Татьяна Тронина
Слишком красивая, слишком своя
– Рая, успокойся… – забормотала Надя, не в силах открыть глаза. – Руки на себя накладывать не надо, у тебя дети как-никак… Ты должна расстаться с ним. Пусть остается у этой Катьки! Выпей валерьянки и ложись спать, а завтра подай на развод…
– Надя, так ты не придешь?!
– Господи, Рая, но я же ничем не смогу тебе помочь… – застонала Надя, думая про себя, что по-хорошему следовало бы бежать к подруге и спасать ее. Но сцены, подобные нынешней, разыгрывались уже неоднократно, и каждый раз Рая грозилась наложить на себя руки, но почему-то не накладывала… Может, сейчас тоже обойдется?
– Какая же ты подруга после этого!
– Раечка, я легла всего час назад, я дико хочу спать… Позвони Лиле – она не работает, она совершенно свободна, она за три секунды подъедет к тебе!
– Мне не нужна Лиля, мне нужна ты! – вопила Рая. – Нет, я точно на себя сейчас руки наложу…
– Раечка, я не могу. Я же говорю – позвони Лильке. Чем она хуже меня? – рассердилась Надя. – Почему именно я должна все время тебя спасать? Теперь ее очередь…
Рая замолчала. Надя слышала в трубке ее обиженное пыхтение.
– Все, Шелестова, ты мне не друг больше, – наконец зловеще произнесла она. – Между нами все кончено. И запомни – моя смерть будет лежать на твоей совести!
Надя положила трубку на рычаг и выдернула шнур из розетки. По опыту она знала, что Рая может перезвонить…
Они жили в соседних домах. Альбина, Рая, Лилия и Надежда.
Это называется – дворовая дружба.
Так получилось, что ходили в разные школы, но это ничего не значило – почти каждый день они встречали друг друга во дворе. Старые дома, в которых они жили, глядели друг другу в окна.
Надина семья считалась интеллигентной, оба ее родителя работали инженерами в НИИ. Лиля Лосева жила с мамой – завхозом на каком-то заводе. Мама Раи трудилась официанткой в кафе, отец то появлялся, то пропадал, и социальная принадлежность его была весьма неопределенной. Мама Альбины преподавала в школе для слабослышащих, а отец умер, когда Альбине было семь лет, он был человеком пожилым и очень больным, вероятно, порок сердца передался Альбине по наследству…
Потом старые дома пошли под снос, и девочки разъехались в разные районы. Но на этом их связь не прервалась, как часто бывает, – они продолжали перезваниваться и встречаться и, несмотря на наличие новых знакомых, все равно выделяли друг друга.
Райка всегда была взбалмошной и упрямой. Лиля несла на себе корону красавицы. Альбина считалась самой приветливой и деликатной, и еще ее нельзя было обижать: во-первых, из-за больного сердца, а во-вторых, она, несмотря на свою благожелательность, была человеком очень обидчивым. А Надя являлась для них для всех чем-то вроде соединяющего центра, поскольку обладала характером веселым и незлобивым. Потом, когда она, единственная из подруг, окончила университет, они на нее повесили ярлык «синего чулка» и даже подсмеивались над ней, но не всерьез, а с уважением.
Надя проснулась довольно рано и с приступом раскаяния.
А вдруг с Раей действительно что-то случилось?
Она включила телефон и торопливо принялась набирать номер подруги. Но там все время было занято. Тогда Надя позвонила Лиле – об Альбине речь не шла, поскольку даже у глупой Райки хватало ума не беспокоить лишний раз больного человека.
Сначала трубку долго никто не брал. Звонить на сотовый, Надя знала по опыту, тоже бесполезно: Лиля была, ко всему прочему, еще и самым загадочным человеком в их компании – она умела пропадать. Есть-есть она – и вдруг нету, хоть обзвонись по всем известным номерам. Такое бывало часто. Например, год назад Надя с Раей и Альбиной целых два месяца ничего не знали о Лиле – та как сквозь землю провалилась! Правда, потом, после своих «пропаданий», Лиля обзванивала подруг и сообщала, что была в отъезде, или что у нее настроения не было ни с кем общаться, или что она отдыхала с Адамом на Балтийском побережье…
– Алло… – неожиданно отозвался Лилин голос. – Ну кто там с утра пораньше?
