Томас Ханшеу
Человек из Скотланд-Ярда
Глава I
– ДУМАЮ, ТАК И будет, сэр, – сказал Леннард, останавливая лимузин в начале тенистого переулка, густо засаженного лаймом и каштанами. Этот проезд выходил в рощу у реки, воды которой сияли золотом в лучах солнца, клонящегося к закату.
– Посмотрите! Вот! Там есть табличка с надписью – «Спящая русалка». Там, слева.
– Что-нибудь на этой вывеске прикреплено или подвешено? – поинтересовался господин Нэрком из салона автомобиля, не делая никаких попыток выйти из машины, просто просмотрев записку, написанную на обороте карточки, на лицевой стороне которой значилось:
Таверна Маладоси, набережная Ангелов, Булонь.
Слова были напечатаны игривым, витиеватым шрифтом.
– Обрывок тряпки, клочок газеты, птичье перо – есть что-нибудь? Посмотри внимательно!
– Нет, сэр, ничего такого, что я могу видеть отсюда. Должен ли я подойти и убедиться?
– Да. Только так, чтобы никто ничего не заподозрил. Если вы обнаружите даже самую маленькую вещь – к примеру, носовой платок, – прикрепленную к столбу, немедленно возвращайтесь на свое место, и едем в город так быстро, как только может эта машина!
– Так точно, сэр, – отрезал Леннард и тут же сделал то, что ему приказали. Не прошло и двух минут, как он вернулся и сообщил, что на вывеске без микроскопа не найти даже пылинки.
Нэрком глубоко вздохнул с облегчением от этой новости, сунул карточку в карман и вылез из машины.
– Поболтайтесь где-нибудь в этом районе и держите уши открытыми на случай, если мне придется дать сигнал раньше, чем я ожидаю, – распорядился суперинтендант. Затем он развернулся на каблуках, нырнул в рощу, под сень деревьев, и устремился вниз по направлению к реке.
Когда ему оставалось около тридцати ярдов до цветущих ив, склонившихся к воде, он наткнулся на странный маленький домик с красной крышей и низкими карнизами, блестящими витражами, уставившимися на берег. Перед домиком был разбит сад, полный фиалок, первоцветов и крокусов, с живописной заросшей лужайкой, бывшей когда-то площадкой для игры в кегли.
– Королева Анна, что за чудо! – воскликнул он, осматриваясь и стараясь запечатлеть в памяти все детали: от сороки в старой плетеной клетке с остроконечным верхом, свисающей с гвоздя рядом с дверным проемом, до грубо вырезанной фигуры русалки над окном бара, с витражом и резными ставнями, массивным дубовым подоконником на высоте плеча от земли.
«Интересно, как, черт подери, Клик находит такие места? Какой дурак вложил деньги в подобное заведение в наши дни – дни бурной суеты и предпринимательства? Вдали от дороги, на берегу и закрытое деревьями от реки. Боже! Они не заработают и фунта за месяц в такой глуши!»
Конечно, таверна явно не была перегружена клиентами. Проходя через прихожую, суперинтендант мельком увидел хозяйку, дремавшую в глубоком кресле у окна, и спину неуклюже одетой барменши, которая никак не прореагировала на его приход. Она невозмутимо возвышалась на табуретке за барной стойкой, вытирая пыль и полируя изделия из дерева на полках. Дверь бара была открыта, и через нее Нэрком мельком увидел сутулого, бойкого старика, суетящегося у столиков, заполняющего спичечные коробки, вытирающего пепельницы и осторожно складывающего помятые газеты, которые лежали на центральном столе. О том, что он не владелец, а просто официант, свидетельствовали полотенце на руке, старый потертый пиджак и мешковатые брюки, наряду с выполняемой им работой.
