Триша Левенселлер
Повелительница стали
Глава 5
Я уложила семь стражников, прежде чем поняла, что мне не выбраться из замка.
Они так быстро падают под моим щитом и молотом. В отличие от людей Киморы, они не готовы к встрече с моим магическом оружием. Под моим правым молотом раздается хруст костей, и мне в лицо брызгает кровь.
Я творец, а не убийца. Я провела свою жизнь, выковывая сталь для других, и все же я здесь сражаюсь оружием, которое повидало достаточно битв, чтобы заслужить имя.
Я не хочу убивать этих мужчин и женщин. Они всего лишь выполняют приказы. Всего лишь пытаюсь выполнить задание. Это не их вина, что Равис оказался правителем их Территории, и я не виню их за то, что они зарабатывают на жизнь, служа ему.
Но я сделаю все возможное, чтобы найти Келлина и убраться отсюда ко всем чертям.
Мне нужно самой убедиться, вовремя ли мы доставили Серуту к Темре.
Но… сначала мне следует найти этого болвана наемника. Эту самонадеянную свинью. Этого идиота.
* * *
Я прихожу в сознание в незнакомом месте. Затылок пульсирует, словно по нему бьют, как по барабану. Какое-то время я дезориентирована.
Я нахожусь в темнице в замке Рависа.
Мы переправили Серуту через портал.
И Келлин…
– Это второй раз, когда из-за тебя я оказываюсь за решеткой, – говорит голос.
И Келлин в темнице, здесь, со мной.
Когда я поднимаюсь, чтобы сесть, с губ срывается стон.
– Ну что же, это второй раз, когда я просыпаюсь за решеткой после того, как меня вырубили.
– Что случилось? Где Петрик и целительница?
– Они прошли через шкаф.
Я медленно проверяю все свои конечности, беспокоясь, будут ли они двигаться как обычно. У меня сильно болят руки. Между пальцами – засохшая кровь.
– Почему ты не пошла с ними?
В его голосе слышится нотка разочарования.
– Стражники заметили нас. Они нашли шкаф. Я осталась, чтобы уничтожить проход к Скиро и Серуте. И, что самое главное, Темре.
Келлин меняет позу. Наконец я замечаю, что он у противоположной стены. Мы в одной камере. Деревянная дверь с решеткой на окне перекрывает единственный выход.
– Ты могла бы уничтожить портрет с другой стороны. После того как ты прошла туда.
Его слова вызывают у меня приступ тревоги.
– Я об этом не подумала, – говорю я неуверенно.
– Ты такая плохая лгунья. Почему ты осталась?
Я не отвечаю ему и молча начинаю ковырять пальцы, стирая с них засохшую кровь. Я пытаюсь отвлечься от странного ощущения в животе, похожего на клубок извивающихся червей.
Я слышу, как Келлин встает, и это только усиливает мою тревогу. Я в ужасе от этого разговора. От того, что последует дальше. От того, что он знает правду.
Келлин присаживается передо мной на корточки и хватает меня за руки, несмотря на то что они грязные. Пытается успокоить меня.
– Зива, – говорит он. – Почему?
Я вырываю свои руки из его хватки. Меня словно кипятком ошпарило.
– Ты должен был пройти с нами через портал! Тебя не должны были поймать!
– Я знал, что меня поймают. Я никогда и не говорил, что этого не случится.
– Никто не просил тебя жертвовать собой, идиот.
– Нет? Разве ты не этого хотела? Ты считаешь меня виноватым в том, что случилось с твой сестрой. Разве это не лучшее, что я могу сделать – принести себя в жертву, чтобы она исцелилась?
Я смотрю ему в глаза. Открываю рот. Закрываю.
– Нет, – отвечаю я наконец.
– Что именно «нет»?
– Ты не должен приносить себя в жертву, чтобы она исцелилась. Это я должна! Я не понимала, что ты собираешься делать. Почему ты мне не сказал? Я бы отвлекла их, чтобы вы с Петриком могли сбежать вместе с целительницей.
На его губах появляется легкая улыбка.
– Только я смог бы отвлекать их достаточно долго. Мы все были безоружны. Это должен был быть я, иначе у тебя не было бы времени вытащить Серуту оттуда.
