознание многих, очевидно, даже подавляющего большинства граждан, вызывавшее разное эмоциональное возмущение и решительное гневное отрицание, стало обыденной, привычной составляющей нынешнего политического лексикона. Создается впечатление, что с некогда отрицаемым, оскорбляющим государственное достоинство термином уже смирились, воспринимая его как неоспоримую, естественную констатацию жизненных реальностей, некую историческую данность.
Правда, достаточно распространенным является мнение, что желание подчиниться руководству Запада – Вашингтона или Брюсселя (Евросоюза и НАТО) – это огромное преимущество, несомненное благо, залог цивилизационного прогресса Украины. Стратегический курс на вступление Украины в НАТО и Евросоюз даже официально закреплен в конституции государства. Потому ситуацию следует воспринимать никак не критически, а как некий объективный судьбоносный выигрыш. Один из главных аргументов – таким способом в конце концов с помощью «западных партнеров» удастся вырваться из имперских оков («объятий») России, добиться подлинной независимости и торжества демократии. Нередки и попытки объяснить, что для блага украинцев было бы желательно не только навсегда покончить с доминированием Москвы, но и «равноудалиться» также от «Вашингтонского обкома».
Остается немало и тех, кто, осуждая новомодные ориентации, придерживается точки зрения, согласно которой априори с соседями надо всегда жить дружно, потому Украина обречена на вечные времена искать добрые, деловые, как можно более взаимовыгодные отношения с Российской Федерацией.
Конфликты последних нескольких лет, доведенные до военного противостояния и локальных столкновений с многотысячными жертвами, естественно, воспламенили страсти вокруг упомянутых сюжетов, хотя довольно часто вспыхивающие жаркие споры в большинстве своем весьма малопродуктивны, заканчиваются на сомнительном демагогическом срезе – кто является большим патриотом своей Родины – и приводят к усилению взаимных обид, дают еще больше дополнительных поводов укрепиться в своей правоте тем, кто считает, что в современной Украине в результате нарастают деструктивные раскольнические тенденции, чреватые массой неприятностей, не исключая и полного краха с такими трудами добытой суверенной государственности.
Конечно, наибольший общественный интерес проявляется к умозрительному конструированию перспективных моделей и схем. Однако стремление «заглянуть в день завтрашний» тем предпочтительнее, чем реалистичнее оценивается сложившаяся к нынешнему моменту ситуация. Не вызывает сомнения, что, в свою очередь, она является результатом действия множества факторов, значительная часть которых имеет довольно укоренившееся хронологически протяженное измерение. В этом плане представляется весьма важным исследовать историческую слагаемую сформировавшихся представлений о той точке динамики поступательного движения, в которой находится украинское общество сегодня.
Вряд ли найдутся веские аргументы против того, чтобы исходным пунктом постижения сегодняшних жизненных реалий принять события столетней давности. Именно тогда, в революционную эпоху 1917–1920 гг. произошел несомненный сущностный, качественный водораздел между предыдущим этапом развития и начавшейся новой стадией исторической поступи украинского народа.
Веками пребывая в зависимости, подчиненном состоянии, испытывая ограничения в самореализации в различных сферах жизни, украинство в исторически короткие сроки мощным, масштабным порывом преодолело рубеж, с которого начался отсчет его подъема на новую ступень, открылась перспектива взлета к тем стандартам созидания, которые были характерны для передовых европейских социумов. Справедливо констатировать: одним из важнейших достижений возрождающейся нации явилось то, что, обретая государственность, независимость, она, подобно метеориту, буквально врывалась в орбиту международной жизни в качестве полноценного и значимого субъекта. Впрочем, возможности выбора ориентаций, вектора поведения оказались не очень велики, скорее – даже заужены, находились в прямой связи с потенциальными кондициями нарождающейся государственной общности, воззрениями и поведением ее элиты.
