Улана Зорина
Страшная тайна медной монеты
Извечная Игра Добра и Зла Как не возможен Свет без Тени, Так не познаешь что есть Свет, Если повсюду Тьма
Все персонажи и события в книге являются вымышленными, любые совпадения – случайны.
Обложка создана с помощью нейросети.
…во власти низменных страстей
Божественный Свет угасает…
Часть 1
Братские Узы
Он медленно шёл по каменистому плато, загребая босыми ногами красную пыль. Вокруг кружил знойный суховей, с каждым порывом норовя сорвать с путника ветхую рванину, в которую превратилась его одежда.
Сколько он уже тут?
Время, казалось, было не властно над этим местом. Оно скукожилось, словно застыло, предоставив немногочисленным обитателям изнанки бытия жить по своим, неписаным правилам.
Путник наклонил вперёд голову, пряча обветренное лицо от жарких небесных всполохов. Будто северным сиянием величественной красотой озаряло пространство. Однако за время скитаний успело путнику изрядно поднадоесть.
Глаза человека слезились. Некогда холодные и надменные, сейчас они потускнели, подёрнулись мутной плёнкой. Тело, покрытое гнойными язвами, немилосердно зудело, но у него даже не было сил вскинуть руку и поскрести обломанными ногтями хлюпающие пузыри. Ступни давно покрылись толстыми струпьями и совсем не ощущали колкой поверхности недружелюбных просторов, опалённой жгучими смерчами пустоши.
Очень хотелось пить, но он лишь до боли прикусил сухую губу и, судорожно выдохнув, рванулся изо всех сил.
Ему казалось, что он несётся вперёд, как быстроногая лань, тогда как на самом деле едва передвигал ноги, путаясь в багровой пыли каменистой поверхности.
Впереди замаячили горы. Едва приподняв лицо, путник кинул всего один взгляд из-под кустистых бровей, и кончики губ его дрогнули.
Это была его цель.
Там, в прохладном сумраке скалистой пещеры, и найдёт он свой последний приют.
Да. Пусть это закончится так. Не в безжалостной пасти неведомой твари. Не в когтях бегущих по следу уродцев. А в благословенном чреве тёмной пещеры. Может, ему повезёт, и там найдётся вода? В жадном порыве он сглотнул сухой ком, невольно шарахнувшись в сторону.
Ступня его подвернулась, что-то болезненно хрустнуло, и он плашмя рухнул на землю. Туча красной пыли тут же взметнулась, закрывая обзор. Забилась в нос. Сыпанула в глаза. Несчастный закашлялся и глухо завыл, размазывая по щекам злые слёзы. Перемешанные с красной взвесью, они багровыми полосами исчертили лицо, сделав его похожим на маску печального арлекина.
Лодыжка горела.
Позади послышался топот шагов.
– Нет… Нет! – завопил он, впиваясь ногтями в сыпучую землю, загребая ладонями крошево мелких камней. Он отчаянно пытался ползти. Рот кривился в испуге, а слова пустым звуком падали с языка.
– Нет…
Ещё немножко…
Ещё чуть-чуть…
Казалось, цель была уже близко! Уже вот-вот… Но топот шагов настигал. Он был повсюду. Мелкие твари, паразиты пустоши, окружали его, жадно лязгая челюстями. Воя и хихикая, они копошились где-то на периферии его зрения, а может, сознания… Готовые в один миг растерзать свою обречённую жертву.
Мириады дрожащих пылинок вздыбились красной стеной, отгородив обречённого от спасительной колыбели.
Боль пульсирующими толчками поднималась от ноги вверх. К бешено колотящемуся сердцу. К лихорадочно вздымающейся груди. Туда, где…
Когда из густого киселя, в который превратился воздух, к нему потянулись синюшные руки, он закричал.
Кривые кинжальные ногти зашарили по земле, едва не касаясь его, и он вовсе лишился рассудка.
Забыв о ноге, он судорожно забарахтался, забился как рыба об лёд. Острое крошево впивалось в кожу, рассекая и покрывая ту гротескным кровавым орнаментом.
Вытаращенные глаза заволокло алым, а в раззявленный рот забилась комковатая пыль. Грудь неистово жгло. То ли от недостатка кислорода, то ли от… Задыхаясь и не помня себя от ужаса, он вскинул израненную руку к горящему месту и липкими пальцами вцепился в раскалённую медь.
