Татьяна Оболенская
Укрощение капитанской невесты
Глава 1. Ника
Я подставила разгоряченное лицо потоку воздуха, когда распахнула дверь и вышла из здания университета. Двадцать минут я, не веря своим глазам, стояла и пялилась на стену со списками поступивших в МГУ. Факультет журналистики, Арсеньева Вероника Викторовна – это моя фамилия, имя и отчество. Выходит, я все-таки поступила в МГУ на бюджет? Ура! Вот теперь можно и выдохнуть. Два года я «грызла гранит науки», усердно занималась, писала маленькие рассказы, статьи и сказки. Да, писать сказки – мое любимое занятие. И пусть некоторые сейчас улыбнутся, а некоторые скептически скривят губы. Ну какие сказки? Двадцать первый век! А, по-моему, писать сказки для детей – это здорово! Маленький человек, вступая в Большую жизнь, должен надеяться, что добро все-таки победит зло. По крайней мере, в сказках так всегда и происходит. И ребята, которые любят сказки, обязательно вырастут настоящими людьми. Именно так я и высказалась на собеседовании, когда седая преподавательница спросила, а почему меня привлекают именно сказки? Преподавательница долго смотрела на меня, а я под ее пристальным взглядом чувствовала себя «ужом на раскаленной сковородке», хотя говорила это совершенно искренне. После собеседования я была уверенна, что меня точно не возьмут. Но, наверное, где-то там наверху решили по-другому, и я поступила. Теперь я не абитуриент, а студент МГУ. Вот так! Но до первого сентября еще полтора месяца, можно развеяться и отдохнуть. Например, поехать к маме за город? Она сейчас там. Моя мама бывшая балерина, артистка Большого театра. Говорят, бывших балерин не бывает. Но когда мама вышла замуж за папу-академика, она решила «поставить крест» на своей творческой карьере, посвятить себя мужу и дочке, то есть, мне и ушла преподавать танцы в детскую школу. Когда мне исполнилось шесть лет, папы не стало. Он был старше мамы на тридцать лет. Вот так! Поэтому я мамина дочка. В загородный дом я не люблю ездить, а все потому, что в доме напротив нашего, живет любовь всей моей жизни – Артем Стрельцов. Я влюблена в него с восьми лет, а может быть и раньше, когда поняла, что девочки должны влюбляться в мальчиков. Правда «мальчик» был старше меня на десять лет и никогда не обращал на меня никакого внимания. Кроме того, насколько я знаю, между нашими семьями – самая настоящая вражда, совсем как между двумя враждующими веронскими родами – Монтекки и Капулетти. И что произошло между ними, почему соседи долгое время враждуют? Непонятно! Я когда-то даже пыталась выяснить это у мамы, но она резко оборвала меня и дала понять, чтобы я больше никогда не поднимала эту тему. И я решила быть подальше от объекта своей любви и уговорила маму пореже ездить за город. Хотя, Стрельцов вообще-то военный и тоже не часто приезжает к своему отцу. Но чем «черт не шутит»? Лучше пусть «с глаз долой из сердца вон». Если он старше меня на десять лет, то сейчас ему должно быть двадцать восемь. Кажется, так. Интересно, какой он стал теперь? Ведь я не видела его целых пять лет.
Последний раз мы с ним столкнулись на речке. Мне было тринадцать лет, а ему двадцать три. Стрельцов тот еще красавчик! Высокий брюнет, с серыми, серебристыми глазами, с телом греческого бога. Огромные плечи и узкие бедра, прокаченные ноги, мускулистые руки. По крайней мере, так было пять лет назад. Все это я разглядела, когда он вышел из воды. Я тогда не могла оторвать от него взгляд, аж рот от восторга открыла. Он тряхнул мокрой головой, и капли, как бриллианты скатились по его коже. Потом подошел ближе, взял полотенце, набросил на плечи и подмигнул мне.
