Tom Paine
Зависимость
– я считаю, в данном случае это неважно. Судя по фотографии, это не одна из жертв Сотникова, потому что этой фотографии десятки лет, вероятно, она даже сделана не в этом веке. В любом случае, кто бы это ни был, это не дает право убивать людей. И, если честно, не горю желанием копаться в голове вашего капитана, узнавая кто это и зачем он оставлял все эти раны, что и у женщины на фотографии, – поднявшись с пола и отойдя на несколько шагов назад, сказал Волков.
– у меня были мысли, что это мог быть Сотников, но в глубине души я верил, что это не он! Ну просто не мог быть он. Но, увидев это, у меня просто нет слов, – разочарованно сказал Кабанов.
– майор, мы должны опираться на факты, а не на чувства! – ответил ему Волков.
– согласен, получается мы правильно сделали, что посадили его в камеру.
– конечно, судя по флакончикам, следующая должна была быть Татьяна, даже не смотря на то, что для Горского и Мошкова они не пригодились. Мы успели спасти как минимум одну жизнь, – сказал Волков, попытавшись приободрить расклеившегося майора.
– ладно, все аккуратно собрать, описать, сфотографировать! Ни одна улика не должна быть испорчена! – сказал майор, обратившись к криминалисту.
Услышав слова майора, криминалист кивнул головой и принялся за работу.
Выйдя из гаража на улицу, Волков вместе с Кабановым, не торопясь шли к машине.
– и что теперь будет? – спросил Кабанов.
– да ничего, пока соберем все улики здесь и на пожаре, а в понедельник, когда все будет готово, я поговорю с вашим капитаном, если хотите, можем сделать это вместе.
– нет, давайте лучше вы. Я не смогу смотреть ему в глаза и не дать в морду.
– тогда действительно лучше мне одному. Дело должно быть оформлено чисто, чтобы на суде не было ни капли сомнения в его вине.
– хорошо, сделаем, как вы скажите, – поникшим голосом сказал майор.
***
Кабинет для допросов
отделения полиции
– ну вот примерно так и прошел обыск в вашем доме, капитан, – сказал Волков, раскладывая фотографии найденных улик в доме Сотникова.
– это бред! Это полный бред! Я в жизни не видел эти вещей! – возмущенно кричал Андрей.
– ну да, конечно, это, наверное, я вам их подбросил!
– я не знаю кто, может и вы, но мне это подбросили! Это подстава чистой воды! – продолжал кричать Андрей.
– успокойтесь, пока мне не пришлось вас заставить успокоиться, – строго сказал Волков, посмотрев на Сотникова.
– ваши судмедэксперты выполнили исследования найденных вещей. На свитере оказалась кровь Гросса, вероятно, когда вы с ним боролись или от ножа попало несколько капель. В предназначавшихся для Горского, Шумской и Мошкова флаконах был яд скорпиона, идентичный тому, что был обнаружен в первых трех жертвах. И еще, криминалисты хорошо потрудились и нашли в вашей гостиной несколько шерстяных ниток, таких же, как на местах преступлений и таких же, из которых состоит найденный в вашем гараже свитер. Одно не дает покоя майору, хоть мне и плевать, но что за фотографии найдены в мешке?
– я понятия не имею что за фотографии! Я вижу их первый раз в жизни!
– ладно, продолжаете играть в несознанку, это ваш выбор. Но вы учтите, вам грозит пожизненное заключение. Если, конечно, вы сознаетесь и все расскажете, то, возможно, мне удастся договориться с судом лет эдак на двадцать-двадцать пять. Хотя бы к пенсии, но сможете выйти, как вам уговор? – спросил Волков, собрав все фотографии обратно в папку, после чего закрыл ее.
– еще раз говорю, я никого не убивал, и сознаваться мне не в чем!
– я давал вам шанс! – ответил Волков, после чего, взяв папку со стола, вышел из комнаты.
За дверью комнаты допросов стоял и ожидал Волкова майор Кабанов.
– ну что, он что-нибудь сказал?
– кроме того, что он не убивал, ничего интересного.
– а про фотографии?