Ладонь резанула боль, и он проснулся.
***
Из сна он вывалился, весь промокший насквозь. Судорожно хватая ртом воздух, скатился с кровати. Смятые влажные простыни облепили гудевшее тело. Оплели липким коконом, поднимая в душе животную панику.
Не в силах сбросить с себя прилипшую ткань, он отчаянно задёргался, заскулил, кусая губы и кривя рот, словно младенец.
И в этот раз, как и в прошлые, которые он так беспечно забыл, судьба смилостивилась над ним, позволив покинуть страшное место.
Нелепой горкой простыня скользнула на пол, и разгорячённой плоти коснулось жаркое дуновение.
Он вздрогнул. Вскинул голову и вновь угодил в свой кошмар.
Прежде чем его судорожно соображающий мозг сумел переварить увиденное и осознать весь ужас происходящего, рот уже распахнулся, но пересохшая напряжённая глотка так и не смогла исторгнуть ни звука.
Его испуганный неверящий взгляд тут же провалился в глубокие колодцы черноты да так и увяз там. Вместе с ним увязли все мысли, надежды и воспоминания о днях, когда это всё началось.
Глава 1
Отступление
Лето стояло в самом разгаре. Яркое солнце щедро одаривало своим теплом разомлевшую землю. Лёгкий ветерок лениво ерошил густую траву и вспотевшие волосы четверых пацанов.
Они сидели на берегу, внимательно всматриваясь в воду. А та, весело перемигиваясь с озорными лучами, безжалостно ослепляла своих ранних гостей.
– Силя, клюёт, не видишь, что ли? Подсекай… – больно ткнул острым локтем в бок соседа белобрысый пацан. Тот вскочил, засуетился, дёрнул за удочку, подтянул, крутанул катушку. Вновь подтянул, крутанул. Подтянул, крутанул. Лицо его раскраснелось, от натуги он закусил губу. Высокий лоб мгновенно покрылся испариной, белокурые пряди волос облепили лицо, а напряжённые руки вздрогнули. Судорожно выдохнув, он в последний раз медленно вскинул удочку… И вот уже перед восхищёнными взорами товарищей сверкает серебристая рыбина. Удочка заскрипела и изогнулась под тяжестью.
– Ого, коробок…
– Да какой крупный!
Загомонили друзья и резво кинулись помогать незадачливому рыболову.
Карась и впрямь был огромен. Этакая сказочная рыбина.
Когда всё было кончено, и серебристый хвост лихорадочно забил по ведру, промокший насквозь, взъерошенный, но довольный Василий растерянным взглядом окинул товарищей.
– Спасибо…
– Да ладно тебе, – отмахнулись мальчишки, по-приятельски хлопая по плечу оробевшего друга. Все, но не его старший брат.
Тот же, нахмурив белёсые брови, молча топтался в сторонке, всё ещё не до конца осознав насмешку судьбы.
Задержав удивлённый взгляд на добыче, Василий выдохнул. Только сейчас он заметил, что не дышал всё это время, боясь спугнуть впервые повернувшуюся лицом к нему неожиданную удачу.
Сегодня Василию и впрямь повезло. Это понимали все: и сам он, и приятели, во взглядах которых светилась… нет, не зависть, а скорее неверие, смешанное с глубочайшим изумлением.
"Ух ты, наконец-то ты смог!"– читалось в них сквозь смешинки.
У всех, кроме, пожалуй, него…
Он сидел рядом и проклинал себя за несдержанность. Вот надо же было ему ткнуть брата в бок. Разве мог он даже помыслить, что этот тюфяк кого-то поймает.
Сколько себя помнил, с самого детства рыба не шла к мелкому.
Нет, он всё всегда делал правильно, а вот поди ж ты, не шла – и всё. А тут…
Бросив угрюмый взгляд на бившийся в ведре улов младшего брата, Денис нахмурился.
– Ну, ты чего, Диня, не рад, что ли? – внезапный вопрос заставил Дениса подпрыгнуть. Высокий и долговязый Игнат всегда умел ступать тихо. Поэтому роль разведчика в мальчишеских играх всегда доставалась ему.
– Ну, бля, зачем же пугать так, – картинно схватился за сердце Денис, увиливая от неприятных вопросов. Игнат лишь рассмеялся, шутливо взъерошив товарищу светлые кудри. Тот крутанул головой и вытер со лба пот.
– Становится жарко.
