Томас Харди (Гарди)
Возлюбленная
Глава 3
Случайная встреча
– Ну вот и пришел конец каникулам, – сказал Джоселин. – До чего же приятно удивил старый дом, где не был почти четыре года!
– Уезжаешь завтра? – грустно спросила Эвис.
– Да.
Что-то обоих тяготило: что-то большее, чем печаль предстоящего недолгого расставания, – поэтому Пирстон решил отправиться в путь не днем, как собирался, а вечером, почтовым поездом из Бадмута. Так он успел бы заглянуть в каменоломню к отцу, а Эвис при желании смогла бы проводить его до замка короля Генриха VIII, чтобы вместе пройтись по пляжу и полюбоваться восходом луны.
Таким образом, следующий день Джоселин провел в каменоломне вместе с отцом, а в назначенное время вышел из родного каменного дома на каменном острове и вдоль каменистого пляжа по знакомой каменистой тропинке направился в Бадмут. Эвис еще днем ушла к друзьям в Стрит-оф-Уэлс – деревня расположена на полпути к месту встречи. Вскоре склон привел путника на покрытый галькой берег. Оставив за спиной последние дома острова и развалины разрушенной ураганом 1824 года деревни, он прошагал ярдов сто по узкой полоске суши, остановился, свернул к каменной гряде на берегу и присел в ожидании.
Вскоре на фоне стоявших на рейде освещенных кораблей показались двое мужчин. Один из них узнал Джоселина, поздоровался и добавил:
– Желаю счастья, сэр: прекрасный выбор! Надеюсь, скоро свадьба?
– Спасибо, Сиборн. Посмотрим. Возможно, на Рождество.
– Моя жена сегодня утром призналась, что это ее давняя мечта – увидеть свадьбу кого-то из тех, кого знает с младенчества.
Мужчины продолжили путь, а когда оказались на почтительном расстоянии, спутник Сиборна спросил:
– Что это за молодой чужестранец? Вроде не похож на нас.
– Да нет, он местный: здесь родился и вырос. Это мистер Джоселин Пирстон, единственный сын торговца камнем из Восточных каменоломен. Собирается жениться на хорошенькой девушке, чья мать овдовела, но пытается продолжать каменный бизнес мужа, хотя он не идет ни в какое сравнение с бизнесом старика Пирстона. Говорят, тот заработал десятки тысяч фунтов, но богатства свои не выставляет напоказ, живет скромно, трудится как вол. А сын добился успеха в Лондоне как скульптор. Помню, как еще мальчонкой он ловко вырезал солдатиков из кусочков найденной в отцовском карьере мягкой породы, а когда подрос, смастерил красивые шахматные фигуры. С того все и началось. Ходят слухи, что и он в Лондоне не только прославился, но и разбогател. Тем более удивительно, что невесту он выбрал здесь, на острове. Нет, малышка Эвис Каро хорошая девочка, но все же ему не ровня. Ого! Похоже, погода скоро изменится!
Тем временем тот, кого обсуждали прохожие, ждал в условленном месте до тех пор, пока не наступил назначенный час – ровно семь вечера. В ту же минуту от последнего фонаря у подножия холма отделилась фигура и, приблизившись, воплотилась в мальчика, который спросил, он ли мистер Пирстон, и передал записку.
Глава 4
Незнакомка
Когда посыльный ушел, Джоселин подошел к ближайшему фонарю и прочел написанные рукой Эвис строки:
«Мой дорогой!
Жаль огорчать тебя, но я не могу встретиться с тобой сегодня вечером у развалин замка, чтобы не возбуждать у земляков воспоминания и мысли о старом обряде. Боюсь, что мы слишком много времени проводили наедине, и это склоняет твоего отца и тебя, как наследника, к мысли о необходимости исполнить древний обычай острова: ведь твоя семья так давно здесь живет. Честно говоря, матушка полагает, что мистер Пирстон по естественным причинам мог уже упомянуть об этом. В то же время сам обычай немил моему сердцу и уже почти никем не соблюдается. Не считаю его в малейшей степени оправданным даже в том случае, когда имеет место наследство, как у тебя, скорее готова положиться на Провидение.
