Тим Марэ
Они давно тут
Книга первая. Пришествие.
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Николай сидел практически у самой кромки воды на берегу какой-то маленькой мутной речушки, под естественным навесом небольшого клочка земли, который нависал над ним, создавая ощущение крыши над головой. На его вершине росло дерево, названия которого он не знал, да и не нужно ему это было. Корни этого дерева прогрызались сквозь землю и спускались вниз практически к самой воде, как лианы, образуя некое подобие занавеси, за которой вполне могли поместиться несколько человек. Насколько можно было понять, находился он километрах в десяти к югу от мегаполиса, немного в стороне от шоссе, некогда ведущего к его дому. Мобильная связь не работала уже несколько часов, практически сразу же с того момента, когда всё это началось. Становилось прохладно, но мелкий колючий дождик, накрапывавший практически весь день, к его великому счастью закончился. Жара, стоявшая весь август, именно сегодня вдруг начала отступать, хотя ещё утром столбик термометра показывал плюс двадцать шесть градусов по Цельсию. Всё тело ломило от усталости, мышцы ныли и всё его состояние говорило ему о первых признаках простуды. Одет он был не совсем подходяще для такой погоды: джинсы, порванные в нескольких местах, рубашка, некогда белоснежная, сейчас была цвета топлёного молока. Льняной кремовый пиджак буквально за день превратился из модного предмета одежды в стиле «кэжуал», в подобие мешка серо-коричневого цвета и служил скорее средством для сохранения тепла, нежели модным аксессуаром. Такая одежда позволяла ему презентабельно выглядеть и чувствовать себя одновременно комфортно, проводя многие часы за рулем автомобиля, но она абсолютно не подходила для таких передряг, которые его настигли буквально несколько часов назад. К тому же весь его гардероб был насквозь мокрым от лившего до этого несколько часов подряд дождя.
Начинало смеркаться. Необходимо было затушить костёр, и без того с трудом им разведённый для обогрева. В темноте свет от костра мог привлечь к себе внимание непрошенных гостей, хотя кого он мог привлечь ему было не понятно: за последние семь-восемь часов он не встретил ни одной живой души. Но всё же ему было жутко. Так уж случилось, что только сейчас ему в первые жизни довелось оказаться совершенно одному в ночном лесу. Он вспомнил множество фильмов, где герои оказывались в подобной ситуации, однако он даже не мог предположить, на сколько это страшно быть здесь даже ему, здоровому и сильному мужчине. Ситуацию усугублял тот факт, что он даже не знал, кого или чего ему в данный момент стоило опасаться. По спине пробежали мурашки. Все его чувства были напряжены до предела. Порой ему начинало казаться, что у него на затылке действительно есть третий глаз, о котором он читал в книгах и которому без конца что-то мерещилось в темноте.
Вскоре на смену страху пришло другое, более приземлённое чувство. Захотелось есть и он достал из рюкзака, найденного им на одной из разрушенных автобусных остановок, упаковку какого-то печенья и открыл её. Это конечно не еда, но, за неимением лучшего и это вполне годилось для поддержания жизненных сил. В том рюкзаке он также нашел три «Сникерса», бутылку воды и ноутбук, который он сразу выложил там же, так как нужды в нём никакой не было, а таскать его просто так с собой на случай «а вдруг пригодится», не было никакого желания. Никакой материальной ценности в тех реалиях, в которых он внезапно оказался, тот ноутбук также не представлял. Сам рюкзак видимо принадлежал какому-то студенту, потому что более взрослые люди такой едой, какая находилась в нём, питаться не будут, это Николай знал по собственному опыту. Шоколадные батончики он решил оставить до следующего дня, так как одному богу было известно, что будет завтра и удастся ли ему вообще ещё когда-нибудь поесть нормальной пищи.
