Тихон Владимирович Тверез
Союз корпораций
Пролог
Восходило Солнце, согревая остывшую за ночь планету, подкрашивая ультрамарин прозрачного воздуха в чуть зеленоватый оттенок. Просыпающиеся джунгли, покрывавшие обозримое пространство до горизонта редкими холмиками-горками, создавали в море зелени причудливый, более темный на зеленом ковре, рисунок. Проснулся ветер, усиливаясь, гнул пальмы, трепал лианы, казалось, доносил с севера далекие запахи моря и желтый береговой песок. На мир сразу рухнула жара, все живое попряталось в тень, собираясь поспать после ночных бдений, работы и охоты.
Высоко от земли, меж ушей величественной каменной фигуры сфинкса, напряженно-вольготно разлегшегося среди зелени, настороженно оглядывающего горизонт и джунгли внизу, сидел совершенно лысый старец и тоже, как и сфинкс, напряженно вглядывался вдаль над горизонтом. Гладкая ранее, блестящая тога из эластичного материала была измята, морщинистое лицо выражало усталость, но глаза зорко и упрямо, пусть и немного безнадежно от охватившей старика усталости, смотрели вперед.
Вдруг наблюдателю показалось, что ветер стих и вокруг наступила необычная тишина. Старик вскинул голову, напрягая зрение, и на секунду увидел, как в прозрачном воздухе, невообразимо высоко над землей, но значительно ниже утренних звезд, мелькнула темная конструкция, тремя тонкими линиями от горизонта поднимающаяся вверх, и там, смыкаясь, образовывала круг, диск или шар. По всей огромной, окружающей планету конструкции мелькнули оранжево-зеленые сполохи, и вдруг небосвод немного поменял оттенок, став чуть светлее. Миг – и божественное творение исчезло в утреннем мареве, оставив только чистый голубой небосвод. В глазах старика стало светло, организм наблюдателя сбросил чудовищное напряжение, появились звуки, джунгли заволновались под нагретым солнечными лучами ветром, вернулись запахи.
Старик судорожной рукой вытер пот со лба и восторженно закричал. Снизу, от невысоких каменных строений, раздался ответный восторженный множественный крик, и на небольшую, расчищенную от джунглей площадку перед сфинксом высыпала толпа людей, загорелых до медного цвета, в таких же тогах, как и на старике. Наблюдатель на макушке величественно возлежащей фигуры поднял руки, раздались напевные слова молитвы. Снизу раздался еще один восторженный рев.
Глава 1
– …и вот теперь, третий силовой блок ПЛ-реактора завершен. Сегодняшним открытием завершается шестилетняя работа, проделанная без преувеличения всем человечеством. Все эксклавы участвовали в этом грандиозном проекте. Как общеизвестно, этот проект не мог бы быть осуществлен без участия руководства Союза Корпораций, без его научных и ресурсных возможностей. Теперь у человечества есть шанс не только улучшить свою жизнь на планете, но и оптимизировать работу Лунных колоний и, возможно, начать полноценно колонизировать Марс.
Темнокожая девушка на экране инфохода повернулась, чуть опустив шарик микрофона с лейблом Союза Корпораций, показывая стоящие на фоне гор корпуса из темного стекла.
– Сегодня здесь, у предгорий Тянь-Шаня, проходит событие мирового масштаба. Вскоре должен состояться пуск первого на планете реактора переменного поля ливита, а сейчас, буквально через полчаса, начинается церемония открытия третьего блока силовой ПЛ-установки, что и завершает постройку всего комплекса. Правитель Поднебесного недавно принял в своем дворце почетных представителей: вице-президента Американского эксклава Томаса Гувера, главу МИДа эксклава Русия Игоря Медведчука, президента эксклава Инки Джован Кардозу, а также Главу директората Союза Корпораций. Представитель Австралийского эксклава прибыл чуть раньше, а вчера прибыли главы Северного и Южного эксклавов – из Аляски и Южной Африки. Мы перемещаемся ближе к комплексу, представителям нашей ленты выделены первые места для полного освещения этого события.