«Бедный дедуля! Работать в его-то возрасте!» – сказал себе Нэрком, отметив бледное, печальное, изъеденное временем лицо и тщедушное тело; затем, тронутый чувством острой жалости, он вошел в комнату и мягко заговорил со стариком:
– Чай на двоих, дедушка, если справишься, – сказал он, швырнув старику шиллинг. – И сообщи домовладелице, что я хотел бы забронировать этот зал эксклюзивно на час или два, чтобы она могла списать убытки с моего счета, если ей придется отказать другим клиентам.
– Спасибо, сэр. Я займусь этим прямо сейчас, сэр, – ответил старик, положив в карман монету. Он отошел, шаркая, чтобы отдать необходимые распоряжения. Через минуту он снова вернулся, разложив скатерть и накрыв посуду, в то время как Нэрком ожидал, вышагивая по комнате и рассматривая старинные литографии и ящики с чучелами рыб, которые висели на стенах, обшитых дубовыми панелями.
Было около четверти пятого, когда старик принес чайный поднос и поставил его на стойку; и, несмотря на то, что это место ему не нравилось, Нэрком не мог не отметить быстроты обслуживания и привлекательного качества поданных яств.
– Вы можете идти, – сказал он официанту, когда пожилой человек наконец низко поклонился и объявил, что все готово. Затем, через мгновение обернувшись, он обнаружил, что тот все еще стоит на месте и ждет распоряжений. Тогда суперинтендант добавил: – Говорю вам, вы свободны! – повторил он резко. – Нет, не снимайте чехол с чайника, оставьте все как есть. Джентльмен, которого я ожидаю, не прибыл еще, но будет тут с минуты на минуту и… Послушайте! Вы сможете убрать чехол, когда я скажу, и оставить меня и этого джентльмена наедине? Что?..
Ехидный смешок официанта напоминал шелест гравия.
– А то, что побережье совершенно пустынно, и за тобой не следят, дорогой друг, – прозвучал голос – голос Клика – в ответ. – Присядем? Я голоден.
И когда Нэрком развернулся на каблуках – с уверенностью, что никто не входил в комнату с тех пор, как дверь была закрыта, – чехол был снят с чайника рукой, которая больше не дрожала. Сгорбленная фигура официанта распрямилась, его бледное лицо преобразилось!
– Это все-таки чудо – то, как ты проделываешь это, Клик! – с восторгом выпалил Нэрком, бросившись к другу.
– Ш-ш-ш! Осторожно, потише, дорогой мой, – остановил его Клик, поднимая руку в предупредительном жесте. – Доллопс дал мне понять, что поблизости нет никого, кто мог бы слышать наши разговоры. И хотя горничная и глухонемая, помни, что миссис Кондимент не глуха, не нема. А я не хочу, чтобы она узнала мое настоящее имя.
– Госпожа Кондимент? – повторил Нэрком, понизив голос. Теперь он, казалось, взволновался и был очень удивлен. – Ты хочешь сказать мне, что старуха, которую ты нанял домработницей, когда жил на улице Кларджес, здесь?
– Конечно. Она хозяйка этого заведения. Ее помощница – та самая глухонемая служанка, которая работала с ней в старом доме. «Капитан Бербэдж» привел их на пару на работу сюда через два дня после своего отъезда с Кларджес-стрит и выплачивает им ежемесячную заработную плату, достаточную, чтобы компенсировать отсутствие «нормальной работы». Все, что они должны делать, – это позволить приятелю капитана – бедному старому и глупому экс-официанту по имени Джозеф – приходить и уходить, когда он пожелает, и приводить гостей, если он захочет. Зачем это ему?.. Нет, сам «капитан» здесь не живет. Предполагается, что он и его воспитанник Доллопс покинули пределы страны. Миссис Кондимент не знает, где он живет, и ей никогда не позволят это узнать. Возможно, когда-нибудь, возможно, – это решать в будущем; но не сейчас, мой дорогой друг, это слишком рискованно.
– Почему рискованно, старина? Конечно, я могу приходить и уходить тайком, как в старые добрые времена, Клик? Помнишь, у нас тогда были тайные встречи.