– ничего, извините, не могу удовлетворить ваш интерес.
– что теперь? Вы хотели поговорить с ним, и вы поговорили.
– да ничего, я надеялся, что он сознается, но вижу, что это бесполезно. Собирайте материалы для суда, я оставлю тут у вас одного своего человечка для контроля, а сам поеду обратно в Москву. Я считаю, что за несколько дней мы сделали большую работу и поймали убийцу, больше здесь мне нечего делать, – ответил Волков Кабанову, передав папку с фотографиями.
– прям сейчас поедете в Москву? – поинтересовался майор.
– практически, прогуляюсь по парку, посижу, приведу мысли в порядок и поеду обратно.
– ну тогда удачи вам и хорошей дороги, – сказал майор, протягивая руку.
– ну вы сильно не расслабляйтесь и не затягивайте, на суд я приеду лично, хочу посмотреть на Сотникова, когда огласят приговор, – сказал Волков, пожимая руку Кабанову.
– понял, сделаем все четко и быстро.
– надеюсь, удачи вам, майор, – сказал Волков, отпустив руку майора и направившись на выход из здания.
Выйдя из здания и пройдя мимо своей припаркованной машины, Волков прошелся до ближайшего сквера. Медленно прогуливаясь, он приметил одну из лавочек, на которую и присел.
Спустя десять минут на лавочку подсел пожилой мужчина.
– ну здравствуйте, Георгий, необязательно было отправлять своих людей следить за мной, можно было просто позвонить и договориться о встрече, – сказал Волков.
– я не хотел оставлять лишних следов, – хриплым голосом сказал мужчина.
– ну да кучка амбалов, заглядывающих в окна участка, гораздо более неприметно. Хорошо, что местные полицейские не отличаются особой наблюдательностью, они даже не видят, что происходит у них под носом. Так, собственно, о чем хотели поговорить?
– я по поводу некоторых материалов дела. Из того, что вы мне передали, я заприметил несколько фотографий женщины со шрамами на спине.
– ага, есть такие.
– так вот, вы не могли бы изъять их из дела и передать мне?
– а вам эти фотографии знакомы? – с интересом спросил Волков.
– ну, скажем так, я бы просто хотел их заполучить себе и больше их нигде не упоминать. Это же никак не помешает посадить убийцу?
– в целом, думаю, сильно не помешает, однако я уже отбыл из участка и собираюсь ехать в Москву. Давайте так, я же знаю, что местный майор Кабанов сидит у вас на окладе, скажем так. Вы его попросите убрать эти фотографии, а я сделаю вид, что и не видел их никогда, договорились?
– хорошо, думаю, с майором мы договоримся, – приподнятым голосом ответил Георгий.
– ага, только давайте аккуратнее. Кстати, я тут на днях ознакомился с некоторыми коробками из архива местной психиатрической больницы. И я бы вам советовал туда тоже заглянуть и, скажем так, «подчистить» следы от своих прошлых грехов, думаю, они как раз связаны с теми фотографиями, которые вас интересуют.
Георгий ничего не ответил, погрузившись в свои мысли. Несколько минут они просидели молча, после чего Волков встал с лавочки и, повернувшись к Георгию, сказал:
– ладно, если у вас больше нет вопросов, то мне пора ехать обратно в Москву.
– вопросов больше нет. Передавайте привет своему начальнику.
– обязательно передам, – сказал Волков, после чего кивнул головой и направился в сторону своей машины.
Глава 13
За час до пожара
в доме Мошковых
Придя в сознание, Горский с трудом открыл глаза. Попытавшись пошевелиться, у него это не вышло, по боли на запястьях и щиколотках он понял, что связан, а во рту у него находился кляп, так что кричать о помощи у него тоже не получалось, вырывались только какие-то мычания. Осознав свою беспомощность, Горский решил оглядеться в абсолютно темной комнате, где лишь несколько лучиков солнца прорывались в дырках штор, которыми закрыто единственное в комнате окно.
Осмотревшись, Валерий понял, что лежит на полу в углу комнаты. Повертев головой, Валерий заметил в соседнем углу силуэт человека, также лежавшего на полу, как и он повернутого лицом к стене.
