Тодд Рейс
Город будущего: Дубай, созданный архитектурой

Реформаторы

Как отметил Дональд Хоули: «В целом купцы проявляют очень мало интереса к чему-либо… кроме зарабатывания денег». Это был возглас раздражения, а не констатация факта. Исторически купцы были частью «дипломатической сети», с помощью которой Британия контролировала воды Персидского залива^[77]. Хотя в порту, где нет никакого порядка, купцы Дубая чувствовали себя в своей тарелке, они должны были быть заинтересованы в создании чистой и организованной гавани, как и политическое агентство. Они также знали, как выглядят и как работают другие большие портовые города. Наиболее успешные кланы торговцев посещали, например, Кочин и Бомбей в Индии. Они знали, что предлагали порты Муската и Кувейта и чего не хватало Дубаю.

Ранее купцы стремились усовершенствовать городское управление. Богатство позволяло им «диктовать свою волю» шейху. Их влияние ослабло во многом из-за вмешательства британского правительства^[78]. В частности, оно привело к увеличению сумм платежей за нефтяные концессии, а значит, местный политический ландшафт Дубая изменился в пользу семьи аль-Мактум, поскольку нефтяная концессия досталась ей. По мере того, как правитель богател, торговцы работали изо всех сил, чтобы получить хоть какую-то прибыль в болотистом порту Дубая. Раздраженные потерей своего богатства и, следовательно, потерей влияния, они искали способы восстановления баланса власти.

В ответ на новые тенденции торговцы и местная элита создали в 1938 г. консультативную парламентскую группу – меджлис^[79]. Позволяя торговцам влиять на сбор таможенных пошлин, меджлис мог бы уравновесить власть шейха. Торговцы также хотели, чтобы нефтяные концессии приносили прибыль всему городу, а не только семье аль-Мактум. Однако этому не суждено было произойти: в том же году отец Рашида распустил меджлис. Британцы не сделали ничего, чтобы сохранить правительственный орган или выразить поддержку торговцам. Пятнадцать лет спустя, создав политическое агентство, британские офицеры предложили реформу правительства как новую идею. Это напомнило торговцам о невыполненном обещании.

На протяжении долгого времени торговцы работали, несмотря на отсутствие государственных реформ и усовершенствования портовой инфраструктуры. Ожидалось, что по мере наведения порядка с налогами торговцы будут платить больше, укрепляя тем самым экономику и склоняя весы политической власти в сторону аль-Мактума. Торговцы знали, как административные реформы и инфраструктурное развитие изменили соседний Иран. Центральное правительство в Тегеране инициировало реформы, рассчитывая получить больше налогов от торговцев из южных портов. В итоге деньги утекли в столицу и никакого улучшения портовой инфраструктуры не было проведено.

Дубайские торговцы легко могли провести параллели. Многие из них были потомками иранских купцов, которые в начале 1900-х гг. перебрались в Дубай из-за растущих сборов. Дальнейшее развитие Ирана после Второй мировой войны, при Мохаммеде Резе Пехлеви, продемонстрировало эффект правительственных мер – улучшение материальной инфраструктуры под контролем центральной власти. Это сочетание позволило Тегерану еще сильнее закрутить гайки в портах Персидского залива, например в Бендер-Аббасе, и получать еще большую прибыль от морской торговли. Увеличение сборов в Иране принесло дополнительную прибыль контрабандистам в Дубае, уходящим от новых налогов^[80]. К концу 1950-х гг. порт Дубая конкурировал по объему торговли с Бендер-Аббасом. Таким образом, дубайские торговцы не просто с подозрением относились к подобным реформам – их прибыль зависела от возможности ускользнуть от таких реформ.

В 1953 г. группа торговцев организовала оппозицию семье аль-Мактум – Дубайский национальный фронт. Группа ориентировалась на Коммунистическую партию Ливана и арабские националистические журналы и газеты, которые попадали на берега Дубая через торговые сети. Британские отчеты недооценивали Дубайский национальный фронт, описывая его как «сборище реакционно настроенных лиц, не представляющее опасности», но требующее наблюдения. Британцы считали фронт неорганизованным, «помешанным на своих лозунгах» и не обладающим «политической идеологией», не говоря уже о структуре. Они также обращали внимание на ксенофобские настроения группы, отраженные в памфлетах, которые в виде подпольно напечатанных листовок распространялись на базарах. Чиновники отмечали, что слоганы вроде «Аравия для арабов» призывали не только к отмене британского контроля, но и к снижению «влияния местных персов и индусов в торговле»^[81].