– И, – продолжает он, – если ты хоть на секунду можешь подумать, что я когда-нибудь позволю тебе вот так рисковать своей жизнью, ты очень плохо меня знаешь.
– О, так тебе можно рисковать своей, а мне нельзя?
– Ты особенная. Ты можешь изменить мир с помощью своих способностей. Чадра нуждается в тебе.
– Я…
Но ты тоже особенный, хочу сказать я. Такой талантливый, добрый и веселый.
Прямо сейчас я его ненавижу.
– Твоя семья нуждается в тебе, – кричу я ему в ответ. – Ты столько делал ради них, и ты просто откажешься от всего этого, чтобы исправить одну ошибку?
Келлин пожимает плечами:
– Ты бы позаботилась о них, если бы со мной что-нибудь случилось.
Конечно, я бы позаботилась. Но это ужасно самонадеянно, и зачем ему возлагать на меня такую ответственность?
Я люблю его семью. Они замечательные и добрые, и они не заслуживают того, чтобы этот тупой кретин был их сыном и братом. Я все еще так зла на него. Несмотря на то что в темнице холодно, мое лицо пылает.
Есть так много вещей, которые я хочу сказать, но мне всегда было тяжело найти правильные слова.
Возможно, именно поэтому я выпаливаю:
– Ты поцеловал меня!
Если Келлин и удивлен резкой сменой темы, он этого не показывает.
– И?
– Почему ты это сделал?
Он знает, что для меня все кончено. Я не сказала этого напрямую, но он знает, что я никогда не смогу быть с ним из-за того, что случилось с моей сестрой. Вина за то, что я все еще хочу его – это уже больше, чем я могу вынести.
– По многим причинам, – отвечает он.
– Назови их.
– Я хотел. Я не думал, что увижу тебя снова. Я думал, что как только люди Рависа поймают меня, то посадят за решетку или убьют. Я хотел сохранить в памяти что-то хорошее на случай, если они решат пытать меня, чтобы получить информацию. Я хотел, чтобы последний момент, который я разделил с тобой, был сладким поцелуем, а не спором или напряженным молчанием.
Он замолкает, и между нами возникает напряженная тишина. Он садится рядом со мной на грязный пол.
– Почему бы тебе просто не сказать мне, что тебя расстроило? То, что я поцеловал тебя? Мне не жаль. Жаль только, что тебе пришлось задержаться, чтобы поговорить со мной об этом потом. Ты все еще злишься из-за того, что случилось с Темрой? Я попытался это исправить. Я уверен, что Серута добралась до нее вовремя. Или есть другая причина, Зива? Просто скажи мне. Скажи мне, за что я должен извиниться на этот раз.
– Ты идиот, – говорю я наконец, игнорируя его вопрос, потому что у меня не осталось слов, чтобы выразить, что чувствую.
– Ты хочешь, чтобы я извинился за то, что я идиот?
– Я хочу, чтобы ты перестал болтать. Я сейчас в ярости, и мне нужно подумать!
– О том, как вызволить нас из тюрьмы? Поблизости нет факелов. Я проверил. И даже если бы они были, эта дверь сделана преимущественно из дерева. Стены сделаны из камня. Если мы и выберемся из этой камеры, то не с помощью твоей магии.
Мне хочется плакать. Я вытираю глаза и лишь затем вспоминаю, что мои руки все еще в крови. Теперь она у меня на лице. А я просто хочу быть чистой и не хочу больше причинять людям боль.
Почему все не могут просто оставить меня в покое? Мы с Темрой занимались своими делами. Мы ни о чем таком не просили. С помощью своего оружия я хотела сделать мир безопаснее. Темра хотела стать солдатом, чтобы защищать людей. Если она мертва…
Я не должна так думать.
Когда ночь становится холоднее, и я начинаю дрожать, я все равно не позволяю Келлину приблизиться. Я этого не хочу. Хочу быть несчастной. Это почему-то заставляет меня чувствовать себя лучше.
Я не могу заснуть, потому что мне очень холодно. Но в конце концов комнату заполняет храп Келлина.
Мои зубы начинают стучать. Я по-прежнему не двигаюсь. Если мне суждено умереть здесь, я сделаю это, не потеряв своего достоинства.
Кажется, я уже начала клевать носом, как вдруг открывается дверь. Входит охранник со связкой ключей в руках, и Келлин вскакивает на ноги.