– Да, помнню. Но все изменилось, мистер Нэрком. Ты можешь замаскировать себя настолько хитро, насколько пожелаешь, но ты не сможешь замаскировать красный лимузин. Эту машину знают все. Так что пока ты не получишь еще одну машину совершенно другого цвета и внешнего вида, я буду звонить тебе каждое утро, и мы можем назначать наши встречи с помощью телеграмм. Пока же мы не должны рисковать. В те дни, что миновали, дорогой друг, у меня не было врагов на хвосте, кроме Марго и ее ничтожной команды, а их было легко перехитрить. Теперь врагов у меня много. У них есть мозги, у этих новых врагов; они богаты, они отчаянны, сильны; в их сердцах непримиримая ненависть, и у них длинные руки… Хотя все это неважно! Ты все равно не поймешь.
– Тогда я могу сделать дьявольскую правдоподобную догадку, – хмыкнул Нэркоме обиженно. Его тщеславие слегка пострадало от последнего замечания Клика, и мысленно он вернулся к короткому разговору между Марго и графом Вальдемаром в тот вечер на продуваемой ветрами палубе. – Их ведет непримиримая ненависть и злобная рука короля Моравии!
– Что за чушь! – рассмеялся Клик издевательским тоном. – Мой друг, ты в последнее время читал слишком много дешевых романов? Вор и монарх! Бывший преступник и король! Я-то считал, что ты в здравом уме.
– Это король Моравии стоял за той попыткой убить тебя. По его приказу взорвали дом на Кларджес-стрит.
– Возможно. Но это не дискредитирует его королевское величество… Граф Вальдемар, стоящий за всем этим, не только равнодушен к королю Моравии Ульрику, но и является племянником его бывшего премьер-министра – джентльмена, который в течение пятнадцати лет энергично снабжал работой британскую полицию, пытаясь изловить меня для своих безумных махинаций.
– Ого! – протянул Нэрком, опечаленный нежеланием друга быть откровенным. Затем он с неожиданным рвением ухватился за еще одну соломинку, надеясь все же узнать истину.
– Но даже тогда у главы моравского правительства, должно быть, была причина желать стереть тебя с лица земли. В то время не могло быть и речи о том, чтобы отомстить за дядю… Клик, скажи правду! – его голос стал умоляющим. – Клик, ты ведь друг мне! Не так ли? Почему ты играешь со мной в эти игры? Когда ты, во имя Господа, расскажешь мне все как есть? Кто ты такой на самом деле?
– Я – Клик, – спокойно ответил таинственный приятель суперинтенданта, спокойно вытягивая кресло и садясь за стол. – Клик – консультант Скотланд-Ярда, Человек с сорока лицами – тот, чьими услугами вы так часто пользуетесь. Кто может знать это лучше, чем ты, чья рука помощи сделала меня тем, кто я есть?
– Да, но раньше, Клик? Кем ты был, кем был в прежней жизни?
– Неуловимым взломщиком – преступником, который, без сомнения, нашел бы собачью смерть, если бы не твоя добрая рука помощи и не завораживающий взгляд Элизы Лорн… Теперь передай мне чашечку чая… Меня мучит жажда, а после этого мы поговорим об этой новой загадке, которая нуждается в разгадке во имя чести Скотланд-Ярда… Да, спасибо… Два кусочка сахара и просто капля молока… Боже! Как хорошо вернуться в Англию, дорогой друг… Это так хорошо, просто отлично!
Глава II
– ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК, А? – протянул Клик, взглянув на мистера Нэркома, который две или три минуты назад ввел его в курс дела. – Много. И все за последние шесть недель, говорите? Неудивительно, что газеты рвут и мечут, выставляя Скотланд-Ярд скопищем дураков, если, как вы предполагаете, это не было случайными смертями. Конечно, нет?
– В том, что это убийства, можно быть уверенным. Вначале у меня были сомнения – казалось, что так мало связывало отдельные трагедии. Но когда выяснилось, что каждый случай в деталях походил на предыдущий…
– Естественно. Даже осел понимает, что есть еда, если пахнет чертополохом. Но, пожалуйста, начнем с начала. С чего началась эта история? Когда и где?
