Виктория Угрюмова
Белый Паяц

Угроза не подействовала. В алькове по-прежнему царила тишина. Желтоглазый красавец лежал на спине, и лунный луч в сладкой истоме скользил по его совершенному телу, казалось изваянному из цельного куска прозрачного голубовато-белого опала или сотканному все из того же лунного света. Черные длинные волосы разметались по подушке. На губах блуждала загадочная улыбка. Казалось, он просто не слышит любовницы.

– Послушай, – возвысила голос Эдесса Атри, – я тебе что, служанка, что ты обращаешься со мной подобным образом? Если ты возомнил себя единственным и неповторимым и решил, что теперь я готова для тебя на все, то ищи себе другую…

Она запнулась, подбирая нужное слово, достаточно обидное, чтобы уязвить его, но все-таки не оскорбительное для себя самой.

– Ты знаешь, что меня не интересуют другие женщины, – сказал он, воспользовавшись секундной паузой. – Они чересчур много говорят. Ты хороша в постели, Эдесса. Не порть впечатление от этой ночи глупыми речами.

Принцесса присмирела. Отчего-то он заставлял ее слушаться, и ей это даже нравилось временами.

– Но я тебе нравлюсь?

– Когда ты не похожа на других женщин.

– А ты знал кого-нибудь лучше меня? – спросила она, разумом понимая, что не следует ставить такие опасные вопросы. Но ее буквально тянул за язык какой-то взбесившийся демон.

– Зачем тебе это? – спросил он с легким удивлением. – Если я солгу, ты прицепишься ко мне как клещ, чтобы выпытать правду. Скажу правду – оскорбишься.

– И все-таки ответь!

– Странные вы существа – люди, – хмыкнул рыцарь. – Изволь, если ты так этого желаешь. Знал.

– Она была… намного лучше?

– Неизмеримо.

– Ты и тут немногословен.

– Не вижу смысла. Слова, Эдесса, ничего не значат, странно, что ты до сих пор этого не поняла.

Герцогиня Атри в ярости кусала губы.

– Что ж, – произнесла она наконец. – Не стану донимать тебя расспросами. Ты прав, мне это не к лицу. Только один вопрос, всего один, последний.

– Смотря какой.

– Как ее звали?

Арбогаст приподнялся на локте и посмотрел любовнице прямо в глаза. На секунду ей показалось, что в ее алькове притаился ночной хищник, тварь Абарбанеля – василиск, вампир или оборотень, и она невольно поежилась.

– Анерра, – тихо сказал он. – Ее зовут Анерра.

* * *

На другом конце Охриды, над широкой степью, тяжело висела огромная круглая луна.

Она освещала бесчисленные шатры, повозки, стреноженных лошадей и тревожно всхрапывающих быков, которых беспокоил запах ночных хищников. Огни костров перемигивались с мерцающими звездами, но их свет терялся в могучем потоке лунного света. Лагерь манга-ди-хайя полностью погрузился в некое странное вещество немыслимого оттенка, в котором смешались призрачное сияние жемчугов, золото солнца и голубизна холодной стали.

Шатер рахагана казался отлитым из серебра.

Окружавшие его стражники не спали. Вероятнее всего, не потому, что боялись нападения, а потому, что яркий свет затекал под веки и мешал уплыть в страну снов.

Хар-Давану было легче: под плотной тканью шатра устроилась на ночлег темнота, и он принадлежал ей без остатка.

Ему снова снились стихи. Стихи о нем самом или о таком, как он. Почему-то во сне все обычно кажется смешнее или печальнее, чем наяву, и обычные слова заставили его заплакать. Он проснулся и сел, удивляясь тому, что еще способен проливать слезы.

За пологом шатра мирно спал лагерь манга-ди-хайя. Его непобедимая армия. Он проведет ее от одного края мира до другого, и завоеванные страны, как переспелые плоды, будут сыпаться в подставленные ладони. А потом, когда в его силах будет исполнить невозможное, он восстановит из праха древний Баласангун и привезет туда Алоху. Он покажет ей спокойную Дивехши, и бурную Айшме, и Хионайские озера. Он бросит к ее раздвоенному рыбьему хвосту все цветы и фонтаны, он заставит птиц петь только для нее, а мотыльков – водить хороводы. Он доберется до небес и спустится под землю, но найдет того, кто распоряжается жизнью и смертью, и заставит его сделать так, чтобы Алоха открыла глаза и увидела все чудеса, которые он для нее добыл.

