Татьяна Осипцова
Больше, чем любовь
Глава 5
Дни, проведенные на юге, показались Наташе сказкой. Их поселили в двухкомнатном «люксе» гостиницы «Дагомыс». Такие шикарные апартаменты она видела только в кино.
Едва осмотрев номер, она хотела сразу же пойти на море, но Боря подвел ее к окну.
– Погляди на пляж. Видишь, какие волны? Почти шторм, и ни одного человека. Сейчас умоемся с дороги и сходим поужинать, а завтра погода, надеюсь, изменится. Накупаешься еще. Ты хоть плавать-то умеешь, русалка?
– Стиля нет, но на воде держусь. А ты?
– Первый юношеский разряд был в свое время.
– Сколько талантов!
– И о многих ты еще не знаешь, дорогая, – усмехнулся Боря.
Она обвила его шею руками и легко поцеловала в губы.
– Но главный твой талант мне известен – ты лучший любовник на свете!
Он мягко высвободился из объятий.
– С удовольствием доказал бы это на деле сию же минуту, мой ангел, однако, если мы не поспешим в ресторан, то можем не застать нужного мне человека.
– И здесь у тебя дела, – рассеянно проронила Наташа, открывая чемодан.
– Нет, просто надо доллары разменять, я рублей с собой мало взял.
– И у нас не хватит расплатиться за это великолепие? – Наташа окинула взглядом просторную спальню. И вдруг до нее дошло. – Доллары? Ты что, валютчик?
Он покачал головой:
– Нет, дорогая, я не валютчик. Просто рубли было невыгодно везти, здесь доллары чуть не в полтора раза дороже. Если есть возможность навариться, зачем ее упускать? – рассмеялся он и поторопил: – Переодевайся скорее.
Ресторан находился в десяти минутах ходьбы от гостиницы. Сделав заказ, Боря отошел с официантом в сторонку.
– Вахтанг Васильевич на месте? – спросил он.
Парень кивнул.
– Передайте, что приехал Пахомов. И вот еще, – он достал из бумажника сотню, – купите лучший букет роз и принесите моей даме. Сдачу оставьте себе.
Официант испарился, а Боря вернулся за столик. Через пару минут к ним, раскинув руки, спешил очень полный и почти лысый грузин.
– Вах, какие люди! Боря!!! Сколько лет, сколько зим!
– Здравствуй, Вахтанг, генацвале!
Пахомов вышел из-за стола и обнял толстяка.
– Позволь представить тебе мою жену.
Наташа удивленно взглянула, он незаметно подмигнул.
– Здравствуйте, уважаемая, – склонился над ее рукой Вахтанг. – Для меня большая честь познакомиться… – И обернувшись к Пахомову, укоризненно покачал головой: – Почему не сообщил, что женился, почему на свадьбу не позвал, а?
– Ну, мы пышных свадеб не закатываем, не то, что вы у себя в Грузии. Надеюсь, Вахтанг, ты с нами поужинаешь?
– О чем речь, слушай? Сегодня я угощаю!
– Я уже заказал.
– Зачем обижаешь, а? Мне надо самому распорядиться, – и толстяк поспешил на кухню.
– Почему ты сказал, что мы женаты? – тут же спросила Наташа.
– Потому что Вахтанг грузин. На незамужних женщин все они смотрят… Неважно, главное, что я себя чувствую женатым человеком. Ты – моя семья, мое счастье, – прошептал он и попутно коснулся губами ее ушка.
Наташа вздрогнула от желания, но он тут же отстранился.
– А сейчас мне надо оставить тебя ненадолго. Не скучай.
Он поймал приятеля на выходе из кухни.
– Вахтанг, у меня к тебе две просьбы. Первае: срочно нужно обменять пятьсот баксов.
– О чем речь, дорогой! Пройдем в кабинет.
Вахтанг открыл сейф и отсчитал три тысячи рублей из банковской упаковки сотенных.
– Спасибо. А вот на эту тысячу… – он передал деньги обратно грузину, – сам понимаешь, медовый месяц… Пусть завтра к утру нам в номер принесут розы, самые лучшие. И прямо в вазах – а то куда их ставить?.. Ровно в семь, и попроси не стучать, я выйду.
– Миллион, миллион, миллион алых роз… – закатив глаза, пропел Вахтанг. – Красивый поступок, достойный щедрого мужчины! Слушай, Боря, у меня есть замечательное кольцо, с бриллиантами. Возьми, подари жене. Для дочки берег, на будущий год школу заканчивает, но я ей еще куплю. – Он опять открыл сейф. – Бери! Твоей Наташе должно подойти.