– Привет, соседям, – он тоже порассматривал меня немного и широко улыбнулся. – А ты выросла, я и заметить не успел. Тебя как зовут, соседка? Что Арсеньева, я помню. А имя?
– Ника, – я покраснела, – то есть, Вероника.
– Красивое имя, – улыбнулся он мальчишеской улыбкой и снова стряхнул капли с волос, – а меня – Артем.
– Я помню, как вас зовут, – смущенно пробормотала я. – Мне мама говорила.
– Вот и хорошо, – он расстелил полотенце на песке, уселся, широко расставив ноги, и похлопал рядом рукой. – Присаживайся.
Я осторожно присела, ощущая, как по коже пронесся табун мурашек. Мама дорогая! Моя тайная любовь сидит сейчас со мной на одном полотенце, только руку протяни и можно дотронуться до крепких мускул под золотистой кожей. Я и мечтать о таком не могла! И пока моя мама не видит, что Капулетти общается с Монтекки, можно насладиться этим странным ощущением, которое захлестывает мое тело рядом с ним.
– Ну рассказывай, – он нацепил на нос очки, и серебристые, насмешливые глаза спрятались за темными стеклами, не позволяя теперь считывать его эмоции.
– Что? – прохрипела я.
– Что-нибудь. Чем увлекаешься, девочка Ника, что любишь? Тебе сколько лет?
– Тринадцать, – тихо проговорила я, ужасно смущаясь. Мне даже свозь его темные очки показалось, что он оценивающе прошелся по мне взглядом. – Вообще-то я занимаюсь плаваньем, – неожиданно добавила я.
– Хм, – качнул он головой, – тринадцать, значит, я думал ты постарше. – Ну что, Ника-Вероника, готова поплыть на перегонки со мной на тот берег? А?
– Давайте, – согласилась я.
Мы почти одновременно вскочили с полотенца и пошли к воде, встали у кромки.
– Плывем на счет «три», – он посмотрел на меня. – Раз, два, три!
Мы рванули в воду. Вообще-то я плаваю хорошо, кандидат в мастера спорта, и надеюсь прийти первой. Я плыву кролем, и где-то рядом плывет Артем. Приплыли мы почти одновременно. Только в самом конце Артем вырвался вперед. Мы вышли из воды и устало рухнули на песок. Артем приподнялся на локте и посмотрел на меня.
– А ты молодец, Ника, плаваешь профессионально. Мастера еще не сделала?
– Я кандидат в мастера, – скромно призналась я и покраснела от удовольствия. Он. Меня. Похвалил.
– И что дальше? Профессиональный спорт? – заинтересованно спросил он.
Его правда это интересует или он спрашивает, чтобы закрыть паузу?
– Не знаю, – честно ответила я, – еще не решила. Хотя, вряд ли. Мне нравится журналистика. Я пишу сказки, – ляпнула я и покраснела.
Артем удивленно вскинул бровь.
– Сказочница, значит? – хмыкнул он. – Расскажи какую-нибудь свою сказку.
– Вам будет неинтересно, – опустила я глаза, – у меня детские сказки, а вы взрослый.
Он неожиданно запрокинул голову и весело рассмеялся.
– А тебе не говорили, что мужчины, те же самые дети? Так что, можешь смело начинать.
Я отрицательно качнула головой.
– Как-нибудь в следующий раз.
– Ладно, – легко согласился он. – Ну что, отдохнула, сказочница? Тогда погнали назад?
Когда мы вышли из воды, на берегу появилась моя мама. У нее перекосило лицо, когда она увидела, как Артем взял меня за руку. Я сразу оценила обстановку, лучше сейчас маму не злить. Я виновато взглянула на Артема, осторожно освободила свою руку, пожала плечами и пошла в сторону разгневанной родительницы. Она послала свирепый взгляд в сторону Артема, крепко ухватила меня за руку и, как маленькую, потащила домой. Позор! Когда я оглянулась, Артем стоял, широко расставив ноги, и задумчиво смотрел мне вслед. А дома меня ждала самая настоящая взбучка. Мне даже вспоминать не хочется, что «несла» моя мама, утверждая, что нельзя общаться с семьей врагов. Большего бреда я еще никогда не слышала. Но в итоге мне запретили на «пушечный выстрел» подходить к Артему. И мама свела приезды за город к минимуму.