План, разработанный им в голове несколькими часами ранее, рухнул, как карточный домик. Нет, вовсе не потому, что он не смог дойти до нужного места. Как раз наоборот: он добрался до своей цели, так как не привык отступать, однако все его усилия оказались напрасными. Здесь всё было разрушено и сожжено. И самое главное, ради чего он всё это делал – не оказалось её. Той, ради которой он прошёл без малого двадцать километров пешком по абсолютно нереальному и пугающему своей пустотой миру. Он не знал где она, что с ней, жива ли. Но всё же больше всего на данный момент его пугала неизвестность, в которой он оказался и к тому же совсем один. Даже находясь в табуне, со всех ног несущегося к обрыву, было находиться менее страшно, чем ему сейчас. Он понятия не имел, что ему делать дальше и не понимал, что вообще следует делать в подобных ситуациях. К тому же не было и ответа на самый важный вопрос: что, чёрт побери, происходит? Всего за несколько минут мир, в котором он жил сорок с небольшим лет, перестал существовать. Все его цели, надежды, желания просто улетучились. Ради чего жить дальше, а главное – как, он не представлял.
В голове он стал формировать новый план действий и первым пунктом в нём было дойти до своего дома и взять ружьё, которое хранилось в сейфе. Это было в принципе осуществимо, при условии, что его дом не стёрт с лица земли, как все остальные. Затем нужно найти укромное место, подальше от больших городов, дорог, домов и других объектов, от некогда живущих с ним бок о бок людей, обустроить себе жилище, запастись продуктами и всячески пытаться выжить. Слава богу это он умел. Курсы по выживанию, которые он окончил за пару лет до описанных событий оказались весьма кстати.
Следующим пунктом его нового рабочего плана, а точнее глобальная цель – найти Егора. Но как? Он даже представить себе не мог, как это сделать и в какую сторону начинать двигаться. Он знал, что Егор жив, отцовское сердце не обманывало.
Размышляя над своим планом, Николай пытался понять, что же всё-таки произошло. Был ли это обещанный синоптиками ураган не виданной силы или же всё-таки это было что-то иное. Он больше склонялся ко второму варианту: достаточно было оглядеться вокруг и увидеть полностью разрушенные объекты жизнедеятельности людей и абсолютно не тронутые при этом деревья, леса. К тому же не могли все люди просто вот так взять и исчезнуть. Ни живых, ни мертвых. Он был уверен, что раз выжил он, значит есть и другие, их нужно было просто найти. Вопрос только где искать? Дожевав печенье и запив водой, он подобрал лежащую неподалеку пустую грязную пластиковую бутылку, зачерпнул из речушки воды и уже собрался вылить её в и без того затухающий костер, как позади себя он явно услышал хруст сухой ветки под чьей-то ногой. Он был не один. Быстро вылив воду в костер, Николай замер.
