Татьяна Оболенская
Укрощение капитанской невесты
– Но почему ты мне ничего не объяснил, даже не попытался? – то, что рассказал сейчас Сашка казалось ужасным и выбило у меня почву из-под ног. Значит, он не предатель и не подлец. Подлец – Арсеньев. А я… Я. Сама. Разрушила. Свою. Жизнь.
– Я пытался, Вик, но ты ведь даже слушать меня не стала, – он полез в бардачок, достал оттуда влажные салфетки и пачку сигарет. Салфетки протянул мне. Потом потянул зубами из пачки сигарету и вышел из машины. Я привела себя в порядок и посмотрела в окно. Сашка стоял недалеко от машины и курил. И лицо у него было какое-то ожесточенное и вместе с тем, решительное. Он последний раз затянулся и щелчком пальцев отшвырнул сигарету в сторону. Я вышла из машины и подошла совсем близко к нему. Сашка поднял на меня глаза.
– Выходи за меня замуж, Витка, – немного охрипшим голосом проговорил он. – И кстати, познакомишь меня с сестрой, давно пора.
– С какой сестрой? – не поняла я.
– С моей, с твоей дочкой, – пояснил он, жадно разглядывая меня, и ждал ответа.
– Она тебе не сестра, – усмехнулась я, – не хочу тебе врать. В нашей жизни и так было предостаточно лжи.
– То есть, как не сестра? – растерялся Сашка.
– Ника – моя дочь, но она не дочь твоего отца, – спокойно проговорила я, наблюдая за его реакцией. – У нее совсем другой отец.
– А кто? – напрягся Сашка.
– Это уже не имеет никакого значения. Я хотела дочку, но не хотела, чтобы она стала твоей родной сестрой.
– Отец знал? – прищурился он.
– Нет, кстати, Ника тоже не в курсе.
Сашка хмыкнул.
– Все-таки правду говорят – все вы бабы стервы.
– Саша, – я посмотрела прямо ему в глаза, – твой отец начал мне изменять, как только мы поженились, практически на второй день после свадьбы. И я это сразу почувствовала. Он приходил домой за полночь с «научных конференций», насквозь пропахший запахом дешевых духов и секса. Видать не пропускал ни одной студентки. А ведь мне было только восемнадцать лет. И я должна была это терпеть? Я решила забеременеть и родить ребенка от партнера по танцам. Вот так!
– Я не буду тебе изменять, неожиданно проговорил Сашка. – Я люблю тебя, всегда любил.
– Да, что ты говоришь?! – прищурилась я. – Любил, значит? А ничего, что когда мы встречались, у тебя оказывается был сын, а значит, и его мать?
Сашка лукаво улыбнулся.
– Ревнуешь? Артем не мой сын, а мой двоюродный брат. Это сын маминого младшего брата. Они с женой погибли в автокатастрофе, когда Темке исполнилось десять лет. Родственников кроме отца и меня у Темки не было. Но у отца, – он хмыкнул, – была молодая жена, куда ему было брать Темку! Да и зачем ему племянник первой жены, которая покончила самоубийством из-за него. Естественно, его взял я, и он называет меня отцом. Он мне, как сын, хотя, ему двадцать восемь лет, а мне сорок два.
Я закрыла лицо руками.
– Прости меня, Сашка. Я тогда понятия не имела, что Арсеньев твой отец. Если бы я только знала… Тогда у меня было единственное желание отомстить тебе. По сути я виновна в смерти твоей мамы. Я не смогу стать твоей женой. Ты должен меня ненавидеть. Я…
Сашка закрыл мне рот поцелуем. Вместо того, чтобы его оттолкнуть, я только крепче прижалась к нему и обняла его за шею. Наконец, он отпустил меня.
– А я и ненавидел тебя, и одновременно любил. Но теперь больше не могу ненавидеть, хочу только любить.