А потом…

Не важно, что будет потом. Главное – мечта. Человек без мечты и стремления подобен сухому колодцу, пустому кувшину, в котором шуршит и пересыпается горячий песок, и бесплодной земле. Нет смысла в его бытии. Мечта дороже жизни, и он готов платить за нее. Даже так, как ему предсказали в этом странном сегодняшнем сне.

Рахаган обхватил руками колени, задумался и вспомнил каждое слово из этого не то заклинания, не то песни, не то стихотворения.

Вне всякого сомнения, оно написано про него. Или про такого, как он.

 
Он умирал. Все стало темнотой –
Агонией мучительной и долгой.
И смерть не захотела быть простой:
Пришла по-царски, а не втихомолку.
Что толку, что построены войска,
Когда друзья уже за власть дерутся?
Чужое небо смотрит свысока,
И в этом небе тени мертвых вьются.
Он царь – не бог; солдат, а не поэт,
Но он велик и на краю могилы.
А ведь ему не так уж много лет,
Он изнемог от невозможной силы.
Он созидал империю добра…
Что ж стонет этот мир, залитый кровью?
А он устал.
Окончена игра.
Он проиграл –
И заплатил любовью.
 

Его пугало это шелестящее ночное предсказание, но отступать было поздно. Да и некуда.

* * *

Храм не закрывался всю ночь, но перед рассветом тут не было молящихся. Они явятся позже, когда проводят родных и близких, прольют первые слезы и ринутся за утешением и помощью к Пантократору.

Старый хорарх, похожий на толстого седого ежика, сидел у алтаря, растирая ноющие ноги. В его возрасте трудно бодрствовать всю ночь напролет. Красные от усталости глаза слезились и слипались; тяжелый удушливый сон норовил свалить его прямо на месте, но хорарх мужественно сопротивлялся телесной слабости. Сейчас он должен думать не о себе – о других.

Он понимал их всем сердцем. Когда-то давно, он помнил точно, насколько давно – тридцать семь лет, восемь месяцев и пять дней назад, – они с женой тоже стояли у Фрейзингенских ворот, провожая на войну армию Охриды. И своего единственного сына.

Старик смахнул непрошеную слезу.

Слабое утешение – быть отцом героя, павшего в сражении.

Жена тихо последовала за сыном – без жалоб, стонов и упреков, но хорарх до сих пор кощунственно полагал, что Пантократор поступил с ней несправедливо. И до сих пор выпытывал у него, как же так вышло?

Единственный посетитель вошел в храм беззвучно, как тень. Обнажил голову перед Знаком Пантократора. Поклонился хорарху. Тот узнал его – трудно не узнать рукуйена Риардона Хорна, правую руку великого магистра Монтекассино, человека, которому прочат золотой трон мавайена и великое будущее.

– Доброе утро, сын мой, – произнес хорарх как можно приветливее и, кряхтя, поднялся на ноги. Как он и ожидал, спину скрючило, и разогнуться одним движением он не мог. Данный процесс требовал мастерства и постепенности.

– Доброе утро, падре. – Риардон поспешил ему на помощь. – Я бы хотел заказать заздравный молебен.

– Кто нынче не хочет заказать заздравный молебен, разве что одинокий безумец? Впрочем, прости. Мне нужно знать имя.

– Да, разумеется.

Хорарх вытащил из-за пазухи чистый пергамент (для таких вот, особо важных персон – что поделаешь, и перед Пантократором не все равны; ложь, что это не так), обмакнул перо в чернила (специально припас бутылочку на столике у алтаря, и кучку очинённых перьев – через час тут начнется сущее светопреставление) и приготовился писать.

– Помолитесь, падре, за гармоста Бобадилью Хорна. Пускай хранит его Пантократор и небесное воинство.

Риардон положил на столик тяжело звякнувший кожаный мешочек.

– Я зайду на днях. Вы скажете, если этого недостаточно. Я хочу, чтобы о моем брате молились каждый день, пока будет идти эта война.

– Разумеется, сын мой.

Хорарх не стал говорить молодому рыцарю, что им с женой это нисколько не помогло.

* * *

Несмотря на несусветную рань, у Фрейзингенских ворот и вдоль южного тракта стояли толпы людей, кутающихся в предрассветный туман.