Паника и страх в голове Горского усиливалась с каждой секундой от осознания, что он угодил в лапы к тому самому маньяку-убийце, который убил уже трех его пациентом. Пытаясь ворочаться на деревянном полу и пытаясь перекатиться к другой фигуре, лежавшей на полу, внезапно его попытки были остановлены веревкой, которая была привязана одним концом к его рукам, а вторым – к кольцу, которое торчало из стены. Вернувшись на место, Горский, словно гусеница, начал передвигаться вперед в сторону угла комнаты. Ударившись головой о стену, продолжил двигаться вперед, забираясь на стену. Помогая руками, связанными за спиной, Горский вскарабкался, усевшись в самом углу комнаты и облокотившись спиной о стену.
Запыхавшись, Горский, тяжело дыша и чувствуя, что по его лбу потекли капли пота, попадая в глаза, сидел в углу, пытаясь разглядеть еще что-нибудь в комнате. Внезапно он услышал какой-то шум, начав вертеть головой и взглядом ловить хоть какие-либо очертания, он заметил силуэт, похожий на дверь. Оттуда-то и шел шум, подумал про себя Горский.
Горский задумался, следует ли ему мычать сквозь кляп. Ведь за дверью находится явно не друг, а скорее всего мучитель и убийца. Скрип двери прервал раздумья Горского. Открывшаяся дверь не добавила в комнате света. Во тьме Валерий разглядел силуэт человека, который медленно вошел в комнату и приближался к нему. Горский почувствовал, что человек подошел вплотную к нему, он даже слышал его дыхание, после чего раздался четкий уверенный мужской голос:
– я сниму кляп, если ты не будешь кричать и звать на помощь. Если же нет, то засуну обратно и воткну нож в ногу. Если согласен, то издай звук.
Горский неуверенно промычал в ответ незнакомцу. Незнакомец подошел еще ближе и, присев рядом с Горским, также четко и уверенно сказал:
– ладно, вытащу кляп, но ты помнишь про нож, верно?
После слов незнакомца Горский услышал противный скрежещущий звук. Валерий подумал, что незнакомец провел ножом по стене, судя по звуку.
Заметив приближающуюся руку в перчатке к своему лицу, Валерий зажмурился, после чего услышал звук отлипающего скотча от его лица, а затем и присоединилась боль от вырванных волос на затылке и лице. Горский с трудом сдерживался, чтобы не закричать от боли, но слова незнакомца сдерживали его.
– кто ты? – спросил сквозь зубы Горский, продолжая терпеть боль.
– меня зовут Андрей.
– какого черта, ты меня ударил, Андрей? И вообще кто ты такой? И где Иван и его мать?
– как много вопросов. Вы здесь, потому что слишком любопытный или сердобольный? Почему ты здесь, доктор, ответь? – с интересом спросил незнакомец.
После чего незнакомец встал и отошел в другую комнату. Через несколько минут он вернулся и, судя по звуку, он принес табуретку и поставил ее рядом с Горским. После чего Валерий услышал, как незнакомец сел на табуретку и поставил что-то рядом с собой.
– отвечай на вопрос, – резко повторил незнакомец.
– я…я здесь, потому что сердобольный.
– продолжай.
– капитан полиции Андрей Сотников отправился в психиатрическую больницу изучать материалы о жителях этого дома Иване и Татьяне Мошковых.
– а ты пришел чтобы что? Предупредить их или задержать?
– я пришел, конечно, предупредить, чтобы они убежали. Я уверен, что они ни в чем не виноваты, но их прошлое может сыграть плохую шутку, и за него их могут закрыть в тюрьму надолго.
– то есть ты уверен, что они никого не убивали, да?
– да, теперь ясно, что убийца ты! Кто бы ты ни был, объясни только за что?
– хм… с чего бы начать? – задумавшись, сказал незнакомец. – для начала ты действительно прав, Иван Мошков и его мать не убивали тех троих.
– это уже понятно! Кто ты такой? – повторил Горский.
