Улана Зорина
Дар в наследство
А наверху, в самый разгар праздничной мессы, зашлось в панике сердце цыганской колдуньи. В неясном порыве обернувшись к друзьям, она тихо шепнула: «Беда…» – и опрометью бросилась к выходу. Ничего не понимающие Виктор с Александрой растерянно переглянулись и поспешили за ней. Вскоре с помощью прислужников в белых одеждах Анжела была обнаружена в проходе у дальней заброшенной кельи цокольного этажа. Что делала девушка там, куда сами монахи боятся ступить? И куда подевался Вадим?
Пока суета окружала беспамятную блондинку, Лиана тревожно осматривалась. Что-то не нравилось девушке в этом сыром помещении – забытом, заброшенном, вызывающем тысячи колючих мурашек. Серые тусклые стены, твёрдый цемент под ногами, хрустящий строительный мусор. «Ну, точно, похоже на жуткое место из сна!» – как ушатом холодной воды окатило цыганку. И тут же, из ниоткуда, порывами призрачных вихрей запрыгали, зашумели слова: «Поиграй с нами!», «Помоги нам!», «Найди нас!»
Детский топот и смех закружили водопадом, она покачнулась, невольно прислонившись к стене, и, ахнув, осела.
Глава 4
Словно от толчка, он внезапно проснулся. Печь давно погасла, и хату нещадно выстудили вездесущие сквозняки. Мужчина тяжело вздохнул и тоскливо покосился в окно. Снежные хлопья густо залепили стекло, но глухая темень слепо таращилась в ночи.
– Опять ветродуй поменял направление и загасил запальник! Беда одна с нынешними зимами. Когда уж весна. – пробурчал сам себе мужичок и нехотя спустил босые ноги с кровати. Кожу смачно лизнул морозный язык. Мужика передернуло. Нащупав сведёнными судорогой пальцами промерзшие валенки, он суетливо сунул в них зябкие ноги и быстро вскочил. Не давая себе времени околеть, мужик заохал, затопал, замахал руками, разогревая сведённые мышцы, и кинулся растапливать печь, пока хата совсем не превратилась в ледяную избу. Неловкие пальцы кололо мелкими иглами, нос, усы и борода взялись серебристыми оковами, замерзая и отвисая хрустящими гроздьями. Пока, наконец, робкий огонёк разметал по углам тени, мужик успел уже продрогнуть до самых костей. В простой белой сорочке до пят он, как и был, бухнулся на колени перед гудящим пылающим чревом и стал нараспев читать псалмы, то и дело размашисто осенняя себя крестным знамением.
Впереди ждал новый суровый день. Как раз сегодня и должен был прибыть гонец из столицы с заветным посланием. Нетерпение завладело священником, и язык неприминул запнуться. Уж сколько лет посылает прошение за прошением на позволение постройки католического храма в Курской губернии, но всё напрасно. Будто бы кто-то свыше упорно противится этому свершению. И вот надо же, именно сегодняшний день и так бестолково начался. Мужик зябко поежился, грохот бухающей на ветру ставни и неумолкающий свист разыгравшейся за окном вьюги отбили напрочь надежду на добрый и светлый день. Воздух насквозь пропитался морозной сыростью.
– Боже милостивый, помилуй мя грешного! Пусть гонец обрадует согласием хоть на этот раз! – жалобно всхлипнул мужик, рукавом утирая мокрую поросль на грубом лице.