– Лилечка, это я. С Раей приключилась очередная история, – зачастила Надя. – Она позвонила мне среди ночи и заявила, что ее надо спасать, потому что Колесов…
– Слушай, Шелестова, у тебя хватило ума не поддаваться на ее провокации? – строгим голосом перебила Лиля.
– Да, но теперь меня мучает совесть – а вдруг…
– Вдруг ничего не бывает! – сердито засмеялась Лиля. – А то ты Райку не знаешь! Она и меня время от времени на прочность пробует, но меня голыми руками не возьмешь.
– Понимаешь, она была в истерике – Колесов отправился к очередной пассии, некоей Катьке с какого-то там этажа, уже не помню…
– Она просто дура! Ей давно пора бросить этого идиота – и всем сразу же станет легче!
– Вот-вот, я именно так ей и сказала, но она на меня обиделась… – уныло вздохнула Надя.
– Ладно, сейчас я с ней поговорю.
– У нее все время занято! Знаешь, именно это меня и беспокоит…
– Если занято, значит, она со Светланой Петровной треплется. Жалуется ей на Генку.
Светланой Петровной звали Раину маму, которая летом проживала на даче с внуками.
Лиля перезвонила через полчаса.
– С Райкой все в порядке, – деловито бросила она. – Жутко злая и ругает тебя последними словами…
– Ну вот… – огорчилась Надя.
– Ничего, я ей мозги вправила. Теперь она ругает меня, что десять лет назад я не отговорила ее от брака с Колесовым.
– О господи…
– Надя, милая, да все в порядке! К вечеру она вообще все забудет, а через неделю и с Колесовым помирится. Кстати, у меня новость – я договорилась со своей знакомой из турагентства. И она обещала достать нам шикарные путевки. Между прочим, не в дом отдыха, а в санаторий. Это куда лучше – ведь здоровье-то у нас, сама понимаешь, уже далеко не девичье.
– Здорово… – пробормотала Надя.
– Лес, речка, сауна, массаж, лечебные процедуры, прогулки на лошадях… ну, в общем, все.
– А Рая сможет поехать? Ну, после вчерашнего…
– Никуда не денется, – жестко произнесла Лиля. – Ты же знаешь, я мастер шантажа – она со своими жалкими провокациями мне и в подметки не годится. Ну а с Алькой без проблем – если уж она обещала, то это наверняка…
– Значит, пора паковать чемоданы? – засмеялась Надя.
– Пора, мой друг, пора! Я, кстати, перерыла свой гардероб – столько старья! Просто неприлично в таком на людях появляться… – пожаловалась Лиля. – Ближайшие пару дней посвящу шопингу. Зина Трубецкая говорит, что я очень отстала от модных тенденций…
– Ах, Зина Трубецкая! Тебе не кажется, что она имеет на тебя то же влияние, как на меня – Рая?
Настроение после разговора с Лилей резко улучшилось. Рая не наложила на себя руки, она едет отдыхать со своими любимыми подругами, все просто замечательно… А с Гюнтером Клапке можно потом разобраться!
– «Предчувствие неотвратимого приговора…» – хихикнула Надя, вспомнив, как вчера мучилась над переводом. И ей тоже нестерпимо захотелось сделать ревизию своего гардероба.
Она раздвинула створки огромного шкафа, напоминающего дом. Внутри пахло лавандой и геранью – первое средство от моли. Когда ушел Егор Прохоров, Надя решила стать хорошей хозяйкой и вообще – не опускаться.
Шкаф был куплен в первые годы супружеской жизни на одной из распродаж, к которым питала слабость Надя. Цифра на ценнике была перечеркнута и заменена на новую, вдвое меньше прежней. Это на нее тогда так подействовало, что она немедленно купила это гигантское чудовище, ростом почти до потолка – без стремянки на верхние полки и не заглянешь…
А вот желтое платье из вискозы, светло-зеленый сарафан, розовые брючки до колена, со времен юности… Интересно, впору ли они?
Надя решила немедленно это проверить. Скинула с себя ночную рубашку и влезла в брюки. Как раз! И цвет вполне актуальный для летнего отдыха в Подмосковье… Если бы у них с Прохоровым были дети, она бы точно поправилась. Но детей они не успели завести. Хотели, но не успели… Впрочем, оно и к лучшему.