Прошло пять лет. И почему именно сейчас я вспомнила об Артеме? Сама не знаю. Рингтон на телефон вернул меня в действительность. Звонила моя подруга Ритка. Она тоже поступила в вуз, правда не в МГУ, а в Педагогический университет. И сейчас Ритка предложила мне сегодня вечером отпраздновать наше поступление походом в какой-нибудь крутой клуб. Мы ведь уже взрослые! Студентки.
Глава 2. Артем
Люблю отпуск. Целых двадцать восемь дней ты свободен, как ветер, пытаешься наверстать упущенное. А вот здесь в помощь и клубы с веселыми и доступными девчонками, и конечно же большое количество выпивки. Ну куда же без нее! Я скользнул взглядом по заполненному залу спорт-бара, прошел к барной стойке, взял запотевшую кружку пива, отпил, окинул еще раз взглядом зал и неожиданно замер, выхватив из танцующей толпы хрупкую девчонку. Девчонка была «зачетная», блондинка с густыми, немного волнистыми волосами, которые струились до пояса, со стройными ногами и охрененной задницей. Она необыкновенно двигалась, легко, как танцовщица. Я завис на ней восхищенным взглядом. Она как будто почувствовала, обернулась, ее зеленые, почти изумрудные глаза, встретившись с моими, с изумлением широко распахнулись. Девушка глубоко вздохнула, что-то сказала своей подруге и резко пошла в сторону туалета. Меня, как будто ударили под дых, как будто в кровь запустили расплавленный металл. И меня непроизвольно потянуло к ней. Я поставил кружку на стойку и неторопливо двинулся за незнакомкой. Не раздумывая, я рванул дверь женского туалета и сразу же увидел ее. Девчонка стояла у раковины, разглядывала себя в зеркале и вздрогнула, когда в зеркале увидела меня. Минуту мы пялились друг на друга. Какое-то невербальное общение. Кажется, я нашел приключение на сегодняшний вечер.
– Через пять минут жду тебя на выходе, – спокойно проговорил я, хотя внутри бушевал самый настоящий пожар. Я резко развернул ее к себе лицом. Что я творю?! По-моему, я сошел с ума!
Она возмущенно хотела возразить, но не успела. Я накрыл ее губы своими. На вкус они оказались, как спелая малина. В джинсах стало тесно. Я быстро отстранился от греха подальше.
– Время пошло, – я отпустил ее, вышел и пошел к выходу.
Уже на крыльце я вытащил зубами из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся, посматривая то на часы, то на дверь. Я сейчас снял девчонку. Надеюсь, она это поняла. Между нами, как будто прошлась электрическая дуга, и заискрило. Я это понял сразу. А она? Придет или нет? Пять минут прошло, шесть, семь, восемь. Я щелчком пальцев вышвырнул сигарету. Облом? Неужели, сильно порядочная? И хочу, чтобы пришла, и, чтобы – нет. В этот момент хлопнула входная дверь, и я встретился с изумрудными глазами, в которых читался вызов. Пришла. Значит, мне не показалась. Не только меня торкнуло, а и ее тоже. Я взял девчонку за руку и повел в сторону такси. Мы молча едем ко мне, изредка бросая друг на друга взгляды. Неожиданно мне девчонка показалась смутно знакомой. Как будто я когда-то видел ее прежде. Я задержал взгляд на ее маленьком аккуратном носике, высоких скулах и пухлых губах. Да нет, показалось. Красивая девчонка, очень. Если бы я увидел ее хоть раз, точно бы не забыл. Просто она в моем вкусе, мне нравится такой типаж, вот и показалась знакомой. Люблю блондинок со светлой кожей. А эти изумрудные глаза… Мне кажется, что я их тоже видел когда-то. Я мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Какой-то бред лезет в голову.