Плакать по уходящим на войну – плохая примета. Смеяться и улыбаться не хватало душевных сил, и потому они стояли молча, тихими плавными движениями бросая цветы и зеленые ветви под копыта коней и тяжелые кованые каблуки.

Первым из-под огромной бронзовой арки, символизирующей вечную борьбу Света и Тьмы, выехал Де Геррен. Алый Генерал, прозванный так из-за своих знаменитых доспехов цвета горящей утренней зари. За его плечами топорщились пластинчатые крылья красного цвета; шлем представлял собой уродливую голову морского чудовища, и жесткая пурпурная грива падала из-за ушей на плечи. В правой руке Де Геррен держал пику с голубым флагом Альгаррода.

Его безупречно белый, без единого темного пятнышка или шерстинки, конь под алой попоной прошелся гордой иноходью мимо человека в желтых одеждах, стоявшего одним из первых в живом море людей. Полемарх отдал ему честь, а Хиттинг улыбнулся и бросил на дорогу перед ним пригоршню розовых лепестков.

Рядом с начальником Сумеречной канцелярии Де Геррен заметил изящного высокого человека в сером незаметном камзоле и плаще, с глубоко надвинутым на глаза капюшоном. Доблестный полководец едва удержался от того, чтобы приветствовать своего короля, но вовремя сдержал этот неуместный порыв. В конце концов, государь – тоже человек. И имеет право на несколько минут тишины.

Он взглянул на них с легкой улыбкой, надеясь, что в одном этом коротком взгляде они прочтут и его безмерную благодарность за оказанную честь, и сердечное «спасибо», адресованное не королю и сановнику, а двум друзьям, которые не захотели покинуть его в такую минуту.

Следом за полемархом выехали на дорогу черные колесницы Ки Ларго. Сам он правил первой – статный красавец в темных латах и меховом плаще. Его голову венчал причудливый рогатый и шипастый шлем работы безумных аэттских мастеров. Возничий стоял у него за спиной, держа оружие господина – три длинных копья, лук со стрелами и кривой хатанский клинок. Гнедые кони приплясывали от нетерпения. Их темные хвосты мели дорожную пыль.

Бесконечная вереница колесниц, запряженных парами гнедых и каурых коней, тянулась из Фрейзингенских ворот и уходила в туман.

Следом за колесницами выступала в поход легкая конница. Ее славный командир Скалигер ехал на породистом жеребце мышиной масти, только грива, хвост и хребет у него были угольного цвета. Золотая кольчуга взблескивала в сером прозрачном кружеве; тихо позвякивала дорогая сбруя из золота, увешанная оберегами и амулетами в виде фигурок зверей и птиц; к луке высокого седла была приторочена «утренняя звезда» – любимое оружие бесстрашного рыцаря, которой он не раз прокладывал себе дорогу к победе в бесконечных рядах врагов.

Скалигер улыбался, щерил зубы, и в глазах его сверкала дикая радость охотничьего пса, которого наконец спустили на дичь. Он маялся в томительной скуке обыденной жизни, заходился от пошлости уютного домашнего быта, давился изысканными блюдами и не находил себе места. Но зато в безумной лавине рыцарей, несущихся на вражеский строй, он чувствовал себя как птица в полете. Только там, на поле боя, он испытывал то, что люди называют счастьем; только там он понимал, что живет, и ценил каждую секунду бренного и такого короткого бытия. Яд войны струился в его жилах. Алый яд, неотличимый от крови.

Затем земля сотряслась от мерной поступи тяжелых пехотинцев. Закованные в броню рыцари, похожие на огромных муравьев, шагали по сине-серой дороге навстречу своей судьбе. Их возглавлял Кастеллион, похожий на красноглазого Ингельгейма в шипастых зеленых латах, шлеме, сделанном из металла и панциря мангиана, и с двуручной секирой, лежащей на могучих плечах. Его воины шагали следом – такие же грозные, спокойные и могучие, как их командир. Они напоминали медленный, но неотвратимый темный поток, тяжелую сокрушительную волну, которая сомнет все на своем пути и докатится до цели.

Следом маршировали одетые в зеленое и алое корифоры Лекса Баваны – лучшие лучники Медиоланы. Быстрые и меткие, как лесные духи; отважные и яростные, как демоны войны.