– Да уж, измельчала речушка, – подал голос четвёртый приятель. – А помните, раньше?
– Н-да!
– Да!
Ностальгия нахлынула разом. Даже расстроенный Денис позволил улыбке разгладить хмарь на лице.
Мальчишки с детства дружили ватагой. В деревне того, прошлого времени в каждом дворе звенел детский смех. А Денис с Игнатом и Вовкой были и вовсе друзья – не разлей вода.
Это потом уже мамка повесила на шею мальчишке младшего братца. Ох, как он ненавидел тогда вечно капризного Ваську. Эти его "А мама не заругает?" или "А разве так можно?!" выводили Дениса из равновесия. В те моменты он готов был самолично сомкнуть пальцы на тощей шейке ребёнка, но понимал, что нельзя.
Свой бурный, клокочущий негатив он вымещал на других.
Кошки, собаки и прочая живность стремглав неслись прочь, стоило им только услышать звонкий мальчишеский голос. Кто не успел, неизменно попадал под горячую руку. А если точнее, под жестокую ногу Дениса. Перепадало и мелкому, обиженно поджимавшему кривящиеся губы, но страшный кулак брата у самого носа не позволял Васе бежать со слезами под мамкину юбку. Да он и не стал бы. Маленький Вася, по природе своей добрый и отзывчивый мальчик, почему-то винил всегда только себя самого в злобных срывах старшего брата. Хоть разница у них была всего года три, мелкий смотрел на Дениса как на героя любимых историй. Такого же сильного, смелого и отважного, не стараясь разглядеть в нём плохие черты. И всегда стойко терпел все обиды и унижения, искренне веря, что брат таким образом растит в нём мужчину.
Вот и сейчас он старательно избегал жгучего взгляда Дениса, не желая ненароком наткнуться на разочарование. Ну а тот, в свою очередь, злобно глядя на уже повзрослевшего брата, мысленно всё так же стискивал пальцы.
***
Назад шли, радостно балагуря. Где это видано, чтобы Василий гордо вышагивал впереди с собственноручно пойманной добычей? Парни шутили над ним, вспоминая прошлые неудачи и искренне поздравляя с уловом.
Сам же виновник, едва сдерживая рвущийся крик, скромно кривил губы в робкой улыбке, то и дело косясь на старшего.
Денис скалил зубы, шутил и смеялся со всеми. По-отечески приобнимал брата, ерошил широкой ладонью его влажные волосы, а в душе скрежетал зубами. Досада, которую он тщательно прятал от всех, нет-нет, а всё-таки искажала его черты, превращая миловидное лицо подростка в уродливую маску.
Привыкший во всём превосходить младшего, Денис недоумевал, почему не он поймал эту рыбину.
Справедливо полагать, что и у остальных рыбаков проскальзывала эта же мысль, но парни отшучивались и отмахивались от неё, как от назойливой мошки. Все, только не он.
Кто не рыбачил, тот никогда не сможет понять этого кайфа.
Встать на рассвете, когда едва начали просыпаться озорные пичуги. Присесть молча на бережок с детства знакомой реки. Вдохнуть полной грудью свежий, не знающий городского смога воздух. И, любовно поглаживая пальцами прохладный бамбук дедовской удочки, отдыхать душой. А потом, когда поплавок пустится в пляс по свинцовой глади, всем существом ощутить азарт. Бурлящий по венам, будоражащий адреналин.
Резко вскинуть своё орудие, представляя, как острый крючок входит в рот глупой рыбине, разрывает хрупкую плоть и выходит наружу, сея вокруг себя рваные ошмётки. Как она бьётся, стараясь сорваться и уйти в глубину. Взбивает воду в белую пену, ещё не понимая, что это конец. Её конец. Она добыча, а он – её Бог.
Но сегодня не он стал Богом. Этот мелкий ублюдок лишил его радости. Ошеломляющего чувства единоличного превосходства над чужой жизнью.
Зло скрипнув зубами, Денис вперился в спину брата. А во взгляде его, словно огромная рыбина, плескалась жгучая ненависть.
***
– Денис, иди скорее сюда! – голос матери выдернул сына из болота зависти и самоедства. Он лежал на кровати, скрежеща зубами, а перед глазами его стоял восторженный взгляд матери, когда она сообразила, о чём тараторит ей младший отпрыск. Его светлые волосёнки стояли дыбом, а губы тряслись.