Картинка показала здания комплекса и дорогу к нему, до отказа забитую мобилями, и Иан отключил инфоход. Действительно, новости стало смотреть невозможно, третий день новостные ленты освещали завершение постройки ПЛ-реактора, успевая похвалить тех, кому принадлежала новостная лента, и упомянуть о вкладе своего эксклава в этот проект. А проект действительно был большой. Освоение таких мощностей позволяло не только передавать ПЛ-поле и даровую, по сути нескончаемую энергию на большие расстояния, но и строить большие комплексы производства новых материалов, создавать новые мобильные источники энергии, двигатели на принципиально новых системах, новые заводы и верфи космических кораблей. Позволяло в будущем создать единую систему ПЛ-термояда, единую планетарную систему транспорта и связи, единую сеть центров здравоохранения и геномики человека. Энергия и многое другое нужно всей планете, на орбитальных станциях, в Лунном городке и на Марсе тоже. Но, что важно, мощный ПЛ-ресурс пойдет на Восточный. Там все ждут этого с нетерпением – инженеры-космологи, термоядерщики, весь космодром, НИЦ Циолковский и все, все. Начато много инновационных проектов, требующих больших мощностей. Да еще через два месяца старт экспедиции на Марс, или, как недавно, с подачи СМИ Союза Корпораций, стали говорить на Корпомарс. Корабль грузовой, штатный, но с Восточного отправляется впервые, да еще с таким важным грузом – новыми материалами для постройки базы, новым оборудованием и даже маленьким ПЛ-реактором. До этого все двенадцать марсианских экспедиций отправлялись только с двух космодромов – Центрального, возле Магнита, столицы эксклава Русия, и космодрома Америка, американского эксклава, недалеко от города Лас-Крусес, а теперь и с третьего. И это тоже большое событие для Восточного. И не только. Иан посмотрел на палмтоп – нужно было спешить, рейс до космодрома через полчаса, и уже на ходу, собираясь, додумывал-вспоминал.
Иан уже больше года был самым молодым в отряде космонавтов. Когда-то поставленная цель воплощалась в жизнь. После создания первого ПЛ-генератора он, помогая деду, пару лет работал научным сотрудником в Ливит-центре. Тогда и оформилась мечта – полеты в космос. После срочной службы ему удалось поступить сначала на курсы подготовки, а потом в Высшее Космическое Училище в Магните. За годы учебы Иан многое узнал, увидел и понял. Понял, что добиться цели, какая бы она ни была, можно только постоянно идя к ней, не отвлекаясь ни на что другое. Понял, что честь человека, если ты любишь свою родину, неотделима от ее чести. Понял, что люди очень разные, но друзья будут всегда, если ты держишься своего пути. Понял, что предназначение человека – познавать самого себя и Вселенную во благо своей расы – человечества, не размениваясь на различные течения и сообщества. И быть благодарным за то, что живешь.
Год назад, закончив училище с отличием, он попал в 37-й отряд космонавтов, сюда, на Восточный. Отряд был дублирующим, состоял из бортинженеров, не прикрепленных к действующим экипажам и, помимо тренировок, они занимались предполетной подготовкой экспедиций к орбитальным станциям и в Лунный городок. Кроме Гагаринского облета, еще в училище, ему удалось побывать на орбитальной станции «Заря-111», проходя стыковку, учась работать на станции, и совершить несколько выходов в открытый космос. А недавно их дублирующая пятерка сопровождала груз до Лунного городка на грузовой «Федерации ЛМ100», и Иан увидел Луну вблизи. Корабль, облетев спутник, отстыковал грузовой модуль и еще через пару дней полета вернулся на Землю. Вернуться с другой планеты, пусть и со спутника, и даже не высаживаясь на поверхность, для Иана и было той мечтой, к которой он шел все эти годы. Дед тогда сказал, что одна мечта, сбываясь, всегда порождает другую – это и есть путь человека по вехам. Иан сразу согласился с ним, ведь правда, впереди много работы и, если получится, познаний и открытий.