Уверена, что принятое решение не очень тебя огорчит: ты поймешь мои сложные чувства и не станешь думать обо мне хуже. Дорогой, если бы потребовалось это сделать, но мы бы не захотели подчиниться, то пришлось бы учесть традиционные семейные порядки и, в частности, мнение твоего отца о том, что без торжественной помолвки достойная свадьба невозможна. Оба мы испытали бы глубокое разочарование.
И потом, ты скоро снова приедешь. Разве не так, дорогой Джоселин? А потом настанет время, когда прощаться больше не придется.
Остаюсь навсегда твоей, Эвис».
Прочитав записку, Джоселин удивился ее наивности, равно как простодушной вере и самой Эвис, и ее матушки в силу того устаревшего принципа, который и для него самого, и для других покинувших остров молодых людей давно превратился в предрассудок.
Активно зарабатывая деньги, отец вполне мог придерживаться практических взглядов в отношении наследства, оправдывающих предположения миссис Каро и ее дочери, однако, будучи старомодным в образе жизни, ни разу не заговаривал с сыном о давнем обычае.
При мысли, что Эвис считает себя современной девушкой, Джоселин улыбнулся, но все же ощутил не только разочарование, но и легкое раздражение по поводу помешавшего встрече непредвиденного препятствия.
Да, старые идеи благополучно живут даже при новом образовании!
Прошу читателей помнить, что описываемые события, недавние в масштабах уходящей в глубину веков истории острова, происходили больше сорока лет назад[1].
* * *
Заметив, что вечер обещает ненастье, но все же не желая возвращаться и нанимать экипаж, Пирстон продолжил путь пешком. На открытом пространстве ветер дул резкими порывами, а море билось о каменный барьер и плескалось в собственном непредсказуемом ритме, издавая звуки, напоминавшие то смертельные удары воинственной схватки, то благодарственные возгласы.
Вскоре на тускло освещенной дороге показалась женская фигура. Джоселин вспомнил, что пока он читал письмо Эвис возле последнего в деревне фонаря, мимо прошла незнакомка, и вот теперь он почти ее догнал.
На миг у него возникла надежда, что Эвис передумала и все-таки решила прийти, но нет, шагавшая впереди особа совсем на нее не походила: выглядела значительно выше, плотнее и, несмотря на осень, была закутана в меха или в какую-то другую плотную теплую одежду.
Джоселин вскоре поравнялся с незнакомкой и благодаря свету состоявших на рейде кораблей смог рассмотреть ее профиль: горделивый, величавый, достойный божественной Юноны и с точки зрения классических канонов безупречный. Походка дамы была слегка неровной, однако настолько легкой и стремительной, что несколько минут они шагали рядом, и Джоселин даже успел сделать кое-какие предположения, а когда уже стал ее обгонять, случайная попутчица внезапно обернулась и заговорила:
– Полагаю, вы мистер Пирстон-младший?
Молодой человек ответил утвердительно и успел заметить, какое красивое, властное, царственное у дамы лицо и как соответствует ее звучному выразительному голосу. Встречать женщин такого типа ему еще не приходилось, а неведомая путешественница говорила без местного акцента.
– Не подскажете ли, который час?
Джоселин зажег спичку, посмотрел на часы и, сообщив, что сейчас четверть восьмого, разглядел, что глаза прекрасной дамы красные и опухшие, словно она долго плакала.
– Мистер Пирстон, простите мне мою экстравагантность, но не одолжите ли на день-другой немного денег? Дело в том, что по рассеянности я забыла кошелек дома, на туалетном столике.
Просьба действительно прозвучала необычно, и все же что-то во внешности молодой леди не позволило счесть ее мошенницей. Джоселин опустил руку в карман и задумался: сколько это – «немного»? Величественный облик и царственные манеры Юноны вызвали желание соответствовать и ответить королевским жестом. В воздухе повеяло романом. Джоселин протянул незнакомке пять фунтов, но его необыкновенная щедрость ничуть ее не поразила.
– Вполне достаточно, благодарю, – спокойно ответила дама, когда он назвал сумму, на тот случай если в темноте будет трудно рассмотреть банкноту.
За беседой Джоселин не заметил, что поднявшийся ветер сначала зарычал, потом завизжал и с привычной в этих краях непредсказуемостью погодных изменений принес то, что убедительно пообещала стихия: дождь. Поначалу капли целились в левую щеку подобно бумажным пулькам из детского пугача, однако вскоре приобрели характер сплошного обстрела. Один залп оказался настолько метким, что угодил Джоселину в глаз. Спутница с озабоченным видом обернулась: судя по всему, отправляясь в путь налегке, такого развития событий она не ожидала.