Глава 7. Артем
Очень быстро я узнал, что камера у моего подъезда работает. «Дело техники», и я уже знаю номер такси, на котором уехала незнакомка. Немного усилий и название службы такси у меня в кармане. Через два часа я уже разговариваю с таксистом, который подвозил девчонку. Да, он ее вспомнил, и естественно, у меня теперь есть адрес, по которому она ночью вызывала такси. Ну, вот и все! Теперь нужно подумать, когда наведаться к ее дому. Я посмотрел на часы – 16:00. Интересно, дома она или нет? Я задумался. А чего я хочу? Найду я ее и что? Спрошу, почему смылась? А она, что должна передо мной отчитываться? Захотела пойти со мной – пошла. Захотела уйти – ушла. Она никому ничего не должна. Какие претензии? Я не удивлюсь, если она пошлет меня, и правильно сделает! Это-то я, конечно, понимаю. Но я хочу ее еще раз увидеть. И это сделать мне никто не запретит. Поэтому я хватаю ключи от машины и еду по нужному мне адресу. Дом, где живет девчонка находится рядом с метро Беговая. По теперешним меркам это почти центр. Нужный дом нахожу быстро, подъезд тоже знаю. А вот номер квартиры – нет. Дом шестиэтажный, сталинка, на первом этаже расположена кондитерская. Если предположить, что на этаже по четыре квартиры, значит в подъезде – двадцать квартир. Хотя, если дом-сталинка на площадке может быть расположено по три квартиры. Может обойти все квартиры? Пока я прикидываю возможные варианты, из подъезда выходит мальчишка лет десяти. Он направляется в сторону кондитерской. Я негромко свистнул, мальчишка обернулся.
– Слышь, малой, косарь заработать хочешь?
Мальчишка останавливается и неторопливо приближается.
– Хочу, – улыбается во весь рот. – А чё делать нужно?
– Ты живешь в этом подъезде?
Мальчишка кивает, с интересом рассматривая меня.
– Тогда ты должен знать, где живет одна зачетная девушка. Ей лет восемнадцать, двадцать, блондинка, стройная, зеленые глаза.
– А…, – протянул мальчишка. – Так это наша соседка – Ника из 32 квартиры.
– Значит 32 квартира? – уточнил я.
– Ага. – снова кивнул мальчишка. – А косарь?
– Ключ от домофона есть?
Мальчишка открывает мне дверь, а я вручаю ему тысячу рублей. Поднимаюсь пешком на третий этаж и звоню в 32 квартиру. Тишина. Наверное, нет никого дома. Ладно, наведаюсь завтра. Сажусь в машину, выруливаю из двора и слышу рингрон моего айфона.
– Да, бать, – сразу отвечаю я. Не люблю отвечать на телефон за рулем, сбрасываю обычно, перезваниваю потом. Но отец – это тот человек, ради которого я поступаюсь своими принципами. Я удерживаю руль левой рукой, а правой держу айфон. – К тебе приехать? Хорошо. Что-то случилось? В смысле, надумал жениться? – я хмурюсь. Что за черт! Что еще придумал мой отец?
– Удивил, – коротко выдаю я. – Вот прямо так, сразу и жениться? Красивая девочка? Надеюсь восемнадцать ей уже есть? – прикалываюсь я, прекрасно зная, что у отца никогда зазнобы не были моложе его больше, чем на десять лет. Но я продолжаю его подразнивать.
– Конечно же, я заеду сегодня вечером к тебе познакомиться с твоей избранницей, если ты не боишься, что отобью твою невесту. Не боишься, – хмыкаю я. – Ах, ей тридцать шесть? Ну, тогда точно не отобью. Это не мой возрастной контингент. У нее есть дочка? Ну, это меняет дело. Надеюсь, симпатичная? Порадовал. Предлагаешь тоже поменять свой статус? Я подумаю, – сбрасываю звонок.
Обычный мужской треп. Отец прекрасно меня знает, и знает, что я не завожу серьезные отношения. И мне не нужна никакая «дочка». Поэтому я уверен, что он не собирается меня ни с кем сводить. Хотя, я знаю, что он не прочь, чтобы я женился. Ну что ж, съезжу, познакомлюсь с невестой отца и ее дочкой. Невеста явно недурна, если отец решился на такой ответственный шаг. Это же надо, на «старости лет» жениться! Хотя батя в свои сорок два – еще хоть куда! Может созрел наконец?
