Тома Филиппон
Великий поворот. Как Америка отказалась от свободных рынков

Конкуренция и неравенство

Конкуренция способствует не только экономическому росту, но, возможно, также и большему равенству. Экономическому росту она способствует, потому что ведет к большему выпуску и большей занятости^[12]. Она также сокращает неравенство, потому что конкуренция увеличивает заработную плату и уменьшает показатели рентабельности. В результате в конкурентной экономике доходы собственников компаний (дивиденды, обратный выкуп акций) невелики по отношению к трудовому доходу. Поскольку финансовый капитал (владение ценными бумагами, в основном акциями и облигациями), как правило, распределяется более неравномерно, чем человеческий капитал (ваш труд и ваше образование), из этого следует, что в более конкурентной экономике также, вероятно, будет меньше неравенства.

Прежде чем обсуждать более сложные связи между конкуренцией и неравенством, имеет смысл сделать паузу, чтобы дать определение термину «рента», как он определяется в экономической теории. Рента – это тот доход, который получен владельцем актива (человеческого или физического, материального или нематериального) сверх стоимости воспроизводства или воссоздания этого актива. Например, если товар, который может быть произведен за 10 долларов, продается за 15 долларов, потому что он защищен патентом, то рента правообладателя составляет 5 долларов.

Некоторые ренты защищены искусственными ограничениями. Например, драконовские законы о лицензировании профессий, ограничивающие доступ к определенным занятиям, защищают тех, кто уже имеет лицензии, от конкуренции, позволяя им устанавливать более высокие цены. Когда экономисты говорят о «рентоориентированном поведении», они имеют в виду попытки отдельных лиц или групп повлиять на государственную политику таким образом, чтобы установить или увеличить эти искусственные преимущества в свою пользу. Данный термин не обязательно имеет моральную коннотацию. Для людей рационально защищать свою ренту. Это не делает их плохими людьми. Но рентоориентированное поведение часто порождает плохую политику.

Взаимодействие рент и неравенства не ведет к однозначному снижению неравенства в результате конкуренции. Конкуренция может затруднить поддержание некоторых соглашений о разделе доходов. Например, возможно соглашение о разделе ренты между собственниками и наемными работниками. Конкуренция может снизить эту ренту, тем самым косвенно навредив некоторым работникам. Подобным образом конкуренция за таланты может привести к весьма значительному росту доходов некоторых групп работников.

В целом, однако, трудно найти убедительные примеры такой конкуренции на национальном рынке, которая наносит ущерб бедным и среднему классу, при этом легко найти множество примеров (среди прочего, дискаунтеры в розничной торговле и авиаперевозках, а также конкуренция в телекоммуникациях), когда конкуренция им явно выгодна. В общих чертах это объясняется тем, что конкуренция на национальном рынке ведет к эффективности, плоды которой перераспределяются между всеми гражданами страны. Действительно, конкуренция национальных производителей ведет к перераспределению ренты, с выгодой для одних и с потерями для других. Конкуренция одновременно уничтожает и создает рабочие места, но в разных местах или в разных сообществах. Вместе с тем мой ключевой аргумент заключается в том, что внутри страны существуют механизмы перераспределения как выгод, так и издержек. Гарантии того, что конкуренция внутри страны приведет к повышению благосостояния каждого ее жителя, не существует, но такая конкуренция сделает рост благосостояния более вероятным, по крайней мере, через некоторое время.

Совсем иную проблему представляет иностранная конкуренция. Иностранная конкуренция выгодна местным потребителям, но может нанести ущерб местным производителям и их работникам. Стандартная экономическая теория демонстрирует, что выгоды от торговли перевешивают потери, поэтому в принципе должен существовать способ улучшить положение всех. Но на практике это не всегда работает. Иностранная конкуренция может принести больше выгод отечественным потребителям, чем местному бизнесу и наемным работникам, но естественного способа перераспределить эти выгоды и потери не существует. Разные страны экспериментировали со всеми видами программ регулирования международной торговли, но большинство из них оказались довольно неэффективными. Более того, конкуренция между странами за привлечение талантов и капиталов может привести к снижению степени прогрессивности налоговых систем, а это прямо противоположно тому, что нам необходимо для того, чтобы приспособиться к воздействию торговых шоков.