– Куда мы едем? – запоздало спросила она, когда такси притормозило у моего дома.
– Уже приехали, ко мне, – коротко бросил я, открыл дверцу машины, вышел и подал руку незнакомке. Ее маленькая рука утонула в моей огромной, и мне показалось, что она дрогнула. В лифте тоже ехали молча. Я чувствовал ее напряжение. Оно, как сгусток витало в маленьком пространстве. Боится она меня, что ли? Тогда зачем поехала? Денег срубить? Лифт остановился. Я взял девчонку за локоть и повел к своей двери. Сердце у меня бухало по ребрам, как у сопливого пацана. А джинсы едва не рвутся по швам. Да что за засада! Поэтому, как только я захлопнул входную дверь, сразу в прихожей впечатал девчонку в стенку. Жадно нашел ее губы и впился, как вампир, прошелся языком по жемчужным зубкам, заставляя ее приоткрыть рот. Сладкая! Офигеть! Я нетерпеливо тяну за язычок молнии на спине ее платья, и оно спадает к ее ногам. Она остается в черном кружевном белье. Упс! У меня захватывает дух, и мгновенно срабатывает тело. Я подхватил ее под «пятую точку», заставляя обхватить меня ногами, и потащил в спальню, бросил на кровать, нависая сверху. Жесткая ткань джинсов трется о тонкий капрон ее белья. Я приспускаю лямки бюстика, расстегиваю крючки и отбрасываю этот ненужный аксессуар нижнего белья в сторону. Офигенная грудь, троечка, как я люблю, с розовыми ореолами, которые я сразу накрываю жадным ртом, втягивая сосок. Девчонка глухо стонет. А у меня окончательно рвет крышу. Я стягиваю с нее последний атрибут гардероба – стринги, освобождаю от одежды себя и рву зубами фольгу презерватива. Моя незнакомка мелко дрожит. Я даже слышу, как стучат ее зубы. Что с ней? Мне бы призадуматься. Но в голове полный вакуум. Я раздвигаю ей ноги коленом и резко, одним толчком, вхожу на всю длину. Ногти девчонки впиваются мне в спину, и она вопит во все горло. Блин! Кажется, я все понял. Ну, Стрельцов, ты и дурак! Я замираю, не двигаюсь, хочу, чтобы она привыкла.
– Тише, малыш, – шепчу я. – Уже все. Просто расслабься, – я неловко вытираю пальцем слезы на ее щеках. – Что ж ты не сказала, глупенькая, что я у тебя первый?
Девчонка тихо всхлипывает. И что мне с ней делать? Меня рвет на части от желания и страсти. Сдохну сейчас, если не кончу.
– Расслабься, малыш, – уговариваю ее я. – Все самое страшное уже позади. Теперь уже так больно не будет.
Я все-таки начинаю медленно двигаться, одновременно толкаясь бедрами и врываясь языком в сладкий рот. А потом срываюсь, к финишу лечу на полной скорости и через несколько минут достигаю кульминационного момента. Никогда еще так быстро не кончал, и никогда еще не было так кайфово. Мне кажется, девчонка тоже успела словить кайф. Я это чувствую по ее сладостному стону, и по тому, как она сжимает меня внутри. А ведь это у нее первый раз! Скатываюсь с девчонки, прижимаю ее к своему боку и неожиданно для себя целую в висок.
– Все хорошо? – заботливо уточняю я, рассматривая красивое, заплаканное личико.
Она кивает. Краска заливает не только ее лицо, но и шею.
– Мне нужно в душ, – тихо говорит она, пытаясь освободиться из моих объятий.