И он почти насильно засунул коробочку в карман Пахомова.
– Спасибо, дружище, – Боря обнял грузина. – И последнее. Ты там передай Бесо, пусть деньги подготовит. Зачем по цепочке посылать, когда я здесь?
– Хорошо, сегодня же позвоню.
– Пусть он сам приедет, у меня есть кое-какие предложения по нашим делам.
– Договорились, – кивнул толстяк. – Слушай, у меня тоже просьба: хорошему человеку две «Волги» новые нужны, сделаешь, а?
– О чем речь, конечно! Как только приеду в Питер, решим вопрос.
Друзья возвратились к столику. Там Наташа с ужасом взирала на заставленный блюдами стол. Пахомов рассмеялся:
– Теперь ты понимаешь, что такое кавказское гостеприимство?
Ужин прошел очень весело. Вахтанг с Борей наперебой рассказывали анекдоты, будто соревнуясь.
– Один грузин купил машину, – начал Пахомов, подмигивая Вахтангу Васильевичу, – и хвастается соседу. «Новую «Волгу» купил, цвет называется «белая ночь». – «Какой-такой белая ночь? – не понимает сосед. – «Ты закат солнца видел?» – спрашивает грузин. – «Да, видел». – «Вот такой же цвет, только зеленый».
Вахтанг расхохотался, а, отсмеявшись, и тут же рассказал свой анекдот.
– Один храбрый грузин спрашивает другого: «Что ты, генацвале, будешь делать, если встретишь в лесу медведя?» – «Из ружья застрелю»! – отвечает храбрый грузин. – «А если у тебя нет ружья?» – «Саблей зарублю!» – «А если нет сабли?» – «Ножом зарежу!» – «А если и нож дома забыл?» – «Тогда придется залезть на дерево». – «А если дерева нет?» – «Как нет? Я же в лесу?» – «Такой лес!»
Наташа устала смеяться, принялась икать и попросила пощады.
Их ночь была наполнена нежным шепотом и горячими ласками. В какие-то мгновения Наташе казалось, что ее больше нет, что, утоляя свою страсть, Борис выпил ее до дна… Но проходило некоторое время, и она опять была готова любить его, любить без конца…
Когда утром она открыла глаза, Бори в постели не было. Нашарив тапочки, она поднялась и заглянула в гостиную. Сердце сразу ухнуло и забилось в счастливом восторге. Комната утопала в цветах: они стояли вдоль стен и окон, на столе и вокруг него. Воздух казался вязким от аромата роз.
Она позвала:
– Эй, волшебник, ты где?
– Я здесь, моя королева.
В дверях балкона показался Борис.
– Королева?
– Сегодня ты – королева цветов. А вот что я хочу подарить моей королеве.
Он подошел и надел кольцо Наташе на средний палец.
– Ух ты! Это ведь, наверное, целое состояние? – прошептала она, любуясь розовым камнем в обрамлении сверкающих бриллиантов.
– Для тебя теперь нет слишком дорогих вещей, – покачал он головой.
– Ты что, подпольный миллионер?
– Ага, Корейко, – кивнул он, прижимаясь к ней всем телом.
– А где твои сиротские брюки, гражданин Корейко, на тебе вообще брюк нет!
– А сейчас я избавлюсь и от последнего клочка материи, скрывающего мою рвущуюся наружу плоть, – прорычал Борис диким басом, увлекая ее на ближайший диван.
После обеда они отправились на пляж. Искупавшись, Наташа загорала, а Боря заплыл далеко – нырял, надеясь достать для нее самую красивую ракушку.
«Господи, ведь всего этого могло не быть… – думала Наташа, млея под солнечными лучами. – Если бы я не узнала про измену Сашки, если бы не доехала случайно до кольца на автобусе… Я бы продолжала свою серую, скучную жизнь. Ведь в сущности, уже давно все праздники были связаны с Борей, а с Сашкой – будни, суета, заботы. Мы вместе всего несколько дней, а столько счастья я за всю жизнь не испытывала. Даже страшно немного… Разве так бывает?»
В это время Пахомов показался из воды, безупречный, как античный бог, и махнул ей рукой.
– Любимый, – прошептала она беззвучно.