Гадрумет в шлеме, будто бы сплетенном из толстых металлических жгутов и увенчанном драконьим гребнем и двумя рогами по бокам, вел своих наемников. Первыми ехали монгадои – пять сотен на вороных конях, пять сотен – на чалых, пять сотен – на белых. Следом шагали несокрушимые эрги – лучшие из лучших, испытанные в битвах и прощенные смертью. Все они рассчитывали, что она отступит перед их яростным напором и на сей раз. Все они знали, что любому из них может не повезти. Все они улыбались.

Цветы и ветви упругим ароматным ковром ложились им под ноги, падали бесконечным дождем, и последние шеренги эргов утопали в них по самую щиколотку.

Уже совсем рассвело и рассеялся туман, когда под узорчатой аркой Фрейзингенских ворот появился золотой габбас – сигнум когорты Созидателей, и на южную дорогу выехал Картахаль Лу Кастель – живая надежда Охриды, тот, кто всегда возвращается из преисподней.

Следом, в тяжелой длинной повозке, запряженной четверкой черных как ночь быков, везли барабан Бунда-Хум – важный и красивый, как султан Терната. Это он будет созывать на бой воинов, это он будет гнать их в яростную атаку, это ему предстоит собирать их жалкие остатки вокруг сигнума когорты, это его размеренный рокот будет нашептывать ритм биения их сердцам:

– Бунда-хум, бунда-хум, бунда-хум…

Все смертники – его подданные, и те, кто об этом знает, и те, кто еще не догадывается.

Они плыли за ним в облаке розовых лепестков, прекрасные, как юные боги. Веселые, как пьяный влюбленный. Отважные, как человек, которому нечего терять. Непреклонные – как Созидатели.

Говорят, на смерть нельзя смотреть в упор. Они шли на войну, чтобы встретиться с костлявой, схватить ее за плечи, развернуть к себе лицом и заглянуть в черные, бездонные провалы в поисках ответов.

Говорят, никто не вспомнит имен павших в бою. Они шли на войну, не рассчитывая на то, что их похоронят с почестями. Хорошо, если вообще будет могила. Но главное – сами они отлично знали, кто они такие, а ведь не каждый может похвалиться подобным знанием.

Каждый из них понимал, что его ждет: ливень стрел, непреодолимая стена щитов, смертоносные клинки таких же отчаянных храбрецов; свистящие косы боевых колесниц; обагренные кровью – их кровью – лезвия секир и мечей; и в конце – темнота, в которой, светлячком, отголоском былой жизни, голос Картахаля:

– Ищу Созидателей!

Они парили над землей, и толпе казалось, что это непобедимое небесное воинство движется по фрейзингенской дороге, от столицы – к славе и смерти.

Они и в самом деле в большей степени принадлежали уже небесам, нежели земле.

* * *

Лоточник с сурком стоял чуть в стороне от основной массы людей.

Когда под аркой показались стройные шеренги Созидателей, он сделал один незаметный шаг и очутился чуть ли не в гуще рыцарей. Картахаль заметил его и отсалютовал мечом; Рагана, Лахандан и Да Корбей дружески улыбнулись; Бобадилья Хорн – кивнул, а вот Лио Бардонеро покинул строй и подошел к паяцу.

– Привет, – сказал он и почесал сурка за ухом.

Отчего-то складывалось впечатление, что эти двое знакомы уже очень давно, задолго до случайной встречи в «Выпивохе». Но рядом не нашлось никого, кто мог бы это заметить, и впечатление растворилось в пыли, поднятой шеренгами рыцарей, и унеслось с ветром.

– Я принес тебе счастливый билетик, – улыбнулся лоточник.

– Давай.

– Вот, держи.

Падре спрятал пергамент в набитую мошну.

– Опять не станешь читать?

– Нет. Ты же не хуже меня знаешь.

– А если я попрошу?

– Да проси сколько хочешь – все равно не стану.

– Ну, дело твое.

– Ты… это… береги себя, – смущаясь собственных чувств, попросил Бардонеро. – Хоть ты и язва, и зануда, а все же… Ты понимаешь.

И снова почесал сурка.

– Понимаю, – усмехнулся паяц. – Вся беда моя в том, что я понимаю. И ты себя береги. А то нелепо было бы после стольких лет… Может, все-таки не поедешь?

– Куда я денусь без них? А куда они без меня?

– Я приготовлю к твоему возвращению новое предсказание.