Глава 2
Сентябрь, 3-е число. За 7 часов до…
Он увидел себя стоящим посередине общественного туалета, какие имеются в каждом торговом центре города. Перед ним располагались пять кабинок, двери которых слегка приоткрыты. Сзади него вдоль противоположной от кабинок стены торчат три раковины. Из одного крана капает вода. Засор мешает это сделать, а звук падающих капель эхом разносится по пустой туалетной комнате. Некогда белый пол, выложенный мраморными плитками пожелтел от времени, в некоторых местах на полу скопились небольшие лужицы воды. Все стены исписаны граффити. Ценителем и почитателем этого вида искусства он никогда не был. Внезапно свет под потолком заморгал, и он услышал, как за его спиной загудели трубы. Гул в трубах всё нарастал, отчего у него по спине побежали мурашки. Что он здесь делает? Он стал пятиться спиной к выходу будто опасаясь, что если бы он повернётся лицом к двери, то чудовище, издающее этот звук, вырвется из труб, схватит его сзади и утащит в свой мир. Пот холодными каплями струился по его спине. Он медленно задом приблизился к двери и, нащупав ручку, рванул её и резко выбежал в коридор. Не оборачиваясь, он бросился бежать в одном единственном направлении, куда вёл узкий коридор. Пробежав метров тридцать, он оказался в просторном зале ресторанного дворика, которые есть практически в каждом торговом центре, со столиками и стульями. Справа от него располагались стойки различных кафе фаст-фуда. Везде горел свет, все кафе работали, однако ни одной живой души из обслуживающего персонала он не видел. Гул всё нарастал и нарастал. Стало казаться, что он уже вырвался из труб тягучей тёмной жижей и медленно подбирается к нему. В этот же самый момент послышался доносящийся откуда-то сверху свист, сначала тихий, затем всё сильнее и громче. Раздался треск перегородок и скрип гнущегося металла. Свет в зале стал моргать и с потолка посыпались на пол куски железных конструкций. Николай бросился бежать прочь, но чем быстрее он перебирал ногами, тем медленнее у него получалось покинуть это злополучное место. Он крайне медленно приближался к эскалатору, ведущему вниз на первый этаж. Грохот, гул и скрежет становились всё громче, всё отчётливее, когда Николай наконец смог коснутся чёрной каучуковой ленты поручня. Едва его ноги коснулись ступенек, как он чуть было не потерял равновесие и не покатился вниз: эскалатор не работал и его ступеньки стояли неподвижно. Чудом удержав равновесие, он бросился бежать дальше вниз, перепрыгивая через две-три ступени. Спустившись со второго этажа, он оказался в огромном зале гипермаркета, где слева от него длинной цепочкой располагались ряды с кассовыми аппаратами. Вокруг всё также не было ни души: только он и этот ужасный грохот, который всё нарастал и нарастал. Внезапно он увидел, как потолок в дальнем конце зала стал разламываться на части и взлетать вверх в серо-коричневую вихрящуюся бездну. В след за потолком вверх взмыли стеллажи, товар. Барабанные перепонки стали болеть от непрекращающегося оглушительного грохота, всё падало на пол, после чего в ту же секунду взмывало верх и беспорядочно кружилось гигантской воронкой по всему торговому залу. Николай бросился бежать вдоль касс в ту сторону, где, как он предполагал, должен быть выход из здания. Пробежав метров сто по проходу и свернув направо по направлению коридора, он оказался перед стеклянными входными дверьми в торговый центр. Он еле успел остановиться, чтобы не влететь в стеклянную перегородку, до чиста отмытую клининговыми службами и ставшую невидимой человеческому глазу и тут же отпрянул назад. По ту сторону стекла стояла бесчисленная толпа людей. Их лица были обращены к Николаю, на них застыли странные искусственные улыбки, а их руки призывно звали его к себе. Внезапно Николай увидел, как с дальнего конца толпы тела людей начали взмывать вверх и, как тряпичные куклы, закручиваемые в воронку, хаотично болтать руками, ногами и головами в каком-то адском танце. Волна взлетающих тел увеличивалась с каждой секундой и неумолимо надвигалась на него, жадно хватая всех на своём пути и вихрем затягивая вверх. Никто не пытался бежать, а те, кого воронка ещё не затянула в своё чрево, всё также стояли, улыбались и радостно ему махали. Внезапно волна людских тел с силой ударила в стеклянные двери, раздался оглушительный звон бьющегося стекла и…
Собственный крик вырвал его из цепких лап сна. До сих пор в ушах стоял звон бьющегося стекла. Повернув голову набок, он заметил, что стакан с водой, с вечера стоявший на прикроватной тумбочке, сейчас мелкими осколками лежал на полу в луже воды. Один и тот же сон преследовал его уже вторую неделю, и с каждым разом он становился всё более реалистичным и обрастал новыми деталями. Сегодня Николаю удалось детально рассмотреть лица людей из толпы: все они были удивительно правильной, с точки зрения геометрии, формы, довольно красивыми, чёткими и выразительными.