– Конечно, – я тут же выпускаю ее из рук. – Тебе помочь?
– Я сама, – она встает и тянет за собой покрывало, хочет прикрыться, глупенькая.
– Оставь, малыш, – говорю я, с улыбкой наблюдая за ней, – Я уже все равно все видел. И мне очень понравилось.
Она отпускает покрывало и быстро исчезает в ванной, а я бросаю взгляд на простынь с кровавыми пятнами и качаю головой, удивляясь своей тупости.
– Да, Стрельцов, ты точно полный дебил, если сразу не понял, что она девственница! – вслух говорю я.
Я встаю, быстро меняю постельное белье, забросив испачканную простынь в стиральную машину. Вскоре появляется моя незнакомка, замотанная в полотенце, как в кокон, пытается скрыть свои прелести. Поздно, милая, поздно! Я усмехаюсь и направляюсь в ванную, а когда возвращаюсь, вижу, что девчонка повернулась к стенке, свернувшись калачиком. Неужели спит?
Глава 3. Ника
В крутой клуб мы с Риткой не попали, и она предложила пойти в спорт-бар, расположенный практически в центре города. У нее там барменом оказывается работает двоюродный брат. Она ему позвонила, и он обещал придержать для нас места. Ритка заверила, что в этом спорт-баре тоже очень круто, и нам понравится. Я растерянно пожимаю плечами. В отличие от Ритки, я не ходок по клубам и барам. И если моя мама узнает, куда мы сейчас отправились, она на неделю запрет меня дома. Хорошо, что она сейчас уехала в загородный дом, хочет провести там остаток отпуска. Значит, в конце концов, можно расслабиться и развлечься. Уже в баре Ритка заказала нам алкогольный коктейль. Вообще-то я раньше никогда не пила коктейли. В голове немного зашумело, захотелось танцевать. И мы с подругой выдвинулись на танцпол. Танцевать я люблю, в детстве занималась бальными танцами, мама настояла. Все навыки, естественно, остались. Тело двигается легко и свободно. Я прикрываю глаза, а музыка сама ведет тело. И так мне хорошо! Вдруг мне, как будто что-то прожигает спину. Я резко оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с серыми, серебристыми глазами. Артем Стрельцов? Не может быть! Он! Я узнала его сразу. Он почти не изменился, хотя нет, заматерел что ли, стал еще шире в плечах. Но такой же красивый, гад! Но почему он такой красивый? Меня сразу бросило в жар, а сердце подскочило на уровень горла и резко ухнуло вниз. Если я сейчас не умоюсь холодной водой, грохнусь в обморок. Я шепнула Ритке, что скоро вернусь и, продвигаясь через толпу, направилась в сторону туалета. Я не думаю, что он узнал меня. Мне тогда было тринадцать лет, да мы и не виделись почти, чтобы он меня запомнил. Тот раз на реке – не в счет. Нет, он не мог меня узнать. Сейчас я немного успокоюсь, приду в себя и пойду домой. Не смогу я здесь находиться, зная, что рядом Стрельцов. Мистика какая-то! Только утром думала о нем, и вот, пожалуйста… Помяни черта, он и появится. От досады я закусила губу, плеснула в лицо холодной водой, машинально взглянула в зеркало и обомлела. Сзади меня стоял Стрельцов, собственной персоной. Несколько секунд, через зеркало, мы смотрели друг на друга.
– Через пять минут жду тебя на выходе, – тоном, не допускающим возражения, приказал он.
Именно приказал! От изумления я округлила глаза, собираясь выдать какую-то колкость. Но неожиданно он резко развернул меня лицом к себе и впился в губы жадным поцелуем. Мама дорогая! Сквозь тело, как будто пропустили электрический разряд. А вместо крови в вены хлынула раскаленная лава, которая затопила все тело. И тело подло предает меня! Артем выпустил меня из объятий и провел костяшкой пальца по щеке.