С открытием политического агентства в Дубае британским офицерам стало проще отслеживать потенциальных недоброжелателей – завсегдатаев «так называемого культурного клуба» и известного политическими беседами кафе, распространявших листовки на базарах и планировавших уничтожать британскую собственность^[82]. Этих критиков режима называли ленивыми ретроградами, отмечая также, что кафе, где висели портреты лидера Египта Гамаля Абделя Насера, обслуживало и клиентов борделей, находившихся неподалеку. В 1956 г. слишком громкие аплодисменты посетителей, слушавших в кафе радиопередачи арабских националистов, привели к тому, что шейх Рашид закрыл заведение^[83]. Руководитель политического агентства так описал растущую напряженность:

«Как и много раз до этого, мы оказались в затруднительном положении между отсталыми правителями, тесно связанными с нами традициями или собственными интересами, и группами, разделяющими наше стремление к изменениям, но не поддерживающими нас»^[84].

Видимость

Завершая свою службу в Дубае в 1955 г., Пири-Гордон пытался убедить шейха Рашида изгнать тех членов его семьи, которые участвовали в создании Дубайского национального фронта. Они «действовали одинаково активно как против нас, так и против Рашида»^[85]. Политический агент предложил помощь флота в разрешении конфликта, однако шейх «попросил не портить эффект демонстрацией кораблей»^[86]. По словам чиновника, Рашид собирался создать впечатление, что он действовал по собственной инициативе и без британской военной поддержки. Тем не менее два корабля находились «вне зоны видимости, но были готовы вмешаться». На виду же были сухопутные войска Договорного Омана, размещенные за пределами города и получившие указание «рассчитывать на моральный эффект своего присутствия».

В назначенный день враждебные члены семьи Рашида, находящиеся «под большим впечатлением» от военных эскадр, были изгнаны. Британские силы «сыграли свиту», сделав Рашида «королем» представления. Даже сами британцы воздавали «должное шейху Рашиду, который разработал и реализовал план операции»^[87]. В тот же день, как только военные подтвердили, что недоброжелатели ушли, Пири-Гордон передал политическое агентство своему преемнику Питеру Триппу^[88].

Рис. 1.8

Питер Трипп, второй политический агент в Дубае, приезжает на вечеринку в Дубае со своей женой Розмари. Ок. 1957 г.

Из архивов семьи Трипп

Спустя считаные недели после ненавязчивого проявления силы Трипп начал реализовывать планы городского управления. «Я обнаружил, что шейх Рашид с воодушевлением относится к улучшению санитарных условий, – вспоминал Трипп. – Стоит жителям Дубая увидеть улучшения в городском управлении, их поддержка шейху Рашиду обеспечена», – писал он своим начальникам в Лондон^[89].

Внешний эффект был главной целью, когда полвека назад Керзон с флотилией из семи кораблей прибыл в Персидский залив, поглядывая на сидевших на палубе сановников Договорного Омана с высоты «роскошно убранного» помоста. Внешний эффект обуславливал и экономическую помощь «витринного типа», которую противопоставляли потребительскому отношению Великобритании к Дубаю. Некоторые жесты были слишком нарочитыми, как пароходы Керзона, пришедшие к берегам Дубая, чтобы произвести впечатление. В других случаях, как в первый день службы Триппа, военные корабли намеренно остались вне поля зрения.

Заняв должность политического агента, Трипп сосредоточился на видимом. Фактические достижения Пири-Гордона в Дубае оказались ограниченными: оборудование для больницы, небольшие ирригационные проекты и геологоразведочное бурение, и Трипп говорил, что теперь необходимо нечто большее, чем «болтовня»^[90]. Прибыли и затраты должны быть измеримыми. Прозрачность в действиях принесет ясность во взаимоотношения. Его первоначальный список дел в Дубае включал суды и муниципальную бюрократию, улучшение уборки мусора и проект строительства школ. В первые месяцы службы Трипп основал Агентство по развитию Договорного Омана (АРДО). Так Трипп заявил о наличии структуры, благодаря которой можно организовать и выстроить имидж программы регионального развития.