Но и это далеко не все. Очень многое зависело от окружения, его желания/нежелания идти навстречу стремлениям и предложениям, исходившим из интересов Украины. Фактами остаются и рецидивы, акты, политика враждебности, практика разрешения возникавших противоречий военными методами, попытки силовыми и обманными способами навязать невыгодные варианты решений, соглашений, конструкций, ущербных моделей перспективного развития.
Предметное уяснение означенных моментов предполагает историческую реконструкцию картины тогдашних событий, всесторонний анализ и взвешенную оценку, что позволяет рассчитывать на приближение к сущностному пониманию истоков процессов, наполнивших жизнь народа Украины за прошедшее столетие.
Отдавая себе отчет в том, что глубокое, основательное, эффективное изучение проблемы в хронологически протяженной ретроспекции возможно лишь с помощью реализации целой цепочки или серии специальных проектов, консолидации усилий ряда, возможно, многих исследователей, следует оговорить, что предлагаемая публикация не может претендовать на исчерпывающее освещение проблемы. Следует надеяться, что ее появление явится стимулом к активизации проведения научных разработок и касательно последующих исторических этапов. Тогда сформируется гораздо больше оснований подходить к оценкам существующих внешнеполитических альтернатив, аргументации предпринимаемых выборов не на интуитивном либо любительском уровне, с упованием на удачу, а в научно осмысленной системе координат, прогностически гарантирующей выгоды и успех.
I. Краткие соображения по поводу тысячелетнего отечественного опыта (как предпосылки введения в проблему)
Даже беглого взгляда на исторический процесс достаточно, чтобы понимать: ни один народ, ни одна нация, ни одно государство не могло развиваться, не контактируя с ближними соседями и более отдаленными общностями, образованными на разных основаниях. Спектр отношений был калейдоскопически разнообразен и предельно широк: от мирного, благожелательного обмена ценностями, достижениями мессианства (наиболее выпуклый и собирательный образ – торговля и просветительское культурничество) до крайних проявлений враждебности (войны, разорение, захваты, ограбления, подчинение и истребление).
Не могла быть исключением и украинская нация.
Даже если обратиться к предыстории – временам Киевской Руси, географический центр, политически-культурная основа которой послужили фундаментом одной из крупных славянских общностей – подтверждение вышесказанному весьма наглядно и убедительно.
Славянские племена, тяготея к союзным образованиям, достигая достаточно серьезного уровня сплоченности, тем не менее упрочивали, умножали свой потенциал за счет пришлого, норманнского элемента, игравшего большую роль и в системе государственного управления (система княжения) и в функционировании вооруженных сил (как на защите родной земли, так и в завоевательных походах). К слову говоря, подобные явления (естественно, в разных пропорциях) наблюдались в ту пору почти во всей Европе, вплоть до Британских островов. И никакого дискомфорта потомки кельтов, германцев, франков, англосаксов, как и других этнических общностей, не испытывают. Как, впрочем, забегая хронологически вперед, никого не смущало, что потомки английской королевы Виктории, двоюродные братья Вильгельм II, Георг V и Николай II, управляли тремя крупнейшими мировыми империями, с масштабами и мощью которых никакая сила не могла не то что сравниться, но даже в мечтах приблизиться к ним.
Возвращаясь же к украинской нации, следует сказать, что ее активное формирование пришлось на период сложнейших геополитических катаклизмов. Потеряв былое величие и статус после нашествия татаро-монголов, бывшие земли Киевской Руси оказались вначале в Великом княжестве Литовском (сущность от применяемых иных названий не меняется – русско-литовское государство и т. п.). Однако доминирующее положение русского (нарождавшегося украинского) этноса быстро сменилось в сформировавшемся польско-литовском государстве – Речи Посполитой. Есть сторонники считать это временем благодатного влияния на украинцев европейской цивилизации (хотя бы выборная, значит – демократическая процедура короля, Магдебургское право для крупных городов, латинская культура католицизма и т. п.). Однако гораздо большее значение в реальной жизни имело то, что украинцев в Речи Посполитой считали людьми второго, низшего сорта, а потому проводили жесточайшую политику ополячивания, окатоличивания, беспощадного и все усиливающегося социального гнета. Это только приводило к укреплению в сознании украинства настроений неприятия такой политики, росту чувства собственного достоинства (да, мы другие, но мы не хуже!), противодействия насилию и непомерной эксплуатации, закрепляемых на законодательном уровне.