– Не того просишь, Георгий! – вкрадчивый голос громом раздался в ответ. Мужик поперхнулся ворвавшимся смрадом, закашлялся и с испугом воззрился в открытый очаг. Рука сама протянулась к заслонке, но пламя, дрожа, уже вытекало наружу. Грохнувшись на грузный зад, мужик, суетливо отталкиваясь пятками, заелозил по полу, пока не упёрся в холодную стену. Смотрит во всё глаза на опаляющего волос выходца, а самому кажется, что не в хате у стены привалился он, а на сковороде жаркой в гиене огненной мается. Уж рот открыл, чтоб закричать, а тварь бездушная все ближе гнется, душу живую вытягивает, воздух в груди выпаривает, и мочи нет комок ершистый вдохнуть, и силушки нет противостоять напору адскому. Схватил себя за ворот мужик и давай сорочку тянуть да рвать, чтобы воздухом свежим насытиться. Да не рвётся проклятая, а всё туже ворот стягивает, над смиренным глумится. Так рот в крике немом и раззявил, а глаза пуще прежнего из орбит повыкатывались. Некуда спрятаться полоумному в диком ужасе, только волос пучками рвать остаётся. Потянулся мужик, руки трусятся, головенка-то ходуном ходит, куцый волос сквозь пальцы утечь норовит. Что за небыль такая творится с ним? Челюсть, отвиснув, мелко заклацала, а в выпученных глазах отразился нависший скалой силуэт. «Свят… Свят… Свят!» – взмолился мужик в молитве неистовой, но изо рта так ни звука не выцедил. Рука дрогнула, с головы сползла и змеёй пред глазами зависла, и уж пальцы сложились щепотью, а будто камень пудовый повис на ней и крестом осенить не пускает, так и рухнула рука плетью придавленной. Глаза свет режет, терпеть мочи нет, только веки застыли, не слушаясь, а зрачки сжались в зерно маковое, заплясал в глазах абрис огненный.
С багрянцем рыжие цветы роились, тая, оплывали, чтоб снова возникнуть в пылающем облике, разлившись над жертвой сияющим облаком. Две алые дыры сверлили страдальца, склонившись над ним, сковав прочно ужасом плоть. Разверзлась пучина, и голос псалмом вознёсся, не давая священнику взор отвернуть.
– Чего оробел, богомолец? Язык прикусил невзначай? А хочешь, поведаю страшную тайну? В суме у гонца вновь с отказом печать! Ну что приуныл, знать и сам чаял, грешный? Почто спину гнешь и хвалу воздаешь тому, кто отринул людской дух мятежный? Зачем ему вы? Сорная пыль со ступней! Ведь пропасть церквей православных натыкано, до вас, до католиков, как до червей!
Взгляд священника потух, челюсть сжалась, но страх не покинул, дара речи лишил,
Но также с ним вместе пришло понимание, никто его жизни лишать не спешил.
По тесной клетушке пронёсся злой хохот:
– Зачем жизнь твоя мне, подумай ты сам? Мне душу продай и служи в новом храме, что не Христосик, а я тебе дам!
«Ну как же? Как можно?» – метались вскачь мысли, а палец печать прижимал уж к листку.
Боль вспыхнула ярко, и горестно вскрикнув, Георгий отдёрнул кровавую руку ко рту.
– Ну вот, порешили! – сверкнула улыбка, ощерив клыкастую страшную пасть.
– Чтоб жить было легче и мне служил верно, лишу тебя жалости и пошлю власть!
Взмахнуло исчадье пылающей дланью, и вспыхнул священник чудесным огнём, Сжигающем совесть, изгоняющем жалость, оставляя гнилую душонку лишь в нём.
Очнувшись поутру в уютной кровати, священник уже не пугался гонца.
Он загодя знал, что таится в конверте,
А палец зудел, как исходная веха такого лихого начала конца.
***
– Лия! – будто из-под толщи воды прорезался голос, медленно возвращая в реальность. Он то приближался раскатистыми волнами, то отдалялся вновь, оставляя за собой послевкусие недосказанности.
Девушка слабо приоткрыла глаза. Мягкий колеблющийся свет и специфический аромат мгновенно оповестили обостренный видениями мозг, что она всё ещё в храме. Девушка пошевелилась, и тут же коршуном над ней нависла подруга. Глаза Саши были испуганы, губы дрожали. В руках одноклассница теребила ни в чем не повинную серую шапочку.
– Анжела? – хрипло выдавила Лия и с трудом поднялась на ноги, держась за нежно-персиковую стену храма. Только сейчас девушка увидела стоящих вокруг них монахов и, озабоченно нахмурившись, выжидательно уставилась на Александру. Стар и млад, обряженные в белые одеяния, с горящими в руках свечами они тихо перешептывались между собой, но из-за гулкого буханья в ушах собственной крови Велиана с трудом могла слышать неясные обрывки:
– …глупая молодёжь…
– …вот Бог послал…
– …надо сообщить…
– Скорая увезла, Кислый поехал с ней, а я с тобой осталась. – выдохнула одноклассница, хватая Лиану за руку. – Пошли отсюда… – неловко накинув капор, цыганка безропотно поплелась за подругой. Надо всё хорошенько обдумать. И, судя по выражению Сашиных глаз, делать они это будут вместе.