Создание АРДО подразумевало, что в британском бюджете появится отдельная статья финансирования. Трипп просил £450 000 на пять лет, что сегодня соответствует примерно $12 млн. Никаких «глобальных улучшений» ожидать не приходилось. «Максимально скромное» агентство сосредоточилось на здравоохранении, школьном и профессиональном образовании, ирригации и сельском хозяйстве. Были предложены образовательные программы – курсы по бухгалтерскому учету и деловой переписке – для обучения торговцев «эффективному ведению бизнеса»^[91]. Трипп рассчитывал, что ограниченные возможности АРДО окажут стимулирующий эффект, не только смягчив недовольство местных жителей, но и нейтрализовав голоса арабских националистов, доносившиеся из-за границы в газетах и по радио. Его сторонники в Лондоне заявляли, что идеи Триппа необходимо развивать «из соображений престижа». Измеримые, видимые улучшения, которые британцы отрицали на протяжении столетия, теперь, по мнению Триппа, стали средством удержать Дубай в сфере политического и экономического влияния Великобритании.

Глава 2
Территория развития

В 1955 г., едва Питер Трипп заступил на пост политического агента, в Договорном Омане вспыхнули волнения и британским войскам пришлось их подавлять. В течение первого года работы планы и реальность нередко расходились. Трипп думал, что будет строить школы, развивать систему здравоохранения, а может быть, даже организует выдачу номерных знаков для автомобилей, которых в Дубае становилось все больше. Вместо этого небольшой коллектив агентства поневоле занялся политическим сыском. Трипп и его сотрудники выявляли членов Дубайского национального фронта, брали их на заметку и заводили досье на подозреваемых. В мае агентство доложило о «разгуле вооруженных банд»^[92] на улицах Дубая. Доклад заставил Триппа обратиться к британским властям с просьбой профинансировать «небольшой отряд полиции», который мог бы совладать с «растущей уличной преступностью» в городе. Вскоре новый отряд во главе с британским офицером и номинальным местным начальником уже работал «в кроличьих норах городских трущоб», пресекая «поножовщину и магазинные кражи»^[93]. Если бы не полиция под британским командованием, забастовка таможенников в июне 1956 г. положила бы конец правлению шейха Рашида и его отца, докладывал Питер Трипп^[94]. «Нелегкая это работа, – проворчал он как-то раз, – удерживать Дубай на плаву»^[95].

После июньской забастовки Трипп воспользовался летним затишьем и решил воскресить пятилетний план работы Агентства по развитию Договорного Омана. Прежде ему мешали форс-мажоры на местах и волокита в министерстве иностранных дел. Вместо того чтобы оперативно выделять средства на проекты Триппа, чиновники министерства под разными предлогами задерживали выплаты. Строительство школ откладывалось из-за новых процедур согласования. Сельскохозяйственный проект в эмирате Рас-эль-Хайма был объявлен чересчур масштабным. Триппу поручили создать «небольшую, простую по структуре городскую администрацию» в Дубае, однако на практике удалось организовать лишь «примитивную службу вывоза мусора»^[96]. Городская клиника в Дубае осталась без финансирования. Бюджет, составленный Триппом на тот год, сперва был урезан наполовину, а затем еще почти на четверть^[97]. Немудрено, что один из лондонских чиновников назвал отчет Триппа о первых годах работы агентства «нелицеприятным и безрадостным»^[98].

Рис. 2.1

Политический агент Питер Трипп с семьей и лидеры Договорного Омана. Территория Британского политического агентства в Дубае. 1957 г.

Из архивов семьи Трипп

Немотря на рост антиколониальных настроений в арабском мире, британское правительство не осознавало, чем грозит срыв «репутационных» проектов Триппа. В том же месяце, когда в Дубае бастовала таможня, президентом Египта был избран Гамаль Абдель Насер, после чего британско-египетские отношения резко обострились. Когда Насер национализировал Суэцкий канал, конфликт перешел в «горячую» фазу, и в ноябре 1956 г., через неделю после вторжения израильских войск в Египет, к ним присоединились вооруженные силы Великобритании и Франции. Суэцкий кризис вызвал акции протеста во всех регионах Персидского залива, включая Дубай. В архивах британского правительства сохранилось мало свидетельств о том, что там происходило, – упоминается лишь пожар в одном из зданий возле Британского политического агентства. На улицах Дубая вновь появились британские войска, однако речь шла, видимо, лишь о демонстрации силы, применять ее не понадобилось. Питер Трипп с семьей находился на территории политического агентства под охраной «внушительного британского контингента»^[99].