Рейсовый лайнер, чуть покачиваясь на поворотах, быстро довез его от жилого комплекса за Циолковским, где они жили с дедом, до космодрома. Пройдя через «служебный» портал, Иан забрался в свободный одноместный мобиль внутренней транспортной службы и вырулил на светящуюся огнями дорожку, уходящую налево к корпусам учебного центра. С утра сегодня срочной работы не было, намечались обязательные физические тренировки, а потом, после отдыха, отработка с экипажем режимов полета на макете многоцелевого корабля «Лена 404ЛМ» – старой рабочей лошадке, ходившей до Лунного городка и на орбитальные станции. Корабль был значительно модернизирован. Установлен новый реактор, впятеро меньшего размера, но в десять раз мощнее, новые двигатели, новой конструкции ПЛ-генераторы, а новые композитные материалы позволили значительно облегчить корпус, и даже управление кораблем было другое. Транспортники проверенной временем серии «Лена» спасли от полного перерождения только их летные характеристики и годы безупречной службы. Модернизация прошла успешно, при испытаниях транспортник отлично себя зарекомендовал, и теперь все экипажи повышали квалификацию, тренируясь по сути на новом корабле.
Иан уже подъезжал к зданию учебки, когда на палмтоп на предплечье пришел зеленый вызов. Это означало: всем сотрудникам, свободным от вахт и тренировок, прибыть к месту сбора своих отрядов. Следом сообщалось, что другую информацию сообщат командиры отрядов. Иан резко развернул мобиль и, ускоряясь, поехал к отсюда далеким низким корпусам темного стекла на фоне высоких стартовых комплексов.
* * *
В ЦУПВе – Центре управления полетом космодрома Восточный – заканчивалась четвертая ночная смена. Главные залы и многочисленные поменьше были погружены в полутьму, в контраст с ярко освещенными коридорами и помещениями вспомогательных служб. Вогнутые вертикальные и горизонтальные полусферические экраны главных залов выдавали карту планеты и околоземных орбит, висели графики и столбцы данных. Ряды экранов за длинными столами координаторов мерцали меняющейся информацией. Центр наблюдал за ближним и дальним космосом, за погодой на планете и активностью Солнечной системы. Координировал работу многочисленных спутников и телескопов, трех орбитальных станций и ряда межлунных транспортно-грузовых форпостов, следящих гелиобуев. Наблюдал за работой надземного транспорта – цзяней, буранов, шаттлов и баллистических модулей, пусками ракет и кораблей на орбиту, даже за мельчайшими частичками космического мусора – нефункционирующими, неисправными, абсолютно бесполезными искусственными объектами – и за работой автономных сборщиков мусора. Все, что перемещается в Солнечной системе, особенно на земных, лунных и марсианских орбитах, должно было быть учтено.
В небольшом зале центра дальнего обнаружения и астероидной активности было почти пусто. Поделенный на несколько сегментов сферический экран показывал разные участки космоса. Несколько человек за столами увлеченно наблюдали за экранами умок, вполголоса переговариваясь по внутренней связи, изредка вставали и подходили друг к другу и к главному экрану. Шестичасовая смена в этом зале должна была пройти нескоро, но сотрудники, устав от однообразия, позволяли себе поболтать друг с другом напрямую, без надоевшей гарнитуры связи. Центр дальнего обнаружения Восточного располагался в нескольких помещения, где проходила обработка данных с нескольких планетарных локаторов, неземных и налунных телескопов и множества бортовых систем слежения, запущенных, в том числе на окраины Солнечной системы, еще несколько десятилетий назад. Координировалась работа с другими центрами слежения на всей планете и на Луне, с различными институтами климата планеты и активности Солнечной системы.