Я приезжаю в коттеджный поселок к шести часам вечера. В доме какая-то суета. В гостиной накрывают стол. Я тихонько заглядываю на кухню. Пахнет выпечкой, пирогами и еще чем-то вкусным. Я тихо захожу. Галина Васильевна – наша «домоправительница», так называет ее отец, стоит спиной и вынимает из плиты противень с пирожками.
– С чем пирожки? – осведомляюсь я, и обжигаясь, хватаю с противня пирожок.
– Темка! – вскрикивает Галина Васильевна. – Напугал, черт рогатый! Подкрадываешься незаметно, так и инфаркт схватить недолго. С вами, Стрельцовыми с ума сойти можно! Вчера вечером все тихо было. А сегодня, с утра – трах, бах, женится. Вечером дорогие гости пожалуют! Господи и на ком только!
– На ком же? – уточнил я, откусывая пирожок, и застонал от удовольствия. Вкусно.
– Так на вдове академика Арсеньева, – Галина Васильевна скривила губы. – Она конечно, женщина интересная, но надменная. Они же с твоим отцом все эти годы, что вы здесь живете, не разговаривали.
– Так может они незнакомы были, – пожал я плечами.
– Да уж, конечно, – фыркнула она, поставив руки в боки. – Думаешь, что твой отец не был знаком со второй женой своего отца?
– Чего? – у меня пирожок застрял в горле. – Теть Галь, ты чего несешь?
– А ты не знал! – всплеснула она руками. – Академик Арсеньев – отец твоего отца.
– Да, ладно! – я вытаращил на нее глаза. – Отцу сорок два. Так сколько же должно было быть академику, если его жене тридцать шесть?
Галина Васильевна презрительно скривила губы.
– Я тогда работала у бывшего хозяина вашего дома. Когда он продал дом, твой отец не уволил меня, а разрешил работать дальше.
– Допустим, – соглашаюсь я, – но ты откуда это узнала? Отец сказал?
– Дык, на похоронах академика я была, по-соседски. Твой отец тоже там был. Там и предложил мне работу по дому, я и согласилась.
Эта инфа добила меня окончательно. Значит, та охренительная женщина – Арсеньева Виктория Алексеевна и есть невеста отца? Странно, мне всегда казалось, что отец ее просто ненавидел. А самом деле оказывается… Да уж, жизнь непредсказуемая штука! Нужно найти отца и поздравить с удачным выбором. Я нашел отца в его спальне, он выбирал галстук. Увидел меня, улыбнулся и смущенно развел руками.
– Вот так, брат, женюсь. Ты ведь не возражаешь?
Я пожал плечами.
– Это твоя жизнь. И я за тебя рад, правда. Твоя невеста достойна всяческих похвал, если правда, что это наша соседка.
– Она самая, Тем, – отец завязал галстук. – Я ведь люблю ее всю жизнь. Поэтому и дом здесь купил, как только Арсеньев умер. Я хозяину нашего дома тогда двойную цену заплатал.
– Арсеньев правда твой отец? – вырвалось у меня.
– Галька просветила? – прищурился отец.
– Какая разница, – ушел от ответа я.
– Да, – отец нахмурился, – но я когда-то вычеркнул его из своей жизни, так же, как он вычеркнул нас с мамой. Я пришел к нему только на похороны. Темка, – отец нахмурился, – Я догадываюсь, что следующий вопрос будет о Вике. Давай так, я все расскажу тебе потом, но сейчас попытайся быть приветливым. Окей?
Я кивнул.
– Один вопрос. Тетя Тая ушла из жизни из-за нее?
Отец отвернулся.
– Тем, у моей мамы была депрессия, она прогрессировала годами. И единственный виновник всего этого – это мой отец. Давай сегодня проведем вечер знакомства на высоте. У нее кстати есть дочка – Вероника. Она еще совсем девчонка, восемнадцать лет, удели ей немного внимания. Скоро она станет тебе сестрой.