Двое моих коллег из Нью-Йоркского университета, Спенсер Лайон и Майкл Во, в своей статье 2018 года (Lyon and Waugh, 2018) представили некоторые интересные новые идеи по этому вопросу. Мы знаем, что воздействие международной торговли создает победителей и проигравших. Лайон и Во изучили, как общество может смягчить потери, сохранив при этом выгоды от торговли. Они считают, что прогрессивная налоговая система очень полезна и что оптимальный уровень ее прогрессивности под воздействием международной торговли увеличивается. Какой механизм здесь действует? Как мы уже объясняли, торговля приносит выгоду потребителям за счет снижения цен и увеличения разнообразия доступных товаров. Для наемных работников картина сложнее. Большинство из них международная торговля не затрагивает, но ее воздействие на тех, кто непосредственно конкурирует с иностранными работниками, очень велико. Именно это неравномерное воздействие лежит в основе ведущихся общественных дискуссий о международной торговле. Лайон и Во показывают, что эффективным способом компенсации работникам снижения заработка и утраты возможностей трудоустройства является политика прогрессивного налогообложения.

Почему свободные рынки хрупки

Мы начали эту главу с объяснения того, что экономическая теория занимается изучением распределения ограниченных ресурсов. На некотором абстрактном, но интуитивно понятном уровне мы можем увидеть глубокую связь между тем фактом, что экономические ресурсы ограниченны, и ценностью конкуренции. Поскольку ресурсы ограниченны, было бы вредно тратить их впустую. Но как мы можем удостовериться, что ресурсы используются эффективно? Один из вариантов заключается в том, чтобы позволить людям и организациям конкурировать за эти ресурсы, в результате чего они окажутся в руках тех, кто ценит их больше всего. Ценовая система, лежащая в основе современной экономики, является одним из способов организации такой конкуренции. И наоборот, когда конкуренция ослабевает, капитализм теряет большую часть своей привлекательности.

Выражаясь обобщенно, мы можем утверждать, что конкуренция увеличивает степень экономической свободы. На конкурентном рынке труда у наемных работников есть свобода уволиться и найти лучшую работу. Когда работодатели конкурируют, они предлагают своим работникам больше возможностей – разные рабочие места, разные часы работы и разные льготы. Конкуренция на рынке труда является лучшей защитой от злоупотреблений и издевательств со стороны работодателей.

Стоит ли беспокоиться об исчезновении конкуренции? В конце концов, если конкуренция так прекрасна, то находится ли она под угрозой? Разве мы все не должны согласиться с тем, что конкуренция полезна, и объединиться для ее защиты?

Уже пятьдесят лет назад Мансур Олсон (Olson, 1971; Олсон, 1995) объяснил, почему спонтанная защита конкуренции маловероятна. До Олсона общепринятым было мнение, что если у всех нас есть общие интересы, то мы сможем действовать сообща для их реализации. К сожалению, в подобной аргументации есть изъян. Чтобы понять логику коллективных действий, сначала нужно выяснить, кто от них выиграет, а кто проиграет. В случае конкуренции это довольно ясно. Конкуренция уничтожает ренту и поэтому является врагом ее искателей.