Миниатюрная симпатичная девушка с огромными сияющим глазами и отсутствием, по последней моде, волос на голове поправила гарнитуру связи и, посмотрев на экран, быстро забегала по клавишам стационарной умки. Экран слева с коротким интервалом менял картинку изображения спутников Юпитера, на правом бежали строчки данных.
– Лиз, что у тебя там? – к девушке за крайним столом подошел бородатый пожилой человек в форме ЦУПВа с такой же гарнитурой связи на голове.
– Да вот, Андреич, что-то непонятное, – девушка, обернувшись, мило и немного стеснительно улыбнулась. – Сначала подумала, что передача картинки замедлилась, проверила, почти отовсюду то же самое. В интерактивной модели еще больше изменений, и они растут. Это сектор 934ЮА2301, четвертое кольцо Юпитера. Полчаса назад в этом секторе, чуть ниже эклиптики системы, прошла короткая вспышка, точнее несколько, судя по данным гелиобуев. Такое бывает, но в более меньшем масштабе. Я сообщила на Центральный, там подтвердили и попросили продолжать наблюдение. А десять минут назад, если нет ошибки в передаче данных, все-таки это четырехчасовое расстояние, зафиксирована смена орбит нескольких крупных астероидов и, возможно, множества мелких. Почти сразу там же прошла еще вспышка света, интенсивнее предыдущих, продолжительностью треть секунды. Через два земных часа в этот сектор придет спутник Амальтея. Через пятнадцать-двадцать минут сможем делать хоть какие-то прогнозы, пока недостаток информации.
– Внимание всем! Все свободные координаторы, работаем с Лиз. Джерт! – сотрудник за крайним столом поднял голову от экрана, – на тебе остальные залы. Я работаю с Центральным. У нас изменения в системе, зеленый уровень.
Через десять минут все залы ЦУПВа работали в экстренном режиме, координируя работу с Центральным космодромом и НИЦ Курчатова. Установилась связь с Американским космическим агентством и Тянь-Шаньским космодромом. Через два часа началось селекторное совещание руководителей космодромов эксклавов и центров дальней разведки.
* * *
Ручеек тихонько журча огибал замшелые дикие камни, покрытые копившимися здесь годами лиственничными сухими иголками, унося их вниз, уносился сам, теряясь журчанием среди огромных валунов, и там, падая, превращался в водопад. Низвергался с десятиметровой высоты в небольшую за столетия выдолбленную в скальнике чашу, снова превращался в ручеек и тек, огибая камни до следующего водопада. Внизу, в долине, на километровой глубине ручейки пробивали путь в непроходимом лесу, прятались меж корней, выплескивались наружу потоками живой воды, сливались. Дальше ручьи находили далекую отсюда реку и, вливаясь в нее, давая ей и себе силу, устремлялись в океан, к другой, пока неизвестной жизни.
У родника, там, где начинался ручеек, под кронами низких и толстых разлапистых лиственниц стояла одинокая хижина из плотно уложенных веток лапника, увязанных лентой-липучкой. Покрышка входа, обращенная к долине, была откинута, было видно многослойное полотно мобильного арктического домика. Недалеко виднелось старое кострище рядом с расколотым надвое большим валуном. За ним, ближе к обрыву, меж нескольких больших валунов был устроен навес, и там стоял одноместный туристический винтокрыл со сложенным винтом и прижатыми к бокам зачехленными соплами.
Полотно входа маленького домика распахнулось, и вышел высокий старик, с белыми как снег волосами, собранными сзади в хвост, прикрытыми сверху маленькой шапочкой нейрошлема, и бело-серой длинной узкой бородой, казалось, перевитой такими же длинными усами. В руках старик держал небольшой серый контейнер, по форме напоминающий рюкзак, с двумя пластиковыми ремнями по бокам и ярко-оранжевой полосой наискось. Подмышкой торчала умка с болтающимся тонким ремнем.