–Это я… Ма, представляешь… Это я поймал… Я…
Она гладила его по голове и удивлённо косилась на старшего, а у того на душе скребли кошки.
А потом Васька сунул матери ведро, и та вообще обо всём позабыла.
Серебристая чешуя играла в лучах утреннего солнышка, словно и впрямь была сделана из чистейшего серебра. Выпученный глаз рыбины, казалось, заглядывал прямо в душу с немой мольбой: «Отпусти!».
Раскрыв рты, все застыли, заворожённые этим зрелищем. Карась был невероятных размеров… Он едва помещался в ведро и резво бил хвостом, оглашая весь двор глухим звоном. Грязные холодные брызги летели во все стороны, орошая разгорячённые лица. Первым очнулся Денис.
Лютая ненависть к младшему брату сковала юную душу, оборвав наваждение. Денис судорожно выдохнул и, шлёпая босыми ногами, помчался в дом, громыхнув за собой дверью.
И теперь он давился злыми слезами, уткнувшись носом в подушку.
"Почему, Васька?" – крутилось в голове. Это он… Он должен был поймать эту шикарную рыбину, карася-переростка. А теперь… Что ещё? Какой следующий удар приготовила ему несправедливая жизнь?
Будто в ответ на безмолвный вопрос, дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник сам виновник горьких терзаний.
– Диня, дрыхнешь, что ли? Гляди… – глаза Васи возбуждённо блестели, и, подпрыгивая от нетерпения, он сунул хмурому брату под нос сжатый кулак.
Денис недовольно оттолкнул его руку, но приподнялся. А увидев блеск у того на ладони, и вовсе вскочил на ноги.
Василий, довольный произведённым эффектом, ещё сильнее растопырил потные пальцы и продемонстрировал брату добычу.
Даже отсюда Денис ощутил невероятную энергию, исходившую от вещицы.
Горячей волной обдало его, и кровь бросилась в голову.
– Что это? – Денис забыл, как дышать. Горло судорожно сжалось, и голос парня предательски дрогнул.
Это была монета. Крупная, идеально круглая, с чёткой надписью "19 рублей".
Вася молчал. Он заворожённо пялился на находку, а в груди разливалось тепло.
– Золотая? – хрипло спросил брат и потянулся к монете.
– Не знаю, – выдохнул Вася. И сомкнул пальцы. Монета исчезла.
В груди Дениса дрогнула и расползлась пустота, а на лицо набежала хмурая тень.
В распахнутых голубых глазах Васи плясали янтарные искры. Щеки его раскраснелись. Закусив до боли губу, он покосился на брата.
Василий, конечно, любил Дениса. И никогда ничего не жалел для него, но сейчас…
Какое-то подспудное незнакомое чувство отчаянно завопило в душе, и кулак сжался. Сам, своевольно. А поднявшаяся было в груди волна жадности схлынула.
Денис напрягся. Когда брат сомкнул пальцы, спрятав сокровище, на парня нахлынуло жуткое разочарование. Пелена алчности заволокла разум, пальцы стиснулись в кулаки, а уголки губ поползли вниз. Разбуженный обманутый зверь в душе юноши уже готов был наброситься на обидчика и отнять, присвоить манящую вещицу, когда тот, виновато потупясь, вновь растопырил ладонь.
– Только посмотреть… – предупредил он и позволил Денису взять свою прелесть.
Тот кивнул и, затаив дыхание, подцепил пальцем кругляш.
В душе всё перевернулось. Сокрушительная мощь горячей волной пронеслась и заполнила каждую жилку молодого тела. Развернула плечи, гордо вздёрнула подбородок, наполнила взгляд арктическим холодом. Денис охнул, ощутив в себе силу монеты. И власть. Несгибаемая нерушимая воля всколыхнулась в душе. Он даже не представлял, что такое возможно.
Тысячи непередаваемых эмоций закружили податливый разум. Разбудили и приумножили чувство благоговения, восторг, преклонение и неутолимую жажду обладать этой вещью.
– Откуда… – прокаркал он. Горло вновь сдавил спазм.
– Ты не поверишь, – внимательно следя взглядом за манипуляциями брата, Василий дрогнул. Это Денис слегка прикусил блестящий абрис.
– Не золото, скорее, медь. Да и цвет… – выдохнул тот. – Ну?
– Из рыбы…
– Не понял.
– Мама из рыбы достала, прикинь?