– Надо где-то спрятаться, – решил Джоселин.
– Но где же?
Слева, с наветренной стороны тянулся длинный однообразный берег и образовывал барьер, поверх которого снизу доносилось шуршание морской гальки. Справа раскинулась внутренняя бухта – рейд, где сейчас тускло мерцали далекие корабельные огни. За ними – там, где поднимался остров, – время от времени на горизонте вспыхивали слабые искры. Ближе не существовало ничего определенного вплоть до шаткого деревянного моста на расстоянии мили. Замок Генриха VIII по-прежнему оставался впереди.
Вскоре на береговой возвышенности, вне досягаемости волн, в поле зрения попала перевернутая вверх дном рыбацкая лодка, которую местные жители называли «леррет». Едва завидев даже столь ненадежное укрытие, путники со всех ног бросились к нему, заглянули внутрь и с удивлением обнаружили, что лодка лежала здесь давно, надежно защищала от дождя и предоставляла временным обитателям куда больше простора, чем казалось снаружи, а тем более издалека. Судя по всему, суденышко служило складом или убежищем для рыбаков, а потому добротное дно было промазано толстым слоем дегтя и исправно исполняло роль крыши.
Пробравшись с подветренной стороны под укрепленным подпорками носом, скитальцы обнаружили несколько служивших сиденьями досок, весла и другое деревянное снаряжение, поверх которого хранилась совершенно сухая сеть – целый невод, из которого получилось некое подобие дивана, вполне, впрочем, удобное.
Глава 5
Жертвы обстоятельств
Дождь стучал по дну лодки с отчаянной силой, словно какой-то колоссальный сеятель швырял гигантские пригоршни зерна. Темнота уже полностью вступила в свои права.
Путники сидели так близко друг к другу, что Джоселин ощущал прикосновение мокрого меха. Оба молчали, но потом незнакомка все же произнесла с наигранным спокойствием:
– Как все это некстати…
Джоселин кивнул и, повнимательнее взглянув на соседку, понял, что не ошибся: она действительно недавно плакала и даже сейчас еще время от времени судорожно вздыхала.
– Должно быть, для вас обстоятельства сложились куда менее удачно, чем для меня. Искренне сожалею.
Она ничего не ответила, а он добавил, что для женщины – тем более путешествующей в одиночестве – место крайне пустынное и неуютное, и высказал надежду, что не произошло ничего такого, из-за чего она покинула дом на ночь глядя.
Спутница отмалчивалась, не желая делиться обстоятельствами, из-за которых оказалась ночью, в непогоду, на дороге, так что Джоселину оставалось лишь догадываться, что могло произойти, кто она такая и откуда его знает. Дождь тем временем усилился, и не было даже признаков улучшения погоды.
– Думаю, нам придется вернуться, – сказал Джоселин.
– Ни за что! – воскликнула незнакомка и, словно подчеркивая решимость, вскинула подбородок.
– Почему же? – удивился Джоселин.
– На то есть веские причины.
– Не понимаю, откуда вы меня знаете: сам-то я вижу вас впервые.
– Но наверняка слышали обо мне.
– Вряд ли: ведь вы не из местных.
– Ничего подобного: я урожденная островитянка. Слышали о компании «Лучшие плиты»?
– Еще бы! Эти злодеи чуть было не разорили моего отца. Во всяком случае, владелец фирмы – старик Бенком.
– Это мой отец!
– Ах вот как! Прошу прощения за резкость. Я ведь не знал мистера Бенкома лично. Кажется, он наладил дело, назначил управляющего, а сам предпочел поселиться в Лондоне?
– Да. Мы живем в южном Кенсингтоне, уже давно, а на лето приезжаем сюда, на остров. В этом году арендовали замок Сильвания. Хозяин уехал на континент и сдал нам усадьбу на пару месяцев.
– Значит, мы почти соседи, мисс Бенком. Моему отцу принадлежит очень скромный дом рядом с имением.
– Правда? – удивилась девушка. – Но ведь он мог бы позволить себе куда более просторное жилище, не так ли?
– Честно говоря, мы никогда это не обсуждали. Отец не привык к роскоши.