– Угу, – усмехнулся я. – Хорошо, как скажешь. Сегодня я буду «душкой», клянусь тебе. Я смутно помню девчонку, в детстве она были прехорошенькой. Надеюсь, такой и осталась.
– Нет, – усмехнулся отец, – она стала просто обалденной. Сам увидишь.
Я стоял на балконе, когда услышал, голос отец и женский смех, вошел в гостиную поздороваться с девушками. Викторию Алексеевну я узнал сразу. Я ее давно не видел, несколько лет, точно. Но она ничуть не постарела, даже стала лучше. Хотя, странно так говорить, про молодую женщину. А она действительно молодая. Красивая! Зеленые глаза горят, пухлые губы так и манят. Хороша чертовка! Теперь я понимаю отца. И тут я перевел глаза на ее дочку и в прямом смысле слова, обалдел. Девица была в кожаных джинсах и косухе. Черная челка густых, до плеч волос, практически прикрывала глаза. Жуткое количество косметики на лице превратило его в неподвижную маску, накладные ресницы хлопали, как у коровы. И совершенно мерзкая помада на губах.
– Господи, что это за чудовище! – мысленно простонал я. – Это же надо, у такой матери такая дочь!
Я перевел глаза на отца и увидел в его глазах удивление, перекликающееся с ужасом. Отец тут же перевел взгляд на свою невесту и криво улыбнулся ей. Но та с невозмутимым видом обняла это маленькое чудовище и улыбнулась.
– Добрый вечер, Артем, надеюсь вы помните меня. А это моя дочка – Вероника.
Я кивнул и снова перевел взгляд на Веронику, которая невозмутимо жевала жвачку. Да, похоже вечер обещает быть томным. Мы расселись за столом. Отец – рядом со своей невестой. Меня посадили напротив чудовища.
– Где служите, Артем? – поинтересовалась Виктория, пытаясь нарушить повисшую тишину.
– Да в разных местах, – улыбаюсь я, – ближе к границе.
– Там, наверное, бытовые условия не очень хорошие?
– Тоже по-разному. Чтобы вымыться, баню топить нужно, – улыбаюсь ей в ответ.
– Классно, – подает голос чудовище, – никогда не мылась в бане.
– И, наверное, в дощатый туалет с дыркой посередине, тоже никогда не ходила, – невозмутимо продолжаю я беседу. А у чудовища приятный голос. Интересно, если ее отмыть, может она и ничего будет? – Если будет небольшая командировка недели на две, могу взять тебя с собой. Посмотришь прелести простой жизни, где-нибудь в пограничном районе, в Кушке, например, – подмигиваю я.
Отец переводит разговор на другую тему, расспрашивает чудовище, куда она поступила после школы. Приносят торт, кофе, мы перемещаемся на веранду. Я вышел в сад покурить и наткнулся на девчонку, она, я так понимаю, собиралась смыться. Она быстро шла в сторону выхода, и тут меня как будто по башке шарахнуло. Такой знакомой мне показалась эта фигура сзади. Это… Вероника кратко будет Ника? Не может быть!
– Стоять! – неожиданно громко произнес я.
Девчонка вздрагивает, оборачивается, смотрит на меня удивительными изумрудными глазами. И я понимаю, что это она – та самая незнакомка из спорт-бара, которую я только вчера лишил девственности. И весь вечер и сейчас передо мной разыгрывался спектакль. Чудовище, значит! У нее хорошо получилось. Артистка, блин! Я подхожу к ней вплотную.
– Привет, артистка! – широко улыбаюсь я. – Но Станиславский говорил: «Не верю»!
– Она затравлено смотрит на меня.
– Ты ведь сразу узнала меня в клубе, так ведь? – прищурился я.