Неделя пролетела так быстро, что Наташа и не заметила. Пляж, поездки на машине Вахтанга по побережью, сюрпризы, подарки… Несколько раз они посетили ночную дискотеку на открытом воздухе, прямо под звездами. Когда возвращались в номер, на столе всегда стояли свежие цветы, фрукты и вино.
Но Борис не забывал и о своих делах. Он встретился с Бесо и получил от него деньги. Когда вернулся в номер с дипломатом, Наташа поинтересовалась:
– Что это за чемоданчик? В кино в таких возят огромные деньги, миллионы.
– Миллион бы не влез, купюры мелкие, – серьезно ответил Борис.
– Ты что, банк грабанул? – рассмеялась она.
– Фи, девушка, что за жаргон?.. К тому же ты – мое алиби. Мы ведь не расставались ни на минуту.
– Между прочим, ты отсутствовал два часа.
– А ты успела соскучиться? – он хотел поцеловать ее, но Наташа увернулась.
– Нет, серьезно, что там?
– Золото, бриллианты, – отшучивался он.
Им не удалось продолжить разговор, зазвонил телефон и Боря отправился в гостиную. Спустя несколько минут он вернулся помрачневший.
– Ангел мой, ты очень расстроишься, если нам завтра придется улететь?
– Как – завтра, ведь прошла всего неделя?
– Да, я рассчитывал на полмесяца, но срочно надо в Питер.
– Что-то на работе?
– Не совсем…
– Ну что ж, – вздохнула она, – зато сегодняшний вечер наш, и ночь!
– Вот именно, моя девочка, и ночь, – рассеянно повторил Боря.
– Бедный, ты расстроился…
– Расстроился?.. Нет, я взбешен! Ни на кого нельзя положиться! Плюнуть на все иногда хочется, но не могу, слишком много людей и денег задействовано…
– Это ты о ремонте гостиницы?
Задумавшись о чем-то, он ответил не сразу. Она повторила вопрос.
– Нет, другие дела. Не будем сейчас об этом. Мне надо насчет билетов договориться, а ты вещи собери, завтра рано уезжать.
Впервые за эти дни Наташа заметила, что он думает не о ней, и стало немного обидно. Весь вечер ей казалось, что в мыслях Боря далеко. Но потом она поняла, что это не так. В постели он был по-прежнему страстен и, одновременно с ней вознесшись на вершину блаженства и скатившись с нее, после минутного забытья прошептал, заглядывая ей в лицо:
– Я не знаю, что со мной творится. Ни с кем мне не было так хорошо. А тебе с Сашкой? Ведь у тебя, кроме него, никого не было?
– Ревнуешь?
– Я впервые увидел тебя рядом с ним, и воспринимал это как данность, хотя влюбился с первого взгляда, ты помнишь?
– Да, помню. Когда ты посмотрел мне в глаза, у меня будто ток по позвоночнику пропустили. Что это, предчувствие?
– Наверное. Но ты так и не ответила.
– У меня больше никого не было. Да и с Сашкой мы в последние пару лет редко… трахались.
– Ого, как мы заговорили! – расхохотался Боря. – Я думал, ты назовешь это «динь-динь».
– А со сколькими ты «динь-динь»?
– Ревнуешь?
– Удивительно, но к прошлому – нет. Хотя я жуткая собственница.
– Представь себе, я тоже чувствую, что ты должна принадлежать только мне. А другие женщины… Их было немало. Я же нормальный мужик в самом расцвете сил, прямо как Карлсон, – он улыбнулся. – С некоторыми встречался по несколько раз, но, прошу заметить, никому ничего не обещал.
– Неужели так много женщин, готовых на несерьезные отношения? – поразилась Наташа.
– Ну, во-первых, я им нравился, многим, а может и всем…
– Вот в это я верю, в тебя нельзя не влюбиться!
– Но ты-то сопротивлялась больше пяти лет?
– Дурочка была. Мучила тебя…
– Не говори так. Любовь, даже безответная, приносит человеку такое богатство чувств, что это и есть счастье, просто не всегда это понимаешь.
– Наверное, ты прав. Я в последние годы уже не любила Сашку, я любила тебя, но даже самой себе боялась в этом признаться… Я страдала, но, пожалуй, ты прав. Даже тайная любовь приносит счастье. Ты сердишься на меня за тот твой день рождения?
– Уже не сержусь, – он подтвердил это, поцеловав по очереди пальчики на ее правой руке.
– Ты не закончил о женщинах, мы остановились на том, что многим ты нравился.