Сквозь темноту в комнате он увидел зеленый свет электронных настольных часов, стоящих на его прикроватной тумбочке, на которых застыли цифры: 05:27. В комнате было душно, хотя окно было открыто. Несмотря на столь ранний час, за окном начинало светать, но в комнате до сих царил полумрак из-за плотно задёрнутых серых штор, которые последний раз стирались ещё при Юле. Всё его тело было покрыто липким потом, простынь и подушка насквозь им пропитались и были влажными.
Он сел на кровати, свесил ноги и, аккуратно, пытаясь не наступить голыми ногами на осколки разбитого стакана, разлетевшихся по полу, сунул ноги в лёгкие банные тапочки и вышел из комнаты. По привычке заглянул в соседнюю комнату, где ещё не так давно, завернувшись в одеяло, тихо посапывал восьмилетний Егор. Но сейчас его здесь не было. Прошло уже больше года, как Юля, забрав Егора, оставила его одного и переехала в город к какому-то бизнесмену, с которым познакомилась на кулинарных курсах, где тот выступал организатором и по совместительству тренером. Она всегда испытывала слабость к мужчинам, обладающими какими-либо творческими способностями, особенно поварам. Николай тоже не плохо готовил, но, увы, его творческие способности в этой области не смогли удержать Юлю, что в общем-то не мешало ему много лет исправно и добросовестно выполнять обязанности преданного мужа и любящего отца. Но каждое утро, после пробуждения, он первым делом, скорее по привычке, заглядывал в уже бывшую комнату сына. Хотя «бывшей» она всё же до конца так и не стала: Егора отпускали к нему на выходные свободно, где он на правах хозяина, играл в своей комнате и спал в своей кровати. Николаю его очень сильно не хватало, особенно в это утро. Но видеться с ним чаще, чем раз в месяц, не получалось у него самого. Всему виной была его ненормированная работа, которая часто выпадала на выходные и которая, в конечном счёте стала одним из главных поводов в разладе между ними. Вскоре они развелись. Благо расстались они цивилизованно, без взаимных претензий и обид.
Несмотря на то, что был уже третий день сентября, жара и не думала отступать. В дневные часы столбик термометра достигал отметки в тридцать два градуса по Цельсию в тени. Николай не любил жару и лето. Он с нетерпением ждал наступления заморозков и первого снега. Как и большая часть людей, рожденных в зимние месяцы, ему было гораздо приятнее и комфортнее переносить низкие температуры, чем липкую жару, со всеми бесплатными приложениями в виде комаров, жуков, пауков и прочими представителями фауны. Ему безумно нравилось по утру, в морозец помахать пару часиков лопатой на свежем воздухе, очищая дорожки от выпавшего за ночь снега, чтобы потом зайти в теплый дом, расположиться у потрескивающего камина с большой кружкой горячего чая и почитать, сидя в кресле напротив огня, а ещё лучше подремать. А в жару он не мог ничем заниматься, кроме как лежать в одних шортах на диване в кухне-гостиной и отпаиваться холодными напитками, в число которых входило его любимое белое сухое вино со льдом.