– Вот и мой постоянно ругает меня за расточительность! – обиженно воскликнула спутница. – Сегодня и вовсе разошелся не на шутку: заявил, что я трачу слишком много и это выходит за рамки приличия!
– Ссора произошла сегодня вечером?
– Да. Я так психанула, что сделала вид, будто убежала в свою комнату, а сама незаметно выскользнула из дома и ушла. Больше никогда туда не вернусь.
– И что же намерены предпринять?
– Сначала попрошусь к лондонской тетушке. А если она не примет, то попробую найти работу. Все, к отцу больше не вернусь! Даже не знаю, что бы делала, если бы не встретила вас. Наверное, пришлось бы идти пешком до самого Лондона. А теперь, как только попаду на материк, уеду первым же поездом.
– Если ураган утихнет.
– Да, до тех пор придется прятаться здесь.
Они долго сидели рядом на сетях, под лодкой. Джоселин слышал о Бенкоме как о злейшем враге отца: предприимчивый делец сколотил состояние, поглотив предприятия множества мелких торговцев камнем. И только старик Пирстон оказался ему не по зубам и по сей день оставался главным конкурентом всесильного разорителя. Джоселину показалось странным, что обстоятельства сложились таким образом: прямо Монтекки и Капулетти.
Беседуя, оба невольно понизили голос, а шум дождя заставил придвинуться еще ближе друг к другу. Одна четверть часа сменяла другую, но вспыхнувшая искра нежности заставила забыть о времени, так что было уже совсем поздно, когда, встревоженная неопределенностью положения, мисс Бенком поднялась.
– Все, больше не могу здесь оставаться!
– Вернитесь домой, – посоветовал ей молодой человек, взяв за руку. – Я вернусь вместе с вами. Мой поезд все равно ушел.
– Нет, продолжу путь, а переночую в Бадмуте. Конечно, если когда-нибудь туда попаду.
– В такое время все уже будет закрыто, кроме привокзального постоялого двора, но там вы вряд ли захотите остановиться. Впрочем, если приняли решение, я вас туда провожу. Не могу отпустить одну: явиться среди ночи без надежной защиты было бы слишком рискованно.
Мисс Бенком настояла на своем, поэтому вскоре друзья по несчастью покинули убежище и, вопреки буре, бесстрашно выступили в поход. Море так высоко поднималось слева и так близко подходило справа, что казалось, будто, подобно детям Израиля, они шагают по дну расступившихся вод. Лишь невысокая насыпь отделяла дорогу от бушующего залива. При каждом ударе волн земля содрогалась, галька скрежетала, мощная водная стена вздымалась вертикально и обрушивалась на головы. Массы морской воды переливались через каменное ограждение и потоками текли по дамбе, превращая полуостров в настоящий остров.
До сих пор путники не сознавали всей силы разгула стихии. Пешеходы часто здесь погибали, унесенные потоками в неожиданно возникшие провалы. И все же после каждой катастрофы какой-то чудодейственной мощью суша снова смыкалась подобно тому, как сумел возродиться разрубленный архангелом Михаилом Сатана. «Эфемерная субстанция сомкнулась, недолго оставаясь расчлененной».
Одежда мисс Бенком оказывала ветру большее сопротивление, чем костюм Пирстона, и оттого ей грозила более серьезная опасность, поэтому отказаться от предложенной помощи она не могла. Сначала Джоселин взял спутницу за руку, однако ветер тут же разорвал их, как висящие на одном черенке вишни, тогда он решительно обхватил рукой ее талию и не услышал возражений.
* * *
Примерно в это же время – может быть, чуть раньше или позже – Джоселин осознал ощущение, смутно и робко возникшее еще в тот момент, когда пришлось сидеть рядом с новой подругой под перевернутой лодкой. Несмотря на молодость, он был уже достаточно взрослым и опытным мужчиной, чтобы точно определить собственное состояние, а потому не только встревожился, но и испугался. Ощущение означало возможное перемещение образа Возлюбленной из одной физической обители в другую. Однако пока процесс не завершился, а потому, крепко обнимая спутницу, молодой человек предавался абстрактным размышлениям о том, какая она мягкая и теплая в своих меховых одеждах. Единственными сухими местами превратившейся в единое целое пары остались левый бок леди и правый бок джентльмена, куда вода не проникала благодаря плотному и неразрывному соединенению тел.