Вот темно-вишневое открытое платье… Надя уж и забыла про его существование. Защищала когда-то в нем диплом. «Весьма нескромно, деточка…» – ласково сказала ей тогда старенькая профессорша, курировавшая ее работу. Но ничего, обошлось, диплом сдала на «отлично». Наверное, платье тоже следует взять с собой. Для этих… для вечеров.
Надя немедленно натянула платье на себя.
Из большого зеркала на нее смотрела молодая женщина с сонным бледным лицом и растрепанными рыжевато-каштановыми волосами чуть ниже плеч. Ничего особенного. Не толстая – ну и на том спасибо…
Надя повернулась, повела обнаженными руками, словно танцуя менуэт, затем приблизила лицо к зеркалу. Глаза светло-карие, с золотистыми искорками. Веселые глаза, несмотря ни на что. И морщин нет. О, она еще совсем ничего… И вишневый цвет как идет!
Эта мысль еще больше подбодрила Надю. Кажется, где-то лежит брючный костюм такого же оттенка…
Она притащила стремянку и, придерживая платье за подол, полезла вверх. На верхних полках лежало какое-то старье. Где же костюм?
Надя обнаружила свитер Егора и швырнула с досадой вниз. Выбросить!
Под свитером обнаружился сложенный листок бумаги.
Не особо задумываясь, Надя развернула его – и опять ей стало не по себе от знакомой размашистой вязи. Почерк Егора:
«…все было ошибкой, все! Мы разные люди, у нас разные желания, и мы никогда не сможем понять друг друга. Мы чужие, чужие с самого начала, и даже чудо не помогло бы нам быть вместе. Я хочу сказать тебе, что все кончено – не стоит растягивать эту комедию, эту игру в любовь, эту имитацию страсти. Лу-лу! Обойдемся без лишних слов, закончим спектакль…»
Надя покачнулась и едва не упала, в последний момент схватившись за верхнюю перекладину стремянки. Прошло уже много времени с тех пор, как от нее ушел Егор Прохоров, но сердце каждый раз болезненно отзывалось на любое напоминание о прошлом…
– Зануда! – с яростью произнесла Надя и разорвала письмо на мелкие клочки. Подбросила их к потолку. Они медленно посыпались вниз, кружась в воздушном водовороте, и утреннее солнце бликовало на белой гладкой бумаге.
Обрывки письма упали на пол и остались лежать на нем причудливым узором.
– Комедия, имитация страсти, игра в любовь… Слова-то какие подобрал! – бормотала она, спускаясь вниз. – Значит, все семь лет, что мы жили вместе, для тебя были просто спектаклем, да?
Надя притащила швабру и принялась мести обрывки в сторону коридора. Ее трясло от ненависти. Оставил ли это письмо Егор специально, чтобы она нашла его в самый неподходящий момент, или просто забыл его на полке в шкафу? «А почему Лу-лу? – вдруг подумала она, опершись на швабру. – Зачем он назвал… то есть обозвал меня Лу-лу? Какая же я Лу-лу? Лулу… Что-то французское, манерное есть в этом прозвище… Может, он хотел намекнуть на мою неискренность и неестественность, которые находил во мне? К Зине Трубецкой часто обращаются – Зизи. Нет, в письме было именно «Лу-лу» – через дефис, а не Лулу… Лу-лу, ля-ля, ла-ла! Тили-тили, трали-вали… Нет, «лу-лу» – не имя и не прозвище, а какой-то звуковой мусор, как сказала бы моя бывшая профессорша. Да с чего я взяла, что это обращение? И вообще, почему я об этом думаю?!»
Надя в очередной раз дала себе слово не думать о Егоре.
Солнце светило в окна так ласково, так многообещающе, что она решила – надо влюбиться в кого-нибудь. Это поможет ей выбросить прошлое из головы. Вот окажется она в санатории – молодая, красивая, умная, – и все мужчины падут перед ней ниц…
* * *
– Почему ты решила ехать со мной? – спросила Лиля. Она сидела за рулем и не отрывала глаз от дороги.
– Раиса меня бы замучила, – призналась Надя. – Болтала бы, не замолкая, о Колесове, а у меня и так голова болит. Не спала опять полночи, переводила… С тобой ехать гораздо приятнее.
– Да, я тебя понимаю, – кивнула Лиля. – Райка у меня тоже в печенках сидит. Как бы не испортила нам весь отдых…
Они выехали за МКАД и теперь мчались по широкому ровному шоссе – мимо мелькали леса и дачные поселки.