Она молчит. А я протягиваю руку к ее парику, теперь я вижу, что это парик, и стягиваю его. Вместе с париком стягивается резинка, удерживающая тяжелые пряди в хвосте. Светлые волнистые волосы распадаются. Черт! Красивые у нее волосы, впрочем, не только волосы. Она кусает свои пухлые губы и съедает эту отвратительную помаду. Как ей удалось сделать из себя чудовище? А я тоже хорош! Ведь помнил ту красивенькую малявку, которая пять лет назад вскружила мне голову. Почему я сразу, еще там в спорт-баре, не узнал ее? Она меня точно узнала, поэтому и поехала с «незнакомым» мужиком к нему на квартиру.
– Чего молчишь, кукла? – начинаю злиться я. – Дурака решила из меня сделать? Даже свою мать подговорила. Интересно, что ты ей наболтала? Что переспала со Стрельцовым-младшим и не хочешь, чтобы он тебя узнал? Молодца! Небось специально затащила меня в постель?
Она гневно сверкает зелеными глазищами.
– А ничего, что это была полностью твоя инициатива?
– Да, – соглашаюсь я, – но ты не послала меня на три буквы, а должна была, так как мужика у тебя до меня, не было. Ты же в лифте тряслась, как заяц. Удивительно, что я не понял все о тебе, иначе сразу бы отправил тебя домой, к мамке. А может ты хотела от меня залететь, чтобы затащить меня в загс? Так я не по тем делам, детка.
Она вырывает свою руку из моей, которую я оказывается крепко держу.
– Да пошел ты на эти самые три буквы, – шипит она, резко разворачивается и хочет уйти.
– Грубо, – усмехаюсь я и удерживаю ее за руку. – Нам нужно выяснить один очень важный вопрос.
– Только один? – уточняет Ника. – Какой?
– Ты предохраняешься? – прямо спрашиваю я.
– Чего? – растерянно переспрашивает она.
– Понятно, – вздохнул я. – 72 часа еще не прошло, поэтому поехали.
– Куда? – она оторопело уставилась на меня.
– В аптеку, милая, в аптеку, – поясняю я. – Куплю тебе противозачаточные таблетки, Постинор называются. И лично прослежу, чтобы ты выпила. Сюрпризы мне не нужны.
Ника поджала свои пухлые губки.
– Представь, я тоже не мечтаю, в восемнадцать лет стать матерью, причем от такого конченного придурка, как ты. Поехали.
Меня немного разозлило сравнение с «придурком», но я проглотил это. Мы зашли на веранду, где Виктория и отец пили кофе, а на самом деле целовались, и даже не заметили, как мы вернулись. Я громко кашлянул. Они сразу отпрянули друг от друга.
– Бать, – позвал я, – мы с Никой прокатимся немного на машине, скоро вернемся.
– Только недолго, – подала голос Виктория. – И я рассчитываю на вас, Артем, – она немного понизила голос. – Надеюсь, вы понимаете меня?
Я дурашливо поднял две ладони вверх.
– Конечно, Виктория, не волнуйтесь. Верну вашу дочь в целости и сохранности через час.
Я крепко ухватил девчонку за руку и потащил к машине.
– Эй! – возмутилась она. – Не тащи меня, как бульдозер. Я сама в состоянии идти, и отпусти мою руку. Кстати, насчет того, чтобы вернуть меня в целости и сохранности, сомневаюсь, что у тебя получится, – язвительно добавила она.
– В смысле? – я даже остановился.
– В смысле, что в целости уже не получится, целость нарушена.
– Охренеть! – прокашлялся я, – тебя палец в рот не клади.
– Вот и не клади! – добавила она и неожиданно покраснела.
Я сразу понял почему ее щеки стали, как маков цвет, как только представил, как касаюсь большим пальцем пухлых ярких губ. А она облизывает его или втягивает в рот. Я сглотнул и отогнал грешные мысли подальше.
– Стоп. Успокойся, Тема, – мысленно дал себе установку, – она только вчера была девственницей, а у тебя такие грешные мысли. – Поехали. – сказал вслух.
Ближайшая аптека располагалась на другом конце коттеджного поселка. Я купил пачку Постинора и вручил Нике. – Выпьешь при мне одну таблетку. Вторую – тогда, когда нужно, там есть инструкция.
– Боишься! – презрительно скривила она губы.