Дойдя до кострища, старик покосился на треснутый валун, чему-то усмехнулся, тряхнув усами и положив контейнер на землю, пристроил умку на небольшую скамейку из тонких жердочек. Посмотрев на собирающиеся тучи над высокими скальными пиками, открыл экран, пошаманил над кнопками и внимательно вчитался в строки. Достал из кармана небольшой прибор, похожий на флакончик мыла, с буквой «Л» на боку и, щелкнув колпачком, поставил на скамейку. Снова вчитался в строчки данных на экране, что-то поменял в трехмерном голографике сбоку экрана и, наконец, вздохнув, принялся распаковывать рюкзак-контейнер. По мере продолжения процесса рюкзак превращался в странный экзоскелет с полностью закрывающим голову темным овальным шлемом из прозрачного материала. Взяв в руки готовое изделие, старик посмотрел на экран.
– Ну что, Никола Иванович, начнем, однако, – старик улыбнулся собственным мыслям и, придержав хвост прически, натянул полусферу шлема на голову. Расправив болтающийся за спиной экзоскелет, застегнул на поясе широкий ремень с блоком управления. Сдвинув пластину, набрал на сенсоре команду – и вдруг экзоскелет на спине плавно облек тело, укрывая корпус в мягкую капсулу. Старик по очереди прижал к рукам болтающиеся рукава – и руки спрятались в мягкий серый панцирь. Проведя руками сзади, потом под коленями и до стоп, он, переступив ногами, точно также закрыл в панцирь нижнею часть тела. Повертев головой, расправив плечи и подпрыгнув, добиваясь комфорта, старик набрал на блоке управления следующую команду – и экзоскелет полностью герметизировался, оставив только открытый лицевой щиток шлема.
– Ну вот, вроде хорошо, – старик присел на землю у кострища, скрестив ноги и пристроив на колени умку. Голограмма преобразовалась в еще один трехмерный рисунок – человеческая фигурка в мерцающем разными цветами коконе поля, с ярким сгустком энергии над левым плечом и расходящимися от сгустка изогнутыми, разной толщины и цвета, линиями, пронизывающими кокон и фигурку человека. Что-то немного подправив в первом графике, старик посмотрел на контейнер с буквой «Л» и закрыл глаза. Как будто что-то вспомнив, пристегнул тонкий ремень умки к поясу и вдруг стал подниматься над поляной. Фигура старика в сером скафандре, сидящего со скрещенными ногами с умкой на коленях зависла в трех метрах над поляной. Через пять минут серая фигурка закрыла умку, перекинув ее на ремне за спину, посмотрела на браслет палмтопа на предплечье, ввела какую-то команду и, вскочив на ноги, принялась делать зарядку. Фигура человека в сером орбитальном скафандре активно и, видимо, весело делающая зарядку в трех метрах над землей, выглядела немного жутко. Всегдашнее щебетание меленьких горных птиц, поселившихся у хижины, прекратилось. Фигура, несколько раз прыгнув из стороны в сторону, замерла и в следующий миг исчезла, почти сразу появившись на пятьдесят метров выше, над ближней скальной грядой. От умки за спиной раздался сигнал, встревоженные птицы посмотрели в ту сторону. Фигурка над скалами посмотрела на наручный браслет, покивала головой в шлеме и вдруг по наклонной траектории побежала по воздуху к хижине.
* * *
В меленьком трапециевидном кабинете на верхнем этаже главного корпуса НИЦ Курчатова сквозь прозрачную полусферу потолка светило яркое, почти в зените, солнце. Лучи высвечивали стекла книжных шкафов, отражались от пластиковых корешков папок и от свисающих со свитков на ремешках печатях. Ударяя в стоящий посреди кабинета письменный стол, играли в завале канцелярщины на столе и исчезали, поглощенные матовым вогнутым экраном умки. Проникая сквозь листья всевозможных зеленых оттенков многочисленных растений в горшках и кадках, солнечные лучи меняли интенсивность и цвет, терялись в тени и, отражаясь от чего-то, меняли направление, добавляя загадочности тихому домашнему уюту кабинета.