– Лилька, не перестаю удивляться, какая ты красивая! – с восхищением сказала Надя, любуясь подругой. – У тебя такие глаза… Небесная лазурь! Если бы я не знала тебя сто лет, я бы решила, что ты пользуешься контактными линзами…
Лиля польщенно засмеялась.
Она и вправду была сегодня особенно хороша, в этом новом платье с рисунком из васильков – квинтэссенция простоты и изящества. «Зинка умрет от зависти», – сказала Лиля себе, когда покупала это платье в одном из центральных универмагов.
– Знаешь, к нам, может быть, Зина Трубецкая на денек заедет, – сообщила Лиля, уверенно держа руль. – Ну, не сегодня, не завтра – а так, когда получится…
– Зачем?
– Я думаю, ей любопытно, как мы будем проводить время, – засмеялась Лиля.
– Так оставалась бы с нами подольше…
– Подольше она не может – у нее ремонт.
Надя хотела спросить – правда ли, что Зина Трубецкая совершенно лысая, но потом решила, что ее вопрос прозвучит глупо. В самом деле, не стоило озвучивать Райкины сплетни!
Они ехали долго – солнце уже приближалось к зениту. Наконец за одним из поворотов появился указатель со стрелкой «Хрустальные ключи» – 400 метров».
– Ого! – обрадовалась Надя. – Вот и добрались.
– И что за ключи у них там такие… – с любопытством и недоверием пробормотала Лиля. – Ладно, будем надеяться, что Кариночка отправила нас в хорошее место. Кариночка – это та знакомая из турагентства…
У ворот солидный охранник проверил их фамилии по списку.
– Добро пожаловать, дамы, прямо и налево – там машину свою можете оставить…
За воротами, на территории санатория, было так хорошо, что Надя запрыгала от радости на сиденье:
– Лилька, красотища! Мне тут нравится!
– Ты погоди, Надь, мы еще не вникли…
На стоянке их ждал приятный сюрприз. Альбина и Рая. Прибыли немного раньше…
– Девчонки! – завизжала Рая, едва не бросаясь под колеса Лилиной машины. – Приехали-и!
– Райка, сумасшедшая… – вовремя перехватила ее Альбина.
Поцелуи, охи, ахи, объятия, беспорядочный обмен впечатлениями…
Они уже пошли к центральному корпусу, где была администрация, как Альбина вдруг остановила их:
– Нет, вы только посмотрите на нашу Лильку! Разве вы не заметили?
– Что? Что?
– Машина у нее голубая – это раз, платьице – тоже… Лилька, признавайся, ты все вещи под цвет глаз выбираешь?
– Я давно заметила! – засмеялась Надя.
– А Райка у нас сегодня тоже красавица…
На Рае были короткие трикотажные брючки и оранжевый топик, демонстрирующие щедрые формы их обладательницы.
У каждой был отдельный номер – четыре двери подряд.
– Ненужная роскошь… – пробормотала Альбина, гремя в просторном коридоре ключом с массивным брелоком. – Мы могли бы и парами поселиться.
– Кто с кем? – с усмешкой спросила Лиля. – Мы бы передрались, пока решали. Я знаю, например, что Райка храпит. Кто бы с ней согласился жить?
– Я храплю?! – возмутилась та, высунув голову обратно в коридор. – Гнусная ложь! А после тебя, Лилька, в комнату войти невозможно!
– Это почему же? – опешила Лиля, нежное и возвышенное существо.
– Да ты весь воздух испортишь своими духами-одеколонами!
– Девочки, прекратите, – остановила их Альбина. – Я сказала глупость…
– Встретимся через час, в столовой! И помните – мы не должны связывать друг друга, мы совершенно свободны…
«Как хорошо… – опять восхитилась Надя, оказавшись в своем номере. – Нет, мне здесь определенно нравится!»
Однокомнатный номер был чистым и просторным. Все блестело и переливалось в солнечных лучах – деревянный паркет, деревянная, покрытая лаком мебель, хромированные завитушки светильников, застекленная репродукция на стене…
Надя отодвинула легкую прозрачную занавеску – там был балкон.