– Несколько дней назад в районе Хэмпстед-Хит в два часа ночи. Дежурный констебль в округе обнаружил человека в пижаме. Тот лежал лицом вниз под стеной, окружавшей угловой дом. Тело было еще теплым, но несчастный был мертв, как королева Анна.
– В пижаме? – задумчиво повторил Клик, взяв свежий кусок тоста. – Довольно четкое доказательство того, что проблема бедняги, какой бы она ни была, наверняка настигла его в постели и что эта кровать находилась либо поблизости от места, где он был найден, либо человек был доставлен в закрытом транспортном средстве к месту, где констебль обнаружил тело. Парень не мог далеко уйти в таком виде, не привлекая внимания. И тело было теплым, говоришь, когда его нашли. Хм-м! Какой-нибудь автомобиль заметили в непосредственной близости от этого места? А может, кто-то что-то слышал?
– Ни то, ни другое. Ночь была очень тихой, и констебль должен был слышать, если бы мимо проехал автомобиль или карета, или если бы по реке прошла лодка или катер. Он уверен, что ничего подобного не произошло. Естественно, он думал, как ты только что предположил, что этот человек, должно быть, пришел из какого-то дома по соседству. Расследование, однако, доказало, что это не так, – короче говоря, никто из живущих по соседству никогда не видел его раньше. В самом деле, вряд ли он мог ночевать в каком-либо из соседних домов, так как район очень престижный, а этот человек выглядел как человек из рабочего класса.
– Какие-нибудь следы на одежде или теле?
– Никаких, кроме татуировки в виде сердца на левом предплечье, которая заставила следователя прийти к заключению, что этот человек когда-то был либо солдатом, либо моряком.
– Почему?
– По его словам, татуировка, очевидно, была иностранного происхождения, благодаря искусному способу ее нанесения и яркому цвету используемых пигментов. Кроме того, тело не было повреждено. Человек не был зарезан, его не застрелили, и посмертное обследование внутренних органов убедительно доказало, что он не был отравлен. Он также не был задушен, утоплен или избит, потому что мозг не был поврежден, а легкие были чистыми. Было замечено, однако, что проходы горла и носа чрезмерно красные, и что кишечник слегка растянут. Последнее, однако, было определено врачами как естественное состояние после энтерального заболевания, и стало ясно, что человек недавно болел. Они приписали слегка воспаленное состояние носового прохода и горла тому, что он проглотил или вдохнул что-то – камфору или что-то в этом роде, – чтобы успокоить вздутие кишечника, хотя даже при анализе они не смогли обнаружить следов камфоры или любого постороннего вещества вообще. Тело держали в публичном морге несколько дней в ожидании опознания, но никто не явился, чтобы затребовать его. В конечном счете несчастного похоронили и вынесли вердикт: «Найден мертвым». Дело ушло в архив. Этот случай вызвал мало комментариев со стороны общественности или газет, и о нем никогда бы не вспомнили, если бы не тот удивительный факт, что всего через две ночи после похорон неизвестного был найден второй труп при точно таких же обстоятельствах – с той только разницей, что этот второй был в ботинках, исподнем и брюках. Его нашли в канаве (в которую скатился, судя по следам), за какими-то пушистыми кустами на пустыре. Вскрытие показало, что этот человек умер точно так же, как и первый, но, что было более поразительным, он, очевидно, умер раньше первого на несколько дней; поскольку, когда тело было найдено, разложение уже началось.
– Хм! Понятно! – протянул Клик, подняв брови и продолжая помешивать чай. Ясно! Случай того, про что Пэдди сказал бы: «Второй парень – явно первый». Продолжай, пожалуйста. Что было дальше?