Локальные протестные выступления, спорадические восстания жесточайше подавлялись, пока не переросли в общую войну, подлинную Украинскую национальную революцию под руководством Б. Хмельницкого. Конечно, и у руководителей, и тем более у рядовых участников массового движения было бы излишне искать целенаправленно антиевропейскую мотивацию действий. В основе лежал протест доведенного до отчаянного состояния этнического массива против социального, национального, религиозного гнета, стремление встать в правах и реальном положении вровень с господствующей нацией. Потому и первичные требования верхушки восставших сводились к реализации казацкой автономии в составе польского государства. Категорическое несогласие с этим, неуступчивость руководства Речи Посполитой, проведение им решительных карательных «успокоительных» мер только усиливали радикализм лидеров Украинской революции, довольно быстро пришедших к мысли о создании собственной, национальной государственности.
Можно абстрактно-теоретически предположить, что при размахе национального движения, всеобщей поддержке идеи разрыва с уже ослаблявшимся, хотя еще и достаточно могущественным польским централизмом можно было рассчитывать на государственное обособление украинской нации. Вряд ли можно было опасаться и решительного противодействия подобному варианту развития событий со стороны соседей: московитов, татар, турок, венгров, валахов.
Однако устоявшиеся традиции, укоренившиеся обычаи (в частности, сюзерено-вассальская модель) при недооценке, даже неверии в достаточность собственных национальных потенций обусловливали линию поведения руководителя революции – Богдана Хмельницкого, его казацкого окружения. С первых же акций, направленных против официальной Варшавы, они вступили на путь поиска союзников. В расстановке сил в Восточной Европе это оказалось трудноосуществимой задачей. Но даже вынужденный союз на сомнительных, морально унизительных условиях с Крымским ханством считался достижением. Вряд ли можно одномерно оценивать попытки Б. Хмельницкого завязать отношения с турецким султаном.
А вот что касается укреплявшегося Московского царства, тут все больше проявлялось и особенностей, и упрочивавшегося стремления завоевать его благосклонность, добиться его помощи. С 1648 по 1654 г. Б. Хмельницкий направил в Москву к царю Алексею Михайловичу 13 посольств с просьбой принять под высокую государственную руку близкий по природе, истории, духу, традициям, религии, языку народ. Столько же было принято московских посольств и в городах Украины. Наконец решение Алексея Михайловича положительно отреагировать на просьбы юго-западных соседей утвердил в октябре 1653 г. Великий Земский собор, а Переяславская рада в январе 1654 г. подтвердила желание объединиться с Москвой.
Сегодня отыскивается немало аргументов для того, чтобы доказать: дескать, выбор Переяслава был не единодушен, вызвал известные несогласия в среде казацкой старшины. Много копий изломано для доказательства того, что Переяславский договор (союз, равноправный союз, военное соглашение, тактическое соглашение – разнообразию умозрительных определений и логичных построений без четких документальных закреплений нет предела) был вероломно нарушен московитами. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, они вступили на путь инкорпорации Войска Запорожского – Гетманщины – тогдашней Украины, установления абсолютного господства над соседней нацией. Достижению целей служила и широко проповедуемая, последовательно внедряемая в жизнь идеология. Ее краеугольными камнями стали положения о единых корнях, едином этнически-историческом массиве – древнерусской народности, идентичности множества объективных параметров и характеристик (единственное несущественное, но в принципе сравнительно легко преодолимое отличие – малороссийское наречие, собственно, тот же русский язык, ухудшенный польскими влияниями).