В свой дом они с Юлей переехали тогда, когда жить в их старой однокомнатной квартире стало уже невозможно по большей части из-за вечно пьяных соседей, которые не давали возможности насладиться тишиной даже ночью. Стены квартиры были будто из картона, поэтому все звуки, издаваемые соседями, отчётливо были слышны повсюду. Решение в пользу дома было принято задолго до описываемых событий. Когда Егору было всего два года, одно из его первых долгожданных слов стало ни мама или папа, как ожидали счастливые родители, а одно из нецензурных слов, которые столь часто им всем приходилось слышать через картонные стены их маленькой квартирки во время очередной пьяной ссоры между соседями. Ещё через два года, когда Егору стукнуло четыре, они наконец продали свою квартиру и переехали в свой дом. В итоге смена тесных тридцати семи квадратных метров на просторный, теплый и светлый дом вылилась в настоящий праздник, без соседей за стенкой, без поиска по вечерам места для парковки автомобиля, без вечно обоссанных лестничных клеток и прочих атрибутов человейников. В доме, конечно, были и свои недостатки, такие как: долгая дорога до работы и обратно, покос травы летом, уборка снега зимой, да и вообще, полное самообеспечение, вплоть до ремонтных работ по дому и прочее. Но совокупность всех плюсов полностью перекрывало эти незначительные минусы, с которыми он мирился и к которым он фактически был готов изначально. А не этого ли он хотел? Максимальная изоляция от других людей: одиночество, тишина, покой. Всё это было теперь у него в избытке. Да, он не любил людей, не скрывал этого и не боялся кому-либо в этом признаться. Он предпочитал шумным тусовкам вечер в кругу семьи за просмотром фильма или чтением книг. Гости тоже были редки в его доме: круг самых близких людей ограничивался одним другом детства, двумя братьями и одним коллегой по работе. Другие ему были не нужны не потому, что он справлялся всегда и со всем сам, а потому, что он не хотел лишних переживаний, лишних беспокойств за кого-то. Ему не нужны были чужие проблемы, он не хотел держать в голове чьи-то дни рождения, да и вообще он просто не хотел думать о других. По своей природе он был одиночкой, но семья ему была необходима. Семья стояла у него на первом месте. Николай отчаянно нуждался в ком-то, кому он мог бы отдавать всего себя без остатка. Ему нравилось жить для других, но круг этих других ограничивался лишь членами его семьи.
Их новый дом располагался на самом краю поселка рядом с лесом, всего в четырех километрах от одного из небольших провинциальных городков с населением чуть больше восьмидесяти тысяч жителей. Он очень любил такие уютные маленькие городки, с их узкими улочками и старыми игрушечными домиками. Когда-то в детстве именно в одном из таких захолустных городков он и вырос. Пока родители пропадали целыми днями на работе, он был отдан на воспитание бабушки и деда. Дед, конечно, к его воспитанию не то, чтобы не приложил руку, но даже не пошевелил мизинцем, променяв радость от общения и воспитания внуков на бутылку. Чего не скажешь о бабушке. Она была для него целым миром, его миром. Невозможно описать словами, чем она ему была так дорога, но даже спустя почти двадцать лет со дня её смерти, не было и дня, чтобы Николай её не вспоминал. Ему нравилось приезжать на выходные и школьные каникулы в их маленький и тихий городок, где все друг друга знали. Он любил ходить в магазин, встречать знакомых, здороваться с ними, болтать ни о чём, жить фактически одной большой семьёй. И уже тогда в детстве он решил: когда вырастит, будет жить в одном из таких маленьких городов, в своём доме и как можно дальше от мегаполиса.
Все, кто когда-либо бывал у них с Юлей в гостях, влюблялись в их дом, так как был в нём главный козырь – веранда. Она была гордостью Николая. Именно он настоял на том, чтобы у них в доме обязательно была веранда. Она была огромная, с тремя шезлонгами, большим деревянным столом и двумя лавочками. С неё открывался прекрасный вид на поселок, часть лесного массива и закаты.
Но сейчас Николая больше занимало странное и не хорошее предчувствие. Плюс ко всему этому не много гудела голова. «Рано как-то в 40 лет реагировать на погоду», подумалось ему, и эта мысль вызвала у него лёгкую улыбку, которая появлялась на его лице каждое утро и с которой он встречал каждый новый день. Он подошёл к зеркалу, висевшему в ванной комнате напротив спальни. Из него смотрело доброе, немного помятое после ночного сна лицо, с маленькими морщинками в уголках глаз. Для себя он подметил, что для своих сорока лет он выглядел весьма неплохо, да и знакомые ограничивали его возраст тридцатью пятью годами. Он был обладателем красивого мускулистого тела, но не такого, как у качков в фитнесс залах, а скорее, как у спасателей в красных шортах на пляжах Калифорнии. Всю эту картину дополняла лёгкая трёхдневная щетина, а светлые короткие волосы, вихрами топорщившиеся в разные стороны от подушки, срочно нуждались в расческе, хотя Юле всегда нравился его лёгкий беспорядок на голове.