– Договорились. Я приду за ним.

– Смотри, ты обещал.

Бардонеро крепко пожал ему руку и сказал:

– Прощай, Паяц.

Лоточник подумал, что совсем недавно где-то слышал нечто подобное. А вслух ответил:

– До встречи, Печальный король.

Конец первой книги.

ГЛОССАРИЙ

Абарбанель – злой дух, владыка Тьмы, повелитель подземного царства, антагонист Пантократора.

Агихоры – копьеносцы в регулярных войсках Охриды, Тагастии, Аэтты и Хоттогайта. Обычно были вооружены еще коротким мечом, метательным топором и большим щитом.

Алоха – согласно верованиям манга-ди-хайя – богиня, владычица озер, жена Бар-Эбрея, четырехрукого верховного божества Айн-Джалуты. А. являлась в виде рыбоголовой девы с раздвоенным хвостом вместо ног или байги; также – А., бессмертная царица древнего водяного народа, пережившая смерть своих подданных и обреченная на вечное одиночество в подземном озере.

Анку – призрак с повозкой, полной людских трупов. Предвещает несчастья, войну и смерть.

Аргон – согласно верованиям жителей Айн-Джалуты – дух лесов. А. являлся в виде белого торитоя либо невысокого, но крайне могучего человека с одним глазом и одним ухом. А. выбирал себе в жены самых уродливых смертных дев, оттого их потомство отличалось чрезвычайной силой и отталкивающей внешностью.

Ардамалех – Несущий смерть, в старых гессерских мифах – сын повелителя зла, разрушитель старых миров. Его символом считался исполинский змей, поглощающий земной диск.

Арикары – одно из племен, обитавших за Тель-Мальтолой. А. жили на краю болот, поклонялись болотному демону Гургандаю. А. пожирали тела павших в битве врагов. Вошли в состав народа манга-ди-хайя во время великого объединения кланов в 998 году Третьей эпохи.

Ассамы – древние кочевые племена, первоначально обитавшие на берегах моря Нага. Затем ассамы осели на территории нынешней Охриды. Полностью истреблены гессерами.

Ата-леке – озерные жители; одно из племен, обитавших в Айн-Джалуте до великого объединения кланов в единый народ манга-ди-хайя в 998 году Третьей эпохи. А. Л. поклонялись повелительнице озер Алохе.

Ба-Гонда – золотой гонда, правитель Чегодая.

Баджао – напиток, который варят из растертых зерен растения баджао. Произрастает в Тагастии и Массилии.

Байга – хищная рептилия, обитающая в пресных водах.

Бакор – плотоядный демон, славящийся своей любовью к кулинарии.

Баласангун – древнее государство на юго-западе Медиоланы.

Бар-Эбрей – верховный бог всех кланов и племен, обитавших за Тель-Мальтолой до объединения их в единый народ манга-ди-хайя. Б.-Э. изображался четырехруким воином с гривой маббана и клыками теймури. Считалось, что он явился в Айн-Джалуту с вершины Тель-Махре и победил в поединке всех богов; его супруга – Алоха. Символом Б.-Э. являлся теймури, белый горный медведь или змей, пожирающий мир.

Бисайя – тагастийский рыцарский орден, распущенный при короле Ладенберте.

Букракий – архитектурное украшение из черепов.

Валапаганы – группа островов возле южной оконечности Медиоланы, в океане Батай. Принадлежат Охриде.

Вауги – тяжелая кавалерия, вооруженная длинными пиками.

Вольфарг – рыцарь, вооруженный секирой. В. служили в тяжелой пехоте и в тяжелой кавалерии Охриды, Тагастии, Аэтты и других стран.

Гаарды – телохранители короля Охриды.

Габасс – ядовитое драконоподобное существо, покрытое плотной шерстью; самый крупный и сильный хищник Медиоланы.

Гарпаг – дракон вечной тьмы, его бессмертная душа обитает в Керуларии, а из костей был выстроен корабль Кьерегатта.

Гермагор – рыцарь, вооруженный двуручным мечом. Г. служили в тяжелой пехоте и тяжелой кавалерии Охриды, Тагастии, Аэтты и других стран.

Гессеры – кочевое племя, по преданию – потомки древних жителей Баласангуна; почти полностью уничтожены в ходе войн с хварлингами и тагастийцами. Последний великий князь гессеров был убит во время захвата Оганна-Ванка дюком Гинкмаром.