Ключевой фактор проблемы ренты заключается в том, что обычно она концентрируется. Когда доминирующая фирма лоббирует предотвращение проникновения конкурентов на ее рынок, она защищает свою ренту и, возможно, ренту пары других доминирующих фирм. Заинтересованных сторон мало, и им есть что защищать. С другой стороны, круг экономических субъектов, которые могут пострадать от успешно пролоббированного ограничения конкуренции, очень широк. Потребителей отрасли ограничение конкуренции затронет напрямую. Более того, поскольку высокие цены снижают реальные располагаемые доходы потребителей, они станут в меньшей степени способны тратить деньги на другие товары и услуги. В результате косвенно будет затронуто большинство других отраслей. Однако эти издержки скрыты и рассеяны. Потребители могут никогда не узнать, что проникновение на рынок было ограничено, а косвенные издержки этого невелики, поэтому никто не станет платить за то, чтобы начать борьбу. В результате домохозяйства и пострадавшие от искателей ренты предприятия вряд ли создадут собственное лобби, чтобы дать отпор. Они, конечно, были бы счастливы, если бы кто-то другой попытался пролоббировать свободный вход на рынок. Но в качестве отдельных единиц у них мало стимулов сделать это самостоятельно. В этом заключается главный аргумент Олсона – концентрированные особые интересы, скорее всего, будут организовываться и бороться, чтобы защитить свою ренту, что противоречит широко размытым интересам большинства. Суть вопроса заключается в проблеме безбилетника и в том факте, что стимулы к безбилетничеству растут вместе с размером группы.

Проницательный читатель может понять, что та же аргументация применима и к свободной торговле между странами. Международная торговля также создает множество победителей и нескольких проигравших. Потеря рабочих мест и закрытие заводов – это яркие факты, которые, скорее всего, будут подхвачены средствами массовой информации. Снижение уровня цен выявить гораздо труднее, а созданные в результате международной торговли рабочие места распределяются по разным частям страны и отраслям. Вот почему свобода международной торговли нуждается в защите.

Но, как я уже говорил выше, доводы в пользу конкуренции на национальном рынке сильнее доводов в пользу свободы международной торговли, потому что выгоды последней труднее разделить между гражданами. Когда под воздействием международной торговли производство переносится за границу, рабочие места в этом производстве исчезают в буквальном смысле. Этого нельзя сказать в отношении конкуренции национальных производителей.

В заключение я хотел бы сказать, что аргументы в пользу свободной конкуренции внутри страны столь же сильны, как и любые другие аргументы в экономической теории. К сожалению, добродетель конкуренции – то, что положительные эффекты от нее широко распространены, – также может привести к ее падению, так как победители рассеянны, а проигравшие сконцентрированны. Вот почему мы видим так много лоббизма, направленного на ограничение конкуренции, и так мало активных действий по ее защите. Подробнее эту проблему мы рассмотрим во второй половине книги.

А пока давайте разберемся, как измерить конкуренцию.

Глава 2
Плохая и хорошая концентрация

Чтобы оценить степень конкуренции в отрасли, экономисты рассматривают три основные переменные: степень концентрации (то есть существует ли много мелких фирм или в отрасли доминируют несколько крупных фирм), прибыль, которую получают эти фирмы, и цены, которые платят потребители. Каждая из этих переменных содержит полезную информацию, но ни одна из них не является идеальным индикатором. Вместе взятые, однако, они могут дать нам довольно ясную картину происходящего.

Концентрация подобна холестерину, так как она бывает хорошей и плохой. Плохая концентрация возникает в тех случаях, когда участники отрасли имеют возможность блокировать проникновение конкурентов, вступать в сговор или объединяться с целью увеличения своей власти над рыночными ценами. Хорошая концентрация имеет место тогда, когда лидер отрасли увеличивает свою долю рынка за счет эффективности. В экономической теории высокая концентрация часто считается плохим признаком, но не всегда. В качестве показателя состояния конкуренции к степени концентрации следует относиться скептически. Концентрацию всегда следует рассматривать наряду с прибылями и ценами.

Эту главу мы начнем с обсуждения концепции рыночной власти. Затем мы рассмотрим несколько примеров дерегулирования, в ходе которых все показатели двигались в одном направлении. После этого мы изучим те случаи, которые интерпретировать труднее, и обсудим расширение Walmart и Amazon.

Рыночная власть занимает в этой книге центральное место. Основная идея, которую я попытаюсь доказать, заключается в том, что в экономике США произошел значительный рост рыночной власти, что нанесло ущерб американским потребителям. Поэтому нам необходимо понять причины и следствия рыночной власти. Для этого мы рассмотрим несколько примеров, представляющих упрощенное функционирование рынков.