В углу, на маленьком диване, за небольшим столиком, заставленном кружками, сахарницей, молочницей и вазочками с пирожными, сидел Кирилл Владимирович – глава безопасности эксклава Русия. Он с удовольствием вертел головой, осматривая интерьер кабинета, задумчивое лицо озарялось довольной улыбкой. Раздался звук падения чего-то металлического, возглас: – «Ой!» И Кирилл Владимирович повернул голову.
– Ну вот, крышечка упала, – Ольга Петровна Полякова, директор НИЦ Курчатова, доставала из синтез-комбайна чайнички с кипятком и теплым молоком, наконец, улыбаясь, повернулась к столику.
– У вас очень уютно, Ольга Петровна. Не представлял, что такое можно сделать на работе, тем более здесь.
– Да я сюда редко попадаю, то на объектах, то в лабораториях, то в управлении. Но иногда все же удается отдохнуть здесь, спокойно подумать, – Ольга Петровна разливала чай. – Гости здесь у меня редки, так что я вам благодарна, что приняли приглашение.
– Это вам спасибо, – Кирилл Владимирович отпил чай. – А для предстоящего разговора нужна именно такая – спокойная, уютная атмосфера, до ЦУПа мы еще доберемся.
– Ну, тогда я начну, – Ольга Петровна, отпив чай, поставила кружку. –Первые данные о начале пришли на Восточный, там самое современное оборудование, оно взаимодействует с пока единственным модифицированным гелиобуем в том секторе пространства. Это четвертое кольцо Юпитера, примерно двести тысяч километров от планеты. Оборудование слежения засекло несколько необычно тусклых коротких вспышек и сразу изменение орбит нескольких крупных астероидов, размером от 20 до 100 метров. У некоторых изменилось не только наклонение орбиты, но и кардинально направление движения, угол до 70 градусов. Через два часа подлетающий к тому сектору спутник Юпитера Альматея получил повреждение от небольшого астероида, орбита изменилась незначительно и уже выравнивается. – Ольга Петровна еще отхлебнула остывающий чай. – Еще примерно через час в двух других точках пространства – на орбите спутника Гималия, сектор 305ЮГ6374 и в секторе 6047ПА300 главного пояса астероидов – прошли более интенсивные вспышки по несколько секунд. Ситуация в поясе астероидов более чем серьезная, это пока ближайшая аномальная к нам точка пространства. Там произошло столкновение небольшой планетезимали – формирующегося небесного тела с астероидом семейства Флоры, примерно трех километров в диаметре. Дрейфующий в 6 миллионах километрах гелиобуй зафиксировал вспышки, предшествовавшие столкновению, а потом и само столкновение. Обломки этих двух тел и сопутствующие тела движутся по более вытянутым орбитам, что в будущем предполагает их попадание во внутренние области орбит Марса, Земли и Венеры. Но это не все. Часть крупных обломков движется по хаотичному гравитационному коридору и попадает как раз на орбиту нашей планеты. Предварительный анализ: через 14 месяцев часть не сильно больших – до пятидесяти метров – обломков пройдет вблизи Земли на расстоянии в один-два миллиона километров по почти перпендикулярной траектории движения относительно орбиты планеты.
– Очень интересно, Ольга Петровна. Опасность бомбардировки присутствует всегда, нужно постараться быть готовым. Но ведь это не все, что вы хотели сказать?