И то, что было сопротивление украинскому курсу Переяслава и недовольство поведением северо-восточного соседа (не всем нравилось первоначально отводимая ему роль сюзерена), достаточно быстро проявившаяся во вводимых ограничениях и строгих порядках, а дальше – их ужесточении – факты реальной истории. Отрицать их невозможно. Стоит просто понимать, что никогда и нигде при решении столь крупных, судьбоносных решений в любом сословном обществе иначе и быть не может.
Нельзя не учитывать и того, что положением Украины в новой национально-государственной конфигурации были недовольны тотально все украинцы. Многие представители элиты выбивались на высшие ступени административно-властной иерархии, вносили весьма существенный вклад в становление и развитие Российской империи. В общем-то, укрепляло последнюю в центре и на местах размножившееся многочисленное дворянство, имевшее и украинское этническое происхождение. Конечно, в наименьшей мере это касалось основной массы народа, которому несладко приходится при любом инонациональном господстве, будь оно русским, польским, турецким либо другим.
Кстати, когда речь заходит о виктимном ракурсе, наслоении украинской истории, во главу угла ставится централизм, шовинизм Российской империи, без должных на то оснований доводимый до утверждений о колониальном (смягченный вариант – полуколониальном) статусе Украины. При этом как-то в стороне от анализа и оценок остается положение на большей части Правобережья, в Галиции, остававшихся под властью польской короны и не претерпевших никаких изменений вплоть до последней четверти XVIII века. Вряд ли хоть в чем-то завидным можно было считать и положение украинского населения Буковины, Бессарабии, Придунайских земель, Южной Подолии и Причерноморья под властью султана Османской империи. Единственное, что, несомненно, приходится констатировать, так это практическое отсутствие влияния коренного населения этих регионов – этнических украинцев – на выбор своей судьбы.
Мало что изменилось для западных украинцев и после разделов Польши, когда Восточная Галиция, Западная Волынь, Северная Буковина оказались в составе Австрийской монархии, а после ее объединения с Венгрией – в Австро-Венгрии. Хотя «лоскутковая» империя по доминирующим порядкам, провозглашаемым ценностям была не просто ближе к Европе (в политически-цивилизационном понимании), а в полном смысле европейской страной, положение для населения всех перечисленных украинских анклавов в действительности оставалось колониальным. Не вдаваясь в детальный анализ, достаточно сослаться на хорошо, широко известные факты. Искусственное сдерживание экономического развития на украинских землях, замораживание их хозяйствования на уровне сырьевых придатков, отсутствие условий для самореализации возрастающего населения, усугубляющаяся нищета при полном национальном пренебрежении вынудили западных украинцев на первую массовую волну эмиграции за рубеж в надежде искать сносных условий жизни не только в странах Западной Европы, но и за океаном – в обеих Америках.
Обе части нации по-разному, но чувствовали себя дискомфортно и в Подроссийской (Великой, Матерной) и в Подавстрийской Украинах. Неудовлетворенность своим положением детерминировала желание изменить ситуацию, то есть решить национальный вопрос.
Следует категорически отмежеваться от навязываемых концепций, согласно которым украинский вопрос – досужая выдумка, результат австрийской, немецкой, польской интриг. Каждая из этих стран, дескать, стремилась ослабить своего главного соперника на европейском пространстве – Россию – и подстрекательски воздействовала на украинцев, хитро подталкивая их к действиям, направленным на развал полуазиатской империи. То, что подобные потуги проявлялись, отрицать нельзя. Но все же они были вторичными, в чем-то зерна падали в уже взрыхленную почву. Желание решить украинский вопрос вызревало внутри самой нации, все более чувствовавшей серьезные, подчас труднопреодолимые ограничения, преграды в своей самореализации. Трудно обнаружить в стремлениях украинцев (даже на рассудительно-теоретическом уровне) тяготение к покорению, подчинению других общностей, овладению принадлежащими им ресурсами и ценностями. Но вот завоевать себе достойное, равновеликое место среди других национальных, национально-государственных образований, встать вровень с ними в законном статусе, жить сообразно своим национальным интересам и планам – эти идеи все более овладевали сознанием украинцев, становились стержнем ценностных установок.