Им даже не нужно применять силу, чтобы вытащить нас из камеры и провести через ряд запертых дверей. Мы, наконец, выходим из подземелий туда, где тепло. На самом деле даже слишком тепло.
В замке тихо. Я не слышу смеха придворных или музыки. Все словно замерло, и от этого почему-то становится только хуже.
Нас ведут в большой тронный зал, и это первое место, которое хоть как-то украшено. Равис, старший из братьев и сестер Петрика, сидит в большом кресле. По обе стороны от спинки кресла торчат наконечники копий, основания которых ведут вниз к задним ножкам этого роскошного изделия. Подлокотники вместе с передними ножками изображают гигантские кошачьи когти.
Принц одет в свободный алый сюртук. Рукава доходят до запястий, а подол касается лодыжек. На ногах у него сандалии, усыпанные драгоценными камнями, а на каждом пальце сверкают кольца. На его голове красуется массивная корона, каждый шпиль которой заканчивается смертоносным острием. В основании шести шпилей находятся шесть драгоценных камней: красного, синего, зеленого, желтого, оранжевого и фиолетового цветов.
Он выглядит скучающим.
– Кто вы и что вы сделали с моей целительницей? – спрашивает принц. Он еще даже не взглянул на нас. Вместо этого он смотрит на длинный кинжал, зажатый в его правой руке.
Ни Келлин, ни я не отвечаем.
– Скиро забрал ее обратно, не так ли? – спрашивает Равис, ничуть не смущенный нашим молчанием. – Кто бы мог подумать, что у него хватит смелости? Или силы. Не важно.
Равис крутит запястьем, несколько раз описывая длинным лезвием широкую дугу.
– Я обезглавил последних дураков, которые пытались украсть у меня Серуту. Что мне делать с дураками, которым это удалось?
Мой голос не подчиняется мне, я не могу найти слова. Едва могу дышать от страха, пронзающего меня все больше с каждым ударом сердца.
– Пошлите нас вернуть ее вам, – говорит Келлин.
При этих словах меня захлестывает волна паники. Что за игру затеял Келлин?
Равис начинает смеяться. Он выпрямляется и, наконец, смотрит на нас сверху вниз.
– Зачем мне это делать?
– Мы наемники, – говорит Келлин. – Ваш брат заплатил нам, чтобы мы вернули целительницу. Предложите нам бо́льшую сумму, и мы вернем ее вам.
Равис фыркает, а затем снова сосредотачивается на вращении своего чересчур длинного кинжала.
– Расскажите мне о том, как вы оказались здесь и как Серута так быстро исчезла. Какую новую магию открыл мой брат?
– Точно не знаю, – говорит Келлин. – Все, что я видел, так это то, что мы прошли через ваш портрет и внезапно оказались здесь.
– Хм. Волшебный художник, так? Что ж, мне надо будет найти его, когда я буду штурмовать ворота, чтобы забрать Серуту.
Келлин реагирует молниеносно:
– Зачем вам делать это самим, если можно послать нас?
– Потому что я все равно собираюсь в поход на жалкую Территорию Скиро, и я не переношу лжецов. Стракс, проверь-ка остроту моего кинжала, ладно? Пожалуй, сначала на девушке.
Стражник, стоящий в нескольких футах позади принца, делает шаг вперед.
– Мы не лгали, принц. Позвольте нам выполнить ваш приказ. Пощадите наши жизни, и мы вернем ее вам, – говорит Келлин.
– Лжецы, утверждающие, что они не лжецы. Должно быть, сегодня вторник. – Равис вздыхает. – Скажи мне, зачем наемнице уничтожать портрет, который мог бы перенести ее домой? Какой наемник не спасет свою шкуру?
Равис направляет свой кинжал прямо на меня.
Я отвожу взгляд. Я все еще не могу подобрать слова. Все, чего я хотела, это вытащить Келлина отсюда, но теперь я ничего не могу сделать. Ни один из нас ничего не может сделать. Мы окружены стражей. Нашего оружия нигде не видно. От выхода нас отделяет целый замок людей. Не говоря уже о том, что нам нужно пересечь целую Территорию, прежде чем мы сможем вернуться к Скиро.