Глава 5
Без яркой и взбалмошной Анжелики в тесной комнатке общежития казалось уныло и пусто. Хмурое воскресное утро полновластно захватило город, окуная в повседневную бешеную рутину. Хоть и наступил выходной, но народу на улицах ничуть не убавилось. Все куда-то спешили, бежали, ехали, и так без конца! Только лишь в светлых стенах готического храма царила «мертвая» тишина, а седобородый настоятель, подобострастно склонившись, бесшумно молился: «Боже всемилостивый, за что наслал страшную кару? Помоги избавиться от плодов греховных! Почто беду не отвёл от отроков беспечных? Помоги, не губи душу невинную раба твоего отрока Вадимия! И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!»
С трудом поднявшись с колен, уже отживший большую половину отпущенных лет настоятель, смиренно взяв в руки свечу, направился вниз. В ту древнюю часть старого храма, которую с давних времён оккупировала нечисть. Он медленно ступал по обшарпанным ступеням, едва освещая путь тусклым колеблющимся огарком. В лицо дохнуло могильной сыростью и плесенью, старик брезгливо поморщился, но назад не повернул. Углубляясь все дальше, он всё сильнее ощущал тяжесть удушливой атмосферы. Тишина завораживала. Она клубилась и пела тоненькими голосами, как будто псалом, но он мог и ошибаться. Возможно, доносятся голоса сверху? Но нет, в храме ведь только взрослые, а тут… Словно в ответ, совсем рядом рассмеялся ребёнок, священник испуганно вздрогнул и закрутился на месте, пытаясь уследить за бешенной каруселью мелькавших отзвуков:
– Поиграй…
– Поиграй…
Вокруг него слышался топот лёгких шагов и пугающее хихиканье.
– Где же вы? – всё никак настоятелю не удавалась разглядеть малышей. Впрочем, ему вообще ничего не было видно, лишь голые бетонные стены.
– Прошу вас, кем бы вы ни были, отпустите отрока! – бухнулся на колени старец, сложив руки в молитве. В ладонях его, отражая свечу, поблескивали чётки. Тишина словно обухом саданула по ушам. Так он стоял и молился, а из чёрного киселя за ним молча наблюдали две хрупкие детские фигурки. Они тянулись к нему, злобно кривя лица, щёлкая сухими тонкими косточками корявых пальцев, раззявив рты бездонными провалами. Но сила Божьего слова была столь велика, что все потуги тёмных сил были никчёмны. Незримые чары отскакивали от прочного кокона веры, светящимися протуберанцами окружившего склонившегося в молитве священника.
Глава 6
Утро было нудное, растянутое в пространстве, как потерявшая свой аромат жевательная резинка. Хмурые тучи клубились над городом. Вот-вот, и они дадут брешь, щедро рассыпая над улочками сверкающую белизну. Многочисленные прохожие зябко прятали лица в тёплые воротники, суетливо натягивали капюшоны и, пытаясь скрыть утренний мандраж, пританцовывали на остановках. В такую погоду лучше сидеть дома с горячей кружкой ароматного чая в руках, чем с высунутым языком бежать на ненавистную работу.
Лиана судорожно вздохнула и отвернулась от окна. Александра испуганной птичкой сидела у больничной кровати, где тихонько посапывала тень былой Анжелики. Почему тень? Да потому что в обколотой успокоительными измученной девушке с ввалившимися щеками и тёмными кругами под глазами едва ли можно было узнать былую яркую красотку. Блондинка крепко спала, но глазные яблоки двигались хаотичными рывками, губы пунцовыми вишнями выделялись на осунувшемся лице. Лиана склонилась над подругой, заботливо поправляя свесившуюся бледную кисть, но та с внезапной силой стиснула запястье цыганки. Девушка, вздрогнув, попыталась отпрянуть, но впившиеся в смуглую кожу сухие пальцы держали крепко. Вскинувшись, девушка подняла взгляд и провалилась в бледно-голубые, почти прозрачные озёра распахнутых глаз. Первобытный страх плескался в них, подобно цунами, норовя выбраться наружу и поглотить весь мир.