Она открыла его – все тот же свежий, с незнакомым ароматом ветер, который она ощутила еще на стоянке, но который не успела пока распробовать, плеснул ей в лицо. Совсем не такой, как в центре Москвы…
Под окнами росли деревья, а дальше, в дымном золотом мареве, был виден изгиб реки. «Прохоров… – грустно подумала Надя, вспомнив о своем бывшем супруге – вопреки всем своим клятвам и зарокам. – Что же ты наделал… Представляешь, как нам было бы хорошо здесь вдвоем?» Она еще не отучилась от привычки представлять всегда и везде своего бывшего супруга рядом с собой.
Надя переоделась – в те самые розовые брючки и белую майку, открывавшую руки и плечи. Хотела уже идти к какой-нибудь из подруг, но потом вспомнила – они совершенно свободны, они не должны друг другу мешать… Надя легла поверх покрывала на широкую кровать – на минутку, передохнуть.
Сон неожиданно сомкнул ей веки.
«Я здесь – ты угадала», – сказал Прохоров. Он появился неожиданно, из-за балконной двери. Сел на край кровати и погладил ее по босой ноге. Надя удивилась его появлению, но не очень. Ведь на самом деле она ждала чего-то подобного все это время. «Каким образом?» – все-таки для вида спросила она. «Ты подумала обо мне – и я пришел».
И она – та Надя, что плавала сейчас в золотом летнем сне, – подумала: хорошо, что он здесь. Может быть, все то, что произошло с ними раньше, исчезло и они снова вместе. Она его не выгоняла («Все кончено, Прохоров! Никогда не прощу! Убирайся!..»), а он не уходил никуда со злым, бледным, сумасшедшим лицом («Ну хотя бы поговорить ты со мной можешь, Надя?!»).
«Разве ты не разлюбил меня?» – спросила она. «Глупости какие! – сердито произнес он. – Ты же знаешь, Надька, я всегда любил только тебя!»
«Наверное, мне действительно приснилось, что мы развелись», – подумала она во сне.
У него были темно-русые, коротко стриженные волосы, нос с маленькой горбинкой (она называла ее французистой и считала очень пикантной), серые глаза – ну да, это он, Егор Прохоров. «Что ты меня разглядываешь? – удивленно спросил он. – Давно, что ли, не видела?» – «Давно, – сказала она. – Давно, Прохоров, очень давно!..»
А потом зазвонил будильник.
Надя села на кровати, огляделась по сторонам – никого. На тумбочке заливался сотовый.
– Але…
– Шелестова, ты спишь, что ли? – изумленно спросила Лиля. – Мы уже в столовой, полчаса тебя ждем… Немедленно спускайся, соня!
– Да… сейчас.
Надя влезла в босоножки, заперла дверь и поскакала вниз по лестнице. Столкнулась с каким-то мужчиной у перил, не глядя, отпихнула от себя.
– Осторожней, девушка! – В голосе не было гнева, лишь удивление.
Столовая располагалась в огромном зале с мраморными колоннами, увитыми искусственным плющом. Ослепительно-белые скатерти…
Лиля, Рая и Альбина сидели возле раскрытого окна, занавеска трепетала над их головами.
– Ну вот, наконец-то…
– Явилась, не запылилась!
– Девочки, посмотрите – у нее даже подушка на щеке отпечаталась!
Альбина похлопала ладонью по стулу рядом с собой.
– Иди ко мне поближе…
– А что у нас на первое? О, мясная солянка… – обрадовалась Надя.
– Это убийство, – кисло произнесла Рая, отпивая ягодный морс из стакана. – Первое, второе, третье… Да, и еще закуска! Вот, Надя, буженинка – твоя порция…
– И булочки – свежайшие, с маслом, – напомнила Альбина.
– Так чем же ты недовольна? – удивилась Надя, искоса посмотрев на Раю.
– Как – чем? – закудахтала та. – Странный вопрос к человеку, который сидит на диете…
– Так не ешь все подряд! – хихикнула Лиля.
– Я не могу! Уплочено же…
Рая произнесла это слово именно так, с неподражаемой интонацией. Все засмеялись. Рая работала бухгалтером в магазине, торгующем строительными материалами.
Альбина тоже переоделась – на ней был очередной костюм нейтральной расцветки, на ручке стула висела новая сумочка – холщовая, с плетеными ручками.