– Просто не хочу сюрпризов, – пожал я плечами и протянул ей бутылку минеральной воды.
– Повторяетесь, господин Стрельцов, – хмыкнула она, закинула в рот таблетку, которую достала из блистера и запила водой. – Доволен! Можешь не волноваться, тебе не грозит стать папашей в ближайшее время. По крайней мере, я не доставлю тебе такое удовольствие.
– Окей, – кивнул я ей. – Подожду еще несколько лет, прежде чем решиться на такой ответственный шаг.
Мы загрузились в машину. И я развернулся в сторону дома. Мы ехали в полном молчании. Я прокручивал последние события в голове и поражался сам себе. Еще несколько часов назад я предпринял все возможные усилия, чтобы найти незнакомку. А теперь, когда случайно встретил… Черт! Когда я узнал, что девчонка – это Арсеньева, та самая малявка, которая смотрела на меня с открытым ртом пять лет назад, вчера отдалась мне у меня в квартире, а сейчас разыграла меня, сделав из меня полного дурака, я просто взбесился. Влюбилась небось, как кошка и решила отдаться своей первой любви, даже не предохраняясь. Дура! А я тоже хорош, повелся! Недаром вырядилась, как чучело. Ведь знала «кошка, чьё мясо съела»! Понимала, что, если узнаю ее, мало ей не покажется! Сучка, маленькая!
Она хмурится, смотрит в окно, отвернувшись от меня. Потом поворачивается.
– Надеюсь, что ваша «скорая помощь» поможет, и вам не нужно будет беспокоиться, вы забудете меня, как страшный сон, и мы с вами больше никогда не увидимся, – язвит она.
Я усмехнулся.
– И не надейся, лапуля. Мы теперь с тобой родственники. Мой отец – твой отчим. Значит, мы брат и сестра. Так что, встречаться мы будем часто. И имей в виду – младшая сестра должна слушать старшего брата.
– Ага! – хмыкнула Ника. – Хорош старший братец, трахнул сестренку, напоил таблетками и в кусты. Очень благородно!
– Ты. Сама. Пошла. Со. Мной, – цежу я сквозь зубы. – Немаленькая, прекрасно понимала за чем тебя пригласил взрослый мужик. Явно не чай пить в одиннадцать ночи. Так что, не строй из себя девственную жертву. Ты знала на что идешь. И самое обидное, что ты знала с кем идешь, а я не знал!
Она зыркнула в мою сторону и замолчала. Я тоже не горю желанием с ней разговаривать. Зараза малолетняя! В полном молчании мы доезжаем до дома. Она выходит из машины, и не заходя к нам, направляется к своему дому. Я возвращаюсь к отцу и его невесте, и отчитываюсь перед Викторией, как школьник, что довез ее драгоценную дочурку, и она уже дома. Виктория прощается с нами и отчаливает домой. Когда за ней закрывается дверь, я поворачиваюсь к отцу и смотрю на него долгим взглядом.
– Тем, – смущенно прокашливается отец, – ну устроила девчонка маскарад, пошутить хотела, подурачиться немного. Я сам, когда увидел ее, чуть не обалдел. Она ведь красавица, наверное, хотела посмотреть твою реакцию на дурнушку.
– На дурнушку? – изогнул я бровь. – А на идиотку, не хочешь? Она вела себя, как идиотка. Может, она все-таки идиотка или меня держит за идиота?
– Ну что ты! – отец виновато отвел глаза. – Ты ведь сразу понял, что она в парике, и с косметикой переборщила.
– Я все понял, бать. Ты ведь не виноват, что бабы с дуру бесятся. А ее мать, как она объяснила тебе охрененный вид своей дочурки?
– Вика объяснила, что девчонка стеснялась тебя и решила предстать в эдаком немного неформальном виде. Завтра увидишь ее нормальном виде, удивишься.
– Уже куда больше! – серьезно проговорил я. – Ты знаешь, меня теперь ничем не удивить.