Когда прошли по насыпи, укрытий стало больше, однако Пирстон не ослабил объятий до тех пор, пока спутница об этом не попросила. Вскоре миновали разрушенный замок и, оставив остров далеко за спиной, преодолели милю за милей, пока, насквозь мокрые и замерзшие, около полуночи не пришли на окраину соседнего городка.
Джоселин жалел мисс Бенком и в то же время восторгался ее решимостью. Теперь стоявшие вдоль бухты дома защищали от ветра, и вскоре они без труда добрались до железнодорожной станции, в то время заменявшей вокзал. Как сказал Джоселин, в этот час был открыт лишь один постоялый двор, где постояльцы дожидались утренней почты или прибытия паромов через Ла-Манш. В ответ на стук в дверь служащий отодвинул тяжелый засов, и уставшие путники оказались в освещенном газовым фонарем вестибюле.
Теперь Пирстон увидел, что, несмотря на внушительную фигуру и высокий, лишь немного уступавший его собственному, рост, мисс Бенком пребывала в чистом сиянии юной женственности. Лицо ее поражало не столько красотой, сколько властной надменностью. Впрочем, ветер, дождь и морские брызги оставили на щеках яркое цветение пионов.
Молодая леди твердо настаивала на решении отправиться в Лондон первым утренним поездом, поэтому Пирстон позволил себе давать советы лишь по кое-каким мелким вопросам.
– Мисс Бенком, вам необходимо подняться в свой номер и отправить вниз всю одежду, чтобы ее высушили возле огня, иначе вы простудитесь. Я же немедленно распоряжусь, чтобы к вам прислали горничную, а заодно и что-нибудь перекусить.
Мисс Бенком согласилась, однако благодарности не выразила, а как только поднялась к себе, Джоселин приказал отнести ей легкий ужин, который и собрала заспанная девица – «ночной портье». Он и сам зверски проголодался, а потому решил совместить приятное с полезным: просушить одежду и поесть.
Поначалу он не мог решить, что предпринять, но в конце концов надумал тоже остаться, хотя бы до утра. Переодевшись в найденный в шкафу теплый казенный халат и тапочки, Джоселин развесил свою одежду по стульям в общем зале, с удовлетворением заметив, что горничная принесла вниз на просушку целую охапку дамских вещей. Отойдя от огня, он стал с интересом наблюдать, как она на вытянутых руках держала перед камином какой-то предмет из одеяний Юноны, и от него поднимается облако пара. Опустившись на колени, полусонная девушка тут же уронила голову и едва не упала, но встрепенулась и выпрямилась.
– Да вы на ногах не держитесь, милая, – заметил Пирстон с сочувствием.
– Да, сэр, очень устала. Когда нет поздних постояльцев, можно хоть вздремнуть на диване в соседней комнате.
– В таком случае освобождаю вас от непредвиденных трудов. Идите отдыхайте, как будто нас здесь нет. Я все сделаю сам: высушу одежду и сложу на кресле – а утром вы отнесете ее леди.
«Ночной портье» поблагодарила доброго постояльца и вышла, а вскоре из соседней комнаты донесся храп. Тогда Джоселин принялся по очереди расправлять и подносить к огню мокрые элементы дамского гардероба. Поднимавшийся от них пар навевал странные мысли. Снова явилось рожденное совместным путешествием осознание происходящих изменений. Да, Возлюбленная определенно меняла воплощение, трансформируясь в обладательницу вот этих восхитительных предметов туалета.
Спустя десять минут он уже обожал мисс Бенком.
Но как же малышка Эвис Каро? Увы, она больше не вызывала прежнего восторженного отношения. Да и вообще теперь Джоселин не был уверен, что когда-то всерьез видел истинную Возлюбленную в подруге детства, хотя желал ей всяческого благополучия. Какие бы чувства она ни вызывала, он чувствовал, что тот возвышенный дух идеализма, который составляет суть любви, украдкой перелетел от далекой фигуры к близкой – той, что спала в комнате этажом выше.
Испугавшись собственных воображаемых предрассудков, Эвис не пришла к развалинам замка, однако сам Джоселин в большей степени, чем она, унаследовал старинные понятия и манеры острова, а потому поведение Эвис привело к таким неожиданным последствиям.