– хороший вопрос! – ответил незнакомец, после чего прозвучал щелчок и на полу возле табуретки, на которой сидел незнакомец загорелся электрический фонарь.
– нет, нет, черт возьми, – испуганно произнес Горский, медленно вжимаясь в стену позади себя.
– что такое? Увидели знакомое лицо? – саркастически спросил незнакомец.
– Иван, ты убил всех членов нашей группы? – со страхом в голосе спросил Горский.
– какой Иван? Ивана здесь нет! Больше нет, теперь здесь только Андрей, навсегда только Андрей, – сказал Иван Мошков злобным голосом, пристально смотря на Горского.
– какой Андрей? Ты же Иван! Что с тобой случилось? – с долей интереса, но продолжая бояться. спросил Горский.
– мы с Иваном жили вместе в этом теле, можно сказать, всю жизнь. Долгие годы Иван выступал на манеже, а я лишь прятался за сценой и выходил лишь изредка, когда была нужна моя помощь. А потом после очередной помощи нас закрыли в этой вашей больнице! – злобно сказал Иван.
– у тебя раздвоение личности, как же я сразу этого не понял, – с сожалением сказал Горский, смотря на Ивана.
– больше нет, вы помогли мне, доктор! Сегодня я закрыл Ивана так глубоко, что он больше никогда не выйдет, остался только Андрей. Наконец-то я смогу зажить свободной жизнью, – сказал Иван, подняв голову вверх и закрыв глаза, – знаете, Валерий, я никогда не знал, кто мой отец, мать всегда уходила от ответа либо говорила, что он умер. Но не так давно она случайно проговорилась. Не при мне, конечно, я стал лишь случайным свидетелем. После этого я захотел узнать, что это был за человек. Мне пришлось заставлять Ивана делать то, что я хотел. И какое же было мое удивление, когда я узнал, что мой отец не просто живой, так еще оказалось, что у меня есть брат, хоть и сводный, но брат по отцу! В глубине души я всегда хотел иметь брата. В детстве мать была жестока, и порой было не укрыться от ее гнева, и защитить меня было некому, точнее Ивана. Я иногда прорывался и пытался нас защитить, но Иван любил мать и не давал ей ответить так, как она этого заслуживала.
– это, конечно, ужасно, что ваша мать вас мучала, но как я вам с этим помог? – в недоумении спросил Горский.
– о, еще как ты мне помог! Благодаря тебе я смог подавить Ивана, – воодушевленно сказал Иван, слегка откинувшись на табуретке, – как раз в тот момент, когда я активно узнавал про нашего отца и брата, появились вы со своими собраниями. Иван очень не хотел туда ходить, а еще больше не хотела, чтобы мы туда ходили – это мать. Она даже запретила ему приходить к тебе на собрания, но я смог надавить на него, и мы все-таки пришли.
– зачем ты так хотел попасть на эти собрания? – с интересом спросил Горский.
– правильный вопрос, – сказал Иван, улыбнувшись, – на этом собрании, как я выяснил, должен был быть наш с Ваней брат, и, о чудо, когда это оказалось правдой! Я в уголке сидел и слушал всех, кто говорил, тогда особенно тебя, доктор, пока Ваня сидел и боялся вам хоть слово ответить.
– почему он боялся ответить?
– тебя действительно это интересует? Если ты пытаешься его пробудить, то ничего не выйдет! Иван больше не выйдет поиграть. А боялся он по одной простой причине, он боялся разозлить мать, которая ему запретила приходить, – сказал Иван, после чего ненадолго замолчал и через минуту продолжил, – знаете, ваши слова тогда вдохновили меня, я захотел освободиться! Не только от контроля матери, но и пришла мысль освободиться от Ивана.
– а что насчет брата? Неужели это был Ланской?
– ты пытаешься сменить тему разговора? Ну ладно, пусть будет по-твоему. Дмитрий Ланской мой брат, а его отец и мой отец.
– ты в этом уверен? Может ты себе это придумал?
– нет! – закричал Иван, топнув ногой.
– ладно, ладно, но с чего ты взял это?