– Тот, у кого доброе сердце, – шепчет Келлин слишком тихо, чтобы Равис мог услышать.
– Стракс, – бормочет Равис и вкладывает свой кинжал в руки своего охранника.
Который затем подходит ко мне.
Мной овладевает странное спокойствие, и я внезапно чувствую, что на самом деле нахожусь не здесь, а наблюдаю за этой сценой издалека. Вот что происходит на пороге смерти?
– Принц, прошу, не надо. Вам не нужно этого делать. Я виновник всего этого. Отпустите ее.
Слова Келлина никак не влияют на Рависа. Он поворачивается в кресле боком, закидывает ноги на один из подлокотников с кошачьими когтями. Затем его взгляд устремляется на меня. Он ждет, когда его человек расправится со мной.
Полагаю, это не самый ужасный способ умереть. Я сделала все, что могла, чтобы спасти Темру. И по ту сторону я могу встретится с родителями, не испытывая вины. По большей части. Вероятно, было много вещей, которые я могла бы сделать лучше. Но, по крайней мере, я сделала все, что могла, чтобы спасти жизнь моей сестры.
Я прожила хорошую жизнь. Я оставила свой след, свое оружие, которым может пользоваться весь мир. За последние несколько месяцев я повидала многое. У меня был первый поцелуй. Я узнала, каково это – быть с кем-то вместе. Я вырастила свою сестру, и, если она выживет, у нее все будет хорошо. Петрик позаботится о ней.
Я сожалею только о том, что Келлин последует за мной. Он этого не заслужил. Этот глупец не должен был попасться.
Теперь, смотря на него, я не испытываю ни капли злобы. Перед смертью все становится таким ясным. Как я могу беспокоиться, когда знаю, что скоро я перестану о чем-либо жалеть? Я смотрю в его золотисто-карие глаза, а его глаза смотрят прямо в мои. Какие же красивые у Келлина глаза! Я скольжу взглядом по его волосам, восхищаясь рыжим цветом, вспоминаю, как они ощущались под моими пальцами. Его губы идеальны. Светло-розового цвета и более нежные, чем что-либо еще в этом мире. Я рада, что он поцеловал меня сегодня. Я закрываю глаза, чтобы насладиться этим воспоминанием в последний раз, именно в тот момент, когда кинжал приближается к моей шее…
– Это Зива Теллион! Магически одаренный кузнец!
Когда эти слова срываются с губ Келлина, я распахиваю глаза.
Он не мог этого сказать.
– Вы не можете убить ее. Она пригодится для штурма замка Скиро.
Как, как он может предлагать такое? Мое сознание моментально возвращается в мое тело, и я снова ощущаю себя подавленой.
Равис поднимает руку, давая знак своему человеку задержаться.
– Докажи это.
– Наше оружие, – говорит Келлин. – Оно заколдовано. Это она его сделала. Пусть ваши люди возьмут его, и вы увидите. Мой меч спрятан на чердаке за портретом в раме.
Скиро с шумом опускает ноги на пол.
– Если ты снова мне лжешь, я отрежу твой язык и скормлю его тебе же. Стракс.
Высокий стражник исчезает из виду, и я свирепо смотрю на Келлина.
– Что ты делаешь? – шепчу я.
– Спасаю тебя.
– Предавая наших друзей? Предавая меня?
– Хватит шептаться, – говорит Равис. – Не важно, маг ты или нет, я все еще подумываю тебя убить.
Я хочу дать пощечину и Келлину, и этому надменному принцу. Я хочу увидеть свою сестру, хочу узнать, добралась ли Серута до нее вовремя. И в миллионный раз я хочу побыть в одиночестве в своей кузнице.
Когда Стракс возвращается, в одной руке он держит мои молоты, а в другой – двуручный меч Келлина.
Равис берет Леди Убийцу одной рукой и размахивает ею, как мгновение назад своим кинжалом.
– Что он делает?
– Пусть ваши люди атакуют вас все сразу, – инструктирует Келлин.
– Стракс.
Глава стражи Рависа подает сигнал нескольким замершим в ожидании мужчинам и женщинам. Они, хоть и неуверенно, бросаются на своего принца. Я наблюдаю, как они размахивают копьями, – не наконечниками, а древками, – в попытках нанести по нему удар.