– Ну что молчишь, малыш. Нужно сказать – «есть» и выполнять, – усмехнулся он. – Время пошло.
Он вышел из туалета, а я дрожащими руками ухватилась за раковину, уставилась на себя в зеркало и не узнала. Это я? Волосы растрепаны, щеки пылают, глаза горят дьявольским блеском. Ни дать, ни взять – Булгаковская Маргарита, только метлы не хватает! – грустно усмехнулась я. – Он что, узнал меня или просто снял, как шлюху? Интересно даже. Хотя, вряд ли узнал! Значит, снял на ночь! Вот сволочь! И он думает, что я сейчас побегу за ним? – внутри мгновенно вспыхнул протест, который также мгновенно был подавлен. Побегу, – обреченно поняла я. – И сделаю все, что он захочет. Будь, что будет! А завтра, хоть потоп, хоть землетрясение. Плевать! Но сегодня я пересплю с ним и наконец расстанусь со своей долбанной девственностью, над которой смеется Ритка. Подруга считает, что я ношусь с девственностью, как «с писаной торбой» и никому не хочу это добро отдавать. Она даже предлагала написать объявление в интернете: «Отдам девственность в хорошие руки». Но она ведь не знает, что единственные, хорошие руки для меня – это руки Стрельцова. И берегла я ее для него, хотя в глубине души даже и не надеялась на это. И вот сейчас мне, как раз представился такой случай. И я его не упущу. Ну и пусть считает меня шлюхой. Плевать! Пересплю с ним один раз и исчезну из его жизни навсегда. Больше с ним никогда не увижусь. Я еще раз умыла лицо холодной водой, промокнула бумажным полотенцем, глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, набрала Ритку по телефону и сообщила ей, что уезжаю домой. Потом вышла из туалета и направилась к выходу, рванула входную дверь и сразу же увидела Артема, который курил и поглядывал на выход. Увидев меня, он сделал последнюю затяжку, выбросил сигарету и, ухватив меня за руку, повел в сторону такси. Интересно, когда он успел вызвать такси, или машина стояла здесь раньше? Впрочем, какая разница? Стрельцов распахнул дверцу такси, усаживая меня на заднее сидение, сам сел рядом.
– Господи, что я творю?! – с ужасом проносится в моей несчастной голове, и я покорно сажусь в машину. – Дура!
Мы едем молча. Я крепко сжимаю пальцы и старательно смотрю в окно, чувствуя на себе внимательный взгляд Артема. Он без зазрения совести рассматривает меня. Ну и пусть смотрит. Плевать!
Наконец машина остановилась.
– Куда мы едем? – запоздало спрашиваю я.
– Уже приехали. – усмехается Артем, – ко мне домой.
Мы выходим из машины. Артем берем меня за руку и ведет к подъезду. Все это время я как-то держалась, по крайней мере, пыталась. А в лифте на меня напал самый настоящий мандраж. Руки заледенели, тело задрожало. И я впервые пожалела, что ввязалась в такую авантюру. Может, пока не поздно, признаться ему, кто я или признаться, что я девственница? Он же снял девку для секса, зачем ему девственница? Поздно. Лифт открылся, и Артемом ухватив меня за локоть, повел к квартире 108. Один поворот ключа, и мы в прихожей. Артем захлопнул дверь, сразу припечатал меня к стене, жадно целуя мои губы и, постепенно выпивая душу. Одна его рука зарылась в мои волосы, а вторая потянула собачку молнии на платье. Вжик. И платье падает к моим ногам. Он терзает мои губы, подхватывает под ягодицы, заставляя обхватить его торс ногами, и быстро идет в спальню. Я не помню, как оказалась на кровати, не помню, как он раздел меня. Ничего не помню. Я как будто провалилась в нирвану. Очнулась я от звука разрывающейся фольги. Это то, о чем я думаю? Но я уже ничего не думаю, не успеваю, потому, что он коленом раздвигает мне ноги. И меня резко насаживают на раскаленный кол. Я ору не своим голосом. Мамочка! Как же больно! Слезы просто брызнули из глаз. Я уже ничего не хочу – ни секса, ни любви, ни с Артемом, ни с кем вообще! Я ни с кем ничего не хочу! Чтобы я еще хоть раз… С мужиком…Да никогда в жизни! Вообще больше ни-ког-да! Все! Умру старой девой. Впрочем, кажется, уже не девой. Ну это все равно. Заведу себе собаку вместо мужика. Меньше проблем! О чем я думаю, дура! Раньше нужно было думать! Артем кажется все понял, потому, что он замирает, там внутри.