– А меня совесть мучает… – улыбнулась она. Альбина сидела, держа спину прямо, как всегда. – Я тут пирую, а Леон там один. Нет, сегодня-завтра он еще продержится, я ему наготовила много чего, но что будет дальше…
– Совсем разбаловала мужика, – осуждающе произнесла Рая.
– Раечка, он же творческая личность, композитор, он витает в высоких сферах…
– Тс-с… – сказала Лиля. – За соседним столиком вижу компанию. Одни мужчины. На вид вполне приличные… Смотрят в нашу сторону.
– Где, где? – заволновалась Рая. – Ах, те… Да ну, ничего особенного…
Рая всегда критиковала Лилин вкус. Но спор не имел продолжения – к соседнему столику подошли женщины, вероятно, спутницы этих мужчин.
– Тут все семейные… – разочарованно произнесла Рая. – А я так мечтала Колесову рога наставить!
– Мы приехали сюда отдыхать, – напомнила Альбина. – Это наша первоочередная задача. И еще – найти Наде подходящего жениха…
– Я передумала, мне никто не нужен! – спохватилась Надя. – Честное слово, обойдусь без женихов!
У Раи затренькал сотовый, висевший на шее.
– Минутку, – она вылезла из-за стола. – Это мама, наверное…
– Завтра с утра лечебные процедуры, – сказала Лиля, глядя в окно. – Проконсультируемся с доктором, кому чего он порекомендует… Алька, не забудь!
– Ах да… А вечером что будем делать?
– Гулять!
Рая так до конца обеда и не вернулась. Когда Лиля, Надя и Альбина вышли из столовой, то обнаружили ее у клумбы возле входа. Она смеялась и болтала с какими-то двумя небритыми субъектами.
– Девочки! А я тут с Юриком и Гогой познакомилась…
Юрик и Гога вожделенно посмотрели на Лилины загорелые ножки.
– Очень приятно, – хладнокровно произнесла Лиля. – Раечка, мы опаздываем.
– Куда это мы опаздываем? – удивилась Рая. – Юрик и Гога предлагают нам осмотреть окрестности, они тут уже три дня… Кстати, вот Надя. Юрик, ты, кажется, хотел именно с Надей познакомиться?
Стало ясно, что до того она усиленно рекламировала свою незамужнюю подругу.
– Колесова… – железным голосом произнесла Лиля. – Можно тебя на минутку?
Подруги пошли по аллее, оставив Юрика с Гогой без всякого внимания.
– Но как же… – оглянулась Рая. – Я не понимаю… Мы же собирались Наде жениха найти!
– Только не они!
– Да, они ужасные, – сморщилась Альбина. – Нет, Рая, такие нам не нужны.
– А какие нам, то есть вам, нужны? – скандальным голосом спросила Рая.
– Ты видела, какие сотовые у них из карманов торчат? – сказала Лиля. – Эти формы, эти расцветки… Сплошные понты. Нет, они явно какие-то продавцы с рынка…
– А чем плохи продавцы с рынка? – не унималась Рая.
– Рая!!!
Они шли по территории в сторону речки. Мимо, от ворот в сторону стоянки, проехал медленно огромный черный «Хаммер». Вернее, не проехал даже, а проплыл. За рулем сидел молодой мужчина. Темные волосы, темные очки, узкая полоска сжатых губ. Куда был направлен его взгляд, определить было невозможно – мешали темные очки, но Лиля сразу же подобралась, и походка ее неуловимо изменилась. Она кожей почувствовала, что красавец за рулем заинтересовался именно ею.
– Это мой, – тихо прошептала она.
– Что? – Рая обернулась, с любопытством посмотрела вслед проехавшей машине.
– Я говорю – этот будет моим, – уверенно произнесла Лиля.
– Лилька, ты видела его машину? – ужаснулась Рая. – Это же бандит какой-то!
– Он не бандит, – безапелляционно заявила Лиля. – Либо удачливый бизнесмен – из молодых, да ранних, либо чей-то сынок.
– А как же Адам? – удивилась Альбина.
– Алька, Адам в отъезде! – напомнила Лиля. – И потом, я же объясняла – мы с ним имеем право на небольшие романы. Мне этот мальчик в темных очках очень даже понравился… Такой серьезный! Обожаю серьезных мужчин… Особенно когда они раздеваются – с таким невозмутимым, холодным выражением лица, словно им нет дела до того, что они сейчас будут заниматься сексом. А потом – безудержная страсть! Обожаю контрасты.