Я разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Я зол, как черт, хотя только я и могу понять идиотское поведение Ники. Она не рассчитывала больше встречаться со мной, по крайней мере, сразу на другой день, точно нет. Представляю, что она почувствовала, когда мать сообщила ей о предстоящей свадьбе. Я вышел на балкон и закурил. В доме напротив, на втором этаже зажегся свет. Интересно, это спальня Ники? Надеюсь, она смыла с себя штукатурку и отлепила коровьи ресницы? И вдруг, несмотря на всю сегодняшнюю злость на девчонку, мне страшно захотелось ее увидеть. Голову даю на отсечение, что на ее пижаме, а я уверен, что спит она в пижаме, изображен единорожек, на худой конец, кошак или косолапый. И так же я уверен, что спит Ника с плюшевым медведем. Я швырнул сигарету вниз, спустился на первый этаж и вышел из дома, по пути к калитке, сорвал красную розу, вышел на улицу и направился к дому Арсеньевых. Когда мы с отцом только переехали в свой дом, мне было шестнадцать лет, дури было в башке еще предостаточно. Днем, когда я гулял на улице, я заприметил, что выше забора дома напротив, на большой яблоне, красуются уже почти спелые яблоки. У нас в саду были только декоративные деревья, ёлочки и всякая муть. И я решил ночью, когда все спят, перелезть через забор к соседям и провести «экспроприацию экспроприаторов». Не то, чтобы мне очень уж нужны были эти яблоки, просто я почувствовал какой-то драйв, как при игре рока на гитаре. Я перелез через забор, стащил с себя футболку и быстро набрал в нее яблоки. Я хотел уже уходить, поднял глаза и увидел перед собой молодую женщину. Она насмешливо смотрела на меня своими изумрудными глазами и молчала. Тогда при лунном свете она показалась мне сказочно прекрасной, как русалка или мавка. Я невольно разжал руки, яблоки посыпались из моей футболки и покатились по земле. Я ляпнул какую-то глупость в виде извинения и достойно так, удалился. И сейчас я снова стою перед тем же забором Арсеньевых, только я уже не пацан, а здоровый мужик, капитан, между прочим. Но в башке мозгов, похоже, не прибавилось. Я ухватил зубами розу за стебель, подтянулся на руках и легко перемахнул через забор. Собаку они так и не завели, охраны тоже не наблюдалась. Взобраться на второй этаж для меня не составило большого труда. Главное не перепутать спальню Ники и Виктории. Представляю лицо Виктории, если я влезу к ней в окно. Прикольно! Еще прикольнее, если у нее сегодня ночует отец. Он-то явно зайдет к ней через дверь, а вот меня может вышвырнуть через окно. Зажав розу в зубах, я осторожно прошел по карнизу и замер напротив светящегося окна. Шторы на окне задернуты. Кто же хозяйка спальни? Придется проверить опытном путем. Я осторожно стучу в окно, потом еще. Шторы распахиваются, и в окне появляется испуганное лицо Ники. Она охает и распахивает окно.
– Стрельцов, ты с ума сошел? Ты сейчас свалишься.
Я внедряюсь в комнату, спрыгиваю с подоконника и вручаю ей розу.
– Это тебе, как компенсация за потерю девственности, – шучу я и запоздало понимаю – шутка не удалась.
Зеленые глаза сузились и сердито сверкнули.
– Я должна сказать: «Спасибо»?
Я смотрю на Нику, и мои губы растягиваются в улыбке. Как же все предсказуемо. На девчонке пижама с оранжевым лисенком на груди. А сама она такая трогательная, нежная и домашняя. Волосы немного растрепаны, они еще влажные, лицо разгоряченное. Точно вышла из душа. Я завис на ее губах, которые она обиженно надула. И мне захотелось прижаться к ним своими и попробовать на вкус. А этот ягодный вкус я хорошо помню, не могу забыть. Я перевожу глаза на лисенка и улыбаюсь.
– Это же надо, не угадал!
– Не угадал что? – растерялась Ника.
– У тебя на пижаме не единорожек, а лисенок.
Ника переводит взгляд на свою грудь с лисенком, густо краснеет, но быстро берет в себя.