– Так или иначе, они оставались довольны, если не мной, то…
– Ты что, им платил?
– Некоторым делал подарки, другим платил.
– Так ты имел дело с проститутками? – она даже представить такого не могла.
– Не только. Но, честно говоря, с ними удобнее. Они не претендуют ни на что, кроме денег. Не нужно заморачиваться с подарками и ухаживаньем.
– Да ты просто мерзкий, циничный тип! – возмущенно воскликнула Наташа.
– Ого, первая ссора, а когда же драка? – рассмеялся Боря.
– Сейчас! – и она набросилась на него с кулачками. Боря играючи перехватил ее руки.
– Придется меня простить. Ведь тогда со мной не было моей любимой, единственной, которая способна меня перевоспитать. Но теперь ты со мной навсегда, правда?
– Не знаю.
– Что значит – не знаю?
– Ты же не делал мне предложения, и к тому же я, на минуточку, пока замужем.
– Разведешься, куда ты от меня денешься! – заверил Боря.
– Как мне помнится, ты был идейным холостяком.
– Времена меняются. Неделя испытательного срока – вполне достаточно. Принимаешь предложение руки и сердца?
– Я подумаю, – лукаво улыбнулась она.
Глава 6
Едва вернувшись в Ленинград, Пахомов предупредил Наташу, что отвезет ее на дачу на несколько дней. Оставив ее собираться, он прошел в кабинет и связался со Свиридовым.
– Андрей, я прилетел. Часиков на десять вечера собери всех. Будем думать, как из этой хреновины выбраться… Нет, на нас, я думаю, не выйдут, мы тут никаким боком. Жалко, товар пропал, джинсу в Грузии ждут. Я и деньги уже получил. А этого придурка выручим, задействуем все связи. Только боюсь, визы ему больше не видать. Придется новые каналы налаживать. Итак, собираемся в десять.
Три дня Наташа прожила на даче с Димкой и мамой. Но даже сын не мог отвлечь ее от мыслей о Боре. Она и не представляла, что будет так сильно тосковать без него.
Он приехал, как и обещал, в воскресенье. Ощутив, как подпрыгнуло от счастья сердце, Наташа кинулась ему на шею.
– Соскучилась? Я тоже, ужасно!
– Борь, я поняла. Я жить без тебя не могу!
– Мне тоже без тебя тяжело…
Подбежавший Димка заставил их разнять объятия.
– Дим, посмотри, что я тебе привез!
На сиденье машины стояла прикрытая сеткой корзинка. Боря достал ее и поставил перед Димкой. На дне клубком свернулся серый щенок.
– Собака… – прошептал мальчишка.
– Твоя собака.
– Моя? А как его зовут?
– Не знаю, ты должен сам придумать.
– Барбос, Тузик? – предложил Димка, знакомый с собаками только по детским книжкам.
– По-моему, не подходит, – покачал головой Боря. – Это овчарка, он вырастет большим.
Щенка выпустили из корзинки. Удивленный неожиданной свободой, он сделал несколько неуверенных шагов и улегся на траве у Димкиных ног. Мальчик присел и с опаской погладил его по голове.
– Какой он мягкий!
– Джульбарс, – придумала Наташа. – Самое овчарочье имя.
– Джульбарс, – повторил Димка, продолжая гладить щенка, – Джульбарс.
Целый день Димка возился со щенком, не отходил от него ни на минуту.
– Ну вот, и как его теперь уговорить вернуться на дачу в садик? – вздохнула Наташина мама, наблюдая за внуком.
– А когда ваш отпуск кончается? – спросил Боря.
– Вообще-то я могу после него на пенсию выходить.
– Мама двадцать лет проработала на производстве рентгеновской аппаратуры, – объяснила Наташа.
– Так выходите на пенсию, и живите здесь с Димкой до осени!
– Соглашайся, мама. Это было бы здорово!
Видя, что Ольга Павловна удивлена таким предложением, Боря добавил:
– Мы с вами не чужие люди, Ольга Павловна. Мы с Наташей скоро поженимся.
– Но… Наташа ведь замужем…
– Они разведутся, вы то, не против?
– Я не против. Боюсь, что перед вами ни одна женщина не устоит, – рассмеялась Ольга Павловна.
Пахомов улыбнулся своей восхитительной улыбкой и спросил:
– Ольга Павловна, можно вас поцеловать? И знайте, я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива.