Равис – искусный фехтовальщик, это очевидно. Но Леди Убийца делает его неприкасаемым. Он крутится, пригибается и перепрыгивает все занесенные копья. Сам он не наносит никаких ударов – он не хочет причинять вред своим людям. Но он демонстрирует невероятную ловкость, уклоняясь от каждого удара.
Удовлетворенный, Равис прислоняет двуручный меч к своему трону.
– Молоты? – спрашивает он Келлина.
Келлин подробно объясняет, что делает левый молот, и Равис проверяет его, снова используя своих людей. Он в восторге от того, как работает молот-щит.
Удовлетворенный, Равис кладет мои молоты рядом с длинным мечом, а затем поворачивается ко мне:
– Прежде чем мы отправимся на Территорию Скиро, ты сделаешь оружие для меня и моих людей.
Будто удовлетворенный собственным решением, он кивает и отворачивается.
– Нет.
Все это время я молчала, но теперь одно-единственное слово слетает с моих губ, как раскат грома.
Равис не оборачивается, но останавливается как вкопанный. Он не говорит и не двигается целую минуту.
Затем он поворачивается:
– Стракс, мой кинжал.
Стражник бросает оружие своему принцу. Равис ловко ловит его.
– Ты можешь убить меня, – говорю я, когда он делает шаг ко мне.
Я не буду этого делать. Я не буду создавать ничего, что могло бы навредить моим друзьям или сестре. Только не снова. Я усвоила свой урок с Клинком Тайн.
Но вместо того, чтобы сократить расстояние между нами, Равис поворачивается к Келлину.
– Нет! – кричу я как раз в тот момент, когда он подносит лезвие к голове Келлина.
Неприятный звук. Стон боли. Кинжал окровавлен, Келлин тянет руку к лицу.
Равис держит часть его уха.
Я чувствую, что мой желудок скрутило узлом, а губы дрожат.
Я никогда не думала, что одно маленькое слово может причинить столько вреда.
Нет.
Я так потрясена, что даже не могу пошевелиться.
Равис протягивает мне кусочек уха, как будто это подарок, а затем бросает его к моим ногам.
– Ты заботишься об этом человеке, иначе ты бы не осталась здесь ради него. Сделай мне мое оружие, или я подарю его тебе по кусочку за раз.
Не дожидаясь моего ответа, Равис снова разворачивается и уходит.
Глава 6
Я смотрю на Келлина, который все еще истекает кровью.
Он не издает ни звука, и я задаюсь вопросом, в себе ли он. Я знаю, что это скорее всего не так, но едва ли это знание мне помогает. Я не могу заставить руки и ноги работать. Я не чувствую… ничего. Даже того, как здесь жарко.
Но тут меня хватают чьи-то руки.
– Сюда, кузнец, – говорит Стракс. – Тебе нужно хорошенько выспаться перед завтрашней работой.
– Келлин, – произношу я, пытаясь привлечь его внимание, даже когда меня тащат в сторону.
Наемник не двигается. Если бы я только могла заставить его поднять голову. Просто, чтобы увидеть его лицо.
Но, пока меня уводят из тронного зала, он так и не поднимает головы.
– Кто-то должен помочь ему, – говорю я, осмеливаясь наконец заговорить с держащими меня мужчинами.
Их хватка только усиливается, и я пытаюсь вырваться из нее.
– Разве вы не пошлете кого-нибудь ему на помощь? – умоляю я.
– Это будет зависеть только от того, будешь ли ты сотрудничать, – отвечает Стракс.
Тогда я прекращаю борьбу. Я перестаю упираться и охотно иду вперед, куда бы меня ни вели.
Я слишком поздно все понимаю.
Они поселили меня в старых комнатах Серуты. Ее тюрьма стала моей тюрьмой.
И я здесь из-за Келлина. А он сейчас где-то там, истекает кровью. Я не хочу, чтобы он умирал, и в то же время хочу убить его сама. Каким же испуганным он выглядел!
Дверь закрывается, и Стракс запирает меня внутри.
Прошло так много времени с тех пор, как я была в одиночестве.
Но это не тот вид одиночества, который исцеляет и освежает разум. Я в опасности, в незнакомом месте. Моя сестра может быть мертва. Келлин, возможно, истекает кровью.
И я одна.