Рыночная власть и эластичность спроса

Рыночная власть является ключевой концепцией экономической теории. Она измеряет способность фирмы повышать цены и увеличивать прибыль за счет своих потребителей. Ясно, что это может произойти только в том случае, если у потребителей продукции фирмы нет легкодоступных альтернатив. Если бы такие альтернативы существовали, то потребители отреагировали бы на повышение цен, переключившись на другого производителя. Выражаясь языком экономической теории, рыночная власть зависит от эластичности спроса.

Чтобы понять взаимосвязь между рыночной властью и эластичностью спроса, рассмотрим следующий пример. Предположим, что вам необходимо слетать из пункта А в пункт Б. Предположим, что средние затраты на перелет одного человека из пункта А в пункт Б составляют 200 долларов. В эти затраты входит заработная плата пилотов, топливо, права на взлет и посадку, аэропортовые сборы и сборы за досмотр, а также износ самолета. Какова должна быть цена билета? Если на данном маршруте конкурируют несколько авиакомпаний, то она должна быть близка к 200 долларам. Эта цена не может быть меньше, по крайней мере, в долгосрочной перспективе, иначе авиакомпании понесут убытки. Цена билета должна быть немного больше, потому что авиакомпаниям необходимо окупить постоянные издержки. Допустим, для этого требуется 5-процентная наценка. Следовательно, конкурентная цена составит 210 долларов, а средняя прибыль на одного пассажира по данному маршруту составит 10 долларов.

Теперь представьте, что прямой рейс предлагает только одна авиакомпания. Разумеется, эта авиакомпания попытается назначить более высокую, чем 210 долларов, цену. Но насколько? Это зависит от того, насколько быстро она потеряет пассажиров в результате повышения цены. Потерять пассажиров она может одним из трех способов. Во-первых, люди могут приобрести билеты у другой авиакомпании, предлагающей стыковочные рейсы, во-вторых, они могут решить осуществить поездку на автомобиле или поездом, в-третьих, они могут вообще отказаться от путешествия. Скорость, с которой авиакомпания теряет клиентов при повышении цены, называется эластичностью спроса.

Если число пассажиров снижается на 2 %, когда авиакомпания увеличивает цены на один процент, то это означает, что эластичность спроса равна двум. Эластичность спроса зависит от доступных пассажирам альтернатив. Если они смогут найти дешевые и удобные стыковочные рейсы, то эластичность их спроса будет высока, а авиакомпания-монополист не сможет взимать гораздо больше 210 долларов за прямой рейс. Если удобные стыковочные рейсы отсутствуют, то эластичность спроса будет низка, а авиакомпания-монополист сможет взимать гораздо больше 210 долларов за прямой рейс.

Рыночная власть и благосостояние

Теперь давайте расширим нашу аргументацию, чтобы показать взаимосвязь между рыночной властью и благосостоянием, начав с конкурентной отрасли. На рис. 2.1а цены нанесены на вертикальную ось, а количества – на горизонтальную.

Кривая спроса отражает готовность потребителей заплатить за определенное количество товара определенную цену. Представьте, что это рынок автомобилей и вы ранжируете потребителей по степени желания их купить. Цена определяет предельного потребителя, то есть того человека, которому безразлично, покупать или нет автомобиль по этой цене. Как показано на рис. 2.1а, все потребители, находящиеся слева от предельного покупателя, были бы готовы заплатить больше, но, конечно, они рады заплатить меньше. Потребители справа от предельного покупателя отказываются от покупки. Цена для них слишком высока.

Можно также представить, что рассматриваемым товаром является шоколад, который приобретается только одной потребительницей. Она любит шоколад и была бы готова заплатить относительно высокую цену, чтобы получить даже небольшое его количество. По мере роста доступного количества эта ее нужда удовлетворяется, и готовность заплатить за дополнительную унцию снижается. С теоретической точки зрения ситуация, в которой каждый из множества потребителей приобретает по одной единице товара (например, один автомобиль), равносильна ситуации, в которой один потребитель покупает несколько единиц товара (унций шоколада, например). В каждом из этих примеров возникает нисходящая кривая спроса, которую можно применить для анализа благосостояния, так что вы можете выбрать тот пример, который вам больше нравится. Для простоты я продолжу метафору с автомобилем.