– Совершенно верно. Сеть гелиобуев между орбитами Марса и Юпитера зафиксировала уже больше тридцати странно тусклых, не в смысле интенсивности, вспышек, что само по себе очень интересно. Анализ позволяет понять, что они или что-то, что дает эти вспышки, движутся к Юпитеру. Пока наметилось пять разных направлений с разных точек, но, естественно, наша информация недостаточна. И самое необычное. Произошло очередное импактное событие – в северном полушарии Юпитера гелиобуй на его орбите зафиксировал столкновение с атмосферой планеты нескольких крупных космических тел. Странно то, что тела не разорвало под воздействием силы притяжения планеты, не было никаких вспышек, кроме странного тусклого свечения. Позже гелиобуй зафиксировал в атмосфере неоправданно небольшие вспышки раскаленных газов и взметнувшиеся на несколько тысяч километров вверх огромные газовые массы, и в верхних слоях газового гиганта остались четкие следы огромных по своей мощи реакций – просто в несколько раз больше нашей планеты темные пятна. В ближайшем будущем мы предполагаем повторение этого события, но в непрогнозируемых масштабах.
– А вот это уже интереснее. И есть кое-какие предположения.
– Да, у нас тоже есть, – Ольга Петровна улыбнулась. – Я буду говорить немного необычно. Есть гипотеза, что это ливит. Просто массы ливита, находящиеся в нескольких точках нашей системы, движутся к Юпитеру и ныряют что ли в его газовую атмосферу. Возможно, этих центров масс ливита больше, просто у нас нет возможности фиксировать их за пределами орбиты Юпитера. Почему это происходит – сейчас мы не можем даже предположить. Хотя, возможно, кое-что есть. Недавно Николай Ильич, помните? – Кирилл Владимирович улыбнулся и кивнул, – нынешний руководитель Ливит-центра попросил о личной встрече, он скоро прилетит сюда, в Магнит. Это тоже необычно, его очень сложно выманить из Ливит-центра, это из-за месторождения, он не хочет его надолго покидать. Он должен прибыть в ЦУП через два часа, предлагаю там с ним и встретиться.
– Замечательно, Ольга Петровна. Тогда допиваем чай и туда. Только я еще отдам дань вашему столу – очень вкусные пирожные.
– Конечно, Кирилл Владимирович. Попробуйте вот эти, с кедровыми орешками.
Через полчаса кабинет опустел, только солнце все также играло с листвой в комнатном дендрарии Ольги Петровны.
* * *
В салоне пассажирского бурана царила полутьма. Верхний свет не горел, освещения кресел полупритушены, окна затемнены, и над дверями в концах салона горели сине-зеленые фонари. Только одно окно в конце салона, с устроившемся по давней привычке подле него Николаем, светилось солнечным светом. Пассажиров было немного, две трети кресел стояло пустыми, и яркий свет, врываясь в это царство сумрака, никому не мешал. Поза замершего в кресле Николая, не выспавшееся, отрешенное лицо, взгляд, скользящий плавно без интереса по недалеким облакам внизу, забытая на шее гарнитура внутренней связи Ливит-центра говорили о задумчивости погруженного в свои мысли человека.
Николай отвернулся от иллюминатора и развернул небольшой экран умки. Наверно, стоило посмотреть внимательнее на происходящие на планете события. На первый взгляд, ничего экстраординарного в мире не произошло, разве что только завершение постройки Большого ПЛ-реактора. Это событие для планеты действительно было грандиозным. Многие отрасли производства, вплоть до энергетики и космоса, многие исследовательские проекты, медицина, различные сферы обслуживания получат возможность работать с ПЛ-полем. Да, этот проект удалось завершить, но плохо было то, что человечество снова, пусть и ставя теперь перед собой глобальные задачи, шло к цели не жаждой познания, а простым стимулом – кто лучше, кто важнее, кто руководит и облачен властью, конкурируя и воюя с самим собой. Ведь борьба и завоевание по сути не познание, а только утверждение уже познанного. Пространство, время, мысль бесконечны и непознаваемы, а живое существо, пусть за недолгий период человеческого существования, встретит многое на своем пути. И мысль, что конкуренция с себе подобными – это двигатель познания и прогресса, как минимум недалека.