Альбина фыркнула.
– Никогда не стану изменять Леону, – твердо заявила она.
– А я буду изменять Колесову направо и налево, – ожесточенно произнесла Рая. – И мне плевать на мораль и высокую нравственность. Особенно после того, как они с Катькой с третьего этажа…
Они дошли до обрыва. Вниз, к реке, спускалась изгибами узкая деревянная лестница.
Друг за другом, стуча каблуками, подруги пошли по ней.
– Черт, шею можно свернуть… За такие деньги могли бы эскалатор здесь установить! Или этот… фуникулер.
– Райка, физическое движение необходимо.
– Лучше в тренажерный зал лишний раз сходить.
– Как же, пойдешь ты туда!
– Альбиночка, ты не устала?
Надя шла последней. Сквозь листья блестела река. Надя на миг остановилась, прижала ладонь ко лбу, вгляделась в даль – там маленькой точкой полз по реке катер.
– Девочки, чуть ниже я вижу пристань! – радостно закричала она. – Наверное, тут есть экскурсии по реке…
– Да, точно… – согласилась Лиля. – Я объявление видела – на первом этаже висело. Обязательно как-нибудь прокатимся. Только не сегодня. Сегодня я мечтаю просто посидеть на бережку…
– Какая красота! – с чувством произнесла Альбина. – Ах, как жаль, что Леона нет рядом!
Надя вспомнила свой сегодняшний сон. «Ненавижу тебя, Прохоров! – подумала она. – Ты мне всю жизнь испортил!»
Узкая лестница упиралась в берег. Отдыхающих было довольно много. Впрочем, свободного места – тоже.
В матерчатом сарае они взяли лежаки, расположились под ивой, чуть в отдалении от шумных компаний. Альбина разделась и сразу же легла, прикрыв лицо ладонью. На ней был строгий закрытый купальник темно-синего цвета, выгодно оттенявший мраморно-белую, словно светящуюся, кожу, без единой родинки.
Рая была вся в мелких золотых веснушках – плечи, спина, круглые икры.
– Рая, у тебя целлюлит, – строго произнесла Лиля. – Вон, на попе и на бедрах…
– Плевать! – весело отмахнулась Рая, поправив купальник, в который с трудом влезали ее объемы. – Целлюлит у всех.
– У меня его нет! – возмутилась Лиля. Тонкая, загорелая, в хорошеньких шортиках и крошечном топе, она напоминала модель, сошедшую со страниц глянцевого журнала. – И у Альки, и у Нади тоже нет… Надя, ты куда?
– Я искупаюсь… – Надя зашлепала по воде. – Кто со мной?
– Я с тобой! – мимо, поднимая тучи брызг, с визгом пробежала Рая.
Они плавали наперегонки, словно дети, смеялись, болтали о всякой чепухе – на какое-то время Наде даже показалось, что она снова оказалась в детстве. Рядом была Рая – глупая, смешливая, но ужасно милая…
Когда они наконец вылезли из воды, то обнаружили на берегу только Альбину.
– А куда Лилька подевалась? – удивилась Надя.
Альбина села, молча указала на летнее кафе, что располагалось метрах в ста от их лежаков.
– Где, что?.. – запыхтела Рая, вытягивая шею. Вода струйками стекала с ее слипшихся малиновых прядей. – Боже, да с кем она там?
– Ты не узнаешь? – усмехнулась Альбина.
– Да это же тот тип, что проехал мимо нас! – воскликнула Надя.
– Именно… Пока вы с Райкой плавали, он подошел познакомиться.
– Ну Лилька, угадала! – восхитилась Рая, закутавшись в большое полотенце. – Прямо сразу поняла, что он будет ее. Так оно и вышло…
Из-за кустов вылез давешний Гога.
– Раечка, какая встреча… Можно вас на минутку?
Надя с Альбиной остались одни.
– Как ты? – спросила Надя. – Ты хорошо себя чувствуешь? Солнце не печет?
– Наденька, мы же в тени… – улыбнулась Альбина.
Они сидели рядом, обхватив колени, и смотрели на речную рябь, переливающуюся серебром.
– Я беспокоюсь о тебе, – сказала Надя. – Как ты перенесла утром дорогу? Эх, не догадалась с тобой сесть…
– Я очень люблю водить машину, – призналась Альбина. – Это – мое, как говорит Лиля. Знаешь, я за рулем спокойная, словно танк.