К вечеру они вернулись в город.
На следующий день Наташа позвонила мужу на работу и сказала, что нужно поговорить. Они встретились во время обеденного перерыва.
Соловьев оценивающим взглядом окинул ее новое платье, босоножки, сумочку.
– Неплохо выглядишь, загорела. В отпуске была?
– Да, в Дагомысе.
– Дикарем?
– Нет, в гостинице.
– Что, кузен успел подсуетиться? – приподнял брови Соловьев.
Наташа промолчала, не отрицая.
– Свято место пусто не бывает… Я ведь подозревал, что он давным-давно на тебя глаз положил, да и ты перед ним задом вертела, танцы-шманцы… Быстро же ты к нему переметнулась!
– Не хами, – спокойно ответила Наталья, которую совсем не волновало, что о ней думает бывший муж. – Я пришла поговорить о разводе.
– Хочешь разводиться – подавай заявление, мне этим заниматься некогда, – небрежно пожал плечами Сашка.
– Я подам, но говорят, из-за ребенка нас без суда не разведут.
– А вот, может, Димку я тебе и не отдам!
– А он тебе нужен? – разозлилась она. – Ты за месяц хоть раз о нем вспомнил?
– Представь себе, вспомнил! – повысил голос Соловьев. – Приехал навестить сына в садик, а мне сообщают: мамаша с хахалем ребеночка забрали. Хоть бы постыдилась… Вы что, прямо при нем?..
– Дима с мамой на даче.
– Где?
– Не твое дело, – огрызнулась она.
– Все, хватит. Вызовут в суд, приду.
Не попрощавшись, Сашка развернулся и ушел.
На следующий день Наталья подала заявление на развод. В ЗАГСе сказали, что, если за три месяца они с мужем не передумают, суд состоится тридцатого октября.
«Всего три месяца, – радостно вздохнула она, выходя из ЗАГСа, – всего три месяца, и мы с Борей будем вместе навсегда».
Дома было пусто, Боря обещал быть лишь к ужину. Она решила позвонить ему, уже взялась за телефонную трубку, но передумала. Нехорошо человека от работы отвлекать.
Но поделиться радостью хотелось, и она набрала номер единственной своей подруги.
– Наташка, нахалка, ты куда пропала? – сходу напустилась на нее Людка. – Я все телефоны оборвала, даже Пахомову звонила, но он был в отъезде.
– Люд, мне столько надо тебе рассказать! Приезжай ко мне, то есть к Боре.
– Ну, наконец-то! Диктуй адрес… Через час буду.
Людмила примчалась через сорок минут.
– Такси взяла, так ты меня заинтриговала! Так вы вместе на югах отдыхали? – догадалась она, едва посмотрев на подругу. Затем заглянула во все двери, и поторопила: – ну, давай рассказывай!
Девушки уселись в гостиной. Пока Наташа говорила, Людка то и дело охала:
– Ой, ну прямо как в кино!
А когда подруга умолкла, вздохнула:
– Ну вот, одним все, другим – ничего. Простому смертному на такой отдых за всю жизнь не накопить. Это же тысяч десять он на тебя угрохал!
Наташа удивленно смотрела на нее.
– Ну, сама прикинь! Туда-обратно на самолете – а в сезон билеты не достать, только с переплатой. Номер в гостинице – рублей пятьсот в сутки, это точно, сама слышала, за сколько Пугачева у нас в «Прибалтийской» «люкс» снимала. Да еще наверняка сверху накинул за срочность – считай, не меньше четырех, а то и пяти тысяч. Обеды, ужины в ресторанах, поездки, подарки, цветы вагонами. Да нет, не десять – все пятнадцать тысяч, точно! Это же мне десять лет работать, и не есть, не пить.
– Да, правда… – ошарашенно пробормотала Наташа. – Даже на директорскую зарплату так не пошикуешь…
– Умеет мужик жить! Да ты чего рожу недовольную строишь? Ее золотом обвешивают, цветами заваливают! Вон три букета.
– Еще два в спальне.
– Фантастический мужик! – вынесла вердикт Людмила.
– И фантастический любовник! Я даже не представляла, что так бывает, просто сумасшествие какое-то!
– Когда у вас с Сашкой все начиналось, тебе так же казалось…
– Нет, что ты! С Сашкой ничего подобного не было. Сейчас я даже не понимаю, любила ли его по-настоящему. А Борик! Я с ним совсем другая стала, каждое его прикосновение… Даже стыдно, я только об одном и думаю. А о деньгах как-то времени не было.