Украинское национальное движение (в довольно обширной историографии оно получило практически солидарное название украинского национального возрождения) XIX – начала XX в. постепенно, но все более уверенно набирало силу. Шедшая в авангарде элита впитывала, обрабатывала, рафинировала массовые настроения, облекала их в концепции и программы. В них можно выделить три главных позиции-лозунга.
Во-первых, начиная с тайных обществ декабристов, через кирилло-мефодиевских братчиков, до украинских социалистических партий доминирующим стержнем движения явилось требование национально-территориальной автономии в демократической республике Россия и образование федерации славянских народов (прежде всего украинского, белорусского и российского) как начала движения к мировой (всемирной) федерации свободных народов. Это требование органично сочеталось с задачей уничтожения абсолютизма, децентрализации страны, связанной с лозунгом «Прочь самодержавие!». Более радикальное требование самостоятельной Украины также активно обсуждалось, но не получило сколько-нибудь массовой и партийной поддержки.
Во-вторых, политические лидеры западного украинства также выдвигали задачу национального освобождения и свое будущее, общественный прогресс связывали с перспективой объединения с основным этническим массивом – единокровными братьями в Российской Украине. Главный лозунг предполагал, таким образом, соборность всех украинских земель, реализацию замысла «Украина – Іrredenta».
В-третьих, оценивая сложность достижения цели, предполагавшей предварительное разрушение двух могущественных империй – Российской, романовской, и Австро-Венгерской, габсбургской, не будучи уверенными в том, что в обозримом будущем силы для этого созреют, и оглядываясь на активность польских кругов, рвавшихся к возрождению Великой Польши с обязательным включением в нее бывших восточных, т. е. западноукраинских территорий, политические лидеры Западной Украины выдвигали временное требование, а именно – провозглашение на административно соединенных западноукраинских землях ограниченной – по сути, культурно-национальной – автономии с введением в крае прямого правления венской короны, т. е. венского двора. Это была давно вынашивавшаяся идея «коронного края».
Таким образом, к историческому перелому – 1917 году – накопившее довольно серьезную, хотя и латентную освободительную энергию украинство подошло во многом подготовленным, но явно недостаточно сконсолидированным, что не обещало легкого, простого решения огромного комплекса сложнейших революционных задач и среди них – выбора из существовавших альтернатив оптимального варианта общественного устройства, более или менее четкого видения своего места на международной арене, среди других общностей.
Изложенные выше предельно лапидарно, по существу, обобщенно-тезисно соображения являются отражением многолетних системных комплексных размышлений автора, получивших более обстоятельное обоснование, надлежащую аргументацию во многих научных публикациях, среди которых заслуживают быть упомянутыми хотя бы в известном смысле итоговые или, с субъективной точки зрения, наиболее важные[1].
Естественно, автор далек от мысли считать приведенные работы единственным ориентиром или наиболее совершенным подходом к сложнейшей проблеме. Надежной опорой, богатейшим информационным источником и вдохновляющим историографическим примером служат многочисленные разнообразные по тематике и отличающиеся, оригинальные по содержанию, форме, характеру, выводам труды предшественников и современных ученых-историков, представителей других отраслей гуманитарного знания.
Назначение приведенного краткого библиографически-историографического «вкрапления» видится в ином: при желании все интересующиеся могут найти дополнительные размышления, соображения, выводы, логически подводящие и сущностно корреспондирующиеся со следующими далее трактовками и оценками непосредственного предмета предлагаемого исследования.