И Денис прикинул. В железных тисках дрогнуло сердце, вновь взбудоражив жалость к себе. Холодная ярость, перекрыв все другие эмоции, всколыхнулась в душе.
Мало того, что этому недоноску достался карась, так ещё и монета…
Шестым чувством уловив перемены в настроении брата, Вася потянулся вперёд.
– Отдай…
Денис хотел было что-то сказать, но буквально задохнулся от ненависти.
Вскинув на младшего брата лицо, он с силой сжал пальцы. Рот перекосило, на лбу выступил пот. Расставаться с монетой ему не хотелось, но мать не позволит отнять. Как всегда, встанет на сторону мелкого.
Ах, как же он всех ненавидит!
Но пришлось уступить. Пальцы разжались, выпуская речной «дар не ему».
Потеряв интерес к состоянию брата, Василий любовно уставился на монету. Погладил кончиком пальца выпуклую цифру. Легко пробежался по идеальной чеканке. Перевернул. Там, на другой стороне, раззявив огромную пасть, причудливо изогнулась блестящая рыба. Точь-в-точь тот карась, которого он вытянул из реки.
Лупатые глаза его бессмысленно пялились на мальчишку, будто желая что-то сказать, предупредить.
– Смотри, Динь, тут карась, – поделился он с братом, на что тот только хмыкнул.
– Девятнадцать рублей не бывает! Это подделка и вовсе не золото, – спасая сам себя от тупой ноющей боли безвозвратно утерянного, фыркнул Денис.
Вася вздрогнул и отступил, шмыгнув носом.
– Ну и что. Мне она всё равно нравится, – насупился он и, прижав к груди сжатый кулак, бросился прочь.
Денис с алчной завистью посмотрел ему вслед, расчётливо прокручивая в голове нехорошие мысли. Подавив в душе пустоту, он заполнил её ожиданием, представляя тот час, когда владельцем чудесной монеты окажется сам.
Глава 2
Наше время
Он увидел это так чётко, как будто всё было вчера. Вспомнил и сжался.
Разве мог поступить он иначе после того, как почувствовал власть? После того, как по венам тогдашнего шестнадцатилетки прокатилась волна невиданной мощи? Нет. Вот и теперь, чувствуя на себе немигающий взгляд, он тискал пальцами горячую медь и тихо скулил.
Перед глазами вновь замелькали картинки.
Отступление
Время летело как сумасшедшее. Два года промчались как два месяца.
Щуплый Василий преобразился. Худое тело его налилось силой, забугрилось жгутами мускул. Редкий белёсый пушок превратился в роскошные кудри. Плечи развернулись, окрепли, и теперь стало казаться, что это не он младший из братьев, а тощий Денис.
Того же ни на минуту не покидало желание овладеть странной монетой…
Денис не был глупцом и понимал, что все изменения в младшем начались именно с внезапной находки.
Успехи в школе недалёкого Васи радовали мать, но злили брата. Всё у парнишки текло гладко и спорилось. Казалось, сама Судьба, осыпав его дарами, воздвигла вокруг непроницаемую для невзгод стену.
А когда тот завоевал понравившуюся обоим девчонку, крышу Дениса и вовсе снесло. Парень стал резким, хамоватым и задиристым. Вечно лез в драку, пытаясь предстать перед скромницей Верой непобедимым героем. Но та его даже не замечала. Точнее, девушка не видела никого вокруг, кроме возлюбленного Василия. Не сводя восхищённых глаз с избранника, она невольно усугубляла разлад между братьями.
А в душе Дениса клокотала и ширилась ненависть.
И вот настал тот день.
Денису пришла повестка, и мать решила устроить сыну проводы в местном Доме культуры.
Самогонка лилась рекой, как обычно в деревнях и бывает. Повсюду стоял шум и гам. Молодёжь гуляла на всю катушку. Всем было весело. И только Денису было невыносимо.
Его изнутри пожирал ужас безысходности и беспомощности из-за навязчивых мыслей. Вот он завтра уйдёт, а Василий будет и дальше упиваться радостью с Верой.
Его Верой.
И если бы не этот проклятый медяк…
Внезапно Денис понял, что нужно делать.
Коварный план, путая мысли, стремительно созревал в голове. Под действием алкоголя он и вовсе казался единственным выходом.
Поддавшись моменту, Денис решился.