– За розу – спасибо, – холодно говорит она, – теперь можешь возвращаться к себе тем же путем.
– А если я упаду и разобьюсь? – я смотрю прямо ей в глаза. – И тебе совсем не будет меня жалко? Влезть в окно я смог, а вот спуститься, вред ли. Может пустишь переночевать?
– Стрельцов, ты совсем обнаглел? – возмущенно спрашивает Ника. И вообще, забудь все, что было вчера. Больше это не повториться.
– Не могу, – расплываюсь я в улыбке, – очень свежи воспоминания.
– Ника, – раздается из-за двери голос Виктории, – ты не спишь?
Я мгновенно ныряю в постель, тащу за собой Нику. Распластавшись чуть ниже ее груди, я уткнулся ей под мышку, и она накрыла нас обоих одеялом.
– Мне показалось, ты разговариваешь с кем-то по телефону.
– Угу, – кивает Ника. – Но уже закончила и почти сплю.
– Никусь, – Виктория останавливается в дверях, – я хотела спросить, как тебе Александр?
– Нормально, – пожала плечами Ника, – я ведь его почти не знаю, кажется классный мужик.
– А Артем? – лукаво спросила Виктории. – Интересный, правда? Он когда-то в детстве нравился тебе, кажется ты даже была в него влюблена.
– Ничего особенного, наглый самоуверенный солдафон, – фыркает Ника.
Это я солдафон! Ну, подожди, маленькая нахалка! Я перемещаю руку под ее пижаму и накрываю ладонью упругую грудь, играю соском. Она вздрагивает, но держится из последних сил.
– Мам, – девчонка наверняка кусает свои пухлые губы, – давай все завтра, очень хочу спать.
– Да, конечно, милая, спокойной ночи, – Виктория выходит и прикрывает дверь.
Еще несколько минут мы лежим, не шелохнувшись. Потом Ника вскакивает, закрывает дверь на ключ и поворачивается ко мне.
– Артем, сваливай отсюда! – сердито говорит она. – Пошутили и хватит.
– Пошутили? – я изумленно выгибаю бровь. – И не думал даже. Это ты у нас шутница, – я поднимаюсь с кровати и приближаюсь к ней, она инстинктивно отступает. – Решила со мной шутки шутить, девочка? Сначала безропотно поехала ко мне домой, не сопротивляясь, отдалась, а потом смылась. То есть, ты меня просто использовала по назначению. Так не поступают хорошие девочки, – я впечатываю ее в стену и крепко прижимаюсь всем телом. Я слышу, как грохочет ее сердце. Боится меня?
– Отпусти, Артем, – в ее голосе слышится паника.
– Отпущу, – обещаю я, – и даже сразу уйду. Но ты честно ответить на несколько вопросов. Только честно, Ника.
Она сглатывает и кивает.
–Там, в спорт-баре ты узнала меня сразу?
– Да.
– Почему ты пошла со мной? – я смотрю ей прямо в глаза. – Ты же понимала для чего я тебя пригласил, тем более что ты была девственницей?
– А что, если я в тот вечер решила распрощаться со своей девственностью, – прищуривается она, – так сказать, радикально решить вопрос. И ты для этого подходил, более чем.
– Вот как! – усмехаюсь я. – А если бы я вчера не пошел в спорт-бар, на моем месте оказался бы другой?
– Именно так, – она не отводит свои зеленые глазищи. – Ты хотел использовать меня, а я – тебя! Мы квиты! Я ответила на твои вопросы?
Я отпускаю девчонку, открываю окно и ухожу так же, как пришел. Вместо того, чтобы идти домой, я иду к реке, стягиваю одежду и ныряю в воду. Да, мне точно нужно охладиться. Чувство, что тебя просто использовали, не проходит. Значит, она может с любым вот так, запросто! Маленькая похотливая дрянь! И чего я так завелся? Мне что, не все равно? Что-то я не помню, чтобы последние пять лет заморачивался насчет баб. А эта вообще не баба, а так, недоразумение, соплюха, малолетняя. Да я вообще о ней больше думать не собираюсь. На мой век баб хватит!