– Поднялась шумиха, поскольку теперь стало очевидно, что в обоих случаях было совершено преступление; и пресса начала раздувать сенсацию. В течение следующих двух недель газеты взбудоражили Лондон, породив панику среди населения и разжигая страхи людей. Заварилась адская каша; к тому времени было найдено третье тело – снова в кустах, на расстоянии более полумили от места, где был обнаружен второй труп. Как в первом случае, на покойном была ночная одежда; но процесс разложения зашел гораздо дальше, чем во втором случае, свидетельствуя, что человек, должно быть, умер задолго до того, как кто-либо из первых двух!
– Ого! – воскликнул Клик. – Какой конченый идиот! Наш убийца, очевидно, играет грубо, мистер Нэрком, он не является ни профессионалом, ни агентом какого-то тайного общества, занятым в деле уничтожения определенных помеченных людей. Ни секретный агент, ни профессиональный бандит не совершили бы чрезвычайной глупости, действуя несколько раз в одной местности, уверен! Убийца – дилетант, и вот этот сумбурный любитель, позволяющий себе погрузиться в чувство безопасности из-за неспособности полиции обнаружить тела первых жертв, действует вновь и вновь по одному сценарию. Я полагаю, справедливо предположить, что четвертый человек был обнаружен при точно таких же обстоятельствах, что и первый.
– Не совсем так… При похожих, но не совсем, Клик. На самом деле, он был еще жив, когда его нашли. Я не поверил отчету, когда впервые услышал его (его мне принес репортер), и отправил Петри расследовать этот случай.
– Почему ты не поверил отчету?
– Потому что это казалось невероятно абсурдным. И, кроме того, репортеры сочинили столько чепухи, с тех пор как нашли втрое тело… По словам этого парня, бродяга, шлявшийся по пустоши в поисках места для сна, напугался до полусмерти, услышав голос, который он охарактеризовал как «сдавленный», кричащий в темноте: «Сапфиры! Сапфиры!» Несколько мгновений спустя, как утверждал репортер, ссылаясь на рассказ бродяги, тот внезапно увидел фигуру человека, который танцевал, как кружащийся дервиш, с широко открытым ртом, высунутым языком и указательными пальцами рук, засунутыми в ноздри, как будто…
– Что ты сказал? Повтори? – голос Клика вклинился в рассказ резко, как щелчок кнута. – Боже! Кружился на месте? С открытым ртом? Высунув язык? Вонзив пальцы в ноздри? Так?
– Да. А что? Ты видишь какую-то зацепку в этом деле, Клик? Кажется, у тебя есть идея.
– Неважно. Продолжай излагать факты. Был ли этот отчет верным в деталях?
– В какой-то мере да. Только, конечно, пришлось принять на веру утверждение бродяги о том, что этот человек кричал про «сапфиры», потому что когда его обнаружили и доставили в больницу, он находился в коматозном состоянии и не издал ни звука. Он умер, не приходя в сознание, примерно через двадцать минут после прибытия Петри; и хотя врачи выполнили вскрытие сразу после того, как дыхание покинуло его тело, не было обнаружено никаких следов чего-либо, что отличалось бы в малейшей степени от других случаев. Сердце, мозг, печень, легкие – все были в здоровом состоянии, и кроме покрасневшего горла и признаков недавнего кишечного расстройства не было ничего ненормального.
– Но его губы – его губы, мистер Нэрком? Были ли на них следы земли? Он лежал лицом вниз, когда его нашли? Его пальцы вцепились в дерн? Выглядело так, как будто он кусал землю?
– Да, – ответил Нэрком. – На самом деле во рту были земля и трава. Врачи осторожно сняли их, осмотрели под микроскопом, даже подвергли химическому тестированию в надежде обнаружить какое-то постороннее вещество, смешанное с массой, но ничего не смогли обнаружить.
– Конечно, конечно! Это было бы как дыхание, как проходящее облако, если это то, о чем я подозреваю.
– Если бы это было что? Клик, дорогой мой! Боже! ты хочешь сказать мне, что у тебя есть догадка?