– Тише, малыш, – хрипло шепчет он, неловко гладит меня по голове и вытирает мои слезы. – Уже все. Самое страшное позади. Расслабься. Ты сама себе делаешь больно.
– Пожалел волк овцу! Это я делаю себе больно, а не то огромное, что разрывает меня изнутри? – хочется кричать, но я, стиснув зубы, молчу и резко дергаюсь, пытаясь сбросить его, избавиться от этой болезненной наполненности. Но не тут-то было! Артем только крепче сжимает меня и набрасывается на мой рот, потом опускается ниже, задерживаясь на моей груди, втягивая в рот соски вместе с ореолами. Ах! По всему телу разливается невероятная сладость, которая начинает нарастать в геометрической прогрессии, как будто скручивается пружина удовольствия. Артем, не отрывая взгляд от моего лица, начинает медленно двигаться, острая боль притупляется, перемешиваясь со вспыхнувшим наслаждением. Он наращивает скорость, и пружина скручивается еще туже, заставляя меня стонать. Неожиданно скрученная пружина распрямляется, и по всему телу разливается то самое удовольствие, которое удерживала эта пружина, не выпуская на волю. И я уже не знаю от чего кричу – от боли, или все-таки от сладости, которая растекается по всему телу. Эта сладкая пытка заканчивается громким стоном Артема. Он скатывается с меня, прижимает к себе и неожиданно целует в висок. Этот поцелуй такой нежный, пропитанный заботой и благодарностью. И это меня подкупило. Может все-таки рассказать ему, кто я? Надеюсь, он понял, что я не шлюха? Или если девственница отдалась первому встречному, она все-таки шлюха?
– Все хорошо? – заботливо спрашивает он, заглядывая мне в глаза.
Что он там хочет рассмотреть? Он заботиться обо всех своих шлюхах или все-таки понял, что я не шлюха? А кто я тогда для него? Случайное приключение? Девочка на одну ночь? Ну, конечно. Он же снял меня в клубе и ни минуты не сомневался, что я поеду с ним.
– Мне нужно в душ, – тихо говорю я и осторожно пытаюсь освободиться из крепких объятий.
Он с сожалением выпускает меня из своих рук.
– Конечно, малыш. Тебе помочь?
– Я сама, – я резко встаю и тут же падаю на кровать. Ну и как встать под оценивающим взглядом незнакомого мужика? Мало того, что я голая, так еще и бедра в кровавых разводах. Я сцепляю зубы, встаю, пытаясь натянуть на себя покрывало и встречаюсь с насмешливым взглядом Артема.
– Оставь, малыш, – черти пляшут в его серых глазах. – Я уже все равно все видел. И мне понравилось. Очень. Все.