Испуганная.
Голодная.
Измученная.
Я падаю на пол и рыдаю. Проходит совсем немного времени, дыхание учащается, и мной овладевает паника.
Я беспомощна. Бьюсь о стены своего собственного разума, пытаясь найти выход. Из легких исчез весь воздух, все мое тело горит, и я уверена, что умираю. Кажется, проходит вечность, пока стены сжимаются вокруг меня, и все темнеет.
А потом усталость берет верх.
* * *
Я долго не сплю. В этом я уверена.
На плечи давит мешок с кирпичами, а голова ватная. Мои глаза покрыты коркой крови, и каждый мускул моего покрытого синяками тела изнывает от боли. Однако все это не имеет никакого значения.
Келлин у Рависа, и он собирается использовать его, чтобы заставить меня работать.
Если только он не позволит ему умереть этой ночью в тронном зале.
Мои мысли снова пытаются выйти из-под контроля, но вдруг кто-то входит в мою комнату. Служанка, одетая в простое легкое платье, которое открывает ее икры и руки. Она молчит. Не говорит мне ни слова. В руках она держит довольно большую кастрюлю, которую несет прямо к ванной, выливая туда дымящееся содержимое. В течение нескольких минут она ходит туда-обратно, наполняя ванну до краев.
Я пытаюсь поймать ее взгляд, даже пробую заговорить с ней. Но она не произносит ни слова.
Зайдя в комнату в шестой раз, она приносит комплект одежды. И еду. Она ставит поднос на диван у моих ног. Одежду она аккуратно раскладывает на кровати, чтобы не помять.
– Я вернусь за вами через час.
Она уходит прежде, чем я успеваю ответить.
Я, по-видимому, недостаточно горда, чтобы отказаться от еды, ванны или свежей одежды.
Я решаю, что, если хочу сбежать, мне нужно хорошо питаться и набираться сил. Ванна очистит мои мысли, смоет кровь с пальцев. Мне нужно как можно лучше подготовиться к тому, что ждет меня впереди.
Я почти не замечаю, что у меня на завтрак, хотя и съедаю его весь, чтобы утолить голод. Там есть какой-то розовый фрукт, который сначала нужно очистить. Он цитрусовый, с горьким послевкусием. С четвертого или пятого укуса он начинает мне нравиться. Хлеб мягкий и свежий, он приправлен специями, к которым я не привыкла, но покрыт восхитительным соленым маслом. Я запиваю все это стаканом воды.
Мне приходится ждать еще десять минут, прежде чем вода в ванне становится достаточно холодной, чтобы не ошпариться, но от воды моя кожа все равно розовеет. Выйдя из ванны, я надеваю оставленную для меня одежду: легкие брюки, рубашку без рукавов и сандалии на толстой подошве.
Когда служанка возвращается за мной и уводит из комнаты, не менее двадцати стражников следуют за нами по замку, на улице, а затем в кузницах.
Да, кузниц несколько.
В четверти мили от замка Рависа находится огромная открытая площадка с бо́льшим количеством печей, чем я могу сосчитать. Множество мужчин и женщин работают над различными видами оружия, в то время как другие работают с мехами, а оставшиеся работают с точильными камнями.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что Равис уже довольно давно готовится к войне.
– Разве это не чудесно? – говорит кто-то слева от меня.
Принц присоединился к нам вместе с его собственной стражей.
Я не могу сдержаться, и правда вырывается наружу:
– Ваши кузницы впечатляют.
– Я имел в виду оружие. Как человек, зарабатывающий этим на жизнь, ты, конечно, должна оценить, как много нам удалось произвести всего за полгода.
Я сглатываю.
– Что вы планируете?
– Не будь наивной.
– Это неправильно.
– Не думал, что ты лицемерка.
Я поворачиваюсь к нему:
– Я делаю оружие для людей, которые хотят защитить себя от бандитов. Я обеспечиваю безопасность людей, пока они путешествуют по опасным дорогам Чадры. Вы же хотите причинить им боль.
Рависа не пугает мой тон.
– Я тоже хочу обезопасить людей, кузнец. Обезопасить от ошибки моего отца. Мои братья и сестры не могут справиться с управлением своими Территориями. На них никогда не следовало возлагать такую ответственность.