– Возможно… Возможно… Не станем забегать вперед! – раздраженно ответил Клик. Затем он встал, подошел к окну и замер, сжимая подбородок между большим и указательным пальцами и пристально глядя вдаль. Однако через некоторое время продолжил: – Да, это возможно… Несомненно, это может быть так, – пробормотал он тихим голосом, как будто отвечая на вопрос. – Но в Англии – в этой далекой стране?! В Малайзии?.. Да! На Цейлоне? Конечно. И сапфиры тоже… Сапфиры! Хм-м! Они их там добывают. Один человек путешествовал в чужих краях и был татуирован туземцами… Конечно! Конечно! Но кто?.. Но как?.. В Англии? – Клик замолчал. Примерно минуту он стоял абсолютно безмолвный, бесшумно барабаня кончиками пальцев по подоконнику, затем резко повернулся и обратился к Нэркому.
– Продолжай рассказ, пожалуйста, – попросил он. – Кажется, там был пятый. Когда и как пришел его конец?
– Он погиб, как и другие, по большей части, но с одним поразительным отличием: вместо того, чтобы быть раздетым, пятый был полностью одет, и его одежда была цела, кроме воротника и ботинок. Он был убит в ту ночь, когда я отправился с Доллопсом на Континент в поисках тебя. Это было второе тело, которое на самом деле не было найдено вовремя на пустоши. Как и первого человека, его нашли под стеной, которая окружает Леммингем-Хаус.
– Леммингем-Хаус? Что это – гостиница или частная резиденция?
– Частная резиденция, принадлежащая и занятая мистером Джеймсом Баррингтоном-Эдвардсом.
– Какое отношение он имеет к капитану Баррингтону-Эдвардсу, который был уволен из армии около двадцати лет назад за «поведение, не подходящее офицеру и джентльмену»?
– Это тот же человек!
– Ого! Тот же человек, а? – в голосе Клика неожиданно зазвучали заинтересованные нотки. – Ненадолго остановись! Позволь мне поделиться размышлениями. Капитан Баррингтон-Эдвардс… Гм-м-м! Эта маленькая военная неприятность произошла на Цейлоне, не так ли? Полагаю, джентльмену нравились фокусы. И он зашел так далеко, что стал изучать их лично, под опекой местных факиров, и впоследствии был пойман на мошенничестве в карточной игре. Так?
– Да, – согласился Нэрком. – Все так и было. Но, должен сказать, есть нечто поразительное, связанное с ним, только не в связи с этим скандалом о карточном шулерстве… Он всегда клялся, что невиновен. На самом деле, один из офицеров, желая уничтожить его репутацию, оклеветал его.
– Да… Знаю. Они все так говорят. Это единственное, что они могут сказать…
– Тем не менее я всегда верил ему, Клик. Он был простым человеком. Я часто встречался с ним. Кроме того, он считался весьма респектабельным джентльменом. А офицер, о котором я говорил, оклеветал его, чтобы очернить в глазах своей возлюбленной. В конце концов он женился на той девушке, так что это все выглядит довольно подозрительно. Однако, хотя это разрушило военную карьеру Баррингтона-Эдвардса и озлобило его так, что он никогда не женился, он, безусловно, с удовлетворением узнал, что оклеветавший его оказался абсолютным мошенником, потратил все деньги своей жены и довел ее до абсолютной нищеты, в то время как если бы она выбрала Баррингтона-Эдвардса, она была бы действительно богатой женщиной сегодня. По минимальным прикидкам, он обладал состоянием в полмиллиона.
– Как так вышло? Кто-то умер и оставил ему целое состояние?
– Нет. Он сам его заработал. Приобретя познания на Востоке, он стал хорошо разбираться в драгоценных камнях и решил заняться ювелирным бизнесом. Он превзошел все свои самые смелые надежды и в итоге возглавил фирму «Баррингтон-Эдвардс, Морпеф и Фирмин», которая является крупнейшим дилером драгоценных камней, каким может похвастаться Хаттон Гарден[3].