– Руки… Много… Утащили… Найди… Спаси!.. – хриплый голос, больше похожий на воронье карканье, вырвался из приоткрытых губ и ворвался в сердце тревожным набатом.
– Куда, Анжела? Куда утащили? – сжав тонкую ладонь подруги, Лиана в бешенстве трясла её, срываясь на крик. А у самой перед мысленным взором стояло нахлынувшее видение. Множество маленьких рук, цепляющихся за Вадима, и исчезающий парень в холодной стене.
– Лия! Лиана, что с тобой? Очнись! – испуганный голос Александры и звонкая пощёчина вернули цыганку в реальность.
– Я… Я в порядке, – промямлила та, потирая горящую щеку. – Анжела сказала…
– Лия, Анжела ничего не могла тебе сказать! – отчаянным криком перебила подругу Саша. – Она всё это время спала!
Открыв в изумлении рот, Велиана взглянула на Сашу, и обе медленно перевели взгляды на мирно сопящую Анжелику.
Пересказав всё увиденное в палате встревоженной Саше, девушка спешно засобиралась в костёл. Ей надо было срочно поговорить с настоятелем.
– Лия, мне страшно! Куда же делся Вадим? Это ведь не может быть правдой? Разве можно раствориться в бетонной стене? Тем более сто лет назад застывшей. Это в свежем бетоне, но не…
– Хватит, Саш, ты меня сума сведёшь! Откуда я знаю? Вот и спрошу у святого отца.
– А можно с тобой? – жалобно попросила Александра, спешно натягивая серую шапочку.
– Ну конечно, – вздохнула Лиана, на прощанье окинув печальным взглядом спящую подругу.
Время близилось к полудню. С утра чистый и девственный снег уже успели истоптать множество безжалостных сапог, превратив его в грязную стылую кашицу. Девушки вышли на улицу и зябко поёжились. Лёгкий морозец, вцепившись острыми коготками, мгновенно разрумянил юные щёчки. Спустившись по больничным ступеням, девушки нос к носу столкнулись с грустным взъерошенным пареньком.
– Кислый! – воскликнула Александра. – Ты что тут трёшься? Почему в палату не идёшь?
– Я… Это… – в карих глазах заблестели слёзы. – А что они делали в подвале, а? Вместе… – голос парня заметно дрожал. Было видно, как не хочется ему услышать горькую правду.
– Ну, а сам что, не понял? – перебила открывшую было рот подругу, Лиана. – Вадима за кагором послали, наверное, а ты ж Анжелику знаешь, она хотела экскурсию, вот и увязалась.
– А! – радостно уцепился за объяснение Кислый, словно утопающий за соломинку.
– А теперь беги скорее к своей девушке, а то она проснётся, а рядом никого. – улыбнулась цыганка. И тот вприпрыжку припустил, перепрыгивая ступени, смешно задирая коленки.
– Почему ты его обманула? – удивилась Саша.
– Она сама ему всё расскажет, если захочет. Не наше это дело. – строго одернула подругу Лия, и та немедленно смутилась, покраснев до кончиков ушей.
«Лиана снова права, зачем вмешиваться в чужие отношения, так можно и крайней остаться!» – пронеслось в голове у брюнетки сквозь сумбурный кавардак нестройных мыслей.
Глава 7
А вот и костёл. Он возвышался над девушками прекрасным сказочным замком. Немедля, не давая себе и шанса передумать, Велиана шагнула в распахнутые Александрой двери и словно попала в волшебную сказку. Несмотря на то, что празднование было позади, внутри храм ярко освещали горящие свечи. Они сотнями струящихся язычков переплетались в причудливые узоры, создавая уютную атмосферу тепла и покоя. Ароматы церковных благовоний окружили оробевших девчат, окутали умиротворяющими коконами. Словно во сне, Лиана двинулась вперед по красной ковровой дорожке. Именно так, как и тогда, она медленно шла, восхищенно озираясь. Теперь, когда пустота храма открывала свои укромные уголки, можно было разглядеть каждый живописный уголок, каждую вычурную лепнину на высоких колоннах. Резные деревянные скамейки поблескивали своими лакированными боками. Нежно-персиковые стены храма завораживали богатой золоченой росписью. Лики святых смотрели Лиане в самую душу, и негде было укрыться, негде спрятаться от укоряющих пристальных взоров. «Не уследила». – говорили одни. «Не помогла!» – вторили другие. От стыда у неё вспыхнули щёки. Глаза заволокло слезами. Она хотела им закричать, что вот она, пришла помочь, но из горла не вылетело и звука.