– с некоторых пор, когда Иван спал, я бодрствовал, да так, что он сам и не был в курсе. Думал, что лунатик, наверное, – сказал Иван, улыбнувшись, – так вот, я стал выходить из дома. Поначалу я просто гулял, потом начал изучать книги, в том числе криминалистику, много читал детективов, психологию, а однажды я наткнулся в вещах матери на упоминание о больнице, в которой нас с Иваном держали и пытались подавить меня. И вдруг меня словно осенило, ведь я толком ничего не помню о своей жизни. Нахождение в больнице было туманом, где изредка мелькали какие-то картинки. После этого я стал часто прогуливаться возле больницы, разговаривать с людьми. От них то и узнал, что в больнице есть архив, и как в него попасть незамеченным.
– и ты решил проникнуть в больницу?
– догадался, молодец. В архиве я нашел сначала свои коробки с вещами и записями, которые помогли мне вспомнить свою жизнь. Я приходил несколько раз перечитывать написанные обо мне заметки, и в один из таких приходов я случайно обнаружил коробку с именем своей матери. Меня тут же захватило любопытство, и я, конечно, изучил и эти коробки. И какое было мое удивление, что туда скидали все, что только могли, и никто похоже даже не смотрел, что было в них.
– в каком смысле?
– а в том, что там были дневники матери, фотографии различной пошлости, вещи, подарки и целый компромат на моего отца.
– компромат?
– именно! Как я узнал, Георгий Ланской был, скажем так, весьма из влиятельной семьи несмотря на то, что это был еще советский союз. В пору молодости своей любил захаживать в больницу и имел фетиш, скажем так, «забавляться» с пациентками больницы без их согласия естественно. Главный врач того времени, видимо, боялся отца Георгия Ланского и позволял все это делать и, судя по дневникам матери, держал даже для этого отдельную комнату. Особенно он полюбил захаживать к нашей с Иваном матери. За несколько лет таких «встреч» она несколько раз беременела, но Горский «помогал» ей избегать родов, применяя силу. И, судя по дневнику матери, одного ребенка ей все же удалось сберечь, в том числе благодаря главному врачу. В середине ее беременности главный врач «прервал» визиты Ланского.
– я так понимаю, родившийся ребенок это и был ты?
– верно. Не успел ребенок родиться, как его отдали в приют в другой город, скрыв имя его отца.
– и как же мать то потом тебя нашла?
– спустя несколько лет начался развал советского союза, финансирование больницы сошло на нет, и главный врач, сжалившись, посчитал нашу мать в целом вменяемой и поэтому решил ее выписать. И как по отрывкам я понял, перед тем как отпустить ее, он из жалости к ней сказал, куда нас с Иваном отправили.
– и ей отдали тебя после больницы?
– не знаю, после больницы там сведений нет естественно.
– и когда ты узнал, что твой отец Ланской, ты захотел с ним встретиться?
– первая мысль была именно такая. Но прежде я заставил прийти на ваши собрания Ваню, и там я познакомился со своим братом и рассказам о том, как его родители заботятся о нем и ни в чем ему не отказывают, я подумал, а кого черта у нас с Ваней было не так? Меня брат начинал злить, а Ваню он просто обижал. Тогда я не стал помогать Ване давать отпор, подумал пускай все подумают, что я вот такой тюфяк, который даже от ребенка может по морде получить.
– с первого собрания тебя забрала мама, как она потом тебя отпустила на следующее? Я был уверен, что больше мы тебя не увидим, – заинтересованно спросил Горский, пытаясь поддерживать разговор, а между тем, нащупав на стене торчащий гвоздь, пытался перерезать верёвки, сковывающие его руки.
– так бы и было. Когда мы вернулись домой, мать кричала на Ивана, потом начала бить. Последней каплей было то, что она убила единственного нашего друга это нашего скорпиона Гошу, который жил у нас уже несколько лет. Ване он нравился, ему нравилось с ним возиться, кормить. Он даже яд из него добывал и коллекционировал маленькие баночки с ним. После ваших слов, что мне нужно освободиться от матери, во мне что-то загорелось, и я отодвинул Ивана и вышел на главную сцену.
– ты что-то сделал с мамой?