– Я самый старший, – продолжает он. – Я был единственным, кого учили править. Чадра – мое право по рождению. Я просто забираю обратно то, что принадлежит мне. Однажды мир поблагодарит меня.
Все хуже, чем я предполагала. Я думала, что Равис хотел вторгнуться на Территорию Скиро, чтобы забрать целительницу. Но он хочет того же, чего хотела Кимора.
Весь мир.
Как иронично. После того как король Арунд приговорил своего брата к смертной казни за неудавшуюся попытку убийства, он решил, что впредь его семья не должна спорить из-за земли, поэтому он разделил королевство на шесть Территорий, завещав по одной каждому из своих детей.
Но Равис явно чувствует себя обманутым.
Я начинаю говорить мягче, придавая голосу, как мне кажется, рассудительный тон. Я не умею убеждать, но все равно стараюсь:
– Я была на нескольких других Территориях. Они начинают вставать на ноги после раскола. Не причиняйте вреда людям, снова переворачивая все с ног на голову. Не причиняйте вреда моим друзьям и близким, принося к ним в дом войну.
Равис вытаскивает свой длинный кинжал из ножен на поясе, слегка прокручивает острие на указательном пальце левой руки.
– Ты не можешь командовать мной, кузнец. Ты ничего не смыслишь в политике. Ты знаешь только сталь. Почему бы нам не сосредоточиться на том, в чем мы хороши, а?
Равис смотрит на одного из стоящих рядом рабочих.
– Эй ты, там. Принеси сюда оружие.
Крупный мужчина снимает ногу с педали точильного камня и поднимает меч в руке. Это полутораручный меч, но он больше, чем оружие, которым пользовались люди военачальницы.
Мастер драматично опускается на колени и, склонив голову, протягивает меч своему принцу.
Равис берет его и направляет оружие в мою сторону рукоятью вперед.
Совершенно сбитая с толку, я принимаю меч. Стражники вокруг меня слегка выпрямляются. Они готовы наброситься, стоит мне что-то вытворить.
– Заколдуй его, – приказывает принц.
– Я не могу.
– Нет? Мне нужно принести тебе еще одну часть наемника, запертого в моих подземельях?
По спине пробегает холодок, но, по крайней мере, теперь я знаю, что Келлин жив.
– Я могу колдовать над металлом, только когда он горячий. Я должна быть частью процесса изготовления. Я не могу колдовать над уже готовым оружием.
Это отчасти ложь, но я заставляю себя произнести ее. Все происходит слишком быстро, и мне нужно растянуть время.
– Так, принесите мне горячее оружие!
– Вы меня неправильно поняли. Я должна сама сделать оружие, принц.
Еще одна ложь. Я не очень хорошо умею лгать, но, надеюсь, Равис этого не заметит.
Он закатывает глаза.
– И сколько времени тебе нужно, чтобы сделать оружие?
– Обычно пару месяцев, – честно отвечаю я.
– Тогда какой, черт возьми, от тебя толк? Что я должен делать в таком случае? Подождать несколько лет, чтобы оружия хватило моим генералам?
Равис снова начинает размахивать кинжалом, описывая им широкие дуги сбоку от себя. Очевидно, это его привычка.
Кузнец, стоявший на коленях на земле, поднимается и подходит к своему принцу, что-то шепча ему на ухо.
– Ах, хорошее замечание, да. Сколько времени, леди кузнец, тебе потребуется, чтобы сделать оружие, если тебе будут помогать? У меня здесь есть целый легион кузнецов, которые могут помочь. Они могут делать десятки мечей в неделю.
– Меня зовут Зива.
– Я буду называть тебя так, как мне нравится. А теперь ответь на вопрос.
– Я не могу сказать. Мне… никогда раньше не помогали.
Кроме Темры.
– Ну, все когда-то бывает в первый раз. Элани!
Из-за спин личной стражи Рависа неторопливо выходит девушка моего возраста. До сих пор я ее не замечала. Ее кожа самая бледная, какую я когда-либо видела, золотистые волосы до талии. Черты ее лица дружелюбны, открыты, но, если она работает на Рависа, я не позволю ей одурачить меня.
– Зива, познакомься с Элани. Считай ее своей правой рукой. Тебе нужно что-то, чтобы сделать мне оружие? Сразу говори ей. Она должна присутствовать на каждом этапе производства. Ты не можешь перемещаться по кузнице без нее. Поняла?