– Вы что-то хотели? – прямо перед девушками выросла высокая фигура молодого дьякона.
– Отец настоятель где? – еле выдавила цыганка, и наваждение отступило. Костёл был так же прекрасен в своём чарующем великолепии, только гневные взгляды святых сменились на добрые и приветливые.
– Отец Мефодий сейчас молится, его тревожить нельзя.
– Ничего, – стянув с головы капор, цыганка принялась расстёгивать рыжую дублёнку. – Мы подождём.
За ней начала раздеваться и Александра.
– Извольте присесть. – кивнув на скамьи, дьячок удалился.
– Красиво! – восхищенно протянула Саша, оглядываясь.
– Великолепно! – вторила ей Велиана.
Из-за угла, где находился спуск в злополучный подвал, раздались шаркающие шаги. Девушки повернулись. Дьяк среагировал молниеносно и, проскочив мимо, услужливо подбежал к седому старичку в смятой, заляпанной, некогда белой сутане. Он подобострастно склонился и что-то быстро зашептал, указывая глазами в сторону гостей. Седобородый слушал и кивал, прожигая пристальным взглядом цыганку. Отстранив, наконец, молодого прислужника, настоятель поморщился и двинулся к девушкам. Те хотели было подскочить, но он знаком разрешил им продолжить сидеть. Сам же тоже подсел на соседнюю лавку. Взгляд его серых пронзительных глаз всё так же буравил цыганку. Та и не поморщилась. Битва чёрного и серого завершилась отступлением последнего.
– Ну хорошо, – усмехнулся отец Мефодий, – зачем ты вернулась? – он обращался непосредственно к Лиане, чувствуя всем существом исходившую от девушки силу.
– Ты знаешь! – та ответила тем же.
– А ты смелая!
– А ты – глупый!
– Не дерзи мне, девчонка! – вспыхнул священник.
– А то что? – ни капли не испугалась цыганка. – Отдашь меня на съедение своим ручным демонам?
– Говорит та, которая привела демона с собой! – парировал старец.
– В отличии от твоих, мой демон никому не причиняет зла! – спокойно ответила девушка, косясь на чернявую малышку, крутящуюся у самого алтаря. Сверкнув глазами, отец Мефодий проследил за взглядом девушки и, ничего не увидев, расстроился.
– Ты не можешь их видеть! – понимание пришло резко, как откровение.
– Но я могу их слышать и чувствовать. – парировал тот.
– Этого мало. Чтобы изгнать их, надо видеть.
– Но их видишь ты!
– Кто они? Почему здесь застряли? Почему не уходят? Это же храм!
– Я не могу знать точную правду, записей за те времена почти не осталось. Что ты слышала об этом месте?
– Хм… – задумалась девушка. – Польский костёл построил Георгий Ботузза. Он же и был настоятелем. Во время революции красные закрыли храм, запретив проводить в нём службы, но девятнадцать рьяных прихожан во главе с настоятелем не послушались и самовольно открыли костёл. За это все поплатились жизнями. С тех пор души католиков бродят по храму, пугая прихожан. – всё то время, что Лия перечисляла общедоступные факты, старец задумчиво кивал в знак согласия. – Только я не пойму, при чём же тут дети?
– Дети? – отец, казалось, удивился, но тут же поправился. – Ах, да, дети! А дело вот в чём… только вы этого от меня не слышали! – он с нажимом взглянул сначала на напрягшуюся Лию, затем на Александру. Девочка совсем стушевалась и, робко кивнув, заёрзала на лавке.
– Думаю, все знают легенду о том, что долгое время благородный католик получал отказы на все свои прошения. Папа долго не хотел давать разрешение на постройку Римского костёла в Курской губернии. Он ссылался на то, что католиков тут недостаточно для полноценного прихода, и храм им не нужен! Но жажда заиметь собственный богатый приход была столь сильна, что вконец отчаявшийся католик поддался искушению и продал свою душу Дьяволу. Как по мановению злого рока, в тот же день гонец привёз благодушное разрешение, и храм, наконец, был построен. – Велиана вздрогнула, перед глазами вновь пронеслось то видение, где в гудящем пламени дьявол совратил старика.