На работу ехать было ещё рано, но и спать ложится ему больше не хотелось. Спустившись по лестнице на первый этаж, он подошел к кофе-машине и нажал кнопку «пуск». После кратковременного тихого жужжания, сигнализировавшего о подготовке кофе-машины к работе, на табло высветилась надпись: «к работе готов» и Николай нажал на значок большой кружки. Он любил пить по утрам черный кофе без всего: без сахара, без молока. Как только напиток был готов, он взял кружку, сел за стол, на котором ещё с вечера остался стоять включенным ноутбук и пошевелил мышкой. Монитор вышел из спящего режима и Николай, зайдя через браузер на новостной сайт и пролистав, не глядя, новости в мире, стал изучать прогноз погоды. Новости он никогда целенаправленно не читал и не слушал, а если и доводилось это делать, то вся информация пропускалась им мимо ушей. Он давно осознал, что все новости, которые подаются людям, не соответствуют действительности и, как правило, носят исключительно негативный характер: смерти, аварии, катастрофы и т.д. Всё это было ему ни к чему. В доме было два телевизора, но ни к одному из них не было подведено центральное телевидение: ранее через интернет по ним транслировались мультики для Егора и иногда смотрелись передачи про путешествия или старые французские комедии, которые они с Юлей любили. Теперь же телевизоры просто стояли на своих прежних местах и собирали пыль, которая уже толстым слоем скопилась на их экранах.
Быстро пробежав глазами по основным показателям погоды, его глаза несколько раз наткнулись на предупреждения от МЧС о резком её изменении, но он их оставил без внимания, зная, что все эти предупреждения либо не сбывались вообще, либо сбывались, но не в той степени, в каковой преподносились новостными сайтами и информационными каналами. Закрыв ноутбук, он посмотрел на часы на стене. Они показывали 06:01. Можно было потихоньку собираться на работу. Он встал из-за стола, взял кружку с кофе и вышел из дома на крыльцо. В лицо ему сразу пахнуло сухим и теплым воздухом несмотря на то, что солнце только-только начинало показываться меж стволов деревьев. Посмотрев на уличный термометр, он заметил, что со вчерашнего вечера столбик термометра опустился всего на несколько градусов ниже и составлял уже в столь ранний час плюс двадцать шесть градусов по Цельсию. Август в этом году выдался на редкость жарким, но хорошо, что он уже закончился и наступила осень, хотя жара и не думала отступать.
– Доброе утро, – вслух произнёс он, глядя на свой старенький «ниссан». Он любил эту машину, но, к сожалению, годы её не щадили и некогда идеально белая красавица сейчас выглядела не так презентабельно, как и прежде: по краям капота и дверей в некоторых местах начали проступать рыжие пятна ржавчины; трещина на лобовом стекле от встречного камешка с каждым днём всё увеличивалась в размерах, пороги тоже начинали подгнивать. Ну что ж, видимо скоро придётся прощаться с красавицей, ремонтировать кузова Николай никогда не любил, да и машина ему нужна была постоянно. Позволить себе роскошь несколько недель ездить на такси он не мог.