– Да.
– Хорошо. А теперь приступай к работе.
– Но, принц, вы так и не сказали мне, чего вы хотите!
– Чего я хочу? Мне нужно оружие, девочка! Клянусь Сестрами, у тебя что, совсем мозгов нет?
Меня раздражают эти слова, но я продолжаю:
– Какого рода оружие? Что вы хотите, чтобы оно делало? Как вы хотите, чтобы оно выглядело? Как было украшено?
Равис наклоняет голову в одну сторону, затем в другую, смотря на меня так, как будто никогда раньше не видел.
– Я специализируюсь на изготовлении клинков, – объясняю я, чувствуя себя неловко от его пристального внимания. – Люди приходят ко мне за единственным в своем роде оружием. Я не делаю двух одинаковых экземпляров. Обычно у них есть конкретные запросы. Я не хотела бы вас огорчать.
Тем более, если это будет стоить Келлину второй половины уха.
– Мне просто нужно знать, чего вы хотите.
– Это война, леди кузнец. Мне не нужна уникальность. Мне нужно количество. Меня не волнует, что все оружие будет одинаковым! Просто делай мне мечи.
Равис указывает на начальника своей охраны, Стракса. Я впервые замечаю, что мужчина носит за спиной двуручный меч Келлина.
– Сделай моих людей непобедимыми. Мне нужно оружие, чтобы захватить Чадру. Мне все равно, как ты это сделаешь. Просто сделай это. Любые дополнительные вопросы можно задать Элани. Если же я услышу от тебя что-то еще, то могу решить, что ты не стоишь стольких этих хлопот. Мы закончили.
Равис покидает меня, его стража плетется за ним. Солдаты, приставленные ко мне, остаются, распределившись вдоль стен кузниц.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на все, что находится позади меня. Шум, рев печей, и люди, люди, люди. Я хочу убежать.
Прежде чем я успеваю сделать какую-нибудь глупость, ко мне подходит девушка по имени Элани.
– Они не кусаются, – ласково произносит она.
– Я не привыкла работать на глазах у других.
– Я надеюсь, что ты быстро привыкнешь. Ради твоего друга.
Ради нас обоих.
– Хочешь, я покажу тебе окрестности? – спрашивает она.
– У меня действительно есть право голоса?
Элани не отвечает; она проводит меня по кузницам, чтобы мы могли лучше рассмотреть пространство и то, как слаженно все работает. Назначенный мне стражник никогда не находится на расстоянии менее двадцати футов.
Прежде чем сдаться, я насчитала по меньшей мере четыре дюжины мужчин и женщин. Все они – крупные, натренированные люди. Элани объясняет, что здесь шестнадцать печей, двадцать пять наковален, дюжина точильных камней. Она знакомит меня с некоторыми из самых талантливых кузнецов Рависа, но я не запоминаю ни одного имени. Я слишком занята борьбой с тревогой, которая пытается подкрасться и взять верх. По возможности я никому не смотрю в глаза. Я не смогла бы запомнить все эти лица и имена, даже если бы попыталась.
Дети очищают кузницы от сажи, смазывают оружие маслом, аккуратно складывают его на высокие стеллажи. Кузницы оживленные, шумные и полны болтовни. Я чувствую, что не могу до конца успокоиться. Как будто каждый новый звук сотрясает мои кости, выводя меня из равновесия.
– Здесь ты будешь работать, – говорит Элани, показывая мне место в самом сердце обширных кузниц. Где за мной могут наблюдать все. Отсюда невозможно сбежать.
За кузницами я вижу единственную дорогу, ведущую прочь от замка, но по обе стороны от нее нет укрытия. Окрестности усеяны высокими, колючими растениями, не похожими ни на какие из тех, что я видела раньше. Изредка встречаются кустарники и кустарнички. Вдалеке, за чертой города, я вижу начало леса. Солнце находится слева от него, и я понимаю, что он простирается на юг. К Территории Скиро.
Но с такой усиленной охраной мне никогда не добраться до леса.
А затем приближается отряд стражников, и я еще сильнее ощущаю себя загнанной в ловушку. Но вдруг я замечаю, кого они сопровождают.