Тряхнув головой, Николай погрузился в инфосеть. Так и есть, ничего необычного. И в сфере изучения и использования ливита тоже. Хотя… Николай задумался. Корпорации военно-промышленного комплекса и Пентагон объявили некоторую часть Канады территорией стратегического значения. И как раз там третье и самое маленькое месторождение ливита. Интересно. Это может быть просто повышение уровня национальной безопасности, как они говорят, или… Николай еще посмотрел новостные ленты и разделы активных в том регионе корпораций. Так и есть, Институт изучения минерала, месторождения на Медвежьем озере сворачивает свою работу и куда-то переезжает. А само небольшое месторождение названо стратегическим запасом эксклава. Вот оно что! Все-таки и здесь что-то происходит. Николай чувствовал, что причина не в постройке Большого ПЛ-реактора, а том, что ливит иссякал.
Началось это года три назад. Как известно, все три месторождения ливита оправдывали свое название – ливит рождался сам, точнее, появлялся на поверхности из лавы и других выделений небольших вулканов, добыть его из недр было практически невозможно. Активное глубокое бурение и геологоразведка по всей планете не приносили результата. Началось уменьшение объема появляющихся на поверхности гранул ливита. Недавние замеры показали одну двухтысячную долю от объема появляющегося из недр Земли ливита трехгодичной давности. А неделю назад поток почти совсем прекратился, и главное, что Николаю совсем не понравилось, месторождение на поверхности начало сокращаться в объеме. Гранулы перемещались, притягиваясь друг к другу, меняя хаотично изогнутые, висящие в воздухе скопления гранул на плотную эллипсовидную массу пока стометрового диаметра. В этом событии, особенно в свете происходящего в Солнечной системе, Николаю как ливитеру, пока единственному человеку на планете, без вспомогательных устройств взаимодействующему с ливитом, представлялась какая-то большая опасность.
Николай, на секунду прикрыв глаза, активировал на экране личные файлы. Нужно заняться извечной проблемой гравитационных центров пространства – чувствовалось, что это больше поможет, чем бесцельное лазание по сети. Николай открыл программу и начал загружать в нее какие-то математические выкладки, но погрузиться в работу не успел. Внутри кольнуло предчувствие, и нахлынуло ощущение тревоги.
Он обвел взглядом салон, потом выглянул в иллюминатор. Буран уже снижался, снизу надвигались бело-серые облака. Николай закрыл умку и, пройдя по салону к кабине пилотов, постучался. Спустя немного времени дверь открылась, и на Николая вопросительно уставился человек в летном комбинезоне.
– Здравствуйте. Я Николай Ильич, руководитель Ливит-центра, вот моя карточка.
– Здравствуйте. Карточку не надо, я вас узнал, – строгий взгляд техника потеплел. – Что случилось?
– Я прошу вас отнестись к моим словам с доверием. Я ливитер и иногда чувствую опасность. Она прямо по курсу, это сектор пространства, мы войдем в него через пару минут. Необходимо сменить курс.
– Проходите, я сообщу капитану.
Николай прошел за техником через небольшое помещение и поднялся по ступенькам в кабину. Входной люк заканчивался небольшим пространством посреди кабины. По сторонам стояли по два кресла, оборудованные различными датчиками, кнопками и экранами. На первых двух креслах за штурвалами и системой управления судном сидели пилоты в полушлемах. Один переключил какой-то рычажок и, сняв шлем, обернулся к Николаю, лицо засветилось улыбкой.
– Здравствуйте, Николай Ильич. Говорите.
– Вы снижаетесь, а где-то там, прямо по курсу, опасность, я не знаю, какая, просто чувствую. Там что-то реальное, но опасность только для нас, возможно, других летательных средств там нет. До чего-то, что случится, секунд сорок.
– Секунду, Николай Ильич, – пилот щелкнул тумблером. – Внимание пассажирам, буран заходит в посадочный коридор! Всем немедленно вернуться в кресла и пристегнуть ремни! – Еще раз щелкнул рычажком. – Сядьте в кресло и пристегнитесь. Мы можем отклониться метров на сто, это уже делается, большего не позволит коридор.