– Танк за рулем…
– Смейся, смейся… Нет, правда! Леон говорит, что я прирожденный водитель. У него тоже есть права, но он раз в сто лет сам ездит на машине.
– Как вы с ним познакомились? – спросила Надя, хотя прекрасно знала историю знакомства Альбины с Леонтием Велеховым.
– Это было четыре года назад. Нет, даже четыре с половиной… – стала с удовольствием вспоминать Альбина. – Я тогда работала в аптеке, что недалеко от Столешникова… Старинное такое здание, с лепниной и люстрами, чей-то бывший особняк – теперь, кстати, в нем расположился банк. Ну так вот… Я в тот момент была в подсобке – только что привезли товар. Приходит Людмила Игоревна, заведующая, и говорит, что там в зале какой-то тип странный, мол, не вызвать ли милицию…
Альбина с Надей дружно засмеялись. Они знали продолжение истории. Милицию, и кому – тишайшему Леонтию Велехову, гению и славе российской культуры!
– Я тогда сама в зал вышла, – весело продолжила Альбина. – Смотрю, а там действительно какой-то странный мужчина – высокий, макушкой почти люстру достает, в огромных очках на пол-лица, волосы светлые, рыжеватые, в разные стороны торчат – словно пружины, плащ какой-то дикий, будто крылья у летучей мыши… Стоит, глядит в раскрытую газету и бормочет себе под нос что-то. Но я не испугалась. Подхожу к нему и спрашиваю вежливо: «Молодой человек, не могу ли я вам помочь чем-то?» Он очень обрадовался… «Ой, – говорит, – девушка, помогите мне выбрать лекарство! В одной газете одно средство рекламируют, а в другой – другое. Не пойму, какое из них лучше! Может, стоит оба сразу купить?»
– Он был простужен тогда, да?
– Да… Боялся совсем разболеться – ему через неделю в Гамбург надо было лететь. На какую-то конференцию или симпозиум композиторский – уж не помню, он часто куда-то ездит… Так вот. Заглянула я в его газету, а там колдрексы-шмолдрексы всякие рекламируют. «Нет, – говорю, – не стоит вам на это деньги тратить. Идите-ка вы домой, молодой человек, выпейте чаю с малиной. Поставьте себе горчичники, пейте побольше жидкости. А если долго высокая температура будет держаться – так уж и быть, примите таблетку аспирина…» Он удивился страшно: «Как, – говорит, – двадцать первый век, а вы мне чай с малиной советуете? Вы, которая с лекарствами работаете?..» Ну, я ему и объяснила, что препараты, которые теперь везде так рекламируются, простуду только внутрь загоняют, а пользы от них никакой. Человек все равно болеет, только без симптомов. А если он еще и работает в таком состоянии – то ему обеспечены всякие осложнения…
– Да? – удивилась Надя.
– Ну да! – горячо воскликнула Альбина. – Это я знаю как фармацевт. Сейчас вон на каждом углу аптеки, а люди как болели, так и болеют, процент смертности не особенно изменился. Все занимаются самолечением, к докторам не ходят – думают, самые умные… Фармакология – очень выгодный бизнес, по-моему, он на втором месте стоит после нефтяного. Производители лекарств – очень богатые люди. В общем, так мы с Леоном и познакомились. Я оставила ему свой телефон, он позвонил мне на следующий день. Попросил, чтобы я приехала и поставила ему горчичники.
– И ты к нему поехала? Не испугалась?
– Нет, совсем не испугалась… Я сразу поняла, что Леон никого не может обидеть. Он выздоровел и улетел в Гамбург. Вернулся через пару недель и опять мне позвонил. А через три месяца мы поженились…
– Как хорошо… – растроганно вздохнула Надя. – Пусть хоть у тебя будет все хорошо, Алька! А ты правда не жалеешь, что работу бросила?
– Нет. Я же тебе говорю – у меня было чувство, что я людей каждый день обманываю, – покачала головой Альбина. – Нет, лекарства нужны – но только те, что выписал тебе в индивидуальном порядке врач. И если уж выписал – так принимай их, черт возьми! Есть ведь другая крайность – когда пренебрегают лечением… Словом, у меня странное чувство к этим порошкам и таблеткам. Потому что я знаю, насколько они могут быть опасны. Я чувствовала себя убийцей.