– И это естественно, они ведь тебе теперь не нужны, – изрекла Людмила.
Зазвонил телефон. Наташа просияла.
– Да, Борик! Да… Да, конечно… Жду, целую, – проговорила она в трубку, а положив ее, призналась: – Представляешь, я от одного его голоса завожусь. Он всегда звонит перед приездом.
– Выходит, мне пора… – засобиралась Людка. – Но ты не исчезай!
Наташа предложила остаться, но слишком не настаивала. Договорились встретиться на днях.
Рассказав Пахомову, что приезжала Людмила, Наташа покачала головой:
– Я от любви с ума сошла, совсем забыла про нее, сижу целыми днями одна, тебя жду. Скорей бы отпуск кончился…
– Ты что, собираешься вернуться на работу? – удивился он.
– А что еще делать? Быть домохозяйкой – со скуки помрешь!
– Ну, чтобы не скучать, можно завести маленькую девочку. Будешь воспитывать детей, заботиться о муже, то есть обо мне.
– Я бы не хотела сейчас ребенка…
– Димку ты тоже планировала завести значительно позднее, – напомнил он. – Нет, серьезно, ты что, в своем НИИ крутую карьеру делаешь, науку вперед двигаешь? Наверняка по пять раз на дню чаи гоняете.
В этом он прав, подумала Наташа. От меня в отделе ни жарко, ни холодно. Мою работу даже человек со средним образованием выполнять может. Да и другие дамы не перегружены, больше занимаются обществом книголюбов, продуктовыми заказами. Только в конце квартала, перед подведением итогов соцсоревнования, развивают бурную деятельность. А так – кто в магазин, кто в соседний отдел поболтать.
– Нет, правда, к черту твою работу! Ни к чему тебе работать, денег хватит, – не отставал Боря.
– Кстати, о деньгах, – вспомнила она Людкины подсчеты. – Во сколько тебе обошлась поездка на юг?
Он пожал плечами:
– Не считал.
– Откуда у тебя такие деньги?
– Так! – Он закурил и серьезно взглянул на нее. – А я-то думал, почему ты об этом не спрашиваешь?
– Не обращала внимания, так откуда?
– Скажем так: я занимаюсь торговлей, то есть прямой своей специальностью. Исправляю перекосы в советском снабжении.
– Ты фарцовщик? – догадалась она.
– Я Делец. Причем с большой буквы. Ну вот представь: в одном регионе есть товар А, но нет товара В, в другом – есть товар С, но нет товара А, в третьем – товар В, но нет товара С. Я устраняю этот дефицит, только счет идет не на штуки, а на целые партии. А прибыль от разницы цен идет нам, посредникам. Это я упрощенно тебе объяснил.
– То есть ты торгуешь в свой карман?
– Сам я не торгую. Но любая торговля основывается на личной заинтересованности. Торговать успешно в пользу государства – нельзя!
– Это же подсудное дело!.. – прошептала Наташа, с ужасом глядя на него.
– Надеюсь, ты не побежишь меня закладывать. А те немногие люди, которые связаны непосредственно со мной, слишком во мне заинтересованы.
Наташа сидела, ошарашенная. Какая же она дурочка! Воспринимала Пахомова, как доброго волшебника, а откуда берутся эти чудеса, не задумывалась. Конечно, она понимала, что все работники торговли мухлюют, по Бориному же выражению, но такие масштабы… Любила ли она его за богатство? Нет, честно призналась она себе. Ее прельщали его внешность, заботливость, долголетняя любовь, страстность натуры, ум, мужественность, уверенность в себе…
Боря взял ее за плечи и заглянул в глаза.
– Ну, что ты?
– Не знаю… Борик, я как-то иначе все представляла…
– Интересно, как? Откуда машина, квартира, дача?.. У меня зарплата с премиями до трехсот не дотягивает. Столько же я со своей кандидатской получал бы как преподаватель. Но мне это скучно. Деньги – это не только материальные блага, это воплощение моего труда.
– Какой труд? Спекуляция!
– Да будет тебе известно, что спекуляция вовсе не ругательное слово, а биржевой термин.
Боря сейчас объяснял ей, что такое спекуляция, и она как будто понимала, но ей было трудно принять его точку зрения. Перед ней был совсем другой Пахомов – делец, зрелый, уверенный в своей правоте.