Отозвав в сторонку лучших друзей, он небрежно кивнул брату. Тот не заставил себя долго ждать. Василий изменился лишь с виду, а внутри так и остался наивным и верящим людям, что бесило Дениса ещё больше.
– Всё, братья, – приобнял Денис нетвёрдо стоящую на ногах тройку. – Ухожу я от вас, – голос предательски дрогнул, к глазам подступили слёзы.
– Да ну, брось, Диня. Что там этот год…
– Пролетит, не заметишь!
Пытались поддержать парни, тронутые его речью. И было им невдомёк, что не по их дружбе горюет он. Напрягая желваки, скрипел зубами Денис, не сводя глаз со стройной фигурки смеявшейся с подружками Веры.
Последние сомнения отпали, и он горячо зашептал:
– Хотел бы я, парни, в последний разок посидеть на бережке с удочкой. Как тогда, в детстве. Встретить рассвет в дружной компании лучших друзей… И никаких девок! – рявкнул Денис пьяным голосом, когда заметил, как брат ищет взглядом подругу. – Успеешь намиловаться, когда солдата проводишь. Или ты не уважаешь меня?
Сощурив глаза, Денис впихнул в ладонь Василия полный стакан и ощерился.
– Давай, брат, до дна! За то, чтобы мне служилось легко!
Денис знал, что Василий не пьёт горькую. Но сегодня сам Дьявол велел.
Тот поморщился, но под дружное «До дна!» всё-таки выпил. Медленно, давясь и откашливаясь, но пересилил себя и за брата опустошил весь стакан.
Голубые глаза подёрнулись дымкой, заблестели от слёз. И, мгновенно захмелев, Василий расплылся в глупой улыбке.
Он не почуял, как под рубахой нагрелась монета, предупреждая хозяина о неясной опасности.
– О! Мужик! – загалдели приятели, хлопая его по плечу. Откуда-то вновь появились полные стаканы. В нетвёрдых пальцах Василия звякнуло.
И под залихватское «За нас, мужики!» он опрокинул в себя мерзкое пойло. Невероятно, но второй раз пошло легче. Жгучая жидкость заволокла разум, затуманила мысли.
– Васенька… – перед расплывающимся взором мелькнуло тревожное лицо Веры. Он хотел было что-то сказать девушке, успокоить, но внезапно встрял брат.
– Отстань, женщина. Сегодня Василий гуляет с мужчинами. Или ты решила загнать его под каблук? – грозно сдвинул брови Денис.
Девушка растерялась.
Жадно обхватив потной ручищей её тонкую талию, изнемогая от желания сорвать с девушки лёгкое платьице, Денис зашептал ей на ушко:
– Завтра, красавица, он весь будет твой, а сегодня дай пообщаться мужчинам.
Денис с трудом выговаривал слова, опьянённый близостью девичьей кожи. Зарываясь лицом в мягкие волосы, он буквально сходил с ума. Разъярённый ароматом желанной добычи, похотливый зверь рвался наружу, предвкушая, как вопьётся губами в нежную плоть, как низвергнет на землю вожделенную самку, и тогда она покорится и сама разверзнет перед ним своё жаркое лоно.
Зверь яростно рвался, однако короткий поводок его, натренированный годами, был крепок.
И Денис отступил, напоследок скользнув дрожащими пальцами по упругим округлостям пониже спины. Девушка вздрогнула и отшатнулась.
Нахально заржав, Денис повернулся к приятелям. Те, не обращая внимания на интимные шалости друга, смеясь и балагуря, звонко гремели стаканами вместе с Василием.
«Полдела сделано, – пронеслось в голове: – Осталось за малым».
– Мать! – зычно рявкнул он, перекрикивая весёлую музыку. Та, румяная и довольная, выскользнула из толпы.
– Дениска, ты что же не пляшешь со всеми? – хмельные нотки делали голос женщины мелодичным.
– Да вот, мать, – махнул он рукой на компанию, – хотим порыбачить.
– Сейчас? – точёные брови взметнулись крыльями чёрной птицы.
– Ну да. Нескоро мне теперь удастся посидеть у реки. Так хоть напоследок… Будет что вспомнить…
Всплеснув руками, женщина мгновенно вспомнила, для чего тут все собрались, кинулась сыну на шею и разрыдалась.
– Ох, сыночка…
– Угомонись, мать. Не на войну провожаешь. Не гневи Бога, – холодно оборвав её, он вывернулся из объятий. – Гуляйте себе и не ищите нас. Сами придём, – грубо отодвинув всхлипывавшую женщину, он двинулся прочь.