На работу ехать не хотелось совсем: те десять лет в компании, где он работал, не приносили ему никакого удовлетворения. Только деньги. Но, к сожалению, ничего другого, как руководить кучкой бездельников из отдела безопасности он не умел, да и не знал толком, чем бы хотел заниматься в этой жизни. Он мечтал иметь такую работу, которая приносила бы ему удовлетворение, чтобы не стоять часами в пробках по пути на работу и обратно, чтобы сидеть в своём доме, желательно на веранде и работать удаленно. Но чем заниматься, он так и не мог для себя решить. С компьютерами у него дела обстояли не плохо, но не настолько, чтобы сидеть дома и удаленно делать сайты или писать программы. А многие виды удаленных работ были связаны исключительно с компьютерами.
Постояв несколько минут на крыльце, Николай решил собираться на работу. Дорога в столь ранний час заняла бы времени не больше часа, что его вполне устроило. Он сходил в душ, надел выглаженную с вечера тонкую хлопковую белоснежную рубашку с коротким рукавом, летние джинсы, светлый льняной пиджак и, взяв ключи от машины, вышел из дома.
Глава 3
Сев в машину и запустив двигатель, он задал конечную точку маршрута в навигаторе. Дорогу до работы он знал прекрасно, однако делал он это исключительно по привычке. Даже если на его пути были бы пробки, объезжать их по другой дороге он бы всё равно не стал. Он любил эту скоростную трассу до большого города, а ехать по другой параллельно идущей узкой двухполосной дороге со светофорами и ограничениями скорости ему вовсе не хотелось. Прежде, чем перевести ручку передачи в положение «драйв», Николай по привычке коснулся, как он считал, «на удачу» кожаного крестика, висевшего на зеркале заднего вида и подаренного ему Юлей в один из первых дней их знакомства. Этот подарок был ему очень дорог и поэтому каждый раз, продавая старую машину и покупаю другую, этот крестик неизменно перекочёвывал на прежне место, но уже в новой машине.
Спустя минут двадцать, выехав на скоростное шоссе, Николай нажал на педаль акселератора до отказа и «ниссан» за каких-то десять секунд набрал разрешённые на трассе сто десять километров в час. В-образный двигатель объемом два с половиной литра приятно урчал, набирая обороты, а сто восемьдесят две лошади под капотом требовали ещё большей скорости, но Николай включил режим круиз-контроля, и машина плавно покатила в сторону большого города.
Проехав минут десять по шоссе, его внимание привлекло то, что дорога была практически пуста, лишь изредка его обгоняли какие-то кроссоверы и внедорожники, вечно куда-то спешащие. Картина для пятничного утра была довольно странная и не привычная, если не сказать больше. Уже в такой ранний час из города как правило двигался большой встречный поток «дачников», но сейчас встречная полоса была абсолютно пуста, как будто её перекрыли на выезде из города. «Может, авария где?», – подумал про себя Николай, но не стал зацикливаться на этом. Заняв средний ряд, он включил радио, настроенное на волну «Рок ФМ». Из динамиков донеслись первые вступительные аккорды песни «SUMMER VINE» в исполнении Нэнси Синатра и Ли Хезлвуда. Он прибавил звук и открыл пошире окно. Его настроение, как и самочувствие, с каждой минутой становились всё лучше, про свой ночной кошмар он постепенно забывал. Утренний ветер приятно задувал в салон автомобиля, и он стал подпевать на ломаном английском, ловко заменяя не известные ему слова похожими по звучанию звуками. Не доезжая примерно километров десяти до города, он вдруг почувствовал, что его нестерпимо потянуло в сон. Нужен ещё кофе. Впереди показалась заправочная станция и, свернув с шоссе, Николай остановил машину рядом со входом. Прикрыв не до конца окна, он заглушил двигатель и вышел из машины. Жара уже стояла не выносимая и он поспешил укрыться от обжигающего дыхания улицы внутри заправочного комплекса, где, как он знал, всегда работали кондиционеры.
Зайдя внутрь, он остановился на мгновение, осмотрелся и направился прямиком к кассиру, девушке, скучающей возле кассового аппарата. Увидев Николая, она убрала под кассу свой мобильный телефон, улыбнулась скромной улыбкой и поприветствовала гостя:
– Доброе утро. Какая у Вас колонка?