Гинза – разновидность коньяка, выдержанного не менее двадцати пяти лет в специально обработанной дубовой бочке. Считается, что настоящая гинза производится только в Аэтте, а все остальное – неудачные подделки.

Глиптики – обработчики стекла и камней. Глиптика – обработка стекла и камней особым способом.

Горхонтои – военачальники в армии манга-ди-хайя; первоначально – военная аристократия древнего Баласангуна.

Гро-вантары – рыцари Эрдабайхе, воины Пантократора. Мистический рыцарский орден, главная задача которого – противостоять исчадиям зла. Гро-вантары вооружены не только стальным, но и серебряным оружием.

Гургандай – болотный демон, повелитель болот, согласно верованиям жителей Айн-Джалуты; Г. являлся людям в виде тумана, образовывавшего крылатую чудовищную фигуру, либо в виде жабы с клыкастой пастью, драконьим хвостом и перепончатыми крыльями. Г. мог также принимать облик прекрасного юноши и заманивать молодых дев на болота, чтобы там напиться их крови.

Данакиль – змееногий бог хоттогайтов.

Данталиан – демон, подбивающий людей на преступления.

Дуррани – низкорослое пустынное дерево с очень прочной древесиной, которая тонет в воде, как камень.

Дюк – хварлингский вождь, позднее – герцог.

Жемион – разновидность пальмы с круглыми плотными листьями, из которых пустынные кочевники добывают сок, по вкусу напоминающий пиво.

Зафар – демон голода.

Ингельгейм – верховное божество хварлингов, бог войны.

Йорейг – хварлингская богиня ярости, силы и воинского мастерства, супруга Ингельгейма.

Игорот – растение, корешки которого имеют легкий наркотический эффект. Применяется в медицине.

Керуларий – провинция подземного королевства Абарбанеля, целиком покрытая льдом. В Керуларий обитают души умерших, предавших или никогда не нашедших свою любовь. Номарх Керулария – дракон Гарпаг.

Комт – граф.

Корифоры – стрелки регулярных армий Охриды, Тагастии, Аэтты и др., вооруженные большими луками в человеческий рост, бьющими на тысячу шагов.

Корморинджа – быстрый танец, в котором пары меняются партнерами.

Коронея – древняя столица Баласангуна.

Котарбинство – одна из трех основных религий Медиоланы. Утверждает единобожие, вселенскую власть Пантократора (вседержителя), бога-творца. Получила широкое распространение в Охриде, в начале Второй эпохи. Основоположником котарбинства считается странствующий монах Алкуин, впоследствии первый великий логофет Охриды.

Кьерегатта – корабль мертвых, построенный из костей величайших мертвецов. Его остов сделан из костей дракона Тьмы – Гарпага, мачты – из костей мятежного демона Данталиана, паруса сшиты из кожи левиафана. Управляет К. наварх Атор Непобедимый.

Лайланг – столица провинции Шин.

Левиафан – морское чудовище, наделенное мистической силой; тварь Абарбанеля.

Лер – серебряная монета, имевшая хождение в Охриде, Массилии, Хоттогайте и Хваре. Один лер составлял сто медных грошей.

Логофет – великий логофет; официальный титул высшего сановника котарбинской церкви в Охриде.

Лоль – однорукий бог ассамов.

Льеккьо – призрак похороненного в лесу ребенка, мстящий людям.

Мавайен – великий магистр ордена гро-вантаров.

Маббан – горный медведь, иначе – гривастый медведь, широко распространен в горных районах на юге Медиоланы, особенно – на Тель-Мальтоле.

Магнусы – младшие магистры ордена гро-вантаров.

Мако – шипучее массилийское розовое вино.

Мангиан – крабовидный монстр, обитающий в тропических лесах; заманивает жертву, подражая пению или людской речи. Голос мангиана считается самым прекрасным изо всех голосов, поэтому живой мангиан очень высоко ценится. Поскольку его панцирь отличается невероятной прочностью, а клешни – остротой, их часто используют для изготовления доспехов и оружия.

Маодан – дерево, растущее в воде (мангр).

Марбас – демон, насылающий болезни.

Марьяга – массилийское сладкое крепленое вино.

Массилийцы – жители Массилии, государства, располагающегося на юго-востоке Медиоланы. М. считаются лучшими в мире торговцами.