После Суэцкого кризиса британские сторонники плана АРДО (программы развития, предложенной Триппом для Договорного Омана) критиковали правительство за «смехотворные суммы», которые оно сочло нужным выделить на предотвращение подобных конфликтов^[100]. Однако сам Трипп отметил более серьезную проблему: шейхи из династии аль-Мактум все больше полагались на британские войска или хотя бы на «психологический эффект их присутствия». Триппу не нравилось, что британские интервенции становятся «до неприличия явными»^[101]. Силовые операции срывали все попытки наладить административную систему. Чем активнее Британия поддерживала шейха Рашида (то посылая войска для прекращения забастовки, то помогая взимать портовые сборы), тем с большим подозрением относились к мотивам британского правительства арабские торговцы – противники Рашида.

В переписке с членами правительства Трипп не раз поднимал вопрос: целесообразно ли поддерживать Рашида? Характеризуя человека, которому должен был помогать, Трипп не выбирал выражений. По его словам, Рашид был «косноязычен» и лишен «делового чутья», не вызывал «особого доверия», проявлял «слабость и безответственность», легко шел на поводу у интриганов^[102]. Агентство критиковало шейха даже за чрезмерную покорность жене^[103]. «Это, пожалуй, и есть наша главная проблема в Дубае, – резюмировал Трипп, – правитель, который неспособен действовать в собственных интересах. Поэтому агентство вынуждено постоянно вмешиваться, ведь интересы Рашида зачастую совпадают с нашими»^[104].

Торговые круги отчасти поддерживали арабских националистов из Дубайского национального фронта, но уже не раз демонстрировали, что цели политического агентства им тоже не чужды. Они стремились обустроить жизнь в городе в своих интересах: например, наладили параллельную схему сбора таможенных пошлин, чтобы самостоятельно отслеживать поступления. Они же пытались создать в Дубае кадастровую систему и даже искали средства для строительства электростанции, которой в городе по-прежнему не было^[105].

Действия сторонников Дубайского национального фронта во многом совпадали с планами британского правительства, но грозили нарушить политическое равновесие в регионе. Заметные успехи в сфере благоустройства должны были принести серьезные политические дивиденды. Иранские чиновники, более чуткие к обстановке, чем их лондонские коллеги, проявляли готовность финансировать социальные программы, надеясь приобрести влияние на местных лидеров. Они предложили построить в Дубае несколько новых школ и больницу, нанять учителей и врачей. Питер Трипп не позволял исполнять проекты, финансируемые местными торговцами или правительствами соседних стран, и отстаивал британские планы развития региона, при том, что официальный Лондон не торопился с их реализацией.

Британское руководство игнорировало запросы Триппа, местные власти оказались неспособны претворить его идеи развития в жизнь. Однако Трипп не терял решимости. Он искал эффективные приемы убеждения. После Суэцкого кризиса Трипп прекрасно понимал, что вряд ли задержится на посту политического агента. В оставшиеся месяцы Трипп опробовал новый способ донести свою точку зрения и до шейха Рашида, и до наиболее влиятельных торговцев, и до лондонского начальства.

Он продумал две ключевые стратегии. Целью первой было разрешение давнего конфликта между шейхом Рашидом и местными торговцами, которые относились к нему с подозрением и отвергали любые его предложения, даже самые простые и очевидные. Шейху Рашиду не хватало возможностей «наглядно объяснить оппонентам, почему необходимо благоустройство Дубая»^[106]. По словам Питера Триппа, Рашиду был нужен «влиятельный, беспристрастный советник», который мог бы противостоять «крикунам из его меджлиса, связанного с Дубайским национальным фронтом»^[107]. Таким советником, по замыслу Триппа, должен был стать не британец и не арабский торговец, но человек, близкий к Британскому политическому агентству. Вторая стратегия была намного масштабнее: предстояло подавить нарастающие антибританские настроения в регионе. Чтобы избавиться от этой повестки, надо было сочинить альтернативную. Создание новой повестки, которая (во всяком случае, пока) не соответствовала истине, могло возыметь и другой долгосрочный эффект, убедив британский МИД в необходимости финансировать Агентство по развитию Договорного Омана.