РИСУНОК 2.1. Равновесие отрасли. (а) Конкурентная отрасль; (б) Отрасль с рыночной властью

На следующем этапе мы выясним, какими будут цены. Очевидно, что это зависит от того, каким образом конкурируют фирмы, осуществляющие предложение товара. Если отрасль конкурентна, то цена должна быть равна предельным издержкам производства, то есть затратам на создание еще одного автомобиля или дополнительной унции шоколада. Почему? Потому что если бы цена была выше издержек, то нашлась хотя бы одна фирма, у которой был бы стимул снизить цену и привлечь новых потребителей. В результате фирмы будут снижать цену, пока она не сравняется с издержками. В этот момент они достигнут уровня безубыточности и перестанут снижать цену дальше. Именно это мы имеем в виду, когда говорим, что отрасль конкурентна. При наличии конкурентных цен количество людей, желающих приобрести товар, может быть выяснено на основе кривой спроса. Для этого необходимо найти предельного покупателя и подсчитать их количество по горизонтальной оси. Именно это количество является конкурентным.

Серый треугольник на рис. 2.1а показывает излишек потребителя. Понять, в чем он состоит, должно быть относительно легко. Каждая точка на кривой спроса показывает готовность покупателя платить, то есть то, насколько он ценит автомобиль. Когда ее значение выше цены, образуется излишек, измеряемый расстоянием между кривой спроса и ценой. Треугольник же представляет сумму всех излишков всех покупателей слева от предельного. Безусловно, излишек предельного покупателя равен нулю, иными словами, он равнодушен к покупке и не покупает автомобиль по текущей цене.

Для простоты в этом примере предполагается, что предельные издержки не зависят от производимого количества, поэтому на рис. 2.1а они отображаются горизонтальной линией. Когда цена равна издержкам на производство дополнительного автомобиля, фирмы не получают дополнительной прибыли, то есть общественное благосостояние в данном случае полностью измеряется потребительским излишком. Можно представить и более реалистичный случай, в котором предельные издержки сначала снижаются, а затем растут, но суть представленного анализа от этого не изменится.

На рис. 2.1б представлена та же самая экономика, но при наличии у фирм рыночной власти. Цена в этом случае устанавливается выше предельных издержек производства. При такой цене меньше людей покупают автомобили, соответственно, ниже и их производство, чем при конкурентном рынке. Потребительский излишек отражается треугольником меньшей площади, что легко увидеть на рисунке. Высокая цена, которую вынуждены платить потребители, вытесняют с рынка еще несколько человек левее нашего предельного покупателя.

Однако в потери общественного благосостояния входит не вся разница между двумя треугольниками, потому что при наличии у фирм рыночной власти они начинают получать прибыль, обозначенную светло-серым прямоугольником. При конкуренции их прибыли были равны нулю, а теперь они положительны. Эти прибыли не теряются. Они выплачиваются акционерам и возвращаются в экономику. Конечно, прибыль достается акционерам, а высокие цены платят потребители, а это не обязательно одни и те же люди. В процессе написания этой книги я вел переписку по электронной почте с Говардом Розенталем, политологом из Нью-Йоркского университета. Один из его ответов прекрасно отражает данную проблему: «Когда я сравниваю свои нью-йоркские счета за телефон и интернет с теми, что я получал, когда работал в Париже, то сразу вижу разницу. Но мне нравятся дивиденды, которые я получаю от AT&T и Verizon». Позднее в этой книге мы подробнее рассмотрим вопрос о влиянии более высоких цен на распределение. Сейчас важно отметить, что потеря эффективности (или благосостояния) представлена на рисунке только маленьким черным треугольником.

Поскольку конкуренция благоприятна для общественного благосостояния, возникает очевидный вопрос – как перейти от рис. 2.1б к рис. 2.1а? Что делает отрасль более конкурентной? И увидим ли мы в результате выгоды для потребителей? Давайте рассмотрим конкретные примеры из разных отраслей.