– Но отец Георгий больше не служил Господу нашему Иисусу Христу, а приносил кровавые жертвы рогатому господину. – продолжил священник. – А для того, чтобы костёл нерушимо возвышался веками, превознося власть католиков над всеми неверными, настоятель обманом заманил на стройку пару крестьянский детей. Что с ними стало, никто так и не знает.
– Так вот что за малыши бродят по храму и зовут поиграть! – воскликнула Велиана. – Мы должны им помочь!
– Я тоже так думал и был уверен, что справлюсь, но силы молитв моих не хватило. – потупился огорчённо отец.
– Значит, нужно объединить наши силы. – голос цыганки звенел, как натянутая струна, в преддверии решающей битвы, а Александра, наоборот, тряслась, как осиновый лист.
– Лия, мне страшно! – пискнула девушка, зябко обхватив себя руками.
– Я знаю, Саш, но мне нужна твоя помощь. – при этих словах глаза Александры наполнились влагой, а губы предательски дрогнули.
– Не бойся, ты не пойдешь туда с нами. Подожди меня тут и всё время читай «Отче наш», поняла? – та поспешно кивнула, облегчённо откидываясь на жёсткую спинку скамьи.
– Вы со мной, отец? – тот обречённо кивнул.
Даже не переодеваясь, как есть, старый настоятель вздохнул и решительно встал, гордо оттопырив седую бородку.
– Ну, что ж, не будем терять время! На счету у Вадимия каждая секунда!
– Вы правы, отец. – поднялась Велиана, совсем скидывая теплую дублёнку. Разместив вещи на лавке, она осталась в утепленных джинсах и сером шерстяном свитере. Поправив каскад смоляных кудрей, девушка настороженно взглянула на священника.
– Наверное, нам стоит вооружиться? – робко предложила цыганка.
– Думаю, запастись святой водой не мешало бы, – и, развеяв витавшее напряжение, отец Мефодий по-доброму ей улыбнулся.
Глава 8
Тревожно оглядываясь по сторонам, они медленно спускались по щербатым ступеням. Темнота впереди заворочалась в нетерпении, задышала удушливой сыростью, гнилью, дохнула затхлостью давно заброшенных помещений на незваных гостей, нарушивших её стылое уединение. Ворсистые пятна плесени то тут, то там свешивали свои пушистые лапы, гладили по волосам, касались лица, вызывая у Лианы приступы омерзения. Священник же был невозмутим. Шепча себе под нос сонмы молитв, он чинно вышагивал, едва уворачиваясь от замшелых гроздей. Вот и приметная стена, возле которой обнаружили Анжелику. От своих пыльных соседок она разительно отличалась. Если те были основательно покрыты сколами и тёмными выщербинами, то эта была ровной и светлой. Казалось, время было не властно над открывшимся взорам оазисом бетонного монолита.
– Это здесь… Я что-то чувствую! – Лиана прислушалась к изменчивым эманациям. – Да-Да, я слышу вас… Идите ко мне! – горячо зашептала девушка, прислонив тёплые ладони к шершавому камню. – Я помогу вам!
Отец Мефодий с удивлением взирал на эту маленькую хрупкую девочку, так смело призывающую то, от чего он в страхе прятался всю свою жизнь. Он и сейчас очень боялся, но никак не мог потерять лицо перед смелой и дерзкой девчонкой.
Яркий язычок свечи в его руках яростным пламенем взметнулся ввысь и тут же сник, грозясь потухнуть совсем. Взгляд старца панически заметался. Схватившись свободной рукой за стеснённую грудь, он часто-часто задышал, стараясь унять разогнавшееся сердце. Даже при таком тусклом освещении было видно, как вместе с дыханием изо рта вырывается пар. В подвале заметно похолодало. Будто разбуженный шёпотом девушки, робкий морозец шаг за шагом надвигался на застывших людей, обволакивая, погребая под собой в сумрачных недрах каменных катакомб.