Я растерянно отпускаю покрывало, встаю и несусь в ванную. Становлюсь под горящий душ и закрываю глаза. Мамочка, что же я натворила? Как теперь объяснить ему, почему я из клуба уехала с первым встречным мужиком? Если я сразу же дала ему, значит, могу дать и другому? Или все-таки рассказать, что я его соседка – Арсеньева? Ну, Арсеньева и что? Это что-то меняет? Тогда придется рассказать, что я его с детства люблю. И как он это воспримет? А как же женская гордость? Черт. Черт. Черт! Кроме того, эта вражда между «Монтекки» и «Капулетти». Может сначала выяснить у мамы всю правду? Что там у них было в прошлом, и у кого конкретно? Я выключила воду, стянула с вешалки большое пушистое полотенце и завернулась в него, чтоб хоть как-то прикрыть свою наготу. Как мне теперь отсюда свалить? Я появилась в комнате. Артем усмехнулся, окинув меня насмешливым взглядом, встал с кровати и, совершенно меня не стесняясь, проследовал в ванную. Я села на кровать и обратила внимание, что простынь чистая. Он что, поменял белье? Потому, что простынь в крови? Какой стыд! Я закрыла лицо руками. У меня возникло немедленно желание сбежать. Но вода в ванной прекратила литься, я испуганно откатилась к стенке и притворилась, что сплю. Я скорее почувствовала, чем услышала, как Артем вошел в комнату. Под его весом прогнулся матрас, я уловила цитрусовый запах геля и затаила дыхание.
– Ты спишь, малыш? – прошептал он мне на ухо.
Я боялась пошевельнутся. Артем осторожно прижался к моей спине, крепко обхватив меня рукой.
– Не спи, малыш, слышишь, не спи. Все-таки ты охрененно пахнешь. Я уже потерял от тебя голову. И откуда только ты такая взялась? – он провел языком по мочке моего уха и легонько прикусил ее.
Меня снова прострелило током с ног до головы. Я прикусила губу до крови, а тело, предавая меня, уже дрожало от возбуждения. Артем резко развернул меня к себе лицом и посмотрел мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но его серые, серебристые глаза заискрились, как жидкая ртуть. Он смял мои губы, нагло раздвигая их. Непроизвольно я разомкнула губы, и наши языки встретились в безумном танце. Я хотела вытолкнуть его язык, но получилось все наоборот. Он ухватил зубами кончик моего языка и легонько прикусил, дразня его своим языком. Адреналин захлестнул все мое тело. И я поняла. Я. Его. Хочу. Я непроизвольно двинулась ему навстречу. Он сдернул с меня полотенце и накрыл своим телом. Первый толчок, наш зрительный контакт не прекращается. Он смотрит мне в глаза, считывая мои эмоции. Немного больно, но эта боль смешивается со страстью и желанием. Еще толчок. Я закрыла глаза, позволив ему делать все, что он хочет. Я расслабилась, как будто окунулась в океан любви, качаюсь на ее волнах, которые увеличиваются с каждым разом, приближая неминуемый девятый вал. Душа улетает куда-то ввысь, дыхание останавливается. Наконец, девятый вал накрывает с головой, и я кричу, чувствуя наконец освобождение от переполненного наслаждения. Через секунду Артем тоже глухо стонет, крепче стискивая меня руками. И я чувствую, как внутри меня растекается горячая лава. Артем скатывается с меня, что-то шепчет на ухо, целует в шею и через несколько минут мирно засыпает. Ни фига себе! Как это у него так получается? Я тихонько сползаю с кровати. По внутренней стороне бедра стекает белая, вязкая жидкость. Это то, что я думаю? Так он, что…О Боже! Я подрываюсь и мчусь в душ, быстро смываю с себя следы его страсти. Когда возвращаюсь в комнату, он продолжает мирно спать. Его дыхание ровное и спокойное. Интересно, все мужики после секса так спокойно засыпают? Мне нужно уходить. Я совершила огромную глупость, и неизвестно еще чем все это закончится? Но что сделано, то сделано! Когда он проснется, меня здесь не должно быть. Я кое-как оделась, белье так и не нашла, не знаю, куда он его зафигачил. Быстро прошла в прихожую, немного запуталась с мудреным замком, но все-таки открыла, выскочила из квартиры и бросилась по лестнице вниз, не дожидаясь лифта. Уже на улице я вызвала такси.