– о да, она получила то, что заслужила. После того вечера она больше ничего не запрещала ни мне, ни Ване.
– ты…ты убил ее?
– о да, без капли жалости. В ту минуту как она перестала дышать, я захотел отомстить нашему отцу. А что может быть лучше, нежели убить его единственного сына, как он, конечно, думал.
– я видел тело Фридмана, полицейские сказали, что Дмитрий был убит также. Скажи, почему такой способ убийства? Зачем раны? зачем яд?
– хороший вопрос! – сказал Иван, закинув ногу на ногу и почесав нос, – когда в больнице я перебирал вещи матери, я нашел снимки, видно были сделаны главным врачом может для собственного удовольствия, может что-то хотел показать отцу Георгия. Так вот, помимо его утех, мой отец был еще и садистом, на спине матери он делал подобные раны, которые потом превратились в шрамы. Мать, конечно, никогда не говорила откуда они, но, увидев фото, я понял. Так вот именно поэтому на всех убитых я оставлял именно такие отметины, он должен был их увидеть.
– теперь понятно, почему Горский старший был так напуган и жаждал найти убийцу.
– не знаю, жаждал ли он или вновь все хотел замять, чтоб не всплыли его прошлые заслуги, но он боялся, и мне это нравилось.
– а зачем ты добавлял яд скорпиона в раны жертв?
– это скорее для полиции, чтобы попутать их следы, да и умирали эти подонки быстрее.
– ладно ты убил Дмитрия, я еще как-то могу понять, но зачем остальных?
– после первого убийства менты забрали Татьяну, а на собрании она мне понравилась, она единственная, кто проявил к Ивану доброту, да еще и Фридман начал обижать Ивана, и в ту минуту у меня родился план.
– полицейские сказали, что на месте каждой жертвы было нечто связанное с его зависимостью, ты это специально делал? – продолжал задавать вопросы Горский, все еще пытаясь разрезать веревку гвоздем, которая на треть уже была протерта.
– если честно, первый раз вышло случайно, а когда решил убить Фридмана, подумал, что будет интересно сделать некую зависимость, как у популярных маньяков, у которых нередко был подобный фетиш. Если честно, изначально я планировал все повесить на вас. Символично врач убивает пациентов согласно их зависимостям. Но перед последним нашим собранием я изменил план.
– я так понимаю, ты хотел отомстить отцу, но что ты задумал потом?
– все то вы хотите знать, да?
– Ваня, ты же понимаешь, убив и меня, тебя точно поймают? И посадят обратно в больницу или в тюрьму, даже не знаю.
– да, и в этом виновата ваша любознательность. Не пришли бы сегодня сюда, я бы спокойно скрылся из города, и все эти убийства повесили бы на вас или на Сотникова, но, как я уже сказал, план изменился. Правда, пришлось придумать еще один план.
– и что же ты задумал теперь? И кто лежит в другом углу?
– там в углу лежит моя мать. Не стал ее хоронить. А что будет дальше я сейчас вам покажу, – сказал Иван, поднявшись со стула и выйдя из комнаты.
Пока Ивана не было в комнате, Горский безуспешно пытался освободиться от веревки на своих руках. Через минуту Горский почувствовал запах бензина, доносившийся от двери, которую Иван оставил открытой. Еще через несколько минут в комнату зашел Иван, в руках он держал канистру.
– Ваня, не надо, – закричал Горский, – мы же все можем решить! Что я тебе такого сделал? За что ты хочешь меня убить? – крича, спросил Горский.
– я уже говорил, вас подвела ваша любопытность, – сказал Иван, после чего начал обильно поливать тело, лежавшее по другую стену от Горского.
– Иван, стой, не делай этого! – продолжал кричать Валерий.
Иван непоколебимо продолжал поливать тело и всю комнату, после чего он принялся обильно поливать Горского бензином. Опустошив канистру, Иван встал на пороге комнаты и с глазами пустыми, словно стекло, достал коробок спичек, после чего, вынув одну, он ее поджег и, посмотрев на пламя несколько мгновений, кинул ее в Горского. Комнату мгновенно объяло пламя.