– Доброе. Я без заправки, – проговорил Николай и добавил: – Будьте добры, сделайте мне большой «американо».
– Минуточку, – девушка несколько раз нажала на кнопки кассового аппарата, после чего повернулась к кофе-машине и стала готовить заказ.
Николай успел разглядеть на бейдже имя этой рыжеволосой девушки: Лия. «Необычное имя», – подметил он про себя и стал, не скрывая, разглядывать её. Девушку нельзя было назвать красавицей, но она была весьма привлекательна, особенно зачаровывал вид сзади: на вид ей было не больше двадцати семи лет, узкие голубые джинсы плотно облегали ее длинные прямые ноги и округлые ягодицы. Чуть позже, всматриваясь в черты её лица, Николай заметил в них едва заметное сходство с проказником-чертёнком из детского мультфильма, но крылья ангела пошли бы ей гораздо больше. Это был как раз тот тип девушек, которые всегда привлекали внимание Николая, но сейчас он, увы, ехал на работу. Однако впереди были выходные, планов у него не было, и он решил попытать счастья.
– Многолюдно сегодня у Вас, – пошутил Николай, пытаясь прощупать почву для знакомства и демонстративно обводя глазами пустой зал заправочного комплекса.
– Да видимо все испугались прогноза погоды, – немного с грустью в голосе проговорила Лия. – А Вы не боитесь? – спросила она, обращаясь к Николаю.
– А чего именно мне следует бояться? – удивился он.
– А вы что, не смотрите телевизор?
Она искренне удивилась и от этого у него создалось ощущение, что он пропустил что-то важное.
– Ну как же? – недоумевающе посмотрела она на него. – По телевизору второй день говорят про какой-то «супер-пупер ураган», которого якобы никогда еще не было в истории. Всех просят оставаться дома, а ещё лучше всем укрыться в подвалах или в метро.
Почему-то это новость не произвела на Николая никакого впечатления. Он, не отрываясь смотрел на Лию.
– А Вам не страшно? – так же с игривой усмешкой спросил он и облокотился локтями на кассовый стол, ожидая продолжения разговора.
– Нет. К тому же сегодня моя смена, в любом случае мне некуда деваться, – с неподдельной грустью проговорила Лия и продолжила заниматься приготовлением напитка.
– А во сколько заканчивается Ваша смена? – пошел в атаку Николай.
– Моя смена ещё не началась, – повернув голову к нему улыбнулась Лия. – Работаю с восьми до двадцати. Сегодня вот пришлось выйти пораньше, у напарницы ребенок заболел, вот я её и подменила. А что?
– Вы не заняты сегодня вечером? Мог бы предложить угостить Вас вкусным ужином, приготовленным лучшим шеф-поваром, находящимся на этой заправке. Только есть нюанс: он готовит исключительно у себя в поместье, недалеко отсюда. Соглашайтесь, не пожалеете.
Николай всегда предпочитал говорить прямо, без всяких намёков, за что часто получал «от ворот поворот» и уходил ни с чем. Но он всегда жил по принципу: «Если это моё, значит никуда не денется». В этот раз он тоже решил не ходить вокруг да около, а идти Ва-банк.
– Мне нравятся Ваши прямолинейность и чувство юмора, – с улыбкой ответила Лия. – Я, пожалуй, соглашусь, но с одним условием: после ужина Вы доставите меня домой к ребенку в целости и сохранности. И ещё: надеюсь этот повар приличный человек? Моя безопасность мне гарантирована?
Николай чуть было не подпрыгнул от радости, но сдержался.
– Этот повар бывший сотрудник спец. служб, мадам, – с иронией отчеканил он. – Поэтому о безопасности он знает всё, я за него ручаюсь. А мальчонку кстати можно взять с собой, у меня есть огромный батут и куча игрушек, – предложил Николай.