Зябко поведя плечом, Лиана согрела дыханием окоченевшие пальцы и снова прижала ладони к стене. Тихий неясный шёпот накатывал волнами. Он то ясно звучал, оглашая мрачное подземелье, то шелестел где-то вдали, на самой грани человеческого восприятия. Стены давили, они нависали грозной скалой, надвигались со всех сторон, пытаясь раздавить и лишить воздуха вторгшихся нежеланных гостей. Девушка хмурилась всё сильнее! Вот непоколебимая с виду стена покрылась мелкой рябью, заходила волнами, выпуская из своих цепких объятий маленькую фигурку. Лия не отпрыгнула, не отшатнулась. Даже когда белокурая девочка, выпростав из-под скудных лохмотьев тоненькие ручки, всем существом потянулась к застывшей цыганке.
– Помоги нам! – призрачные пальчики ледяной хваткой сомкнулись на смуглой руке. Тут же рядом возникла другая, не менее цепкая хватка. Девушка покосилась и встретилась взглядом с прозрачными радужками призрачных глаз.
– Поиграй с нами! – синие губы скривились в злобной ухмылке на бледном мальчишеском личике. Лохмы нечёсаных кудрей стояли торчком непослушной соломой, вокруг провалившихся глаз залегли густые тени. Это был тот самый мальчишка, болтавшийся в храме на праздничной мессе. Тот самый, который ушёл за смеющейся парой друзей, один из которых пропал, а вторая в беспамятстве прозябает в больнице.
– Где мой друг? – Велиана мысленно представила облик Вадима. Мальчишка ощерился в зубастой улыбке.
– Поиграй с нами, и я отведу тебя к нему. – долетел тихий шелест. Девушку охватила тревога, она повернулась к девчушке. Но та не смеялась, как мальчик. В обрамлении чернильной синевы глаза её полнились болью.
– Помоги нам! – шептали бескровные губы.
– Помоги им! – вибрировал воздух. Взгляд Велианы метнулся на звук и упёрся в родные глаза.
– Бабушка?
– Помоги им, девочка моя! Спаси невинные души! Освободи от вечного гнёта камней! – призрак черноокой малютки исчез, а слова ещё долго скакали по стенам.
Вдруг что-то изменилось, воздух, казалось, наполнился ужасом. Ничего не видящий, от того и не понимающий, отец Мефодий подался назад, откликаясь на изменения в пространстве. Лиана дернулась было тоже, но холодные пальцы держали крепко. Всем своим существом девушка ощущала нависшую незримой скалой угрозу. Плотная тень шевельнулась позади, ширясь и разрастаясь, заполняя эманациями ужаса каменный коридор. Ещё чуть, и он превратится в могильный склеп. Девушка дёрнулась, увязая в шершавом бетоне. Голова закружилась, и её понесло по волнам бытия.
Глава 9
Летние ночи хранили тепло дня, рассеивая лишь духоту от жаркого солнца. Цикады со сверчками давали свой очередной душераздирающий концерт. Ванюшка с Аленкой то и дело задирали белёсые головёнки, чтобы с благоговением взглянуть на святого отца. Мамка с батькой еще не вернулись с полей, а может, там и заночуют, а с пузатой тёткой Матрёной в хате сидеть скучно, её мелкий сынок Гришка всё время орёт, и нет от него спасу. Так брат с сестрой и убегли со двора, чтобы в тишине летней ночи поиграть вдоволь в прятки, а тут и святой отец подоспел. «Пойдем, – говорит, – такое вам место покажу, где играть стократ лучше!» Конечно, они с радостью согласились. И вот теперь бредут в темноте, спотыкаясь, ведомые за руки долговязым священником. Наконец показалась и стройка, зазывно торчащие кверху кирпичные стены с глубокими арками. Такие манящие, запутанные, что детские глазёнки засияли в предвкушении: «Да, вот тут поиграть бы!» А отец Георгий посмеивается: «Ну, что, кто первый прятаться будет?» Ванюшка аж поперхнулся слюнями, так хотелось ему поиграть тут.