– А Васька-то никак напился? – выдохнула она в спину сына. Но тот услышал, и гримаса ненависти исказила лицо.
«Васька… Васька… Будет тебе, Васька», – зло сплюнул Денис и, подхватив размякшего брата под руку, вышел за двери.
***
Трое пьяных парней, обнявшись, растянулись на всю дорогу. Они шли, пошатываясь и громко горланя армейские песни. Сзади, загруженный снастями, плёлся Денис.
Всю дорогу он размышлял о том, как ему осуществить задуманное и остаться не при делах. В голову лезли страшные мысли.
Вот всё открывается, и он оказывается не в казённой казарме, а за решёткой.
Он тряс головой, прогоняя назойливые картины, хмурился, но шагал дальше.
Июльская ночь скрадывала, укрывала от глаз знакомые места. Дневная жара спала, и в воздухе витала прохлада. В нос ударил запах болотной гнильцы, повеяло свежестью. Значит, река уже близко.
– Эй, банда! – окликнул друзей Денис. – Поворот не пропустите, а то ещё в лесу заплутать не хватало.
Сплетённые тела резко остановились, качнулись из стороны в сторону и неловко повернули направо. Туда, где с раннего детства были исхожены все тропинки. Где по бокам теснились и сжимали дорогу со всех сторон неприступной стеной деревья. Смыкая пышные кроны над головами, они создавали мрачный, гротескный туннель. Туннель в неизвестное будущее.
Денис потряс головой, отгоняя тревогу, и, стиснув до ломоты в зубах челюсти, поиграл желваками.
Отступать поздно. Всё должно решиться сейчас.
Песня утихла. Парни остановились.
– Диня, ты где? – Игнат первый вывалился на обрыв и присвистнул.
Полная луна ярким пятном следила за ними с ничем не прикрытого неба. Её крохотные товарки-звёзды весело подмигивали, оттеняя своим блеском бархатную бездонную черноту.
А внизу лениво ворочала свои воды река. То вздымаясь, то падая, она как будто дышала, отражая на глянцевой глади серебристое око. А по мелкой ряби носилась извечная песнь вездесущих цикад. Зрелище завораживало.
И когда Денис, часто дыша, вывалился из туннеля, вся троица, раскрыв рты, внимала сказочному очарованию летней ночи.
– Чего застыли? Айда разбирать снасти, – буркнул он. Его зачерствевшего, озлобленного сознания не коснулось лунное волшебство. Разум в последний раз попытался пробиться сквозь годами взлелеянную одержимость, но вновь потерпел поражение и отступил. Алчность выпростала наружу все свои щупальца, разрослась, раздалась во все стороны, чувствуя скорую поживу. Распустила метастазы по всему телу, подгоняя Дениса и не давая возможности передумать.
Не сводя глаз с притихшего брата, он сам развернул удочку, нанизал прихваченную второпях наживку и всунул в ослабевшие Васькины руки.
– Ну, давай, брат! Поймай нам ещё чудо-рыбину, – усмехнулся Денис и повернулся к парням.
Те, послушно подхватив смешок, разворачивали свои снасти.
Василий, не понимая, что делает, повернулся к обрыву и размахнулся. Зашелестела, вращаясь, катушка, и, едва различимый сквозь стрёкот ночных обитателей, послышался тихий всплеск. Денис удовлетворённо кивнул и поднял свою удочку.
Не успел он даже нанизать на крючок комок вязкого мякиша, как звенящее напряжение разорвал громкий всплеск. Василий пьяно икнул, пальцы ослабли, и, прежде чем товарищи успели кинуться ему на помощь, удочка выскользнула из его рук и рухнула вниз.
Василий качнулся вперёд, нога его подогнулась, и, заскользив по сочной траве, парень бухнулся в реку вслед за упущенным уловом.
Игнат вскрикнул и беспомощно оглянулся на парней. Вовка оторопел и непонимающим взглядом таращился на то место, где только что сидел сникший товарищ.
В реке зашумело, забарахталось.
Денис понял: вот его шанс. И, не снимая одежду, едва успев скинуть сланцы, он без раздумий сиганул с обрыва.
– Держись, братуха! – завопил он, выныривая рядом с Василием.