Беспристрастный советник

К концу ноября 1956 г. у Питера Триппа появились основания для сдержанного оптимизма. Острая фаза Суэцкого кризиса миновала, порт и базары Дубая вернулись к относительно нормальному режиму работы. Торговцы получали запоздавшие партии товара, по мелководью опять сновали лодки, перевозившие грузы с одного судна на другое. В городе говорили уже не о Суэцком канале, а о том, что семейство Яшанмал, вдохновленное успехом торговых точек в Бахрейне и Кувейте, открывает новый универсальный магазин в Дейре, одном из районов Дубая. Ходили слухи, что скоро в Дубае появится собственное почтовое отделение. Однажды перед началом рабочей недели на автомобиле, принадлежавшем шейху Рашиду, из аэропорта Шарджи в Дубай привезли пассажира. Этот пассажир, подданный королевства Ирак, прилетел в Договорный Оман из Багдада. Выйдя из авто, он переправился на абре, деревянной лодке, в район Бур-Дубай. Там он должен был прожить три месяца в качестве личного гостя шейха Рашида. Абдул Салам Эр-Рауф, «специалист по городскому благоустройству» из Ирака, оказался первым иностранным консультантом в Дубае, он приехал к своему клиенту Рашиду.

За несколько месяцев до появления гостя Питер Трипп сообщил Рашиду, что хочет привезти в Дубай специалиста «для создания настоящей баладии»^[108]. (Арабское слово «баладия» означает нечто вроде муниципалитета.) Непосредственный руководитель Триппа в Лондоне согласился, что нанять арабского эксперта «будет не менее полезно, чем оплатить услуги британского»^[109]. «Более того, – добавил Трипп, – работать он будет лучше, а обойдется куда дешевле». Этот специалист взял на себя роль беспристрастного советника, к чьему голосу готовы были с уважением прислушаться и британцы, и арабские торговцы, и шейх Рашид.

Его статус не фигурировал в официальных документах, но Абдул Салам Эр-Рауф был именно консультантом, получившим место благодаря своему непредвзятому экспертному мнению, основанному на профессиональном опыте. С кем из иракских чиновников работал Эр-Рауф и какие навыки позволяли считать его специалистом в сфере благоустройства – доподлинно неизвестно. Впрочем, один из сотрудников Британского политического агентства отмечал, что Эр-Рауф «разбирается в управлении простейшими городскими структурами», а сам Эр-Рауф позже заявлял, что ведал бюджетами 150 населенных пунктов в Ираке^[110]. Там с 1950 г. инфраструктурными проектами занималась технократическая Комиссия по развитию Ирака. В ее составе было немало британских советников и экспертов, которые пользовались услугами консультантов из Великобритании и других стран Запада^[111]. Возможно, Эр-Рауф повышал квалификацию в рамках одной из учебных программ комиссии, а затем сотрудники британского МИДа порекомендовали его Питеру Триппу. Комиссия по развитию Ирака отчасти напоминала детище Триппа, АРДО, но была гораздо больше и солиднее. Руководили ею иракские чиновники, научно-технической частью заведовали британцы. С точки зрения Питера Триппа, Эр-Рауф отлично подходил на роль «беспристрастного советника», ведь он был арабом и работал пр арабском правительстве, которое по-прежнему находилось под влиянием Лондона.

Рис. 2.2

Улица в Дубае (возможно, Сиккат Аль-Хайль) с первыми линиями электропередачи. 1960 г.

Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса

Трудности, с которыми Трипп столкнулся, организуя поездку Эр-Рауфа в Дубай, показывают, насколько неохотно британский МИД содействовал исполнению его планов. Только когда удалось официально нанять Эр-Рауфа и убедить в его ценности Рашида, Трипп смог поднять вопрос об оплате консультационных услуг. Иракский работодатель Эр-Рауфа взял на себя выплату пособия его семье на время поездки. По поводу скромного вознаграждения самому Эр-Рауфу за три месяца работы в Дубае Трипп долго торговался с шейхом Рашидом и с собственным руководством. Рашида беспокоили расходы на содержание иностранного консультанта и стоимость проектов, которые он мог предложить^[112]. Шейх затребовал финансовую помощь от британского правительства. На тот момент не существовало никаких официальных директив по поводу того, какими средствами шейх волен распоряжаться. Поначалу из Лондона ответили, что фонды Договорного Омана можно использовать лишь для найма британских консультантов, но затем МИД все же счел возможным выделить 3000 рупий (примерно $630) из регионального фонда здравоохранения. Рашид оплатил остальное, включая личные расходы Эр-Рауфа.