Через несколько минут дом Мошковых уже полыхал, словно стог сена. Пламя объяло каждый угол дома.
Еще через несколько минут к дому стали сбегаться редкие прохожие, а еще позже повыбегали и соседи из соседних домов. Пламя было настолько сильное и стремительное, что никто не рискнул начать тушить его.
Собравшийся народ начал судорожно вызывать пожарных. Спустя пятнадцать минут, когда на место прибыли пожарные, от дома практически ничего не осталось, кроме нескольких обгорелых балок и гор пепла. Вслед за пожарными прибыли скорая помощь и машина полиции.
Через час прибыла еще одна машина, из которой к пепелищу подошли майор Кабанов и следователь Волков.
– я так понимаю, это дом того самого Ивана Мошкова, верно? – спросил Волков.
– именно, – с грустью ответил майор.
– если я правильно понимаю, то пожар начался несколько часов назад?
– Старикову так сказали пожарные.
– тела были найдены?
– да, было найдены три тела. Судя по всему, Иван и Татьяна Мошковы. Третье тело было не опознано как, собственно, и остальные. Огонь их уничтожил полностью.
– найдите их врача, этого Горского.
– уже, наши люди прочесали ближайшие дома. В одном из магазинов видели человека по описанию похожего на Горского, вероятно, он шел к Мошкову.
– а показания Сотникова проверили, он действительно был в больнице?
– поговорили с главным врачом. Оказалось, что Горский и Сотников пересекались утром, и Горский звонил главному врачу, чтобы тот дал материалы Мошкова, но покинул больницу Андрей незадолго до начала пожара.
– а потом он прибыл в отдел, как я понимаю.
– верно, я же правильно улавливаю вашу мысль?
– если вы о том, что Сотников сжег последних свидетелей, то верно. И то, что останки третьего – это Горский тоже.
– вы все же полагаете что убийца Сотников? А не кажется странным, что все так плотно по событиям, и когда Сотников прибыл в участок, он был крайне спокойным.
– ну я бы не сказал, что он был спокойным.
– ну понятно, что он переживал что его обвиняют в убийствах, – пытаясь защитить, сказал Кабанов.
– слушай, майор, я отправил человечка следить за Татьяной Шумской в дом Сотникова, где она сейчас находится, и по моим данным она во время поджога была в доме.
– вы прибыли с коллегами? – удивленно спросил Кабанов
– конечно, не мог же я доверять вам и вашим коллегам. Я взял с собой еще человечка. Я дело изучал, пока ехал в вашу глушь. Хотел было отправить и за вашим Сотниковым следить, но в последний момент второй мой коллега не успел подъехать. О чем я, конечно, сожалею, могли бы предотвратить гибель этих трех бедолаг. Но, не переживайте, я не считаю себя виноватым, здесь только ваша вина, майор! – сказал Волков, грозно посмотрев на майора.
– но все же, может мы изучим дело еще раз? Может мы что-то упустили? – продолжал попытки Кабанов.
– майор, здесь упустило руководство сверху только то, что такие как вы работают в полиции. Поэтому, если вы не хотите взять всю вину на себя, я вам приказываю позвонить в участок и приказать отправить Сотникова в камеру, пока он еще кого-нибудь не убил.
– я, конечно, все понимаю, но вы не забывайте, что вы у меня в городе, и пока еще я здесь главный, – жестко ответил Кабанов.
– майор, ты думаешь, что после всего, что здесь произошло, ты еще будешь носить эти погоны? – надменно сказал Волков, повернувшись и посмотрев в глаза Кабанову.
В глазах Кабанова появился страх, боясь что-либо отвечать Волкову, он судорожно достал телефон и, позвонив в отдел, приказал сделать то, что сказал Волков.
– и что будем делать дальше?
– вызывай своих криминалистов и отправляй их к дому Сотникова. Думаю, нам пора провести обыск у него в доме. Сюда отправь судмедэкспертов, пускай осмотрят тут все, может что найдут.
– хорошо.
– чего стоишь? Заводи машину и поехали к дому Сотникова, – строго сказал Волков.