– Ого! – протянул Клик. – Интересно! Очень интересно! – Он резко развернулся и выглянул в окно. Затем, через мгновение, спросил: – А мистер Баррингтон-Эдвардс живет в окрестностях Хэмпстед-Хит, не так ли? В одиночестве?
– Нет. Вместе со своим племянником и наследником, молодым мистером Арчером Блейном, единственным ребенком сестры, которая давно умерла. На самом деле, именно мистер Арчер Блейн обнаружил тело пятой жертвы. Приходя домой без четверти час после посещения старого друга по колледжу, он обнаружил лежащего на камнях человека, в тени стены, окружавшей Леммингем-Хаус, и, конечно, не теряя времени, вызвал дежурного констебля при помощи полицейского свистка. Тело было сразу же отдано в управление наскоро вызванному наряду полиции и доставлено в морг Хэмпстеда, где все еще находится в ожидании опознания.
– Был ли труп сфотографирован?
– Пока нет. Конечно, он будет сфотографирован, как и остальные четыре, до захоронения, если никто не появится, чтобы потребовать его. Но в этом случае мы возлагаем большие надежды на то, что идентификация произойдет в силу особых примет покойного. У этого человека перепонка и…
– Пере… что? – взволнованно воскликнул Клик.
– Перепонка, – повторил Нэрком. – Несколько пальцев ног присоединены друг к другу с помощью тонкой мембраны, как у утки. А на левой ноге есть своеобразный роговой выступ, как…
– Как рудиментарный шестой палец! – взволнованно вклинился Клик. – Да, а? Ну конечно! Однажды я знал одного человека… Много лет назад на Дальнем Востоке… У него ноги были так деформированы. И если по какой-либо причине… Стоп! Еще пара деталей. Это большой мужик, широкоплечий, мускулистый, ему около сорока или сорока пяти лет?
– Именно, дорогой друг. Однако есть еще одна особенность, о которой ты не упомянул, хотя, конечно, это может быть недавнее приобретение. Ладонь правой руки…
– Подожди немного! Подожди немного! – раздраженно перебил друга Клик. Он отодвинулся от окна и теперь короткими нервными шагами мерил комнату взад и вперед, потирая подбородок большим и указательным пальцами, при этом он нахмурился и уставился в пол.
– Саффграм… Джаффне… Тринкомали! Во всех трех случаях… Во всех трех! – бормотал он, озвучивая свои мысли. – И теперь покойник сует пальцы в ноздри и говорит о сапфирах. Сапфирах, а? «И Саффрагам прилип к ним, как блестки к вуали танцовщицы из кабаре!» Баревский риф… или я – голландец! И Баррингтон-Эдвардс был там! Как и Пибоди, как и Майлз, как и лейтенант Эдгберн и испанец Хуан Альварес. Восемь из них, бхгад – восемь! И я был бы ослом, чтобы забыть… идиотом, чтобы не уловить связь, пока снова не услышал о перепонке Джима Пибоди! Но стоп! Стоп… Должна быть еще одна необычная нога, если это действительно ключ к разгадке, итак…
Он резко остановился и повернулся лицом к мистеру Нэркому.
– Скажи мне. У четырех других мертвецов… У кого-нибудь из них была поврежденная нога? Слева или справа, я забыл, все пальцы, кроме большого, были откушены крокодилом, так что при жизни парень, должно быть, немного хромал? Кто-нибудь из мертвецов имел такую примету?
– Нет, – покачал головой Нэрком. – Ноги всех остальных были нормальными в каждом конкретном случае!
– Хм-м! Это немного сбивает с толку. И либо на неправильном пути, либо Альварес все еще жив… Что я имею в виду?.. О, это не имеет значения. Просто мои досужие фантазии, вот и все. Теперь давай вернемся к нашим баранам, пожалуйста. Ты собирался рассказать мне что-то о правой руке человека с перепонкой. Что там было?
– На ладони были любопытные иероглифы, вытатуированные ярко-фиолетовым цветом.