Тот, фыркая и отплёвываясь, неосознанно грёб к берегу. Казалось, хмель вовсе покинул его, и, протрезвев, брат вдруг осознал своё положение.
Денис тоже всё осознавал. Даже тогда, когда, оскалившись, он сдёрнул с шеи Василия вожделенный медальон. Когда, почувствовав неимоверную мощь, исходившую от монеты, он прижал вихрастую голову оглушённого брата к своей намокшей рубашке, намеренно лишив того воздуха.
Осознавал он всё и тогда, когда, выпустив из рук обмякшее тело, продолжал следить за ним, пока белое пятно лица брата не поглотила чёрная бездна. Он надрывно орал, а слёзы градом катились из глаз.
– Я вытащу тебя, брат! Брат! Силя, где ты?! Брат!
А на берегу метались фигуры. На крики сбежался потревоженный люд. Мужики попрыгали в воду, едва услышав сбивчивые объяснения оставшихся парней. Все знали, что под обрывом обманчивый омут, но даже и предположить не могли, что случится беда.
Мелькал свет фонарей, рядом с шипением падали спички, а Денис всё орал и в отчаянии бился о воду.
Мать, будто тигрица, потерявшая разом своих котят, в панике металась по берегу.
Чьи-то сильные руки подхватили Дениса и выволокли из реки. Он вырывался, кричал, что там брат, которого нужно спасти. Но его не пускали, обещали помочь, успокаивали, уговаривали. Несчастная мать тут же повисла у сына на шее, не позволяя тому вновь бездумно ринуться в реку.
Ах, если б она только знала…
Для всей гудящей толпы Денис был безутешным героем, отчаянно кинувшимся на спасение брата.
Настоящие рыдания разрывали его грудь. Но никто и не догадывался, что то были слёзы радости. Ликующее чувство обладания долгожданным сокровищем распирало его изнутри, вырываясь наружу горячим потоком.
Успокоился он лишь тогда, когда выловили бездыханное тело Василия и, отлепившись от старшего сына, мать с воплем кинулась к младшему. Туда, где, едва держась на ногах, безутешно рыдала Вера. Где распластался на траве ненавистный соперник и помутневшим, безжизненным взором пялился в никуда. Пальцы сомкнулись, спрятав монету.
Денис пошатнулся. Напряжение покидало его, а тело стремительно наливалось немыслимой силой. Только недавно он едва держался, шатаясь, а теперь крепко стоял на ногах. Усталость и тревога исчезли. Казалось, сейчас он был способен и горы свернуть, подчинить, а тут всего лишь девчонка.
Расправив плечи, Денис усмехнулся, но вновь сгорбился, пряча в ладонях улыбку.
Незачем чужим видеть его торжество. Для всех он убитый горем старший брат.
Внезапно в дуновении предрассветного ветра он услышал слова. Неуловимые, едва различимые. Словно шелест листвы на ветвях, будто шорох колышущейся муравы. В поскрипывании шершавой коры на стволах, в журчании притихшей воды. Будто тысячи насекомых вдруг встрепенулись, и жужжание их сложилось в слова. Мимолётные, но пробирающие до самого нутра: «Жди меня…».
Денис вздрогнул, опасливо огляделся, но, не увидев ничего подозрительного, крепче сжал в кулаке монету и поплёлся к толпе.
При виде его народ расступился. Он подошёл к Вере. Приобнял вздрагивающие плечи девушки. Та напряглась. Денис ждал. Монета нагрелась, и Вера расслабилась, позволяя ему притянуть к себе её стройное тело. Прижавшись к его широкой груди, она судорожно глотала горькие слёзы, а он, скорбно склонив голову, жадно вдыхал её запах.
Возбуждающий аромат своей самки.
Потом приехала скорая и увезла тело брата вместе с рыдающей матерью. Вмиг постаревшая та ни на минуту не хотела выпускать безвольную руку младшего сына из свои узловатых трясущихся пальцев. При взгляде на это, сердце Дениса болезненно сжалось, а кровь бросилась в голову. Но не от стыда за содеянное. Не от жалости к родной матери. А от лютой, въевшейся в душу ревности. Ведь для неё даже мёртвый Василий важнее чем он – живой. Зло стиснув челюсти, Денис тряхнул головой и прижав крепче Веру зарылся лицом в её волосы. Всхлипнул. И только тогда, когда тёплая ладошка несмело коснулась его вздрагивающего плеча, Денис позволил себе улыбнуться.