– Деньги – это свобода, уверенность в себе, в конце концов – просто удобства и комфорт. Но без труда их не добудешь. Да, то, чем я занимаюсь – труд и ответственность. Там, где крутятся большие деньги всегда большая ответственность. Я не буду больше тебе ничего объяснять. Не думаю, что это может повлиять на наши отношения. К тому же тебе ведь тоже нравятся подарки и определенные удобства нашей жизни?
– Я прекрасно могу обойтись без цветов и побрякушек, – торопливо ответила она, – мне только ты нужен.
– Ты думаешь, будь я бедным инженером, я был бы таким же. Нет, моя дорогая, это был бы уже не я. Я был бы несвободен, как несвободны в нашей стране многие, почти все. Я бы ютился в одной квартире с ненавидящим меня отцом, или, в лучшем случае, в коммуналке, если б удалось настоять на обмене. Я бы кучу времени тратил на покупку нужных мне вещей, месяцами отмечался в очередях на мебельный гарнитур, деньги на который накопил с трудом. А сейчас мне по телефонному звонку все привозят на дом. Будь я простым инженером, к тридцати пяти годам я наконец купил бы мебель, стиральную машину и холодильник, а к сорока пяти – первый и последний в своей жизни автомобиль, и все свои выходные проводил, лежа под ним на засаленном ватнике, не имея денег на автосервис. Я бы носил один костюм по пять лет. Завел жену, чтобы растила картошку на шестисоточном садовом участке, делала заготовки и умела экономить. Раз в год, на 8 марта, дарил бы ей три гвоздички, заначив десятку с получки. И ты думаешь, это был бы я? – Пахомов подчеркнул последнее слово. – Я работаю по двенадцать часов в сутки, и в день зарабатываю намного больше, чем другие за месяц.
– Все так живут. Ты хочешь сказать, что презираешь их?
– Нет, не так. Я допускаю, что какой-нибудь полгода не стриженый ассистент с кафедры философии или полунищий преподаватель детского хорового кружка могут быть умней или духовней меня. Тут другое. Их образ жизни соответствует их внутренним убеждениям, а мой – моим. А те, у кого противоречит – жрут водку на своих тесных кухнях и жалуются на жизнь, но ничего не предпринимают, чтобы жить в душевном комфорте. Вот правильное слово: мой душевный комфорт зависит от материального.
– Какой уж тут душевный комфорт, – горячо возразила Наташа, – ты ведь под статьей ходишь!
Пахомов ухмыльнулся.
– А может, этот самый риск мне тоже необходим? Я ведь мужик, самец, для которого добыча пропитания всегда была связана с риском.
– Но у тебя уже все есть, Боря, и ты мог бы…
– Нет, Наташенька, – перебил он ее. – Я очень тебя люблю, я ждал тебя пять лет, но даже ради тебя я не могу отказаться от своей материальной свободы и, прежде всего, от своего дела.
– Ты такой делец? Тогда тебе место на Западе! Женись на еврейке и уезжай в Америку! – съехидничала она.
– А вот не хочется! Я люблю эту проклятую страну, этот город на болоте, закаты на Вуоксе, я люблю тебя… Впрочем, если ты хочешь, мы могли бы уехать вместе, скажем, в Канаду – там природа похожа на нашу. Конечно, потребуется время и куча комбинаций, но думаю, это можно устроить.
– Господи, ну что ты городишь! – возмущенно воскликнула она. – Бросить родных, свою родину? Я не диссидентка какая-нибудь!
– В принципе, умные люди говорят, что родина там, где хорошо жить, – заметил Боря.
– А мне и здесь хорошо. Я не чувствую себя несчастной из-за того, что у меня нет итальянских сапог и болгарской дубленки.
– Но ведь ты станешь чуточку счастливее, если они у тебя будут? Кстати, болгарские дубленки очень тяжелые, я достану тебе турецкую.
– Ты меня покупаешь? Шлюхам своим подарки делай! Я не продаюсь! – бросила она ему в лицо.
Он не обиделся.
– Дурацкий советский взгляд на вещи. Это прямая обязанность мужчины – содержать женщину, делать подарки, это доставляет удовольствие. Настоящему мужчине, не такому, как твой Соловьев. Давай закроем эту тему. Я люблю тебя, а ты меня. Это главное. Если хочешь работать – работай, не хочешь сейчас ребенка – пожалуйста. Мы ведь счастливы вместе? Давай-ка поедем в субботу на дачу, и Людку прихватим. Сходим в лес, на лодке покатаемся… Я уже по Димке соскучился.