Мелитон – огненная провинция подземного королевства Абарбанеля; там обитают души убийц и тех, кто при жизни был охвачен испепеляющей сердце ненавистью. Номарх Мелитона – демон ненависти, князь Абдал.

Монгадои – конница наемников.

Мормона – чудовище, похищавшее детей. Обычно являлось в образе женщины.

Наварх – флотоводец, командующий флотом.

Нантакет – крупный город на севере Охриды, столица провинции.

Нимна – хварлингская богиня любви и красоты.

Нобли – высшая знать королевства; также Н. впоследствии стали называть золотую монету достоинством десять леров.

Номарх – наместник провинции.

Оганна-Ванк – город-крепость, столица Охриды.

Ордофанги – старшие рыцари ордена гро-вантаров.

Пантократор – бог-творец; единый бог, которому поклоняются адепты котарбинской религии.

Параболан – младший рыцарь ордена гро-вантаров.

Полемарх – главнокомандующий.

Пселлус – демон, принимающий днем человеческий облик и заманивающий своих жертв в пустынный дом или замок, в котором обитает, и пожирающий их ночью.

Ратагерин – командир отряда наемников, один из пятнадцати руководителей братства Вольных Клинков.

Рахаган – верховный вождь народа манга-ди-хайя; первоначально – правитель древнего Баласангуна.

Рукуйен – старший магистр ордена гро-вантаров.

Сабиле – болотный демон.

Сальпинга – духовой инструмент, закрученная труба с широким конусообразным раструбом.

Самавака – гессерское копье с широким наконечником и крюком, которым всадников стаскивали с лошадей.

Секахи – крылатые плотоядные человекоподобные твари, обладающие мистической силой; по преданию, секахи входят в свиту Абарбанеля.

Сигнум – воинский знак, который несут впереди отряда; штандарт.

Синкелл – степной оборотень, в полнолуние принимает облик двуногого звероящера с раздвоенным хвостом, на котором есть ядовитое жало.

Суганир – аэттское желтое вино, обладающее лечебными свойствами. Подается ледяным.

Сумеречная канцелярия – тайная служба Охриды.

Тагастийцы – жители Тагастии, государства на северо-западе Медиоланы; тагастийцы считаются превосходными наездниками и стрелками.

Тамуади – птица семейства ястребиных, отряд хищных птиц. Отличается необычайной быстротой и силой. Т. широко распространены в Тагастии, Альбонии, Хатане и на Валапаганских островах.

Тарх – чегодайский бог-творец.

Теймури – ящероподобный монстр, обладающий мистической силой; из-за своей силы и неуязвимости теймури часто является символом языческих божеств; входит в свиту Абарбанеля; в битвах Т. составляют тяжелую пехоту Тьмы.

Тель-Мальтола – горный хребет на юго-востоке Медиоланы.

Торитой – хищник семейства кошачьих, обитает во влажных тропических лесах; ведет преимущественно древесный образ жизни, редко спускается на землю.

Убия – чегодайская богиня воды и плодородия, жена верховного бога Тарха.

Утбурд – призрак мертвого ребенка.

Фрита – медленный, торжественный танец, включающий девяносто обязательных фигур.

Халкомелем – начальник тайной службы Чегодая.

Хатулены – жители гор; одно из племен, населявших Айн-Джалуту до великого объединения кланов в 998 году Третьей эпохи; тотемом хатуленов являлся маббан.

Хварлинги – северные племена; впоследствии жители Хвара – северной провинции Охриды.

Хель-таккары – самый могущественный народ среди айн-джалутских племен и кланов; тотемом Х.-Т. являлся теймури.

Хорарх – настоятель котарбинского храма.

Чегодайцы – жители Чегодая, государства на юго-западе Охриды; также широко распространены в восточных провинциях Тагастии и охридской провинции Шин.

Шанкаран – согласно верованиям жителей Айн-Джалуты, дух холмов, являлся в виде белого теймури.

Шин – северо-западная провинция Охриды, граничащая с Чегодаем.

Экзарх – один из высших сановников котарбинской церкви, религиозный глава провинции.

Эрги – тяжелая пехота наемников.

Эрдабайхе – главный замок, резиденция гро-вантаров.

Юд Гинкмар – дюк Гинкмар, родоначальник хварлингской королевской династии в Охриде.