– Иероглифы, а? Это выглядит не так многообещающе, – разочарованно пробормотал Клик. – Вполне возможно, что в мире может быть несколько человек с перепонками на ногах… Хм-м-м! А что это были за иероглифы, друг Нэрком? Ты можешь их описать?
– Я могу сделать лучше, мой дорогой друг, – ответил суперинтендант, погрузившись во внутренний карман и вытащив коричневый кожаный чехол.
– Сегодня утром я точно скопировал их с мертвой руки. Вот, собственно, и они. Это то, что было у него на ладони, Клик, рядом с основанием указательного пальца, и далее, по диагонали.
Клик взял листок кальки и отнес его к окну, потому что сумерки сгустились, а комната наполнялась тенями. Посередине тонкого прозрачного листа прослеживалась надпись.
Он повертел лист, поднес к свету и несколько секунд изучал в растерянном молчании. Вдруг его глаза засияли, а губы изогнулись в загадочной улыбке.
– Мой друг, – сказал он, отвечая на напряженный вопрос во взгляде суперинтенданта, – это еще одно подтверждение теории Эдгара По, что наименее скрытые вещи лучше всего спрятаны, и что самые сложные тайны – это те, которые по сути своей очевидны. С твоего позволения я сохраню это, – он сунул кальку в карман, – а потом я пойду в морг и осмотрю оригинал. А пока я пойду настолько далеко, что сообщу, что знаю мотивы этих убийств, знаю способ, и если ты дашь мне сорок восемь часов, чтобы разгадать загадку, я найду убийцу. Я даже пойду дальше и скажу имена всех жертв; и все это на основе уже известных фактов. Человек с перепонкой, один из них, Джеймс Пибоди, кузнец, в свое время был прикомандирован к Синей кавалерии в Тринкомали, Цейлон. Другим был Джозеф Майлз, ирландец, рано охваченный «жаждой странствий», которая уносит людей мотаться по свету и разбрасывает камни, не собирая их. Еще одним – и, вероятно, по следу от татуировки на его руке, первой найденной жертвой – был Томас Харт, бывший моряк торгового флота, ранее служивший на линии P & O; оставшимися двумя были Александр МакКарди, шотландец, и Т. Дженкинс Кегг, янки. Последний, однако, был натурализованным англичанином, и оба были рядовыми в армии Ее покойного Величества и с честью ушли в отставку по истечении срока службы.
– Клик, дорогой мой, ты волшебник? – спросил Нэрком, опускаясь на стул в изумлении.
– О нет, мой друг, просто человек с памятью, вот и все. Я случайно вспомнил любопытную маленькую «банду», состоявшую из восьми человек. Пять из них мертвы. Другие три – Хуан Альварес, испанец, лейтенант Эдгберн, который женился на девушке, на которой собирался жениться капитан Баррингтон-Эдвардс, и, наконец, сам экс-капитан Баррингтон-Эдвардс. Осторожнее, спокойнее, друг мой. Не волнуйся. Все эти убийства были совершены с определенной целью, дьявольским методом и ради любимой уловки дьявола – богатства. Эти богатства, мистер Нэрком, должны были прийти в форме драгоценных камней, славных сапфиров Цейлона. И пятеро из восьми человек, которые должны были стать богатыми благодаря этим сапфирам, загадочным образом погибли в окрестностях Леммингем-Хаус.
– Клик! Моя шляпа! – Нэрком вскочил, когда заговорил, а затем опять рухнул в кресло. – А, Баррингтон-Эдвардс, человек, который там живет, имеет дело с драгоценными камнями. Тогда этот человек…
– Осторожно, друг мой, осторожно… Не хватай первого кролика, выбегающего из норы, – он может быть мелким крольчонком, и ты упустишь большого и жирного кроля. Помни, в этом доме живут два человека. Мистер Арчер Блейн является наследником мистера Баррингтона-Эдвардса, а также его племянником и… Кто знает?