– Серьезно?
– А ты как думаешь? Кто тебя в роддом отвозил и встречал из него?
Это было правдой. Сашка тогда вернулся из преддипломной командировки через две недели после рождения Димки, когда Боря уже и коляску привез, и кроватку. Пахомов попросил считать его крестным отцом мальчика.
– Ну что, проехали? – Борис взял ее за руку и повлек в спальню.
Конечно, ночь их примирила.
Оценив размеры дома и участка, Людмила без упрека и зависти обозвала Пахомова латифундистом. Тот лишь рассмеялся в ответ. День прошел в дачных развлечениях: гуляли по лесу, купались на заливе, жарили шашлыки.
Вечером, за чаем, Ольга Павловна сказала дочери:
– Знаешь, я бы, пожалуй, пожила тут с Димкой всю осень, и даже зиму. Ты посмотри, как он окреп на свежем воздухе.
– Это конечно хорошо, но как же садик? Что ребенок будет делать здесь один? Он ведь совсем одичает.
– Как что? – обиделась мама. – Мы с ним гуляем, занимаемся, читаем. Он уже половину букваря осилил.
Наташа смутилась. Бабушка учит ее ребенка читать, а она занимается устройством личной жизни. Заметив это, Борис предложил:
– Давайте вот как сделаем. Я поговорю с соседкой, у нее дом через участок от моего – она заведует детсадом и, думаю, возьмет Димку туда. Садик всего в пяти минутах езды на автобусе. Если вам так здесь нравится, то всю рабочую неделю вы с внуком будете здесь, а на выходные мы будем привозить вас в город. Вам ведь, Ольга Павловна, тоже ни к чему безвылазно на даче находиться.
Димка ужасно обрадовался:
– Ура, я остаюсь с Джульбарсом! Я его буду дрессировать. Джульбарс, сидеть! – скомандовал мальчишка, но песик вразвалочку потрусил под стол, и напустил там лужу.
– Никакой он не Джульбарс, а Жулик, – рассмеялась Люда.
– Мне стыдно бросать сына, – тихо сказала Наташа Боре.
– Не беспокойся, это временно. В любом случае, как только ты слишком соскучишься, мы возьмем его с собой.
– К папе? – вдруг спросил Димка.
Взрослые напряженно замолчали. Мать глазами указала Наташе на дверь, и они вышли во двор.
– Доченька, надо все объяснить ребенку.
– Это ты ему про отца напомнила?
– Нет, что ты! Просто гуляли по берегу, Димка увидел в лодке рыбака и закричал: «Папа, папа!» Лодка была далеко, рыбаки не слышали, хотя мне самой показалось, что там был Саша. Что от него слышно?
– Я подала на развод, он сказал, что не против. А что еще он мог сказать?
– Но есть еще его родители. Что, если они захотят увидеться с внуком?
– Я им препятствовать не собираюсь, и Сашке – тоже. Думаю, договоримся, как цивилизованные люди. Сейчас свекры на даче копаются, им не до того. Приедут, увидим.
Кончился отпуск. Наташа вернулась в свой НИИ. Но работа, как оказалось, просто занимала время. А в душе у нее творилось черт знает что. Да и могло ли быть иначе?.. Днем она сидела на жестком стуле со стеганой подкладкой – чтобы колготки не рвались, – слушала разговоры коллег о дефицитных сапогах, удачно купленном куске говяжьей вырезки, талонах на книги и болезнях детей… А вечером ее ждали цветы, свечи, рестораны и театры. Наташка будто выпала из коллектива. Ей вдруг стало неинтересно слушать сослуживцев, а рассказывать о себе – неудобно. Во-первых, Боря ей не муж. Во-вторых, по ресторанам каждый день порядочные женщины не ходят. Хвастаться беспроблемной жизнью неприлично, считала она. Вскользь упомянула, что разводится с мужем, но в ответ на сочувственные слова замкнулась.
Это молчание, невозможность рассказать о Боре, увеличивало пропасть между мирами дня и вечера, будней и выходных, остальных людей и Бори. Из-за этой раздвоенности в душе копилось раздражение. Если раньше Наташа почти постоянно думала о любимом, мечтала, чтобы он поскорей приехал, то теперь все чаще ее охватывало беспокойство. А что, если Борины махинации раскроются, и он окажется за решеткой? Неужели деньги так важны для него?