«Давай!» – подтолкнул его отец. «А тебе – закрывать глаза!» – повернулся он к девочке, та и послушалась. Закрыла лицо руками и запела причудливую считалочку: «У братишки два козлёнка, у сестрёнки два котёнка, все они хотят играть, споро глазки закрывать, будут тебе помогать, ну а я иду искать!» И она с весёлым смехом кинулась по тёмным закоулкам в поисках братишки. А священник достал из широких карманов чёрной рясы тёмную книжицу, бухнулся на колени и стал нараспев читать только ему и понятные слова, сквозь которые проскакивало, то «Прими», то «Даруй», то страшное и непонятное слово «Жертва»! Сверкнула молния, но грома не последовало, дети, перепугавшись, забились в неприметную глубокую выемку в намерении переждать внезапную непогоду. Гром сотрясал воздух, но небесные хляби не спешили опрокинуть свои пузатые недра. Хоронясь от стихии, священник спешно нырнул к детям, положив книжицу на пол у своих ног. Ванюшка в недоумении покосился на сестрицу, та лишь пожала плечами.
– Подойдите ко мне, дети мои! – прогремел властный голос, и малыши, не раздумывая, доверчиво подались к нему. Разве могли они ожидать подвоха от святого отца? Ясная луна, растолкав набежавшие тучи, по-хозяйски воцарилась на небосклоне, осветив землю чарующим призрачным светом. Непогода мгновенно иссякла, явив полнобокую ночную богиню Селену. Дети успели лишь ахнуть, как крепкие руки священника сомкнулись на тоненьких шейках с невиданной силой.
– Прими, отец мой, сию жертву во благо твоего храма, дабы стоять ему век до века и нести хвалу тебе! – причитал нараспев отец Георгий, сжимая пальцами детские шейки. Оцепенев от ужаса, малыши не могли двинуться с места. Глаза закатились, от лиц отлила кровь, превратив те в гротескные белые маски. Губы детей посинели, ноги засучили в конвульсиях, ударяя убийцу по широко расставленным ногам. Детские рты распахнулись в жажде поймать хоть глоток, но лишь хрипы и тихий сухой хруст стиснутых позвонков рвались из-под мертвенной хватки.
Запрокинув лицо к небу в экстазе, зверь в рясе священника издал радостный крик и отбросил безвольные жертвы назад в глубокую тёмную арку. Дети ещё силились дышать, но искорёженные смятые гортани не давали и шанса несчастным малюткам, а отец Георгий, продолжая свой заунывный мотив, быстро закладывал каменной кладкой неприметную арку, ставшую на долгие годы стылой безмолвной могилой. Вязкая тьма сгущалась над стройкой. Чёрными сгустками ширились тени, а вокруг священника бушевал огненный демон, ничуть не обжигая прислужника и радуясь жестокому подношению.
Глава 10
Отец Мефодий очнулся, будто бы от толчка, в ужасе глядя, как спутницу затягивает в плотную с виду, дрожащую студнем холодную стену подвала. Само провидение придало ему сил и, сорвав непослушными пальцами крышку с бутыли, он щедро окропил пространство водой. Громогласно читая молитвы, отец непрестанно охаживал упругими струями и стену, и пол, и метавшуюся в незримых оковах цыганку. Вот хватка ослабла, и, вырвавшись, девушка отлетела к противоположной стене, растянувшись в строительном крошеве. Дети с визгом втянулись назад, а нависшая грозная тень с воплем в шипящем дыму растворилась в пространстве.
– Что это было? – округлив глаза в ужасе, притулился с ней рядом священник.
– Они не одни, эти дети. Их что-то или кто-то тут стережёт, не пускает, удерживает. – пытаясь отдышаться, прошептала Лиана, с трудом поднимаясь на ноги. – Мы должны им помочь. Надо узнать, что за сущность нам противостоит.
– Проклятый католик… – вырвалось у отца, прежде чем он смог подумать.
– Тот самый? – пытливо взглянула цыганка на испуганного настоятеля. Тот слабо кивнул, виновато поступив глаза.
– Где он похоронен? – взметнулась она, а в жгучих глазах засиял огонёк робкой надежды.
– Тут рядом, – замялся священник, – есть дерево…
– То огороженное дерево рядом с костёлом? Так это могила? – чёрными крыльями в изумлении вскинулись брови. – Вы все тут больные! – вспылила она. – Такое чудовище увековечить и держать при себе. Не даром о храме ходит нелестная слава!
